– Итак, ключ… Отец Димитрий вновь уселся в кресло и взял баранку из вазочки. – Вернемся к пророчеству о втором пришествии. Оно должно было произойти через тысячу лет, но… не произошло. А может быть, этот срок еще не наступил? Весь вопрос в сроках. – В глазах священника загорелся какой-то странный огонек, он заговорил еще быстрее. – Когда именно должен был наступить момент пришествия Спасителя? Почему оно не состоялось? Какие силы этому препятствовали и как эти силы действовали дальше? Кому-то было нужно, чтобы тысячу лет в мире правил дьявол. Я бы назвал этих людей черными хилиастами. Думаю, если мы с вами ответим на эти вопросы, мы придем и к вашему ключу. – Священник с хрустом сломал баранку сильными пальцами.

– Что ж, давайте попробуем. – Джордан взглянул на часы. – Просто после пяти у меня встреча с консультантом. Но ведь мы сможем продолжить в другой день?

– Непременно. А с консультантами, родной мой, вы поосторожнее. В Москве ведь можно встретить разных консультантов. У вас встреча-то часом не на Патриарших прудах?

– Простите… – Джордан не понял вопроса.

– Ничего, ничего, – одними глазами улыбнулся священник, снова становясь похожим на большого ребенка, – это я так, к слову. Сейчас просто суть. В момент выполнения своей миссии Христу было 33 года. То есть шел 34-й год. Значит, по мнению хилиастов, Сатана выходит из заточения в 1034-м году.

– На короткое время?

– Вот именно. У вас все же есть способность ухватывать самое важное. Что это за короткое время? В Писании говорится, что апостолы спрашивали у Христа о сроках. Он же ответил… – Отец Димитрий поправил очки и раскрыл ветхую книжицу, полную закладок. Вот: – «Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти». – И еще: – «О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец».

– Но если даже Иисус не знал сроков, то как их узнаем мы?

– Спаситель сказал так потому, что как человек он не мог знать замысла Бога, но как Бог он, конечно, их знал. Мы же живем после этих событий и можем сопоставить факты. В пророчестве Даниила, это в Ветхом Завете, говорится о сроке господства Сатаны в три с половиной года. Получается 1037-й год. Я думаю, это ключевая дата. Запомните ее. Выясните, какой цепочкой связан 1037 год с проблемами дня нынешнего.

Джордану все сильнее казалось, что он зря теряет время.

– Вы всерьез полагаете, что анализ событий тысячелетней давности по всему миру поможет нам раскрыть планы террористов?

– Может быть. Но не обязательно по всему миру. Вы же видели Золотые ворота в Иерусалиме? Пройдя через них, Христос исполнил пророчество, согласно которому Спаситель войдет в священный город через эти ворота, ведущие к храму. Потом их разрушили. Но император Византии, воздвиг их вновь в Константинополе, священном городе с великим храмом Софии, божественной мудрости. Идите по этому пути, и вы найдете, что ищете.

– Возможно, вы и правы. И все-таки, я не уловил связи между воззрениями этих, как вы их называете, хилиастов, и террористическим вызовом в наши дни.

– Не уловили? Неужели я в вас ошибся, родной мой? Вы просто не хотите увидеть очевидное! Исполнив свою миссию, Христос наполнил мир любовью! Это первая религия, где Бог не только карает или награждает смертных, а любит их! И приказывает им любить друг друга. – На лбу священника появились капли пота, его глаза сверкали. – Как же черные силы могли не принять это учение в штыки? По их мнению, мир должен быть основан на страхе и подчинении. А учение Христа – это путь к любви и свободе. И если первое тысячелетие было эрой распространения святого учения, то второе, когда дьявол так и не был скован в своем узилище, это второе тысячелетие стало эрой власти Сатаны! Вспомните взявшиеся как бы ниоткуда орды монголов. Они не просто вели войну за мировое господство своей страны. У них и страны-то не было! Они везли ее с собой, приторочив к седлам. Чингисхан вел войну против цивилизации, основанной на религии, науке, просвещении. Все это было ему ненавистно. Поэтому он стирал с лица земли самые развитые города, убивая всех, кто там жил.

– Но я помню из истории, что монголы были толерантны к религии покоренных народов и не старались перевести их в свою веру, – заметил Джордан.

– В том-то и сила Сатаны! – повысил голос его собеседник. – Ему не важно, кто перед ним – буддисты, зороастрийцы, манихеи или православные. Его религия – это дисциплина, построенная на страхе, когда за провинность одного воина казнят каждого десятого из его сотни. Чингисхан, а за ним и Гитлер и другие – они обращались не к убеждениям отдельного человека, а к коллективному бессознательному. Вы читали Юнга?

Не дожидаясь ответа, священник продолжал, все ускоряя речь:

– Вот это коллективное бессознательное – это и есть Сатана в нас. Вы думаете, в злодеянии 11 сентября у вас в Америке повинны мусульмане? Не-ет, родной мой! Просто зло творилось их руками, потому что их легче заставить его творить – они научены подчинению, они беспрекословно верят авторитету. Вот им и отведена такая роль. А здесь дьявол пользуется услугами фашистов, скинхедов, большевиков. Здесь над Кремлем до сих пор горят сатанинские звезды! Не зря под конец второго тысячелетия великие народы как будто обезумели и начали развязывать мировые войны, создавать безбожные государства!

Отец Димитрий повысил голос почти до крика. Дверь приоткрылась, и в ней показалось встревоженное лицо матушки Ирины, но, встретив обращенный куда-то вдаль невидящий взгляд мужа, она испуганно отшатнулась.

– Это все одна большая сеть, и она накрывает нас, – продолжал священник, потрясая рукой с вытянутым вверх указательным пальцем. – Я пишу об этом в своих книжках, но их мало кто читает. Молодежь – та понимает. Но ведь с ними осторожнее надо, горячие очень. Вот что… – он сделал паузу, размышляя о чем-то. – Обо всем, что меня тревожит, не расскажешь так, сходу. Да и вам, я вижу, нелегко это слушать. Возьмите мои записки, почитайте на досуге. – Священник поднялся с кресла и достал из книжного шкафа увесистую картонную папку с завязками. На папке не было никакой подписи, только одно слово, напечатанное в типографии: «Дело». – Вы же историк и человек, я вижу, чистый. Попробуйте проследить эту цепочку от дня нынешнего в прошлое, сумейте понять, как они действовали тысячу лет назад, и вы поймете, что нам грозит сейчас. Может быть…

Глаза отца Димитрия вдруг погасли, будто у него иссякли силы.

Джордан поднялся. Он чувствовал себя так, будто прикоснулся то ли к великим истинам, о которых раньше не имел понятия, то ли к банальному сумасшествию.

– Почему вы всех называете «родной мой»? – уже в дверях у него вдруг вырвался вопрос, который он вроде бы и не собирался задавать.

– А как же, а как же? – снова оживившись, всплеснул руками священник. – Все мы братья и сестры во Христе, а значит, родные.

– А если человек не христианин, как вы к нему обращаетесь?

– Точно так же. Он тоже мне брат, только незрячий, а моя задача – открыть ему глаза на истинное учение, хочет он этого или нет. Лишь того, кто сознательно служит врагу человечества, того я не назову себе родным… – голос отца Димитрия стал совсем тихим. – И вот еще что. Думаю, я смогу узнать, кто погубил душу этого юноши. Я проверю и позвоню вам. Что-то мне подсказывает, что вам предстоит трудный путь к истине. Давайте попробуем пройти его вместе, хотя бы часть, хотя бы часть…

* * *

Вернувшись в «Метрополь», Джордан увидел в вестибюле Игоря, сидевшего в кресле с какой-то разноцветной газеткой в руках.

– Где пропадаем? – взглянул тот с комической строгостью на американца. – Была ж команда отдыхать.

– Прогулялся немного по улицам, а то что-то голова разболелась, – не задумываясь, ответил Джордан.

– Ну, головной болью мы тебя обеспечим под завязку! Да шучу, шучу. Давай, собирайся, а то Валера уже нас ждет в университете.

– В университете?

– Ну да. Консультант твой там работает.

Через десять минут они уже ехали к Воробьевым горам. Поболтав о том, о сем, Игорь вдруг спросил:

– Слушай, у тебя нос какой-то боксерский. Спортом занимался или на службе угораздило?

Джордан улыбнулся.

– В мою бытность в университете я состоял в команде штата Нью-Джерси в велтервейт… как это?… В полусреднем. Ты что, не читал мое досье? Там же написано.

– Правда? – Игорь даже покраснел. – Забыл, значит. Точно, потом еще ты в армию пошел, да? У тебя же награды военные.

– Да, тоже был в Афганистане. Но ничего похожего на твои приключения со мной не происходило. Обычная рутина.

– Коне-ечно, – протянул Игорек, – рутина. За рутину у вас такие медальки не вешают. Слушай, а правда, в ваш спецназ так жестко отбирают? По здоровью, там, по психологии?

– Достаточно строгие требования, – подтвердил Джордан. – У меня оказалось два лишних зуба, и чуть было не отсеяли. А что, ты хочешь послужить Америке? Могу составить протекцию.

Игорь посмеялся от души. Вскоре они подъехали к университету. Сдав подопечного сидевшему на лавочке у входа Валерию, Игорь удалился.

– Сейчас она выйдет, – Валерий посмотрел на часы. – Семинар уже закончился.

– Она? – удивился Джордан. – Вы не говорили, что это женщина.

– Мы и не говорили, что это мужчина, – ухмыльнулся тот в ответ. – Женщина, да еще какая! Смотри, западешь на нее, помучаешься.

Из дверей корпуса повалили студенты. Джордан с интересом смотрел на них, невольно сравнивая с американскими сверстниками. Отличие было лишь в меньшем числе чернокожих, да еще здесь не было такого количества ребят и девушек с лишним весом. Выходившие оживленно переговаривались, смеялись, прощались целуясь. Кто-то уезжал на машине или скутере, большинство направлялось в сторону метро.

Неподалеку расположилась группа парней на больших мотоциклах. Одетые в черную кожу, кто с длинными волосами, кто с бритой головой, они привлекали взгляды девушек, которые, перешептываясь и посмеиваясь, посматривали на них. Но ребята, видимо, кого-то ждали и не обращали на девчонок внимания.

Что-то блеснуло на солнце так, что Джордан на секунду зажмурился. Обернувшись, он увидел на крыльце университетского корпуса худенькую девушку лет двадцати пяти-двадцати семи в черной футболке, джинсах и кедах. У нее было очень красивое, немного недовольное лицо, слегка вьющиеся багрово-красные волосы, косо состриженные на одну сторону, и массивные серьги. Надетые на левую руку широкие, чуть ли не до локтя, металлические браслеты сверкали на солнце при каждом движении, как вспышка фотоаппарата. Джордан был уверен, что никогда раньше ее не видел, но, тем не менее, в ней было что-то странно знакомое. Нервно вздернув руку с сигаретой вверх, девушка энергично жестикулировала, о чем-то споря с женщиной лет пятидесяти типично профессорской внешности – строгий серый костюм, аккуратно зачесанные назад волосы, большие очки.

– Уже ослепила? – хохотнул Валерий. – Я ж тебе говорил. Вот это и есть наш консультант.

Он помахал рукой, привлекая внимание девушки. Та, заметив его, кивнула головой, но продолжила разговор. Вторая женщина, которую Джордан назвал про себя «ученой дамой», тоже посмотрела на них. Ее холодный взгляд нельзя было назвать безразличным – в нем была какая-то отстраненная заинтересованность сродни той, с которой хозяйка рассматривает на рынке мясо, выбирая кусок к обеду.

Наконец спорщицы расстались, неожиданно тепло обнявшись на прощанье, и девушка с красными волосами направилась, было, к мужчинам, но тут ее окликнул один из мотоциклистов. Девушка развела руками, как бы извиняясь, и подошла к байкерам. Ситуация повторилась, только вместо «ученой дамы» оппонентом теперь выступил пузатый бритоголовый верзила с бородой, обладатель крутого «Харлея».

– У нее разнообразные знакомства, – заметил Джордан, не сводя с девушки глаз.

– Придется подождать, – хмыкнул Валерий. – Кадр очень ценный. Только предупреждаю: речь у нее своеобразная. Тебя, наверное, такому русскому языку не учили.

Искоса поглядывая на девушку, Джордан впервые за много дней вдруг подумал о Лил, и под сердцем опять заныло, как при воспоминании о безвозвратной потере. Та, с которой ему предстояло познакомиться, не была похожа на его бывшую подругу, но в ней была такая же свобода и раскованность, сквозившая в каждом жесте, повороте головы, в ироничной улыбке, то и дело трогавшей ее красивые, будто нарисованные, губы.

Еще через пару минут парни в коже и заклепках киношно запрыгнули на свои байки и умчались, оставляя за собой клубы вонючего дыма. Девушка подошла к поднявшимся со скамьи молодым людям и довольно формально извинилась за задержку.

– Позвольте вас представить, – церемонно начал Валерий, но девушка перебила его, протянув Джордану руку.

– Вера Лунина, – без улыбки назвала она себя. Голос у нее был низкий, чуть хрипловатый, как у многих курильщиков.

– Джордан Славски, – представился в ответ американец, пожимая протянутую руку. Пожатие Веры было по-мужски твердым.

– У вас интересная фамилия – польская, русская? – отрывисто спросила она без всяких интонаций, как автоответчик.

– Русская. Вообще-то, фамилия моего деда была Ярославский, но когда он перебрался из Европы в Штаты перед Второй Мировой, он решил, что для Америки это слишком сложно, и сократил ее.

– Ну, что, может быть, посидим где-нибудь и обсудим наши проблемы? – сделал вторую попытку завладеть инициативой Валерий.

– Да, здесь рядом есть кафе с отдельными как бы кабинетами, – согласилась девушка, – там нам будет удобно разговаривать.

Кафе представляло собой что-то вроде читального зала с музыкой и обеденными столиками. Джордан с любопытством оглядывался по сторонам. На полках вдоль стен стояли книги и журналы по искусству, причем было видно, что это не куплено в соседнем киоске, а собиралось долго и со знанием дела. В углу на столике стоял проигрыватель, на котором крутились виниловые пластинки с музыкой 60-х. Посетители брали книжку, просматривали и меняли диски, а заодно заказывали еду. Официантки тоже соответствовали заведению и скорее напоминали продавцов книжной лавки.

Разместившись втроем на мягком угловом диванчике за перегородкой и заказав сок, они приступили к переговорам.

– Сразу скажу, – с ходу начала Вера, – Валерий-то знает, и вам тоже следует знать: я не информатор и не агент. Все, что я смогу – это определить группу, в которую входил интересующий вас человек, если он вообще входил в какую-то группу. Согласится кто-то из них с вами встретиться – пообщаетесь на условиях анонимности, нет – значит, нет.

– Почему вы так уверены, что найдете эту группу? – Джордана немного раздражала самоуверенность новоприобретенной коллеги.

– У вас есть такие возможности, каких нет у ФСБ?