Времени было часов десять, может, пол-одиннадцатого, поэтому, сходив на вокзал и купив билет в плацкартный вагон, я вернулся к базару и, устроившись на лавочке в тени дома, положил рядом сидор, достал купленную газету и принялся изучать ее.

«Так, с годом я не ошибся. Газета сегодняшняя, шестнадцатое июня тысяча девятьсот сорок первого года. Почитаем, про что тут».

Внимательно изучив все колонки, прочитав их по нескольку раз, я сложил газету и, развязав сидор, убрал ее – пригодится, туалетной бумаги у меня нет.

«Получается, через шесть дней начнется война. Предупредить я местных все равно не успею, так что смысла нет, но вот будущую обстановку более-менее знаю, спасибо книгам альтернативщиков: если напишу письмо, что будет в первые дни войны – они почитают и отложат под скатерть; но второе письмо заставит их задуматься. Решено, сажусь на поезд, он как раз девятнадцатого придет в Москву, там беру сразу до Минска или до Киева и еду дальше. Надеюсь, успею до начал неразберихи на дорогах».

Откинувшись на бревна сруба, в тени которого сидел, я стал лениво рассматривать прохожих. Изучал их движения, как одеты, как ходят, как общаются друг с другом. Манеру речи. Буквально через пару минут мое внимание привлекло оживление метрах в двухстах, с другой стороны площади. Подхватив сидор, я направился к толпе.

Протиснувшись в первые ряды, я ностальгически улыбнулся. Тут оказался обычный лохотрон, только вместо шарика и стаканчиков было три карты, которые ловко и быстро перемещал улыбчивый паренек.

Поглядев, как разувают доверчивых сельчан, я вышел из толпы и, попив холодного кваса, что с деревянной бочки на колесах продавала полная тетка, отошел в сторону, к кустам, где, присев на кирпич, стал с интересом наблюдать за лохотронщиками.

Буквально через полчаса мое ожидание было вознаграждено. Я заметил, как в плотной толпе, шумевшей где восторженно, где возмущенно, замелькали юркие парни-карманники.

– Ловко, – пробормотал я, заметив, что все украденное, пройдя несколько рук, оказалось у парня лет двадцати шести, который, развернувшись и оставив на своем месте другого, направился куда-то в сторону ближайших подворотен. Он явно шел сбрасывать добычу.

Посмотрев ему вслед, я подхватил сидор и отправился за ним. У меня появилась идея ограбить воров.

А что? В милицию они точно не побегут жаловаться, а мести я не боялся, так как в четыре меня здесь уже не будет.

Парень был тертый и преследование заметил сразу, так как кроме меня в ту же сторону шли только две девчонки-пионерки.

Заметив, как он юркнул в ближайшую подворотню, я заторопился. Не хотелось упускать потенциальную жертву.

Так, бегом следуя за парнем, я вдруг оказался в глухом парке где-то рядом с вокзалом – были слышны близкие паровозные гудки и шум составов. Остановившись у тополя, парень поджидал меня, хмуро разглядывая.

«Оп-па, да он не один!» – мысленно протянул я, заметив быстрые движения за деревьями. Меня окружали.

– Ну че, филер, решил взять Ваньку Рыжего? – ощерился преследуемый в отличных, надо сказать, сапогах.

«Трое», – понял я, скинув сидор с плеча на прелую листву.

– Рыжего? – озадаченно переспросил я, поглядывая на черную как смоль шевелюру парня.

– Рыжье люблю, – снова усмехнулся тот, показывая ровные белые зубы.

Быстро оглядевшись, я прикинул расстановку сил. Спереди Рыжий, с левого боку подходил один из карманников, сзади, играя финкой в левой руке, плотный парень моих лет. Вот он был рыжим.

«Рыжий явно левша, не очень хорошо, но и сложного ничего нет, карманник больше для понта играет ножичком, неумеха… А вот это плохо», – подумал я, заметив, как главарь откинул полу пиджака и достал наган.

Пришлось действовать мгновенно. Стоял я в четырех метрах от него, поэтому, когда он демонстративно медленно достал револьвер, метнулся вперед и пробил ему прямой в кадык сложенными пальцами. Удар назывался «копье». Этот не жилец, поэтому, развернувшись – наган мне был не нужен – я шагнул к рыжему.

Глухо выругавшись, тот очертил ножом перед собой широкий полукруг и встал в защитную стойку.

– Тоха, подходи к нему с боку, – велел он мелкому.

– Ага, – опасливо посматривая на меня, карманник стал медленно обходить меня. Кроме ножа у того в пальцах другой руки был зажат обломок опасной бритвы. Рабочий инструмент, можно сказать.

Медлить было нельзя, поэтому я атаковал рыжего. Отбив довольно ловкий выпад, нанес лбом мощный удар в переносицу, от которого противник поплыл. Карманник, надо отдать ему должное, несмотря на явный испуг, бросился в атаку, выставив вперед нож, поэтому налетел на прямой удар моей левой ноги и упал, судорожно закашлявшись.

Ударом в висок вырубив рыжего, я подошел к скулившему мелкому и ногой откинул нож и обломок бритвы, после чего прямым в лоб погасил сознание карманника.

Дальше начался сбор трофеев. Первым делом я подобрал оружие. Наган меня разочаровал. Нет, он оказался вполне новым и рабочим, хоть и не чищенным, но проблемой было то, что патронов к нему не имелось. Ни в карманах убитого, ни в барабане. Короче, грозная, но игрушка. А вот с ножами был даже перебор. Пять штук. Тесак с тридцатисантиметровым лезвием отправился в сидор. Туда же – две финки и один складной ножик. Другой складник, получше, я убрал в карман.

Потом, охлопав тела, собрал другие трофеи. Помимо шести бумажников нашлась еще отдельная пачка денег и около десяти рублей мелочью. Кроме этого, я стянул с Рыжего и сапоги. Были они отличные, командирские, яловые. Более того, у главаря оказался один со мной размер, сорок второй разношенный.

Быстро собрав все бумажные деньги, я пересчитал получившуюся пачку. Сто семьдесят шесть рублей. С мелочью вышло сто восемьдесят три рубля восемнадцать копеек. Это еще не считая трех резервных рублей, что у меня остались после покупок.

Посмотрев на пачку в своих руках, я решил закупиться по максимуму, все равно скоро они не понадобятся. Связав двух карманников, чтобы они не сразу смогли освободиться, я протер бумажники от пальчиков и, закинув потяжелевший сидор на плечо, направился обратно к базару.

– Что-то еще хотите купить, товарищ? – спросил тот же продавец, у которого я приобрел сапоги и сидор. На новенькие сапоги он посмотрел с интересом, не более.

– Да, я себе вот купил другие, получше, хотелось бы вернуть вам обратно эти сапоги.

– Пять рублей, – быстро сказал продавец.

– Что?! Да я их у вас за двадцать купил, – возмутился я, с удовольствием приступая к торговле.

Через двадцать минут, отдав сапоги за шесть рублей, осмотрелся и тихо произнес:

– Я еще хочу переодеться. Вон те синие командирские галифе, что у вас под прилавком, почем?

Я особо не торопился, за час купил синие командирские галифе и зеленую, тоже командирскую, из хорошего материала гимнастерку с уже подшитым белоснежным подворотничком. Все это было ношеным, но почему-то открыто не продавалось, только из-под прилавка. Видимо, был запрет на продажу военной формы и амуниции. Но продавец, поняв, что я серьезный клиент, не только помог мне переодеться, но и показал на старичка, что сидел через шесть прилавков, сообщив, что тот поможет с амуницией.

Тут многие мужчины носили полувоенную одежду, это внимания не привлекало. Кроме формы я купил шелковое белье, рубаху и кальсоны. У продавца были только из обычного материала. Но подумав, как мне все это натирать будет, я договорился о шелковом, причем новеньком белье. Тоже из-под прилавка, новенькое, но дорогое.

Сзади была небольшая примерочная, там я и переоделся, даже новенький командирский ремень со звездой на пряжке, купленный у соседа-продавца, пришелся впору. Согнав складки гимнастерки за спину, я притопнул сапогами, провел рукой по галифе и вышел из примерочной.

– Вот. Сразу другой вид. И выправка, и форма выдает командира. Кем служили? – спросил продавец.

– Пулеметчиком был.

– Тогда вам эту фуражку, тут с пехотным околышком.

Как и гимнастерка, фуражка не имела воинских знаков, хотя на околыше был выгоревший след от звезды. Примерив ее, я отрицательно мотнул головой, возвращая – мала. А вот другая, та, что поновее на вид, пришлась впору. Продав старую одежду за три рубля, купил метровый кусок чистого холста и, спросив у продавца ножницы, разрезал его на два квадрата. Будет теперь, куда завернуть еду и оружие. Также взял запасные портянки. За все уплатил пятьдесят девять рублей, хотя до торгов просили семьдесят.

Пройдясь по базару, осторожно подошел к нужному старичку, что продавал воинскую справу – ложки, котелки, фляги, ремни, ножи и принадлежности для чистки оружия. Хотя на прилавке всего этого не было, старичок для вида продавал ремкомплекты для швейных машинок, нитки и всякую дребедень.

– Добрый день, я от Семена, – подбородком указал на продавца, что торговал одеждой.

– Что вы хотели?

После того как я объяснил, старик пропустил меня за прилавок, показать, что было сложено в сумках и на полке, скрытой от покупательских взглядов – вдруг там стукач ментовский есть. Я уже понял, что все это продавалось незаконно.

У него я задержался, рассматривая ассортимент.

– Что именно интересует? – спросил дед.

– Хм. Эти наплечные ремни к моему ремню подойдут?

– Да, конечно. Вот тут система крепления. Видите? Двойной прошив.

– Хорошо. Беру. Также мне нужна фляга, кружка, ложка, вилка, походный котелок и пошивочный инструмент. Это котелок?

– Да, все новенькое, сын привез.

– Показывайте. Это прибор для бритья? – пощупав щетину на лице, спросил я и ткнул пальцем в небольшой кошель. – Там все? Тогда и его тоже.

Дед из-под прилавка достал зеленый прямоугольный предмет. Откинув крышку, показал, что это. Этот котелок напоминал тот, что был у нас в армии, цеплялся он к поясу, был литра на два с половиной. Сверху крышка, которую можно использовать как тарелку для второго. Напоминал современный, привычный мне, но немного другой формы.

Внутрь котелка легко уместились и кружка, и ложка. Туда же я отправил кулек с солью.

Убрал все в сидор, набив его до отказа, и расплатился с дедом (двадцать рублей – блин, дорого!), закинул сидор на плечо и зашагал к вокзалу. Обед уже прошел, был час дня, так что можно подкрепиться в привокзальном ресторане и протянуть время до отхода поезда.

При выходе на привокзальную площадь я едва не столкнулся с рыжим, который, отсвечивая лиловым пятном на скуле и начавшими заплывать глазами, пронесся куда-то в сторону рынка. На меня он даже не посмотрел. На площади было много военных, десятка три точно.

Плотно пообедав в привокзальном буфете (хотя на мой взгляд, два с половиной рубля все же многовато), я прошел через здание вокзала и, найдя свободное место на одной из лавок, стал ожидать прибытия поезда. Я знал, что он будет стоять на втором пути.

Поглядывая на большие вокзальные часы, думал о том, что надо бы купить наручные, но никуда идти не хотелось. Ворье наверняка своих уже на ноги поставило, ищет, кто их предводителя убил и на бабки опустил. Ничего, прибуду в Москву, куплю билет до Киева и, если будет время, добуду часы.

Пригревшись под солнцем, я через часок услышал шум приближающего состава. Сбив фуражку с носа на затылок, потянулся, выпрямил ноги и широко зевнул, хотя спать не хотелось.

Пшикая паром из-под колес, паровоз протащил состав и, поскрипывая тормозами, подогнал его к перрону.

– Похоже, мой, – пробормотал я.

– Не только твой, и наш тоже, – хмыкнул кто-то рядом.

Повернув голову, я увидел рядом на скамейке двух лейтенантов с танками в петлицах.

«Точно, в Казани же танковое училище. Похоже, оперившаяся молодежь вылетела из своего гнезда».

– В Москву? – спросил я.

– Пересадка у нас там, – кивнул один из лейтенантов. – Лейтенант Григорьев. Александр.

– Виталий Мишин, лейтенант запаса, – последнее я добавил, чтобы пояснить отсутствие знаков различия. Таких в запасе за все пребывание на вокзале я видел двоих. Один – командир вроде меня, другой, похоже, из сержантского состава.

– Руслан Ибатуллин, – протянул руку второй.

– Ну что, идем? – спросил Григорьев.

– Он тут стоять будет с полчаса, так что успеем, – ответил я. Продираться сквозь выходящих пассажиров мне не хотелось. – Минут через десять можно идти устраиваться, поспокойней будет.

– А вы кем были? – спросил Григорьев.

– Командир пулеметного взвода.

Я сам не знаю, почему представился командиром пулеметчиков, хотя думаю, просто так, от балды, благо в этом оружии немного понимаю. Даже читал очерк о боевом применении во время финской войны пулеметов «максим».

– А почему в запас ушли?

– Я «пиджак».

– Что?

– «Пиджаками» называют не кадровых командиров, а тех, кто пришел после военной кафедры. Так понятно?

– Да, – кивнули молодые.

– Я три года на физматематическом факультете отучился, а тут комсомольский набор. Дали младшего лейтенанта, и пошел служить. За два года успел лейтенанта получить, как раз месяц назад, перед тем как в запас ушел. Вот хочу восстановиться и продолжить учебу.

– Понятно, – опять, как болванчики, кивнули мои собеседники.

«Уф-ф, вроде пошло. Прошла деза. Если что, есть версия, кто я и откуда», – подумал я, облегченно вздохнув.

– Кстати, можно идти, перрон посвободнее стал, – кивнул в сторону поезда, который состоял из трех купейных вагонов, вагона-ресторана и шести плацкартных за ними.

Командиры подхватили фанерные чемоданчики с оббитыми железными уголками углами, а я свой сидор.

У танкистов был третий купейный вагон, у меня пятый плацкартный, сразу за вагоном-рестораном, поэтому, попрощавшись, мы разошлись.

– Билет, – протянула руку женщина в форме. – Ваше место седьмое, проходите.

Проходя по узкому коридору, я рассматривал попутчиков: кто устраивался, кто спал, а кто играл в шахматы. Дойдя до своего места, я кинул сидор в изголовье. Место у меня оказалось внизу. Вместе со мной ехали женщина с трехлетним мальчишкой и старый дед. Видимо, семья. Обращались они друг к другу по именам. Старик, немного помявшись, попросил поменяться местами, тяжело ему было забираться на верхнюю полку. Подумав, я легко согласился.

Представившись, я скинул сапоги, вместе с портянками убрал их под нижнюю полку (запах, конечно, появился, но не такой ядреный, как я ждал), убрал фуражку за сидор и лег, прикрыв глаза. Постельное белье еще не выдали. Как сказал дед, его будут выдавать, когда поезд тронется, поэтому я спокойно мог отдохнуть.

Не спеша поезд шел на Москву, в вагон-ресторан я не ходил, питался своими запасами, только чай просил у проводницы во время остановок. Титана тут не было, так что горячую воду брали на станциях. Ехали мы, как я уже говорил, не слишком быстро, можно сказать, без особых проблем и, по словам проводницы, на следующий день к обеду должны были прибыть в Москву. Однако утром девятнадцатого я все-таки вляпался в неприятности. А дело было так.

Весь мой сухпай закончился, да и горяченького захотелось – борща там или щей – поэтому решил плотно пообедать в вагоне-ресторане, чтобы до Москвы хватило.

Пообедал без проблем, но меня подвела моя же наблюдательность. Прикончив второе, я оторвался от тарелки, взял стакан с подстаканником, откинулся на спинку кожаного сиденья и стал лениво попивать чай с печеньем.

Мое внимание привлекла компания из капитана-артиллериста и двух гражданских, которые уже с утра гужбанили за соседним столиком. Капитан уже поплыл, было видно, как он полусонно почмокал губами и захрапел, уткнувшись лбом в окно. Сидевший рядом парень быстро обшмонал капитана и, когда разворачивался, наткнулся на мой взгляд. Другим со стороны было ничего не заметно, но с моего места рассмотреть руки в карманах капитана было возможно.

Парни сделали вид, что ничего не произошло, лишь изредка незаметно бросали на меня взгляды. Допив чай, я поставил стакан на столик и направился обратно.

Подойдя к двери, заметил в остеклении, что парни быстро меня нагоняют.

«Убрать свидетеля решили, ну-ну. Ствол у них точно есть. Что-то топырилось у одного за поясом, а работать будут наверняка ножами. Ну ворье!..»

В тамбуре было пусто, поэтому, подойдя к двери, что вела наружу, я проверил, открывается ли она. Оказалось, закрыта. Ничего, что-нибудь придумаем. Стоял я спиной к двери в вагон-ресторан, наблюдая за ней по отражению в стекле.

Парни сработали быстро, даже профессионально, атаковали они сразу. Не задумываясь.

Резко уйдя в сторону, я рукой отбил удар, перехватил кисть и обратным вывертом насадил бандита на его же нож, одновременно ударом стопы сломав второму ногу ниже колена. Я таким ударом доски ломаю, что уж тут говорить о хрупкой человеческой кости?

Двумя ударами добив порезанного, подскочил ко второму и, ухватив его за голову, резко дернул в сторону Всегда хотел это попробовать, как в кино. Послышался хруст ломающихся позвонков. Я тут же пожалел, что так плотно позавтракал, но все-таки сдержался. Судя по запаху, у того, которому сломал шею, ослаб кишечник, стало отчетливо пованивать. Как мне говорили опытные бойцы, при переломе позвонков всегда освобождается кишечник, тут ничего не поделаешь, теперь я в этом убедился лично.

Времени не было, поэтому я быстро обыскал трупы, убрав трофеи в карманы (все не уместилось, пришлось содрать с одного из бандитов пиджак и завернуть находки в него). При поисках я обнаружил изогнутый штырь с треугольным концом, в котором не сразу опознал спецключ для вагонной двери, который меня изрядно порадовал. Я уж думал, как все это объяснять, если меня застукают. А что на меня быстро выйдут – это сто процентов, а тут такой подарок.

Открыв дверь, я выкинул оба трупа на насыпь. Мне повезло, что ни пока мы дрались, ни пока я избавлялся от тел, через тамбур так никто и не прошел. Выдохнув, сделал из пиджака сверток и задумался, куда его девать. В руках не понесешь, сразу соседи приметят. Спрятать? Так вроде некуда.

В это время через тамбур прошла стайка девушек. По-моему, даже та, которую я видел на вокзале. Стоял я к ним спиной, держа сверток из пиджака перед собой, поэтому они его не видели.

Как только девушки прошли, я развернулся, чтобы пройти в свой вагон, но заметил блеск клинка. «Черт, финка второго, как я ее не заметил? Как ее девчонки не увидели?! Повезло, наверное».

Подхватив финку, убрал ее к остальным вещам бандитов. Сделав из пиджака малопонятный сверток, я вышел из тамбура и прошел в вагон. Пройдя до своего места, подхватил заметно похудевший сидор и направился к туалету, это было единственное место, где можно уединиться. Отстояв очередь, вошел в пахнущее помещение, быстро оправился и развязал горловину сидора.

Развернув сверток, переложил добычу в вещмешок, а пиджак выкинул в открытое окно. Несмотря на то, что управился быстро, на меня все равно ворчали, что долго сидел на толчке.

Стянув сапоги, я опять лег на свою полку и, закинув руки за голову, стал мысленно пробегаться по вещам, составляя список. У бандитов было:

два пистолета. Вернее, наган и ТТ. Причем к ТТ был запасной магазин и четырнадцать патронов россыпью. К нагану с пять десятков патронов – времени считать не было;

финка, что я подобрал с полу, и складной нож (скоро из ножей бандитов коллекцию собрать можно будет);

два паспорта, принадлежащих нападавшим. Изучить их я не успел;

россыпь денег и две пачки десяток в банковской упаковке. Получается, больше двух тысяч;

пачка из трех десятков удостоверений командиров Красной Армии. Кроме них несколько паспортов, командировочные удостоверения, справки и продаттестаты на те же имена, что и в удостоверениях. Было с десяток партийных и комсомольских билетов;

наручные часы марки «Восток»;

карманное зеркальце и два платка;

спички и сигареты – я не взял;

спецключ для вагонных дверей.