Поев и прибрав за собой, я направился дальше. А когда нашёл некое подобие оврага, или, скорее, низину, сделал навес, достал матрас и одеяло с подушкой и спокойно завалился спать. Ночью полечу к Чёрному морю, сейчас же стоит отдохнуть.

Проснулся я за час до наступления темноты. А неплохо выспался, думал, от силы часа три продремлю, оказалось же, что семь часов ухо давил.

Встав, я провёл лёгкую разминку. Потом поужинал яичницей с колбасой и стал собираться. Убрал всё, оделся в типичный лётный синий комбинезон, облегчённый летний. Доставать самолёт ещё не время, не стемнело, мало ли кто увидит, тут частенько кто-то в воздухе находился, поэтому решил пока потренироваться в музыке. Достал саксофон, я ещё его не пробовал, и стал наигрывать, вслушиваясь, как он звучит. И когда наконец стемнело, достал У-2, который без лыж, и поднялся в воздух. Море, жди меня, я уже лечу!

В открытой кабине У-2 было довольно свежо. У меня было с десяток лётных кожаных курток, в основном трофеи из Британии, однако особо я ими не пользовался и не форсил. Да и в полёте они мне без надобности, от ветра спасал амулет климат-контроля, и мне было вполне комфортно. Летел я напрямую, тут чуть больше восьмисот километров было. Часть пути летел над оккупированными территориями. Дважды пришлось садиться на дозаправку. Оставляя Новороссийск по правому борту, направился в сторону Сочи.

Тут были посты ВНОС, так что пролёт неизвестного самолёта засекли и с аэродрома Туапсе, в порту которого теперь была база флота, подняли «ночника». От «Лавочкина» я ушёл, скрылся в складках местности. До Сочи не долетел и, найдя подходящую площадку в двух километрах от берега, уже при утреннем свете совершил посадку. Спустился по тропинке на небольшой, закрытый со всех сторон пляж. Правда, источников пресной воды тут не было, но для меня это не проблема, имелся запасец, хэ-хэ, тонн сорок отличной воды. Так что я сделал хорошо замаскированный лагерь и, искупавшись, вскоре под навесом уснул.

Неделю отдыхал я на диком пляже. Учился музыке, плавал, занимался дайвингом, благо амулеты это позволяли, и эта неделя была для меня очень счастливой. Однако я решил, что пора выбираться в люди и дать понять, что я всё же живой. И пусть ищут.

Дом планировал купить в Адлере. Ну а что, и место тихое, и крупный город под боком, куда можно съездить. Лично мне идея нравилась.

Сейчас был день, и моя эмка приближалась к Сочи. Я сидел в своей форме, грудь затянута бинтами, чтобы «поломанные» рёбра страховать, в кармане документы – справка из госпиталя о моём ранении и направление на лечение в один из курортов. Липа, понятное дело, но качественная. С такими документами вполне можно было здесь кататься. Один пост меня уже проверял, подивился увиденному и пропустил. Значит, липа добротная, сам делал. Документы на машину тоже в порядке, как и разрешение для меня использовать её.

Однако с указанным точно сроком – две недели, после этого её потребуется вернуть. Записана она, согласно данным из этих липовых документов, за одним из местных авиационных полков, которых в Туапсе дислоцировалось два. Признаться, как-то ночью проник в штаб, благо там было тихо, только дежурный, ну и снял копии нужных бланков, подписей и печатей.

На рассвете я проехал ещё один пост, где меня почему-то не остановили, и, оставив позади Сочи, добрался до Адлера. Доехал бы раньше, но, как назло, колесо проколол. Сменил быстро, но время всё равно потрачено. Хотя, может, и наоборот, повезло. В Адлере уже открылся свой крохотный рынок у главной площади, и я доехал до него. Прохаживаясь по нему и демонстрируя награды, повреждённый орден тоже, расспрашивал бабушек, не продаёт ли кто дом. Мол, ранен, были видны бинты через две не застёгнутые верхние пуговицы гимнастёрки, как бы дышать тяжело, и мне нужно долечиваться, и целебный морской воздух просто необходим. Да и переехать сюда хочется. Деньги за сбитые самолёты есть, почему и не приобрести хижину? Бабки и сообщили пару адресов, где хозяева срочно избавляются от своей частной жилплощади. Собственники. Впрочем, я тоже таким был, к своему имуществу более чем серьёзно относился. Ну а разговорить их не трудно было. Я у них скупил весь виноград, персики и мандарины, грецкие орехи, в общем, всё, что было. Относил в корзинах к машине, будто убирая, а на самом деле в перстень запасал. Витамины всегда пригодятся.

И покатил по адресам. Первый дом понравился мне сразу. Можно сказать, влюбился с первого взгляда. Он стоял на возвышенности, в центре, а чуть ниже по бокам было ещё по паре домов. Нижний этаж – кирпичный, второй – деревянный, обшитый рейкой, и мансарда с балконом с отличным видом на море. До берега метров триста.

Во дворе кто-то был, слышался шум работ, однако заходить я не стал, облизал взглядом верхний этаж, его видно поверх высокого забора, и покатил искать второй дом. М-да, этот сразу нет. Тут работы больше, чем он может стоить. Перекосился, разваливается. Мне бы что готовое, вроде первого, так что я развернулся и покатил обратно.

Подъехав к воротам, остановил машину и, выбравшись наружу со своей неизменной тростью, постучал в калитку висевшим на верёвочке деревянным молоточком.

Пока ожидал хозяина, старичок спешил от дома, я сканером осматривал дом. Что ж, и тут руки приложить нужно, но куда меньше, чем у второго дома, работы часов на десять, но это если задействовать все «руки» моего амулета-помощника. А вообще дом в порядке и особого ремонта не требовал, так, мелочь – тут поправить, там подремонтировать, здесь покосилось. Хороший дом. На первом этаже кухня и на остеклённой веранде столовая, гостиная, две спальни, уборная и ванная. Слив в яму, которая не подключена к общей канализации… Да и нет тут её. Так что, скорее всего, её золотари вычищают. На верхнем этаже три спальни, видимо гостевые, и кабинет, выход на балкон был из него, с лестничной площадки и из одной из спален, у которой имелся вид на море. Думаю, это будет моя спальня. У меня из спальни моего особняка в Аргентине тоже был отличный вид на порт и воды бухты.

Старик оказался из потомственных инженеров. Сейчас не работал, возраст, да и сын вызывал в Москву, и старики уезжали, решив продать дом. Хотя, думаю, причина в другом. Слухи в городе о прорвавшихся немцах ходили один страшнее другого, так что он просто решил по-быстрому продать дом и уехать. Мы прошли по территории, я поздоровался с хозяйкой, больше никого не было. Во дворе находилось два сарая, небольшой огородик, колодец, хотя водопровод в доме был, вот в принципе и всё. После осмотра я дал добро, выплатил аванс, и мы поехали на моей машине в исполком. Там за полтора часа всё было оформлено. Работницы, увидев мои награды, всё быстро сделали, активно строя мне глазки. И даже сразу прописали. Был бы паспорт, оставшийся в военкомате, и штамп бы поставили. Вот так я и обзавёлся местной пропиской.

Мы укатили обратно. Старики уезжали через три дня, и я не возражал. Я выплатил им остаток суммы, получив расписку, что ничего им не должен, и дом теперь мой. Открыв ворота, я уже собрался загнать машину во двор, как подбежал запыхавшийся участковый. Оказывается, у хозяев был постоялец, этот самый милиционер, о котором те до последнего не сообщали. Кстати, сержант жил в той спальне с видом на море, которую я себе и облюбовал.

Он меня узнал, но документы проверил и уточнил, вставал ли я на учёт в местной комендатуре, что разместилась в здании военкомата. Я признался, что не успел. Нужно исправить. Так что я покатил в комендатуру, подвозя сержанта к зданию милиции, которое находилось рядом. И видел, он меня ни в чём не подозревал, более того, был в восторге от знакомства с тем, о ком писали газеты.

Он не замолкал ни на минуту. Помимо того, что показывал дорогу, ещё описывал местные достопримечательности.

– Товарищ майор, разрешите спросить? – наконец обратился он. Раз я был в полной форме, при фуражке, то он и обращался ко мне как и положено. По уставу. На «ты» мы не переходили, слишком мало знакомы.

– Спрашивайте, – разрешил я.

– У вас одна награда повреждена. Как это случилось?

– Ранили меня, серьёзно. Думал, убили, пуля в сантиметре от сердца остановилась, орден спас. Поэтому сейчас и нахожусь на излечении. А награду я не прячу, несмотря на то, как она выглядит. Заслуженная, да и спасла меня. Сейчас встану на учёт в комендатуре, аннулирую направление в санаторий и буду дома лечиться да в какой-нибудь из местных госпиталей ходить.

– У нас их три, плюс лечебницы и санатории. Выбор есть. В комендатуре подскажут. Кстати, вон она, то дальнее здание. А мне здесь остановите, если можно.

– Это можно.

Милиционер выбрался из машины, благодаря, а я напомнил ему о вечере, мол, надо отметить покупку, да и новоселье справить. Чтобы не опаздывал.

Доехав до нужного здания, я, двигаясь осторожно, мол, грудь болит после ранения, прошёл внутрь. Дежурный принял у меня документы, внёс в журнал учёта и направил в один из кабинетов, где работали с таким, как я, находящимся на излечении. Встретили меня хорошо, узнали. Сотрудник быстро решил все вопросы. В санаторий не направил, раз уже имею свой дом, но дал направление в один из госпиталей, ближайший от моего дома, где один из врачей и будет лечить меня. До конца, скажем так.

Закончив дела на медицинские темы, я снова подошёл к дежурному:

– Лейтенант, я тут удачно приобрёл дом…

– Поздравляю с покупкой, товарищ майор.

– Спасибо. Вопрос в другом. Когда я буду отсутствовать, не хотелось бы оставлять его без пригляда. Дом просторный, его можно использовать, временно, до конца войны, как служебную гостиницу для командиров. Не хотел бы я вернуться и застать там развалины.

– То есть вы хотите временно передать дом на баланс комендатуры? Чтобы там проживал ответственный работник?

– Вы правильно меня поняли. Чтобы я передал дом ответственному лицу и принял его после войны в полном порядке.

– Такие вопросы решаются через начальника комендатуры, однако он пока отсутствует, будет к двум часам.

– Постараюсь быть. Надеюсь, вы введёте его в курс дела?

– Конечно, товарищ майор. Для вас будет занята очередь к коменданту.

– Хорошо, устраивает.

Козырнув, я медленно направился к машине – играть на публику так играть, раз уж состояние у меня не ахти. Я вон, даже когда сержанта вёз, делал вид, что мучаюсь от боли в груди, и тот на меня всё с сочувствием косился. Отъехав от комендатуры, я достал пару медицинских амулетов и восстановил рану в груди, даже создал видимость повреждений рёбер, чтобы можно было на ощупь определить перелом. В госпитале, предъявив направление, пообщался с главврачом, и тот отправил меня к моему лечащему врачу.

К счастью, это оказался мужчина лет сорока, из местных призывных, вполне опытный. Он осторожно размотал присохшие к ране бинты. После осмотра обрадовал, что заживление идёт хорошо, даже отлично, пропальпировал грудь и, видя, как я морщусь, обругал, что с такими повреждениями нужно на койке в госпитале лежать. Еле уговорил его, что буду лежать у себя дома, отсюда пара минут ходьбы, а он будет лечить. Всё, стационар мне теперь не грозил. Врач записал адрес, завёл личное дело и отправил на разные анализы и на рентген. Последний удалось обмануть. Одно ребро сломано, второе с трещиной, и между ними след от пули. Её я в кармане носил, врачу своему подарил. Тот хмыкнул и убрал в мою историю болезни. Ну а когда всё закончил, он меня отпустил. Грудь опять забинтована, так что всё в норме. А я снова поехал в комендатуру и в машине всё вернул в норму, врачам показался, серьёзность ранения предъявил, так что доказательства, если что, есть. Я предпочитаю детально прорабатывать подобные свои операции. Тем более чую, что тут всё как под микроскопом изучать будут.

Общение с комендантом прошло гладко, его заинтересовало моё предложение, тем более я ничего не требовал, только присмотр за домом. Мы и договор заключили, а как же. Единственный пункт, на который он обратил особое внимание и который долго изучал, – что если дом будет повреждён или уничтожен, война всё же, то мне выдают замену, причём только ту, которая меня устроит. То есть я мог выбирать. Дальше комендант меня удивил: я думал, он как-то дом под себя подгребёт, под своих работников, семьи их, но, видимо, жилищный вопрос у него остро не стоял, несмотря на то что беженцев здесь хватало, включая тех, что из Крыма были или из Новороссийска. Комендант этот дом отдал в ведение того главврача, в госпитале которого я встал на учёт несколько часов назад. Тот в охотку дал добро, дом рядом, а поселить есть кого.

Мы расстались с комендантом посёлка, скрепив сделку рукопожатием, и я покатил к дому. И туда уже прибыл интендант, что в госпитале работал. Он принял имущество. Мы до вечера проводили инвентаризацию и в свободные спальни расселили прибывших постояльцев. Было три врача и сам интендант с женой. Именно его жена и будет отвечать за дом, чистоту и порядок, пока муж на работе. Участковому я сообщил, что выселять его не буду. Пока, конечно, тесно, когда ещё уедут бывшие хозяева и я, так что уплотнились, врачи по двое поселились в комнаты, раскладушки были, ну и справили новоселье. Я планировал здесь прожить до того момента, пока за мной не приедут, но утечь раньше. Сканер предупредит. Вот такой задел оставлю, а пока отдыхаю и лечусь. Да и рынки в Сочи посетить нужно. Я тут абрикосовое варенье попробовал, очень понравилось, нужно вареньем запастись, и побольше.

Неделя прошла, как я заметил некоторое движение вокруг моего дома. А я думал, у меня меньше времени будет. Видимо, необходимая информация не сразу дошла до кого нужно, а когда дошла, долго не могли поверить, что я жив. Однако всё же поверили. Тем более вчера в госпитале, в очереди в процедурную, я с ранеными разговорился и красочно описал, как получил ранение, и моя запущенная информация сразу разошлась, причём, как я отметил, не только по госпиталю, но и по посёлку. Я специально это сделал, собрался сегодня уезжать, и тут сразу такое движение…

А по поводу моего ранения выдал свою историю. Мол, воевал, ничего такого, боевые вылеты совершал, включая над территорией противника, а возвращаюсь – ко мне сотрудники НКВД рванули, ну и сразу застрелили, ни слова не говоря. Очнулся в машине, накрытый плащ-палаткой, видимо, за мёртвого приняли. А тут налёт. Ну я ноги в руки и бежать, раз меня командование решило ликвидировать. Знакомые сюда помогли добраться. Моя история вызвала волну негодования, что покатилась по госпиталю, но главное, я смог подать информацию в нужном мне ключе. Поэтому сегодня же, пока до местных не дошло, что я, получается, вроде как в бегах, хочу слинять.

Я промокнул губы платком – завтрак был отличный, за что я и поблагодарил жену интенданта из госпиталя, – и сообщил всем постояльцам, собравшимся в столовой, одного не было, на дежурстве находился:

– Товарищи, нам пора прощаться. Я наконец нашёл того старичка-травника, который мне ногу лечил, и отправляюсь к нему. Сюда я уже не вернусь.

– Травники, знахари, ведьмы, и вы во всё это верите? – спросил интендант, тоже сыто отваливаясь от стола и вытирая платком лоб.

Бывших хозяев я четыре дня назад отвёз на вокзал и помог сесть на поезд в Москву. Ещё я уеду, и последний постоялец получит свою комнату.

– Зря вы так, – сказал я. – Я сюда и приехал только из-за него. Он и будет меня лечить. Не знаю сколько, месяц, полгода, год, но пока не вылечусь, я его не покину.

– Сейчас уезжаете? – спросил участковый, с благодарностью кивнув хозяйке, принимая стакан с чаем.

– Да. Немедленно. Вещи уже в машине, можно выезжать. Триста километров ехать. Под Поти он находится.

– Ясно.

Меня проводили. Я выгнал машину со двора, стараясь не смотреть, как двое неизвестных направляются в мою сторону. Не дошли, я дистанционно вырубил их и, помахав рукой постояльцам, покатил к выезду. Видимо, приказа на мой арест не было, за мной прибыла спецгруппа захвата.

Дом остался позади, меня никто не видит, так что, подъехав к машине неизвестных, я перекинул старшего в свою машину и покатил дальше. Причина прихватить его была довольно важной. Я жалел, что тогда, когда готовил своё исчезновение, не пообщался с теми, кто меня приехал брать. Я желал узнать, кто же решил повесить на стену такой трофей, как моя голова. И вот сейчас решил это узнать.

Посёлок покидать я не стал, на выездах у постовых была дурная привычка заглядывать в машину. Не хватало ещё, чтобы этого капитана нашли. Так что я нашёл тихий тупичок, привёл в чувство капитана и допросил. Тот особо и не отпирался, легко на контакт пошёл. В общем, осечка вышла. В том смысле, что он особо ничего и не знал. Сам из особого отдела местного фронта, пришёл приказ из столицы задержать меня и доставить адресату, отправив транспортным самолётом в Москву, там встретят. Это всё, что он знал. Я его снова вырубил, снял верёвки и оставил тут же, в тупичке, очнётся через час, а сам покинул посёлок. В Сочи не поехал, убрал машину в браслет и с тростью в руке стал уходить за местные холмы, которые приезжие почему-то называли горами.

Чуть позже я достал мотоцикл-одиночку и покатил на нём, объезжая разные посты, в основном наблюдения. Нашёл подходящий участок, с которого на У-2 взлететь смогу, и стал готовиться к ночным приключениям. Я хорошо отдохнул, бодр и полон сил. Пора навестить немцев, которые до сих пор штурмуют Новороссийск, и погулять по их тылам. Насколько я в курсе, турки позволили немцам провести несколько боевых кораблей в Чёрное море, может, удастся что найти и захватить? Очень на это надеюсь. Пара эсминцев мне не помешали бы, да и против подводных лодок я ничего не имею. Хотя вроде у немцев не было тут серьёзных боевых кораблей, торпедные катера да тральщики, тут у них в основном война авиацией ведётся на море да минными установками. Вот с Румынии можно что-то поиметь, вроде что-то и интересное можно найти. Поищем. Да и хвост прищемим, нечего было в эту войну лезть, да так, чтобы вспоминали и вздрагивали от моих действий. Да, решено, поработаем против румын. Тем более, как я слышал, их не очень хвалят: как солдаты они так себе, а как каратели очень даже себя проявили. Напомним, что не только они карать умеют. У меня рука вполне набита. Вон, немцы и англичане легко подтвердят.

Когда стемнело, я достал биплан и, взлетев, направился в сторону Новороссийска. Летел, приглушив мотор, то есть сбавив обороты, чтобы он тарахтел не громко. Ушёл в море подальше от берега, где «слухачей» не много, на берегу меня вроде не засекли. Где-то к полуночи я добрался до места, но посадку совершал с пустыми баками. Чудом мотор не заглох. Но пока крутился в поисках подходящего места для посадки, меня всё же обнаружили, даже «ночников» подняли, пару румынских истребителей, но я уже был на земле и готовился к бою. А именно достал тройку и покатил к городу, который превратился в арену для сражений.

Судя по накопленным резервам, наши и сами готовились к наступлению, но я решил помочь. Действуя миномётами и используя гаубицы, фактически лишил немцев и румын какой-либо артиллерии, да и миномётные батареи проредил так, что оставшиеся повлиять на ход сражения уже не могли. Теперь наступил черёд складов, штабов, резервов и личного состава частей. Наши не могли не слышать канонады и взрывов и не видеть пожаров у противника в тылу, так что к утру, когда я изрядно потратил боезапас, тут же пополняя его, они до рассвета, смяв слабое сопротивление, перешли в наступление, и, к своему явно большому удивлению, легко вышибли противника из города и пошли дальше. А некому их было остановить.