Часть I
Новая организованная преступность

От традиционного криминала к кибермафии: всеобъемлющие и сбалансированные подходы в целях предупреждения новых и появляющихся форм транснациональной преступности и надлежащего реагирования на них^[16]

Задача предупреждения новых и появляющихся форм организованной преступности и борьбы с ними, а также способность предвидеть процессы изменения преступной деятельности является серьезным вызовом. Еще несколько десятилетий назад мошенничество с кредитными картами было почти немыслимым. За последние несколько лет в результате быстрого технического прогресса, появления новых форм преступности, растущей глобализации и экспоненциального роста мировых рынков открылись сопоставимые по масштабам возможности для активизации противоправной деятельности. Эти возможности стали генератором новых форм ценностей и создания новых каналов связи между правонарушителями и их потенциальными жертвами и снизили для преступников уровень риска быть пойманными с поличным благодаря появлению новых форм анонимности. Широкое использование таких возможностей способствовало не только распространению новых форм преступности, но и активизации тех видов преступности, которые, как считалось, уже в основном ушли в историю. Одним из примеров такого перерождения преступности является современное пиратство.

Выделить новые и появляющиеся формы преступности в отдельную категорию в системе криминологической типологизации зачастую удается благодаря их соотнесению с похожими видами преступности, такими как киберпреступность, экологическая преступность и пиратство. Однако помимо разработки определений целого ряда различных категорий преступности проблема заключается в том, что необходимо усилить инструментарий статистического анализа, в целях лучшей оценки и описания данной отдельной категории криминологической типологизации путем выявления общих особенностей и различий между подобными новыми формами противоправной деятельности. В этой связи опираться лишь на показатель тенденции преступности или ее динамики как на определяющий фактор при включении этой категории в систему классификации, возможно, недостаточно. Многие новые формы преступности распространяются действительно быстро. Однако за последние годы в некоторых регионах также выросли показатели по ряду других уже давно сложившихся видов противоправной деятельности, в частности по убийствам. Описание новых категорий преступлений требует, скорее всего, учета таких основополагающих признаков преступности, как ее коренные причины и способствующие факторы, способы совершения преступлений, характеристики потерпевших и преступников, степень участия в преступлениях и структура организованных преступных групп.

Характеристика новых и появляющихся форм преступности

Процесс определения общих знаменателей новых форм преступности наталкивается на целый ряд препятствий. Во-первых, существует проблема терминологии. Государства, органы системы ООН и научное сообщество оперируют несколькими близкими по значению терминами и категориями. В контексте ООН к ним относятся такие понятия, как «новые аспекты преступности», «появление политических проблем» и «новые формы и аспекты транснациональной организованной преступности». Каждое из них отражает различные аспекты развития противоправной деятельности. Хотя внимание настоящего документа сосредоточено на понятии «новые и появляющиеся формы преступности», в нем признаются элементы и других связанных с этим понятием категорий. Новые формы преступности могут также считаться «комплексными», например, в тех случаях, когда уголовно-правовые деяния представляют собой взаимосвязанную последовательность событий и/или когда они распределяются среди множества действующих лиц.

Во-вторых, многие новые категории преступлений сами по себе служат зонтиком для целой серии отдельных правонарушений. Так, например, понятие «экологическая преступность» включает в себя такие деяния, которые существуют уже многие десятилетия, в частности браконьерство, а также правонарушения, которые появились лишь в последние годы, в частности преступления, связанные с торговлей квотами на выбросы углерода и управлением водохозяйственной деятельностью. Аналогичным образом, термин «киберпреступность», как правило, включает как правонарушения, объектом которых являются компьютерные системы или компьютерные данные, так и правонарушения, при которых компьютерные системы или компьютерные данные служат средством преступления, как например, большинство форм преступлений, связанных с хищением личных данных.

В-третьих, новые формы преступности отнюдь не распространяются во всех странах с равной быстротой или достигают равной остроты… Некоторые формы преступности, как представляется, могут иметь лишь национальное воздействие, прежде чем произойдет их постепенное признание в качестве транснациональной угрозы.

Наконец, новые формы преступности могут не только порождать новые коренные причины, способствующие факторы или приемы для совершения противоправной деятельности, но и могут быть направлены также против новых категорий жертв, которые, возможно, будет труднее выявлять. От киберпреступности, в частности от распространения вредоносных компьютерных программ, может пострадать очень значительное число людей. Системы уголовного правосудия, требующие, чтобы в ходе судебного разбирательства в качестве потерпевшего было предъявлено конкретное лицо, может в этой связи столкнуться с особыми трудностями…

Коренные причины и способствующие факторы

Хотя не все новые и появляющиеся формы преступности приводятся в действие одними и теми же социально-экономическими факторами, можно установить целый ряд общих явлений, содействующих распространению преступности, или коренных причин и способствующих факторов. К их числу относятся глобализация; близость нищеты, конфликтов и слабых правоохранительных систем к рынкам высокостоимостных товаров; и темпы возникновения новых форм современных технологий и глобальные средства связи.

Благодаря глобализации национальные экономики все активнее интегрируются в систему международной экономики через торговлю, инвестиции, потоки капиталов, перемещение людских ресурсов, а также развитие и распространение технологий. Стремительный процесс глобализации может оказывать давление на существующую структуру управления, расширяя роль негосударственных игроков в структуре все усложняющихся межгосударственных связей.

Этот процесс интеграции и экспансии экономик формирует контекст для перерастания некоторых проблем, имевших когда-то преимущественно локальный характер, в глобальные явления. Например, сфера пиратской деятельности, договорных матчей и противоправных тотализаторов выросла до масштабов транснациональной преступности, а такие направления, как морская торговля и спорт превратились в транснациональные многомиллиардные индустрии, привлекающие широкие инвестиции и интерес почти всех мировых экономик.

Глобализация все шире вовлекает в свободный оборот трудовые ресурсы, товары и финансовые потоки, да к тому же ее темпы в ряде случаев опережают индивидуальные и коллективные действия государств-членов по налаживанию регулирования таких перемещений. Например, объектом мер национального регулирования могут быть растущие транснациональные рынки для отдельных видов дикой фауны и флоры, человеческих органов, медицинских препаратов и культурных ценностей, однако на глобальном уровне может ощущаться дефицит общих определений и стандартов для регулирования, равно как и разнонаправленность тенденций в области преступности.

Этот разрыв создает особые возможности для криминала, поскольку правонарушители пользуются «безопасными убежищами» и брешами в регулирующих режимах, для того чтобы извлекать выгоду из стоимостного роста, обусловленного расхождениями в национальных системах контроля за предложением. Таким путем нелегальные или «серые» рынки растут параллельно и внутри легальных рынков. Эти рынки могут отличаться от незаконного оборота, ассоциируемого с рынками с установленным контролем, в частности с теми рынками, которые связаны с наркотиками, в силу того обстоятельства, что часто трудно отделить легальные рынки от нелегальных. На новых транснациональных рынках противоправная деятельность может начинаться у источника, например в ходе запрещенной браконьерской деятельности или хищения культурных ценностей, или в любой последующей точке цепочки предложения, например, в результате утечки товара и или уклонения от налогообложения в процессе экспорта или незаконного предпродажного переклеивания маркировок.

Если незаконно полученные или похищенные товары вновь всплывают на легальных рынках по поддельным документам или в результате коррупции, то отслеживание преступных деяний в таком случае может быть чрезвычайно затруднено. Легальный рынок служит эффективным средством сокрытия незаконного происхождения участвующего в обороте продукта. Например, транснациональные преступные сети, занимающиеся незаконным оборотом отдельных видов дикой природы и древесины, а также контрабандой электронных отходов и озоноразрушающих веществ часто используют те же самые маршруты, что и легальные импортеры, но по подложным правоустанавливающим документам, через лазейки в законодательстве или по подлинным документам, приобретенным с помощью подкупа.

Преступные возможности могут и далее расширяться по мере устранения торговых барьеров, создания зон свободной торговли и подписания для этого соответствующих соглашений, а также появления высоких уровней потребительского спроса. Например, высокий спрос на основные медицинские препараты в таких регионах, как Африка, в сочетании с ограниченностью возможностей местных систем здравоохранения и национальных механизмов контроля способствует появлению значительного транснационального рынка торговли контрафактными лекарствами. Недавно проведенная проверка показывала, что 35 процентов лекарств, приобретенных для борьбы с малярией в районе Африки к югу от Сахары и в Юго-Восточной Азии, не прошли тест на химический анализ. Из всех препаратов, не прошедших химический анализ, 36 процентов, относившихся к региону Юго-Восточной Азии, и 20 процентов – к региону Африки, расположенному к югу от Сахары, оказались контрафактом.

Аналогичным образом, незаконный рынок человеческих органов стимулируется в огромной мере благодаря глобальному разрыву между предложением человеческих органов и спросом на них. Это особенно актуально в отношении почек как следствие растущего разрыва между участившимися случаями почечной недостаточности и уровнями донорства органов умерших. Что касается предложения таких органов, то нерегулируемое или незаконное изъятие органов часто провоцируется нищетой как социально-экономической первопричиной и усугубляется дефицитом адекватных мер регулирования медицинских услуг. Жертв из числа представителей уязвимых групп могут привлекать незаконные агенты под фальшивыми предлогами и обещаниями, а затем таких доноров просто уговаривают или заставляют продавать свои органы.

Там, где появляются подпольные рынки, они способны быстро переплетаться с местными и транснациональными экономиками. Хотя деятельность морских пиратов у берегов Африканского Рога, например, за последние два года существенно сократилась, но пираты, выбирающие в качестве целей крупные суда международных компаний и действующие на удалении нескольких сот километров от берега, заявляют о том, что за период с апреля 2005 года по декабрь 2012 года их доходы в виде выкупов составили от 339 до 413 млн. долл. США. Было установлено, что эти преступные доходы перетекают не только к самим пиратам и финансирующим их лицам, но и в местные общины.

Еще одной отличительной чертой процессов глобализации является их неразрывная связь с современными технологиями. По мере того, как растут и ширятся взаимные связи национальных экономик, развивается процесс интеграции знаний и установления связей, основанных на нерыночных механизмах, в том числе информационного, культурного, идеологического и технологического обмена. Продвигать этот процесс со столь ошеломляющей скоростью продолжает глобальная Интернет-связь… Компьютерные технологии и Интернет стали источником множества социально-экономических выгод. Однако, такие технологии, равно как и другие средства активизации человеческого общения, могут направляться и на цели преступной деятельности, а с ростом глобальных сетей связи неразрывно связано распространение современной киберпреступности. По мере того, как растет киберпространство, все труднее представляется, что компьютерное преступление, а, возможно, и любое другое преступление, происходит без подключения к сети Интернет с помощью соответствующего протокола (IP).

В плане криминогенной перспективы один из основных постулатов состоит в том, что с появлением «киберпространства» формируются новые преступные явления, отличные от тех возможностей, которые напрямую доступны для преступной деятельности через компьютер. Например, некоторые лица в силу своего статуса и положения могут пойти на преступления в киберпространстве, хотя в условиях физического пространства они вряд ли отважились бы на нечто подобное. Возможность использовать гибкую идентичность, анонимность и отсутствие сдерживающего фактора также могут служить побудительными мотивами для преступного поведения в киберпространстве.

В случае киберпреступности правонарушители могут получить доступ к огромному количеству целей путем активного использования онлайновых услуг, таких как банковское обслуживание, шопинг, социальное взаимодействие и обмен файлами, превращающих пользователей в возможные объекты «фишинга» или мошенничества. Те охранные меры, которые существуют на самом деле, такие как защитные программные средства и относительно небольшой риск правоохранительных мер, недостаточны для того, чтобы остановить преступника, мотивированного соблазном значительно обогатиться.

Через глобальную связь расширяется действие фактора, способствующего укреплению преступного сообщества и обмену опытом между теми индивидами, которые в ином случае, возможно, никогда бы и не соединились. «Социализация» уголовных элементов через сети может привести к появлению различных форм криминальных «контактов» и установлению связей между преступными группировками. Например, онлайновый «кардинг» или форумы «кардеров» содействуют обмену данными о похищенных кредитных картах. Места проведения онлайновых законных рынков, а также связанные с ними онлайновые дискуссионные советы обеспечивают проведение форумов не только с целью продажи полученных преступным путем товаров, но обмена информацией о поддержании режима анонимности и ухода от внимания правоохранительных органов.

В вопросах сексуального надругательства и сексуальной эксплуатации детей сеть Интернет предлагает сейчас правонарушителям беспрецедентный доступ к социальным сетям для оправдания своих поступков. Если в доцифровую эпоху правонарушители, открыто осмелившиеся обсуждать тему сексуального надругательства над детьми, подверглись бы остракизму со стороны большинства членов общества, теперь же возникли онлайновые сообщества, целью которых является нормализация отношений и создание ложного представления о приемлемости преступных деяний для общества. Такая социальная поддержка может быть особенно сильной в силу ее незамедлительного действия и интерактивного характера.

Таким образом, информационно-коммуникационные технологии способны стимулировать новые и появляющиеся формы преступности по многим направлениям. С одной стороны они вводят новые объекты криминальных деяний (иначе говоря, лица, предметы или ценности, против которых направлено правонарушение), такие как компьютерные данные и компьютерные системы. С другой стороны, они также привнесли с собой радикальные изменения в характер, уровни и способы совершения преступлений, считающихся устоявшимися.

Например, финансовое мошенничество в потребительской сфере стало транснациональным и обыденным в силу использования пластиковых кредитных и банковских карт для онлайновых платежей. Подстрекательство к насилию и терроризму в глобальных сетях, в том числе через социальные медийные средства, значительно расширяет сферу охвата и влияния террористических групп, ранее считавшихся локальными. Высокие уровни анонимности, предлагаемые системой «даркнет», включая серверную услугу в виде так называемой «луковой маршрутизации» (Tor), способны радикально влиять на торговлю запрещенными наркотическими средствами и другой продукцией, поскольку они сведут вместе транснациональных покупателей и продавцов в одном онлайновом рынке, на котором расчеты совершаются анонимно с помощью виртуальных платежных средств, а покупки доставляются почтой.

В этом смысле новые информационные технологии создают для преступлений эффект «глокализации» и анонимности, в силу которого имманентные связи между глобальными и локальными процессами привносят в данное локальное пространство новые категории виктимизации. С точки зрения правоохранительной практики, глобальная связь не только влияет на локальную криминальную практику, но и меняет характер взаимоотношений между глобальным и локальным поведениями. Технологии анонимизации, такие как Tor, могут стать соблазном для тех правонарушителей, которые раньше могли и не заниматься криминальной деятельностью, а также создавать значительные трудности для правоохранительных органов при выявлении правонарушителей.

Новые способы совершения преступлений

Новые и появляющиеся формы организованной преступности можно также классифицировать путем идентификации не только их коренных причин и способствующих факторов, но и по использованию существующих новых и особых преступных методов. Последние включают изменения в структуре организованных преступных групп и повышение активности взаимодействия между преступниками, а также использование коррупции для оказания содействия совершаемым правонарушениям.

Сегодня появилась гораздо более широкая разновидность организованных преступных групп, действующих в ряде случаев совместно с новыми формами транснациональной преступности. Например, в опубликованном в 2012 году издании УНП ООН Digest of Organized Crime Cases