Я тоже приложился, когда тосты перешли в беседы за жизнь. Дальше мне тут находиться было необязательно, я уже не первый раз бываю на таких вечеринках, поэтому, распрощавшись с мужиками, выпивки им хватит до позднего вечера, вышел из цеха и, поёжившись от вечернего зноя, не спеша потопал в сторону общежития. Мне сегодня хотелось вечерком сбегать на барахолку и прикупить всё что было нужно для жилья, но мужики настояли, и я выдул целый стакан шила, смеси спирта с лимонной эссенцией. Так что меня от ста грамм этой убойной смеси стало заметно шатать. Сознание у меня было более-менее в норме, только конечности плохо слушались, но силы воли дойти до общежития, подняться на свой этаж и, добравшись до своей комнаты, запереться, после чего свалиться на пустую кровать, подложив под голову сумку с пайками, хватило.

Утром меня разбудило верещание будильника, встроенного в наручный коммуникатор, который я забыл снять, поэтому проснулся не только от ревуна, что я использовал вместо сигнала, но и от вибрации. Вытащив затекшую руку из-под сумки, я отключил будильник и, зевнув, хмуро осмотрелся. Состояние было так себе, но голова не болела.

– Зашибись, я ещё и не раздевшись спал, – пробормотал я, посмотрев на мятую одежду.

У меня даже полотенца и мыла не было, поэтому, просто сходив в душевую комнату, я занял свободную кабинку и, повесив на держатели одежду, помылся под холодным душем. Конечно, смыл пот так себе, но зато освежился. Надев грязную одежду, я поспешил к выходу. До начала работы оставалось полтора часа, так что у меня ещё было время сбегать к одному из моих убежищ, где я часто ночевал, и притащить вещи, чтобы обустроить комнату. Хотя бы для гигиены, остальное можно купить.

На улице было свежо и ещё темно. Утро пока не вступило в свои права. Покинув территорию жилых зданий, я прошёл через производственные комплексы, махнул рукой знакомому охраннику, что скучал у проходной в наш цех, и остановился в ожидании. Обычно тут притормаживали грузовые гравитележки, что притаскивали на разборку в цеха корпуса старых кораблей и другой техники, так что можно было быстрее добраться до нужного мне места. Да, одно из моих убежищ находилось в старом корпусе люмерского танкера шестисотлетней давности. Корма у него была смята, да и корпус деформировался, но попасть внутрь было можно, правда, не зная как, фиг войдешь. Я и сам нашёл случайно.

Вот, наконец, послышался свист и показалась тележка, в кабине которой сидел оператор примерно моих лет. Хотя я в этом сомневался. Думаю, парень старше меня, без нейросети тележкой не поуправляешь, слишком там дубовое ручное управление. Правда и ручное управление присутствует, при большом опыте можно пользоваться и им.

Когда прожекторы тележки осветили меня, оператор притормозил и приглашающе махнул рукой. Все охотники за артефактами, что лазили по остовам древней техники, пользовались этими тележками, да и я был такой же. Тут идти несколько десятков километров, пешком, что ли?

К моему удивлению, на подножках уже стояло шестеро искателей, четверо моих лет, двое постарше. Лет двадцати пяти. Вряд ли они собирались что-то искать, скорее всего, ехали к схронам, чтобы потом отнести найденное к скупщикам. Также встав на подножку, где было свободное место, я крепко ухватился за скобу. Когда мы выехали за территорию производственного и разборочного комплексов, оператор прибавил скорость, и мы понеслись на семидесяти километрах в час. На подножке скорость ощущалась очень хорошо. Двое парне сошли раньше, потом настала моя очередь, и я толкнул парня, что стоял передо мной, и тот махнул оператору, сидевшему в кабине за бронестеклом.

Когда тележка притормозила, я спрыгнул на землю и торопливо, не обращая внимания на удаляющееся транспортное средство, направился в ближайший проход. Весь местный лабиринт я знал, как своих пять пальцев, поэтому даже в темноте не заблужусь.

Проверившись, я нырнул под корпус старого рудовоза, прошмыгнул мимо смятых обломков старых крейсеров, в которых я с трудом в своё время опознал марку «Тулуз». За ними и находился танкер, где было моё лежбище.

В одном месте танкер подмял под себя обломки какого-то корабля, который я так и не смог опознать за это время, и под днищем у него было свободное пространство. По-пластунски преодолев огромную махину, я оказался в тупике, куда было можно попасть только тем путем, что проелал я. Подойдя к груде обломков у борта танкера, я стал убирать их в сторону, пока не открыл проход. Всё, я в убежище.

Конечно, пол был с лёгким креном, но мне это не мешало. Набив сумку вещами, в основном чистым бельем и средствами гигиены, я сложил и убрал следом мой рабочий комбинезон с эмблемой корпорации, привязал к боку рабочие ботинки и направился к выходу. К жилым зданиям я вернулся тем же путем, только в этот раз гравитележка была не порожней, а несла груду металлолома, которая ранее была малым кораблём, кажется, гражданским шахтерским кораблём. Древность, одним словом. Почему-то свалку у комбината не трогали, это были зона секторов, семь и восемь, может, потому-то сюда водили экскурсии, где было множество древних кораблей? А возили остовы в основном из дальних секторов.

Вернувшись к себе в общежитие, я первым делом разложил по полкам тумбочки вещи. После чего сняв одежду, в которой вчера проходил весь день, и, надев комбинезон прямо на голое тело, сунул ноги в ботинки, зашнуровал их, попрыгав на месте, после чего посмотрев на время, спустился на первый этаж и встал в очередь таких же работников в таких же комбинезонах и ботинках. Близнецы, одним словом.

После обеда я поспешил на работу в свой цех, к привычной тяжелой и опасной работе. Наш цех считался самым опасным. За время моей работы на корпорацию тревогу по эвакуации всех работников и окраины столицы включали трижды. Все эти трижды ЧП случались в нашем цеху. Обычно как? Привозят древнюю рухлядь, которая должна была пройти дезактивацию и изъем боеприпаса ещё перед отправкой на свалку, но бывает, что военные раздолбаи что-то упускают. Вот у нас трижды такое случалось. Нет, на самом деле чаще, но там мы уже справлялись сами. Однако мы не в состоянии дезактивировать кварковую бомбу, тем более что было широко известно их нестабильное состояние. Нам дважды встречались эти бомбы, в третий раз была торпеда. Как было можно не заметить эту торпеду, находящуюся в пусковой, было не понятно? Загляни в окно пусковой и увидишь хвостовики. Но вот случалось и такое. А так работа была интересна и очень познавательна.

Следующие три недели прошли как обычно, за это время я полностью обустроил свою комнату, превратив её в жилую. Кровать мне не понравилась, поэтому я вернул ее на баланс управляющему и прикупил на барахолке складную, с несколькими комплектами постельного белья, а также отличный анатомический матрас.

Сталкерство на свалке я не забросил и после работы стабильно посещал обломки и обыскивал их в поисках тайников экипажей кораблей и других вкусностей. Вон один пилот заказал мне найти деталь гипердвигателя для своего старого корабля. Новая стоит примерно шестьсот кредитов, я ему нашёл такую же за двести. Всё в плюс.

За это время я посетил свою нычку и благополучно положил все свои накопления на счёт, оставив пару десятков кредитов на жизнь. Зарплата шла сразу мне на счёт, а жил я на те деньги, что зарабатывал поисками артефактов. Где-то в месяц сто кредитов в среднем я имел железно. Но бывало и везло, про пистолет и деталь к гипердвигателю я уже рассказывал. Ещё я повстречал тех работников, что нашли меня, и, скажем так, поквитался. Они, наверное, до сих пор не могут понять, кто отработал их шокером и угнал служебную технику. На ней, кстати говоря, я заработал семьдесят восемь кредитов, хотя стоила она все двести.

В других цехах начальники имели процент с искательства. В моём же такого не было, но все находки, что обнаруживались на притаскиваемых в цех военных кораблях, отходили начальнику и нескольким мастерам. Это было железно их приработок. Мне там ничего не светило, даже если находил я.

Так прошло полгода. Я работал и постоянно повышал своё благосостояние. На днях я обнаружил одну находку, нет, находил-то я их во множестве, делал фото коммуникатором, потом искал в сети, и если она была ценной, то перетаскивал через дыры в охранном периметре и продавал когда как. Когда на барахолке, когда и напрямую коллекционерам. Как бы то ни было, за эти полгода я неплохо поднялся на артефактах, пополнив свой счет на тысячу триста кредитов, и это не считая зарплаты, которую ни разу не тратил. А она после сдачи зачета на квалификацию достигала в месяц сорок пяти кредитов.

Вот сейчас я находился на территории барахолки в свой выходной, в контейнере, который владелец превратил в интернет-кафе, если по-земному, лазил по сети с помощью компа. У меня было с собой более сорока фотографий разных непонятных предметов. Семнадцать оказались дешевыми пустышками, которые почти ничего не стоили, даже затрат на доставку до барахолки, но вот одно фото с какими-то палками с набалдашниками, оказалось, имело цену. Поисковик по фотографии сразу нашёл похожие предметы; сравнив, я убедился в их полном совпадении. Оказалось, эти палки – энергетические стержни для реакторов древних.

Жили до Содружества в древности другие народы, многие вымерли, может, кто-то убрался с этой территории вселенной. Но что-то от них осталось, вроде вот этих стрежней. Узнав их цену, я чуть не подскочил. За один стержень предлагали четыреста кредитов. На соседней планете империи давали четыреста пятьдесят, но туда их надо ещё доставить. Два прыжка на среднем корабле, ну их. Из тех предложений, что поступали на Гурии, меня заинтересовало только одно. Стержни также выкупала корпорация «Нейросеть» и наша корпорация «Ритон». Корпорация, на которую я работал, давала всего триста семьдесят пять кредитов за стержень, а вот «Нейросеть» аж четыреста двадцать пять. Выбор был очевиден.

Изучив инструкцию по осмотру стержней, я только улыбнулся. В описании было сказано, что если набалдашники матово-черные, то они заряжены энергией. Если серые, то пусты и ничего не стоящие. Мои были черные.

Правда, их количество я не знал. Там находилось два одинаковых контейнера, я открыл верхний, где лежало четыре стержня, сделал фото и закрыл его. Во второй я не лез, так как рядом обнаружил средний контейнер с солдатскими пайками. Так как срок годности у них был до бесконечности, их можно было с лёгкостью толкнуть на барахолке. Кредитов пятьдесят железно заработаю.

Изучив всё по стержням, я на миг задумался и отправил сообщение по номеру, представленному в заявке по покупке этих самых стержней, сообщив, что у меня есть несколько единиц для продажи, и попросил подтвердить сумму в заявке.

Через минуту пришло ответное письмо, что предложение их заинтересовало и они готовы забрать товар сегодня же, сейчас, также попросив сообщить количество товара.

Подумав, я ответил, что четыре точно есть, по остальным требуется уточнение. Попросил подождать и перенести переговоры по купле-продаже на вечер. Получив согласие, я не бросился бежать на свалку, чтобы вытащить их с территории корпорации «Ритон», а продолжил методично работать с поисковиком. У меня ещё есть снимки находок. По закону я вроде как ворую у своих, но пусть цену дают нормальную, сдал бы им без слов, получив вознаграждение.

Через полчаса я с облегчением разогнул спину и зевнул. Кроме фото со стержнями, выиграло ещё одно, где была какая-то загогулина с непонятными надписями, найденная мной в кабине планетарного катера трехсотлетней давности. Оказывается, это было церемониальное оружие какой-то народности на окраине нашей империи, и стоила эта загогулина двести двадцать кредитов. Так что можно её коллекционерам втюхать.

Подумав, я вышел на сайт коллекционеров и выложил новый лот, зарегистрировав его на анонима, но предоставив свой счет. Сразу же с моего счета в банке снялись два кредита. Аукцион официальный, и требовалось платить. Причём меня забавляло то, что можно продавать что угодно, и особо не заморачиваться документами, вот даже целый раздел с рабами есть. Как я уже говорил, недавно война отгремела с соседней республикой, так что смуглолицых бывших граждан этого государства теперь хватало с ошейниками. Правда, победы не было, засчитали ничью. Сейчас переговоры идут о перемирии.

Выложив на лоте фотографию загогулины, я отключил комп от сети, встал и, доплатив Хакиму, хозяину кафе, за дополнительное время, направился к выходу.

С Бортом, главой одной из приютских банд, за это время я так и не сталкивался, хотя шестерок изредка видел. Правда, в последнее время он обновил себе людей, набрав из малолеток. Большая часть его подчиненных разбежались с совершеннолетием. Кто куда устроился. Это Борт в свои семнадцать лет продолжал нагло жить и терроризировать приют.

Так вот, на выходе из кафе я и столкнулся с Бортом. Встреча была неожиданной для меня, но не для уже натурального бандита. Заматерел Борт за те полгода, что я его не видел, но и я всё это время не щи на печи хлебал.

– Какая встреча, – развел он руками, радушно улыбаясь и даже не думая посторониться, чтобы пропустить меня. Позади главаря стояло шесть его приближенных и две накрашенные девчонки-малолетки. Видимо, подстилки главаря.

– Век бы не видеться, – хмуро ответил я. – Что надо?

– Зачем так грубо, Принц? Ведь мы вышли из одного приюта, можно сказать, из одного лона. Значит, надо держаться друг друга, а иначе съедят.

– Меня замучаются есть. Вопрос не снят. Что надо?

– Поговорить. Серьезно и без свидетелей. Если договоримся, обещаю, ты не пожалеешь.

– Я уже жалею. Ладно, у Хакима пока пусто, посидим.

Я развернулся и боком, не теряя Борта из виду, скользнул обратно в охлажденное кондиционером помещение кафе.

В углу у Хакима была небольшая барная стойка и несколько столиков. Вот один мы и заняли, а люди Борта устроились так, чтобы нас не мог никто подслушать.

Поскрипев стулом, Борт осмотрелся и, достав из кармана глушилку, включил её, чтобы нас не смогли прослушать с помощью электронных средств слежения. Дорогая штучка, семьдесят кредитов стоит, уж я-то знаю, три штуки похожих продал на барахолке.

– Время – деньги, – сказал я, сложив руки на груди.

– Ты, Принц, всегда куда-то торопишься. Нет чтобы присесть со старым знакомым, поговорить.

– Минута моего времени стоит кредит. Будешь продлевать? – иронично спросил я, приподняв правую бровь.

– Ладно… Не буду ходить вокруг да около, нужно починить вот эту вещь. Платят полновесными кредитами, – проговорил Борт, одновременно что-то чиркая на салфетке.

Передвинув салфетку к себе, я прочитал, что там было написано, и, задумчиво посмотрев на собеседника, спокойно спросил:

– Ты подставить меня хочешь? Вот за это я попаду на рудники на всю свою жизнь, на все двести пятьдесят лет. Хотя я столько не проживу, лет через семьдесят сдохну от радиоактивной пыли.

– Ты не слышал суммы, предлагаемой за ремонт.

– Убей меня платой.

– Сейчас, – ответил Борт и снова начал чиркать на салфетке.

– Ранил, – усмехнулся я, рассмотрев сумму.

– Ты можешь её починить без диагностического стенда? – уточнил Борт.

– Этот вопрос нужно было задавать сначала… Да, я в состоянии это сделать, если есть запчасти.

– Твой ответ?

– Мне нужно подумать.

Я откинулся на спинку сиденья и стал размышлять. И чем больше я размышлял, тем больше понимал, что это подстава. В любом случае меня сделают крайним. Более чем уверен, что заказ исходит от серьезных людей, только вот в чем сомнение: серьезные люди к такой шавке, как Борт, не сунутся. Сдать их полиции? Вариант, хоть и не хотелось бы попадать к ним даже в качестве свидетеля. Другой вариант: сообщить начальнику цеха. Вот это лучшая идея, он через свои каналы сможет договориться с начальником службы безопасности комбината и поспособствовать разруливанию ситуации. В этом случае я остаюсь белым и пушистым. К тому же в случае заявки в полицию информация может уйти бандитам, у них точно там есть свои люди. Про комбинат не уверен, но там больше шансов.

– Мало, – изрек я.

– Да тут… – начал было возмущённо Борт и притушил голос, зашипев: – Две тысячи кредитов.

– Более чем уверен, дают пять, а то и больше. Смысл тебе лезть в эту историю из-за мелочи?

– Ну хорошо, три.

– Ха!

– Три с половиной, – выдавил из себя Борт.

– Четыре и договорились. Только договор я подписывать не буду. Так, на словах договоримся.

Главарь размышлял долго, наконец сказал:

– Ладно, четыре. Но помни, мы тебя из-под земли достанем.

Заниматься этой работой я всё равно не собирался, поэтому кивнул.

– Я жду перевода на свой счет этой суммы.

– Получишь пока половину, остальное по окончанию работы, – всё-таки вставил последнее слово Борт. Но не на того нарвался.

– Не советую меня обманывать, теперь жду перевода.

– Жди, – буркнул главарь и стал работать со своим наручным коммуникатором. – Счет давай.

Через минуту мой счет в банке пополнился двумя тысячами. Я рассчитывал выйти из этой ситуации без последствий, а тут смотри, даже с прибытком.

– Сейчас поедем на место, там находится инструмент, требующий починки, а также инструменты и запчасти.

– Хорошо, только в туалет схожу.

– Ты идиотом меня не считай. С коммуникатором не пойдешь, вдруг решишь нас слить. Не советую. Коммуникатор оставь, и можешь сходить.

Я для вида посомневался, запаролил коммуникатор, расстегнул ремень на запястье и положил прибор на стол, после чего встав, напарился в туалет. Один из парней пошёл следом и занял соседнюю кабинку.

Не знаю, кто у Борта в подручных, но работал он не плохо, догадался притащить в туалет ещё одну глушилку и врубил её, на случай если у меня есть ещё один коммуникатор. Не ошибся, есть. Только вот для военного прибора эта самоделка была не помехой, через минуту сообщение ушло на почту начальника цеха с пометкой очень срочно, а я, нажав на очистку, вышел из кабинки, помыл руки и прошёл в помещение кафе.

Над содержанием письма пришлось постараться, чтобы в нём чувствовалась паника и мольбы о помощи. Если в двух словах, там было краткое, с ошибками, как будто писал торопливо, сообщение, что меня схватили, угрозами добились согласия починить запрещенную к хранению и использованию снайперскую винтовку «Примо» и ведут к месту, где я должен это сделать и где меня впоследствии убьют. Не забыл я вписать и адрес, где находился. Почти сразу пришло сообщение, что письмо принято и прочитано.