Принял душ из ведра – меня облил один из дворни, что также отправлялся со мной – и поспешил к себе, где меня ждали две нимфы-постельничие. Обеим девушкам было по пятнадцать, старше нетронутыми было трудно найти, но и эти девушки из холопок были очень даже ничего. Обе мне нравились, честно скажу. Но, правда, скоро одной придётся искать замену – дня два назад меня обрадовали, что я стану отцом. Ничего, ребёнка признаю, будет у меня первенец, правда, не наследный. Наследными могут быть только от жён.

– Барин, – раздался звонкий девичий голосок, и меня затрясли за плечо.

Открыв глаза, я стремительно сел, ища опасность. Стоявшая рядом со мной ослепительно красивая девушка в восхитительном пеньюаре, который ничего не скрывал, сперва отшатнулась, но потом прижалась, что-то мурлыча на ухо. Вторая тоже проснулась и прижалась со спины. Они меня всегда так будили. Умницы, сам натренировал их за эти два с половиной месяца.

– Что, уже утро? – спросил я, с прищуром посмотрев на подсвечник, где горело три восковых свечи. За окном ещё было темно.

– Да, – промурлыкала девушка. – Совсем скоро рассвет.

– Ох, чертовка! – хмыкнул я, заваливая её на постель. Сперва с одной поработаю, а потом можно и второй заняться, которая сейчас ластилась ко мне.

Этих двух девушек я выкупил на рынке, где продавали закупов. Девушки ранее были из свободных горожан, но их родители разорились, и они оказались в закупах, так они и попали в мои руки. Хотя нет, вру. Так было с Ольгой, дочкой гончара, который взял большую ссуду, но разорился, попав в должники, а вот с Инной совсем другая история. Представьте себе молоденькую Шерон Стоун. Вот такая красавица мне повстречалась на одной из улочек, когда её зажимали трое ребятишек моих лет. Как оказалось, Инну считали ведьмой с плохим глазом и решили проучить. Она была сиротой, проживала у дяди, который её тоже не особо любил, так что девушка, поглядывая на избитых «ухажёров», которые не успели совершить насилие, сексуальное, естественно, охотно согласился пойти ко мне в услужение. Ну, а там завертелось, и они стали моими постельничими. То есть их обязанность – согревать меня своими телами зимой, помогать раздеваться-одеваться и следить за постельным бельем. Вот и все их обязанности. Остальное всё добровольно. Вон, одна уже залетела.

Обе девочки достались мне нетронутые, соответственно неопытные, так что я тратил немало своего ночного времени, чтобы их хоть чему-то научить, ну и себя не забывал, спермотоксикоз отступил надолго.

Закончив с девушками, в смысле миловаться, я провёл помывочные процедуры, не забыв почистить зубы специальной щёточкой с ворсом из конского волоса, и направился завтракать. На стол уже накрыли, как сообщил служка. Кстати, с девушками я намиловался наперёд, потому как в плавании это будет делать сложно. Корабли были загружены до предела, даже у меня в каюте по плану будут проживать, кроме нас с девушками, ещё четверо. Спать они будут на своей рухляди – это означало матрасы и подушки – на полу. Эти четверо были моими людьми – дворецкий, что будет отвечать за мой будущий дом, его жена, знатная повариха, завтрак как раз она приготовила, и две женщины, которым было по тридцати лет, служанки, купленные мной в холопки. Также в каюте будет стоять три бочонка с водой – питьевая вода на первое время, ту, что находится в трюме, мы оставим напоследок, там прохладнее, не так быстро стухнет. Правда, серебро я решил не жалеть, и оно будет в каждом бочонке. За сохранность серебра будут отвечать специально назначенные люди.

Всем холопам я объявил, что после пяти лет службы у меня они автоматически получают вольную и могут или остаться со мной и продолжать работать, но получая за это нормальную заработную плату, а не сущие гроши, или заниматься своим делом. Я собирался спонсировать будущих фермеров, чтобы у меня на земле выросли крепкие фермерские хозяйства, стоявшие на нескольких гектарах. Но тут всё упиралось в лошадей, крестьянам из всех я мог выделить только половину, остальная мне была нужна для воинских подразделений. Кто пушки и обозы мне будет тянуть? А для вестовых, что будут поддерживать сообщение между поселениями? Тоже надо.

После завтрака, когда уже совсем рассвело, я направился в сторону стоянки судов. В усадьбе стоял переполох, те из дворни, кто отправлялся с нами, двинулись следом. На стоянке тоже было не всё спокойно, шла погрузка живности и людей. Стоял крик, мат, ржание, блеяние, меканье, кудахтанье и мычание. Гвалт стоял приличный. Однако несмотря на это, шло всё достаточно организованно, если где возникали проблемы, туда сразу же устремлялись люди, ответственные за погрузку.

Пройдя на борт «Беды», я пропустил в каюту свою прислугу, в смысле девушек, остальные слуги ещё не прибыли, и дал им время устроиться.

Погрузка была закончена где-то к десяти часам дня. Те, кто уже загрузился, отходили от берега и медленно дрейфовали вниз по течению, возглавляла флотилию моя «Беда». По сравнению с другими кораблями, она не была особо большой, но её мореходные качества меня вполне устраивали, к тому же, как и у других кораблей, корпус был обшит медными листами. Я скупил почти всю листовую медь, но сделал всё, что хотел. Теперь я не боялся теплых вод Атлантики.

– Последнее судно отошло, – сообщил подошедший Немцов. Река тут текла прямо километров на шесть, так что стоянку ещё было видно.

– Хорошо, – кивнул я и, ухватившись за натянутый канат, скомандовал: – Увеличить скорость!

Так началось наше шестимесячное плаванье. Два месяца нужно идти до того перевалочного островка, который я решил назвать остров Русский, там пару месяцев пережидаем штормы и ураганы, и после того, как они стихнут, пойдём уже к самому континенту Америке, а оттуда и до Кубы.

Основные поселения, конечно же, будут на континенте, примерно в районе штата Южная Каролина, где она была в моём мире. Но и на Кубе я создам поселения. Кроме них я собираюсь построить перевалочные поселения, четыре. Это тот самый остров Русский, потом второе на побережье в районе современного мне Нью-Джерси, третье на месте Норфолка и четвертое в районе Чарлстона. Корабли, что будут ходить на Русь, будут стоять там, проходить докование и ремонт, команды – отдыхать. Для моих кораблей, то есть княжеских, там будет выдаваться продовольствие и вода бесплатно, а вот для купцов наоборот – платно. Поселения будут принадлежать мне, то есть они будут считаться княжескими. Со временем они будут разрастаться в города, деревушки, села, фермерские хозяйства и раскинутся на много километров. Так и происходит колонизация. Главное, с аборигенами договориться и выкупить у них эти земли. Наладить торговлю и сотрудничество.

Шесть кораблей, что шли в составе флотилии, включая «Беду», это будущие сторожевые корабли береговой охраны. Их задача – патрулирование береговой линии и сообщение между поселениями. Я уже стал набирать будущих морских офицеров, пока командовать ими будет Немцов, но после того как взрастут другие офицеры, он уйдёт на покой и передаст эту должность подходящему офицеру. Однако это всё планы, не более. Главное – доплыть.

– Доплывём, – негромко, но уверенно сказал я и, упрямо склонив голову, посмотрел вперёд. Скоро будет Ладога, а там Финский залив, Балтийское море, проливы Дании и Атлантика. Потом Шотландия, закупка там воды и продовольствия, месяц плаванья, остров Русский, потом ещё месяц плаванья и, наконец, Америка. Наша цель.

К моему большому удивлению, никаких проблем, ни погодных, ни тем более людских, мы не испытывали, пока выходили к проливам.

За восемь дней, ориентируясь по самому медленному кораблю, хотя я такие старался не брать, мы прошли Балтику. Причём шли не у побережья, а пробуя себя для будущих долгих плаваний по океану – прямо. Курс прокладывал я, соответственно «Беда», как флагман, шла впереди. Остальные, пока неумело, выбиваясь из строя, шли за мной двумя колоннами.

Корабли нам встречались, и надо сказать, только у побережья и в немалом количестве. Кстати, таких больших флотилий мы больше не видели, максимум семь кораблей было, правда, такие же лоханки, как и у нас, но зато настоящие парусники, а не как у нас – с косыми парусами. С такими парусами, конечно, можно идти круто к ветру, но вот о скорости можно только мечтать. Жаль, тот фрегат капитана-франка прибрать не получилось. Он то ли почувствовал что, то ли действительно торопился, но однажды утром выйдя на палубу, я обнаружил, что фрегата на месте стоянки нет. Вот так и порушились мои планы взять с собой ещё десятка три крестьянских семей.

Кроме всего прочего, Балтика и проливы дали командам и капитанам тот уникальный опыт, что мог пригодиться в будущем. Трижды к нам направлялись военные корабли, только однажды это было сразу два боевых военных корабля, но когда им навстречу вышло сразу четыре оппонента и окутались дымом холостых выстрелов из корабельных пушек, все капитаны военных кораблей предпочитали молча ретироваться. То есть тактика была выбрана правильная.

К тому же это были не все мои планы. Кораблей много, если встретится англичанин, возьму его на абордаж. Без всяких сомнений и терзаний. Мне нужны были корабли, а нагличане неплохие корабелы. Так что будем расширяться. Именно поэтому я шёл с таким перегрузом. Вон, к трём судам были привязаны большие рыбачьи баркасы с высокими бортами, так даже в них кроме пары матросов находилось по две крестьянские семьи. Я же говорю, шли с перегрузом. Я не имею в виду, что с двойным, но места реально не хватало.

Скажу честно, с теми пассажирами, что были с нами, на тех кораблях, которые были в наличии, Атлантику нам не переплыть. Много ртов, вода уходила просто бешено, так что нам волей-неволей придётся брать на абордаж корабли для увеличения количества транспортных средств и шансов пересечь океан. Правда, скажу честно, именно это я и планировал делать, когда брал с перегрузом людей.

Особых проблем с плаваньем не было, только технические, но это в основном из-за отсутствия опыта у команд и капитанов, и со временем разных ошибок становилось меньше. Так что пока они справлялись. Сложнее было с крестьянами и рабочими, будущими горожанами. Они знали, что их везут на новую богатую землю, и знали, что плыть требуется долго. Но в их понимании долго – это несколько недель, а никак не несколько месяцев. Так что пришлось искать им занятие.

На эту проблему мне указал Корнилов, говорил, что от безделья могут быть беспорядки, да я и сам это знал, так что пришлось выдумывать для пассажиров работу, чтобы занять их время и не давать думать о мирском. То есть паниковать. Мужиков в основном определили к вёдрам и тяжёлой корабельной работе, команды этому были только рады. Корабли текли, не помогла даже обшивка из меди. Текли не сильно, но черпать воду из трюма приходилось часто. Вот они два раза в день вставали в вереницу и передавали друг дружке брезентовые вёдра. Но эта работа по часу два раза в день не могла их надолго занять. Пришлось искать и другую, как для них, так и для женщин и, надо сказать, вездесущих детишек. Действительно везде ссали, пока их не приучили к туалету розгами.

Проблему работ для мужиков и женщин решили капитаны кораблей, на борту всегда хватало мелкой судовой работы, так что заняты были все. А если работы не было, её придумывали. Мои подчинённые, я бы сказал, правильнее вассалы, знали, что делать, а с моими подробными объяснениями, что будет, когда пассажиры запаникуют, очень ответственно подошли к задаче занять их работой. Так что эта неделя пролетела для наших пассажиров как один день. У многих оказалась морская болезнь, вот для них эта неделя прошла как один месяц. Но и они тоже со временем пообвыкли.

– Датский пролив впереди, – сообщил я стоявшему рядом Немцову, на которого и было возложено общее командование флотилией. Я же был главным и, честно сказать, единственным штурманом, хотя на это дело активно учились и практиковались четверо пареньков.

– Рядом с берегом пойдём?

– Нет, – покачал я головой, посмотрев на закат. – Темнеет. Ложимся в дрейф и пережидаем ночь. Сейчас идти опасно, это не в Балтике, там было легче. В Атлантике будет так же, идти будем и днём, и ночью, как мы это делали, выйдя из устья Невы.

– Вода у нас подходит к концу, пора набирать.

– М-да, расход куда больше, чем я думал, хотя мы и ввели систему жёсткого контроля за расходом воды, – опустив подзорную трубу, задумчиво пожевал я губами. – Федор, ты пока занимайся своими обязанностями, отдай приказ на ночёвку. Только не как в прошлый раз. Снова ремонтировать на ходу нос «Лилии» нет ни желания, ни времени, и так пробоину заделали кое-как. Пройдем проливы, надо будет серьезно заняться её ремонтом.

– Сейчас уже появились умения, опыт, как ты говоришь. Справятся, – уверенно ответил Немцов и, коротко кивнув, направился на корму отдавать требуемые приказы, я же, посмотрев ему вслед, со щелчком сложил трубу и, убрав её в чехол на ремне, направился к трюму. Нужно посмотреть, сколько воды осталось, и прикинуть, сколько мы сможем проплыть по океану с полными запасами с тем количеством народу, сколько находится на кораблях.

Один я не полез, прихватил помощника капитана, который отвечал за воду и продовольствие, а также за их распределение. Тот тоже один не полез, а кликнул двух отдыхающих у борта крестьян, парней лет двадцати пяти на вид. У одного как раз на коленях играла малышка лет трёх. Те без разговоров встали, отец передал ребёнка подскочившей матери, и они последовали за нами.

В течение часа при свете масляного фонаря мы ворочали бочки. Выяснилось, что в двух оказалась подпорченная вода, в неё попала трюмная вода.

Под конец одна из бочек, что была с меня размером, сорвалась с подпорок на крутой волне – мы лежали в дрейфе – и прокатилась по ноге одного из крестьян, отца той малышки. Раздался хруст костей и сдавленный стон. Парень смог сдержать крик.

Первым делом мы втроём, я тоже не чурался тяжёлой и грязной работы, за что был уважаем не только вассалами, но и простыми крестьянами и рабочими, вернули бочку на место, чтобы она не успела натворить разрушения куда более страшные, чем раздавленная нога.

После этого я склонился над бледным парнем и наложил на его ногу свои руки. Ефрем, помощник капитана, был со мной давно, я его ещё в Новгороде подобрал, так что мои действия его не удивили, хотя смотрел он и с интересом, а вот оба крестьянина были не просто шокированы тем заживлением, что произошло на их глазах, они буквально благоговейно смотрели на меня. Парни не могли не заметить свечение, что исходило от моих рук.

Я не мог не воспользоваться этой ситуацией. Сейчас объясню, почему.

Церковь. Церковь и христианское вероисповедание встали у меня колом в горле. Большая часть крестьян, что я взял с собой, были насильно переведены в христианство и не сказать, что радовались от этого. Большая часть горожан тоже христиане. Были и истинно верующие, но таких было мало, однако я не мог не взять их. Без спецов в некоторых сферах мне будет трудно. В общем, чтобы что-то противопоставить церкви, я решил создать свою веру и даже уже составил некоторые догмы.

Если кратко, то по новой вере дело состояло вот как. Бог у нас Творец, его символ – это солнце. Он отвечает за все направления, специалист, так сказать, широкого профиля. Я верховный жрец будущего храма Солнца, который будет стоять в столице моего княжества. Кроме меня уже есть трое младших жрецов, которым ещё предстоит подняться по иерархической лестнице. Там пяток пунктов, если они их преодолеют, то получат сан жреца или главного жреца. Последние саны будут иметь только главы храмов. В приходах и простые жрецы могут справлять службы. Выше только сан верховного, и его имею только я, больше никто другой, только преемник.

Заветы Творца были похожи на христианские. Тоже не убей (без повода), не укради (если не трофей), не возжелай жену ближнего своего (если он рядом), ну и так далее. Только несколько отличий было от заветов христианства. Первое – кровная месть, Творец благоволил к мстящим. Я даже в закон княжества вписал несколько пунктов о кровной мести. Так что мстящий, подав официальную заявку в администрацию населённого пункта, не будет привлечён к суду в случае смерти его оппонента. Второй пункт – это двое- и троежёнство. Крестьянам разрешалось иметь не более двух жен, если они в состоянии их прокормить, дворянам и жрецам не более трёх. Князю и главному жрецу уместно иметь пять жен, в прямом и переносном смысле. Про наложниц никто не говорил, это по желанию бояр.

Многожёнство было одним из способов привлечения прихожан в наши ряды. Были желающие и немало, особенно из моих стрельцов и пушкарей. Среди холопов их было куда меньше. Перед отплытием многие стрельцы, что перешли в мою веру, взяв ссуды, женились. Некоторые дважды, таких было шестнадцать человек.

Кроме меня на флотилии находилось ещё трое жрецов. Это были мои старые воины, с которыми я уходил из Крыма. Двое уже были в возрасте, и это было идеальным для них продолжением жизни, третий был куда моложе. Старики уже никогда не перепрыгнут саны младших жрецов и до конца жизни будут вести литургии в храмах, разводить и женить, благословлять и освещать. Те пять пунктов, про которые я говорил, были написаны не просто так. Главный пункт – это умение писать и читать, а оба пожилых храмовника этого не умели, хотя и старались выучиться по минимуму.

С момента создания этой веры все трое получили неплохой опыт, они проводили богослужения, принимая в наши ряды новых верующих, было около сорока свадеб, освящение новорожденных, ну и похороны тех, кто не дождался отправки. Жрецы пользовались уважением среди крестьян, но не сильным. Про свои умения я молчал, не хотел, чтобы об этом пошли слухи и узнали в Великом Новгороде, и приказал молчать остальным свидетелям из своих людей.

Сейчас это уже не требовалось, наоборот – нужно показать свою святость, чтобы приманить новых членов, так как из всех людей на флотилии всего треть адепты новой веры, остальные – сочувствующие и сомневающиеся. Вот я и хотел этого паренька пригласить в жрецы – молодой, со временем поднимется выше, а пока побудет стажёром, это младший сан перед младшим жрецом. Этот крестьянин – идеальная фигура для этого, тем более я видел, что он пользуется уважением среди других моих холопов. Сын мельника, непростая фигура.

Мои слова, можно сказать, суть предложения, что я ему выложил, вызвали огромную радость у Ефима, как его звали. Тот, надо отдать ему должное, с минуту подумал и дал согласие. Так у меня появился ещё один священник.