Глава 3

Скреббер походил на ужасающий гибрид многоножки, мокрицы и агрессивного инопланетного завоевателя. Большой такой многоножки размером с локомотив и пару вагонов. Страшненькой такой мокрицы, вскормленной жидкими мутагенами напополам с водой для охлаждения реакторов. Очень злого такого ксенодесантника, который прилетел с другой стороны Галактики на свои кровные, поскольку зарплату ему последние десять тысяч лет задерживают. К огромному счастью и облегчению Гектора эта тварь прошла все же не по его участку. По парочке соседних. Разворотив мимоходом временно прижавшейся к земле и чего-то вынюхивающей рогатой мордой средних размеров двухэтажный дом, втоптав его в землю и позволив через щелочки сарая сполна налюбоваться на все ее отвратительное великолепие. Изгибающееся волнами тело нескольких метров высотой с сегментным панцирем по всей спине и груди, парой не то клешней, не то рук, башкой четырехглазого жука и тремя рядами ног. Все это слепленное кем-то безумным воедино отвратительное великолепие перло вперед с грацией и целеустремленностью бешеного слона в посудной лавке. И не надо было долго гадать, чтобы понять, кто является его целью. Люди. Вернее, фашисты. И судьба их была предопределена. Грузовики – не мотоциклы, которые даже и не успели-то уехать особо далеко. Им, чтобы разогнаться, время надо. Даже если водители выжмут педаль газа на полную и не станут тратить ни секунды на то, чтобы собрать разбежавшихся по взлетному полю товарищей. А скреббер, то ли взбешенный вторжением чужаков на свою территорию, то ли просто очень желающий кушать, уже выдавал никак не меньше сотни километров в час. И при виде скопления жалких человечков и их тарантаек, он поднажал еще больше. И без того резвый до ужаса монстр перешел на максимальную скорость, свернувшись в клубок и покатившись вперед, будто самый большой в мире шар для боулинга.

– От этого я на своих двоих не убегу. И пистолет при встрече с ним нужен только затем, чтобы застрелиться. – Как-то меланхолично отметил Гектор, переползая к другой стороне сарая. Тварь, в каждом движении которой чувствовалась какая-то неуловимая чуждость, просто не воспринималась им как объект, против которого можно бороться. Во всяком случае, простому человеку. Для этого нужно было стать суперменом. Или хотя бы оператором мобильной ракетной установки. Желательно заряженной сверхзвуковым реактивным снарядом, предназначенным для поражения бронированных кораблей противника с дистанции как минимум в пару сотен километров. – С другой стороны, фашистов много. И они тут не первый день живут. Может, и одолеют зверюгу тупо за счет количества стволов и огня со всех сторон. Где-то же должно быть у нее уязвимое место?

Рассыпавшиеся по вертолетной площадке люди к появлению монстра были готовы… Вернее, они были готовы к любой неожиданности, которые в Улье имеют тенденцию быть сплошь неприятными. Впрочем, если всадить в нее достаточно свинца, то проблема может и исчезнуть, вернее издохнуть. Фашисты, возможно, предпринять какие-то меры по устранению угрозы и пытались. Но – не смогли. Несмотря на треск автоматов, ружей и даже частое пулеметное стаккато громадный хитиновый шар врезался в один из самосвалов и опрокинул его. А после скреббер на секунду развернулся обратно, станцевал на поверженном противнике нечто вроде чечетки и вновь принял защищенную со всех сторон форму, напоследок швырнув в кого-то при помощи своих клешнелап куском кузова весом в пару тонн. Четкость его реакции поражала. Монстр успел свернуться клубочком как раз вовремя, чтобы принять на свой монументальный панцирь несколько гранатометных выстрелов, распустившихся поверх брони чудовища дымными цветками. Насколько видел из своего наблюдательного пункта Гектор – ущерба они не нанесли. Впрочем, возможно какие-то сколы на спине дальнего родича мокриц с сороконожками появились. Но тогда они остались достаточно маленькими, чтобы из общей текстуры бронированного сегментного тела никак не выделяться.

Снова покатившийся вперед шар вообще уж непонятным образом взмыл в воздух, словно подпрыгнув. И приземлился он на самый длинный из грузовиков, ломая его пополам, словно каратист положенную на кирпичи доску. Вновь выпрямившаяся тварь залезла в ту из получившихся частей, которая была прицеплена к кабине как кошка в коробку: ужавшись так, словно она не твердое тело, а занимающая абсолютно весь доступный объем жидкость. Те, кто оказался внутри, неминуемо были раздавлены. Вышел из этого «логова» монстр по-своему даже изящно – проломив головой переднюю стенку кузова и мимоходом растоптав кабину вместе с водителем. Машина Гектора, на которую запрыгнул прыгучий элитник, по сравнению с ныне жалкими остатками некогда грозного короля дорог находилась вообще в идеальном состоянии! В одном из вертолетов заработал пулемет. Ну, или авиационная пушка. В общем, прицепленное к короткому крылу орудие. Словно огненная струя вонзилась в бок твари, и в первый раз с начала боя она действительно сочла нужным уклониться от человеческого оружия. Метнувшись вбок с невероятной скоростью, хотя казалось бы, куда уж быстрее, скреббер ушел из зоны поражения турели и выплюнул в сторону стоящей на асфальте машины струю грязно-зеленой жидкости. Металл винтокрылого аппарата немедленно поплыл под собственной тяжестью, изрядно размягчившись из-за воздействия невероятно концентрированной кислоты. Пара секунд – и на месте грозной машины осталась лишь груда мусора, в которой прежние очертания скорее угадываются, чем узнаются. Уцелела ли у засевшего в ней смельчака хоть пара костей или он растворился весь и без остатка, можно было только догадываться.

Если монстр и понес от ранений какой-либо существенный урон, то виду не показал. Возможно, у него просто было слишком много ног, чтобы хромота десятков на пять-шесть стала заметной. Пытающуюся смыться от него подальше полуторку он догнал в три прыжка и прихлопнул небрежным движением хвоста. Передняя часть монстра осталась в неподвижности и выступила точкой опоры, а задняя оторвалась от земли, поднялась в воздух на высоту десятка метров и подобно молоту устремилась вниз, буквально размазав грузовой автомобиль по асфальту. Дурной силищи у скреббера было больше, чем у среднестатистического казнокрада бюджетных денег. А ловкости и гибкости твари позавидовали бы профессиональные гимнасты.

– Все. Финита ля комедия. – Поставил крест на фашистах Гектор, наблюдая за последними трепыханиями обреченных людей. Народ бежал в разные стороны, видимо надеясь, что один-единственный монстр сразу за всеми не угонится. Сражаться пытались только либо самые смелые, либо самые глупые. Один из них, вооруженный длинной трубой, практически в упор влепил по ужасающей многоножке не иначе как из реактивного пехотного огнемета. На сегментированном панцире твари, снова подставившей под удар вместо уязвимых частей кормовую броню, заполыхало пламя… Но теплопроводность хитина у дальнего родича мокриц определенно оказалась на высоте – когда огнесмесь прогорела, то только чуть закопченное пятно и осталось. А смельчака, кажется, съели. Во всяком случае, клешнерукой цапнули и к четырехглазой жучиной голове поднесли. Подробностей Гектор из-за не слишком удобного расположения щелей не увидел и был очень этому рад.

Минут пять понадобилось скребберу для того, чтобы окончательно устранить все следы помешавших ему людей: растащить последний самосвал по винтикам, отловить не успевших исчезнуть из зоны видимости беглецов, раздавить до состояния груды технического мусора даже почти безвинно попавшие под раздачу вертолеты. А после титаническое насекомое, ну или кем там эта тварь была в действительности, изволило утечь куда-то в сторону горизонта по своим делам. Причем с таким безразличным видом, словно ничего и не было. А куча изувеченных трупов и груды мусора, лишь недавно бывшего техникой, появились тут сами собой.

– Как страшно жить. – Сформулировать свои мысли как-то иначе у Гектора не получалось. Даже матом. Мешало не столько воспитание, сколько образование: Маслов подходящих к ситуации слов не знал! – Косой говорил про десять лет… Если не врал, то он был самым везучим чертовым сукиным сыном в мире! А может и не в одном… И вряд ли я такой же счастливчик.

Размышления Гектора об отвлеченных вещах прервал треск моторов. Сначала к сараю подъехал один мотоцикл, потом другой, спустя еще полминуты явился третий. Байкеры, кинувшиеся наутек при виде монстра, вернулись обратно. Видимо им повезло оказаться достаточно шустрыми и малоразмерными целями, чтобы скреббер не счел нужным гоняться за каждым из них в отдельности. Пока одного поймаешь – остальные уже за горизонт убегут.

– А Зяма где?! Желтый, куда ты его дел? – Первым делом уточнил любитель голов. – Я же видел, вы с ним примерно в одну сторону драпали!

– Нету Зямы. – Вздохнул тот из фашистов, кто обычно предпочитал отмалчиваться. – Обернулся не вовремя, налетел на кочку и… Короче, все всмятку. И мотоцикл, и дерево, куда он головой вперед влетел и башка евошняя. Двести с лишним ведь гнал, чего вы хотите? Бля, нехорошо как вышло! Он же мне три спорана должен был!

– И мне четыре. – Согласился с ним Зоркий. – Помянем?

– Не сейчас. Такими делами на свежем кластере, да еще так близко к Пеклу, не занимаются. – Категорически отмел предложение любитель голов, видимо бывший у остальных байкеров в авторитете. – Это потом, когда вернемся в Бункер… Если вернемся. Как по мне, так этого лучше не делать. Фюреру не понравится то, что вместо патронов, пулеметов и взрывчатки он получит кукиш с маслом. Да и из-за потери Ганса расстроится, он же ж его любимчик, единственный на всю округу толковый сканер-ментат. А те, кто его огорчает, долго не живут.

Накал эмоций спадал, и фашисты говорили все тише и тише. Гектору приходилось нешуточно напрягаться, чтобы разобрать их речь. Не то, чтобы он когда-нибудь жаловался на слух, но все же и похвастаться на данном поприще какими-нибудь достижениями тоже не мог.

– Это да. – Согласился с ним молчун со странной кличкой Желтый. – Но может наш человек-рентген жив еще… Хотя не, чего-то я туплю. После скреббера – без шансов. В этом месиве удачей будет хоть десяток стволов целыми найти, чтобы не с голой жопой на новое место перебираться.

– Да нафиг они нам сдались? Большие, тяжелые, в хороших стабах по горошине за пучок идут. – Фыркнул Зоркий. – Если нагружаться, то патронами. Ксеры ведь не везде имеются. Споранов бы прихватить, но у кого из наших с собой спораны были? У Ганса разве только. А остальные сдавали трофеи в общую кассу и потом нектар по талонам получали.

– Сопли это были, а не живчик нормальный! Скурвился Фюрер последнее время, как есть скурвился! – Категорично заявил любитель голов, видимо уже примеряющий на себ лавры атамана небольшой шайки дезертиров. – Заначки то есть у каждого, но поди их в этом месиве найди. Разве только бегунов вскрыть, ведь не зря же мы их с собой катали?

– Бесполезно, не созрели они еще. Сами знаете, как их свежаками с новых кластеров не корми и не вози с комфортом туда-сюда, все равно мутируют медленнее, чем на воле. – Печально вздохнул Желтый. – Ганс вчера только проверял – мешок споровой есть, но пустой как высосанная жруном мозговая косточка.

Гектор прислонил пистолет ко лбу и едва удержался от огорченного вздоха. Пластик был теплым. Голова же у него гудела и просто-таки требовала чего-нибудь холодного. Маслов никак не мог определиться – стрелять ему по фашистам или не стрелять. С одной стороны было понятно, что данные личности есть позор рода человеческого. Фигурки, развешенные вдоль борта их грузовиков, оказались чем-то вроде передвижной фермы по выращиванию споранов. И откармливали тот «скот» теми бедолагами, которым просто не повезло сначала загреметь в Улей, а потом попасться на пути редкостным ублюдкам со свастиками. Не прикончишь их сейчас – потом они прикончат много кого еще, возможно даже и тебя лично. И без малейших угрызений совести. А еще Маслову очень бы пригодился мотоцикл. Двухколесная машина могла проехать почти везде и на ней имелись шансы удрать даже от наиболее опасных тварей. Или людей, но от тех поменьше, ведь пулю тяжеловато обогнать. Вот только Гектор сомневался в том, что сумеет справиться сразу с тремя врагами. Стоило навести пистолет на человека, как руки предательски начинали дрожать, а зрение расплываться. Разум понимал необходимость сделать выстрел, а вот въевшиеся в подсознание запреты, базирующиеся на впитанных с детства моральных установках и боязни наказания со стороны закона, ему упорно мешали. Одного он даже и в таком состоянии уложит, тут особых сомнений нет. А двух других куда девать? Возящие у седла чужие головы фашисты вряд ли испугаются вероятности попасть под пулю. И если у них найдется хоть одна граната, чтобы закинуть в сарай – песенка Гектора окажется спетой.

– Ну и хрен с ними, со споранами. По паре обойм с трупа – уже каждому на рюкзак патронов хватит. А уж живчика на дорогу мы как-нибудь среди тел наскребем. – Сплюнул на землю Зоркий. – Только куда рванем то? Может, в Озерск? Дорога хоть и не сильно близкая, но знакомая более-менее. И Фюрер туда уж точно не дотянется.

– Кхе! – Аж подавился воздухом от такого предложения Желтый. – Ты еще скажи вдогонку за скреббером! Шансы выжить примерно одинаковые!

– Наш следопыт дело говорит. – Встал на сторону Зоркого собиратель голов. – Мы в черных списках не значимся, да и краснопузых в наши края давненько не заносило. Кто нас узнает, если форму выкинем и мотоциклы отмоем? А вообще – хорош базарить, пора по-быстрому дело делать и ноги уносить. Я хоть свой дар в нормального знахаря не развил, но предчувствия какие-то нехорошие. Не то где-то рядом жрач на нас облизывается, не то снайпер потихоньку поправку на ветер берет. Опасностью веет, одним словом.

– Атаковать будет? – Забеспокоился Желтый, перейдя на шепот. Теперь Гектор скорее уже догадывался по отдельным звукам, что он говорит и пытался читать по губам, чем действительно слышал речь фашиста. – Может это рейдер тот, что с элитником смахнулся?

– Может и он… – Не слишком уверенно кивнул любитель чужих голов, закрыв глаза и, словно собака, водя носом из стороны в сторону. Вот только с каждым разом «амплитуда» движения столь своеобразного радара делалась все меньше и меньше. И в центре ее находился сарай. – Вроде бы он нас опасается… Эй, паря, если ты нас слышишь, не делай глупостей! Хабара в двух шагах море, а мы много не унесем! И уже уходим!

Сразу за этими словами что-то… Изменилось. Гектор внезапно услышал, как стучит его сердце, и набирают воздуха легкие. Как стекает пот по виску. Как сминается мешковина, задетая чуть шевельнувшейся левой ногой. Как топают по земле бегающие снаружи друг за другом насекомые. Как роет ход наружу подальше от опасного двуногого спрятавшаяся в уголке мышь, о чьем наличии в глубинах постройки Маслов подозревал уже недели полторы, но твердых доказательств пока не имел. И в этой лавине обрушившихся на него звуков громом прозвучали слова фашиста, которые тот едва прошептал. Так, чтобы услышали только находящиеся рядом с ним другие мотоциклисты.

– В сарае. Желтый, чуть отъедем, потом обернешься и влупишь в дверь гранатой из своего ублюдка. Может у него жемчуг…

Мотоциклы взревели двигателями, начав набирать ход. И тут с Гектора, голова которого теперь буквально раскалывалась от боли, словно сдернули пелену нерешительности вместе со странным состоянием, позволяющим одновременно и все слышать, и все понимать. Спина Зоркого, чуть отставшего от двух своих коллег, буквально сама влезла на мушку поднесенного к щели пистолета, и осталось только нажать спусковой крючок. Следопыт группы разведчиков завалился на левый бок, поднимая пыль бешено вращающимися колесами своего байка. Маслов не видел, насколько тяжелую рану тот получил, поскольку уже вовсю старался через не слишком-то удобно расположенные крохотные амбразуры подстрелить Желтого, направившего в сторону сарая какое-то необычайно широкое оружие, с трудом удерживаемое правой рукой. В свою цель, правда, не попали оба. Гектор даже не понял, куда унеслись выпущенные им три пули, а байкер то ли из-за тряски на обломках забора, то ли из-за опасений за свою жизнь и неизбежного в связи с данным обстоятельством мандража взял слишком низкий прицел. В результате непонятная штуковина в его руках глухо плюмкнула гранатой, которая ударила в землю перед возведенной из досок хозяйственной постройкой. Ударная волна швырнула в глаза Маслову пригоршню пыли, затрещали выгибающиеся внутрь доски, а тыльную часть левой ладони сильно резануло не то щепкой, не то совсем уж крохотным осколком, но на этом весь полученный ущерб и кончился. Разрывной снаряд был не из тех, что прошибают танки. Скорее уж нечто подобное могло использоваться спецназом или полицией при захвате помещений, когда слишком большая мощь благодаря сделанным едва ли не из фанеры межкомнатным перегородкам может зацепить самих штурмующих.

Автоматная очередь прошила заднюю стенку сомнительного убежища сначала слева направо, потом справа налево. Первый ряд появившихся в досках дырок начинался на высоте полутора метров, второй красовался чуть ниже. Правда, нельзя было сказать, будто пули легли словно по линеечке. Объехавший сарай кругом любитель чужих голов хоть и умел палить на ходу, но трясущийся на грядках мотоцикл возможности снайперской стрельбы не предполагает изначально. Временно почти ослепший Гектор выругался и попытался перекатиться в угол. Обзор там было несравненно хуже из-за малого количества щелей, да и от выхода далековато. Зато с одной стороны чуть прогнувшийся внутрь потолок подпирал штабель битой плитки, уложенной на старый советский холодильник «Свияга». Реликтовый представитель бытовой техники еще при изготовлении на заводе оказался обрамленным с трех сторон в пять миллиметров не везде еще прогнившего железа. А с другой стороны от него ровной полуметровой горкой вдоль стены шел штабель применяющихся по весне при укрытии рассады кирпичей. Так себе защита, но Гектор надеялся, что пули при прохождении сначала через доски, а потом через бытовую технику или силикат хотя бы убойную силу потеряют. К сожалению, много раз виденному в боевиках маневру, помешали нагло разлегшиеся на пути дырявая десятилитровая лейка и неисправный садовый опрыскиватель, выкинуть которые все никак не доходили руки. Поэтому до новой позиции пришлось просто на карачках доползти.