Я-а-ма-йка-а-а! Я-а-а-ма-а-а-а-йка! – протяжным басом пел кто-то метрах в двадцати от меня. Правда, почему-то весь репертуар исполнителя состоял всего из одного слова. Но зато исполнялось оно настолько душевно, что прямо завораживало. И это несмотря на пульсирующую боль в руке, в которую человек в белом халате, больше напоминающем скафандр химической защиты, засандалил толстенную иглу стального многоразового шприца.
– Ох, доктор, это была действительно жёсткая аварийная посадка, – пожаловался ему я, чувствуя, как по телу разбегается бодрость, а туман химического сна уходит. Чтобы минимизировать расход кислорода, а также снизить шансы на панику среди пассажиров и занимаемое ими место, девять из десяти загруженных в «Гагарин» пассажиров всё межпланетное путешествие проделали в таких индивидуальных гробиках-«сотах», снабжённых сложной системой противоперегрузочных ремней. В состоянии, находящемся где-то посередине между общим наркозом и опьянением. До полноценного анабиоза наша раса, увы, не доросла, но в запасниках научных учреждений нашёлся его эрзац-аналог. Причём даже опробованный на людях, точнее, подводниках. Первая межпланетная экспедиция вообще много у уходящих в автономное плавание на месяц-другой субмарин слизала. – Я даже сквозь вашу дурь чувствовал, как нас туда-сюда мотыляло! Ну, хоть в Атлантическом океане теперь искупаться можно будет…
– Опять передоз, – нахмурился мужчина, чьё личное дело я точно читал… Но имя и фамилию вспомнить, увы, не мог. – Михалыч! Какой коновал обкалывал людей перед отправлением?! Скажи мне его фамилию, и по возвращении я добьюсь, чтобы ему даже работу помощника патологоанатома не доверили! Во избежание многочисленных жертв!
– Яма-а-а-йка-а-а! – надрывался невидимый с моего места певец.
Ремни, надёжно привязывающие меня к выдвинутой из «соты» койки, можно было отвязать и самому. Только я делать этого не спешил, рассчитывая на помощь доктора. А он тоже как-то не торопился дать мне свободу.
– Так, ну-ка, ну-ка! – протараторил второй врач, подскочив ко мне и принявшись щупать пульс, светить в глазах фонариком и даже проверять язык. А вот этого я помнил. Наш главврач Царенко Анатолий Михайлович. Бывший военный врач с опытом работы в горячих точках, позднее ставший начальником выездной бригады, специализировавшийся на медицине катастроф. Правда, запал он мне в память из-за почти пенсионного возраста. Сорок два года – самый пожилой человек на всём «Гагарине», если дядюшку не считать. Впрочем, для по-настоящему квалифицированных хирургов это как раз то время, когда опыт и личное кладбище ошибок за спиной уже есть, а руки пока ещё не сильно трясутся. – Вроде симптомов передозировки не наблюдаю. Что с ним?
– Бредит. – Я зашипел сквозь зубы, когда иголка покидала вену. – Чего-то талдычит про аварийную посадку и Атлантический океан…
– Яма-а-а-йка! – продолжал надрываться мужчина, который, похоже, никак не мог вспомнить следующие слова песни.
– Вот уж два идиота. Он-то под лекарствами, а вот у тебя и такого оправдания нет, – закатил глаза Царенко и принялся меня отстёгивать от койко-места. – Мы на Циратре. Приземлились. И даже успешно, хотя трясло, действительно, будь здоров. Но погибших нет, а переломы срастутся. Правда, у одного из бодрствующих крыша слегка поехала, когда пилот после прохода через плотные слои атмосферы закричал, что в нужный квадрат не впишется, а прямо по курсу горы. Вот он и объявил себя майкой. Да так успешно, что мягкие успокоительные не помогают, а сильнодействующие препараты тратить жалко.
Я только хмыкнул, вставая. А врачи стали доставать людей из соседних ячеек и приводить их в чувство других… Хотя, судя по потухшим светодиодам и не особо шустро работающим эскулапам, «разморозили» меня одним из последних. Ну, логично. Штатный сисадмин и помощник одного из двух начальников экспедиции – не та персона, которую в первую очередь на ноги ставить надо.
– Ну, по крайней мере, психолог-психиатр наш обрадуется. Первый случай шизофрении за пределами Земной орбиты. Да ещё такой необычный.
– Не обрадуется, – скривился Царенко, выслушивая очередное жизнерадостное «Я – майка!». М-да, уж не таких первых звуков иного мира я ожидал. – Он как раз и есть тот тип из дежурной смены, у которого крыша поехала.
Подивившись причудливости жизни, я отправился искать начальство и уточнять фронт работ. А то, что он будет и будет огромный, было ясно ещё на Земле. Сейчас инженеры устраняют повреждения корабля, научники осторожно высовывают во внешнюю среду датчики и анализируют показания, разведчики засылают туда же дронов, военные проверяют и перепроверяют оружие перед неизбежной вылазкой во внешний мир… Ну а кому-то надо собрать все их донесения в единую кучу, систематизировать, обработать и представить сначала непосредственному начальству, а потом и отправить на Землю. И так уж вышло, что этим кем-то приходится быть мне…
– Итак, без происшествий совершить полёт не получилось, – принялся докладывать я дяде Стёпе часом позже.
Геннадий Глыбин в тесном отсеке связи тоже присутствовал, но в разговоре и управлении сосредоточенными под его руководством силами участия почти не принимал. Капитан корабля, он же его первый пилот, заслуженный лётчик и опытный космонавт… разбил себе голову о штурвал корабля во время собственноручного исполнения посадочных манёвров. – Было давно известно, что орбита и верхние слои атмосферы Циратры довольно плотные из-за крутящихся там мелких частичек разного рода мусора, но вот дующие на высоте нескольких километров ветры мы недооценили. Поскольку наш «Гагарин» есть нечто среднее между челночным автобусом, подлодкой и ракетой, то манёвренность у него немногим лучше, чем у падающего утюга. В результате корабль снесло от заданной точки приземления ближе к горам, о которые едва и не размазало. Ещё бы километров двадцать – и всё, благодарные потомки других первых колонистов поставили бы на месте нашего крушения памятник.
– За каким, спрашивается, овощем, было вообще приземляться так близко к скальному хребту?! – зашипел не хуже кошки с отдавленным хвостом дядюшка.
– Полезные ископаемые, строительный камень, потенциально пригодные в качестве жилья пещеры, – припомнил я мозговой штурм, который когда-то давно проводил вместе с ещё несколькими высоколобыми умниками насчёт критериев оптимальной точки посадки. – Если наши снимки не врут, то горы должны быть старыми и выветренными. Как Урал. Там всё это обязано найтись, если предыдущие хозяева планеты полностью их не опустошили. Но следов массовой разработки минеральных ресурсов разведка беспилотными аппаратами тоже не обнаружила. Или не сумела их опознать.
– Ну да. Тогда всё выглядит логично, – вынужденно признал дядя. – А сокращение дороги до рудников даже плюсом станет… А минусы у нас какие?
– До моря стало на тридцать восемь километров дальше, – вздохнул я. – А в нём всегда достаточно живности, чтобы даже привередливые к жратве жители других планет могли отыскать нечто съедобное. Плюс впадающая в него река, имеющая недалеко от устья средних размеров водопад, осталась совсем в другой стороне. И, следовательно, стало сложнее развернуть примитивную и оттого надёжную как лом электростанцию вроде той, которую лет сто назад впихнули в Ниагару.
– Ладно… Неприятность эту мы переживём. Думаю, проводов мы взяли с запасом, а если нет, то с Земли ещё пришлют, – задумался дядя Стёпа, и я склонен был с ним согласиться. По плану всё необходимое для первой межпланетной экспедиции поначалу должно было доставляться… с Земли. Да, дорого. Очень. Но всё же на порядок дешевле, чем впихивать в и так перегруженный сверх всякой меры «Гагарин» ещё и громадные склады, а потом каким-то образом выпихивать всё это на орбиту и далее. Наш космический автобус, конечно, имел некоторые запасы самого необходимого. Однако требуемые запчасти и даже провиант должны были прилететь вместе с беспилотниками. Дистанционно управляемые аппараты, в которых не требовались запасы воздуха, воды и герметичность, по сути ничем не отличались от обычных ракет, уже не первый десяток лет доставлявших спутники на орбиту. Ну, разве только парой деталей, призванных обеспечить им нормальное функционирование в жёстких условиях Циратры. – Насколько сильно пострадал корабль?
– Больше не взлетит, – уныло развёл я руками. – Мы приземлились прямо в лес и проехались через деревья. Корпус с блеском выдержал столкновения с местной растительностью, но близкий контакт с грунтом стал для него фатальным. Что-то погнулось, что-то сместилось, что-то потрескалось… И заменить это всё можно лишь на заводе-изготовителе. Пробоины законопатили пеной и теперь меняют её на нормальные заклёпки. Некоторое количество аппаратуры жизнеобеспечения от тряски также пострадало, но ничего серьёзного. Дублирующими блоками заменят в течение часа неполадки при полной автономности на сутки, а потом инженеры будут на досуге ковырять барахлящие детали, устраняя неисправности.
– Погода за бортом? – подал голос Глыбин, чьи ноги свешивались с подлокотника стоящего в углу диванчика.
– Плюс пять по Цельсию. Временами дожди. Пасмурно, – доложил я, сверившись со сводкой. – Если на Земле правильно рассчитали, то в данном регионе самое начало весны. Летом будет теплее, однако загорать всё равно не получится. Во-первых, ожидаемая температура – всего плюс пятнадцать, а во-вторых, вне защищённых помещений уровень ультрафиолета станет неприятно высок. Вместе с повышенной дозой радиации, которая тут везде выше Земной нормы, рак станет практически гарантирован. Кстати, не рекомендую возмущаться, если в еде окажутся плохо растолчённые таблетки. Приём выводящих лишние изотопы препаратов будет совмещён с централизованным питанием.
– Ага. А потом придётся срочно изыскивать и изымать у кого-нибудь лишнюю почку, – буркнул родственничек. – Или печень.
– Мы взяли с собой аппарат гемодиализа. Даже два, – успокоил его я. – А потому не бойся, найдётся чем кровь очистить. Но лучше не наслаждаться местным воздухом и водой без предварительной фильтрации. Состав дождя и воздуха мне тут выдали, но свести его можно к двум словам: всё в норме.
– Ну-ка, дай сюда! В норме, видишь ли… Мы тут не абы чем занимаемся, тут полная точность нужна! – Глыбин довольно невежливо выхватил у меня докладную записку от научников и принялся её читать. – Так, кислорода меньше, азота больше… Ну да, разница в два процента – это мелочи. В иных высокогорных районах дышать тяжелее, и ничего, люди живут. Иногда даже долгожителями становятся. Инертные газы выше нормы раз в пять, но сие тоже не критично… А вот это уже нехорошо!
– Содержание твёрдых частиц? – удивился я, рассмотрев, в какую строчку он тычет пальцем. – Но пыль от нашего приземления рано или поздно осядет, да и потом, всё равно мы без фильтров дышать не собираемся.
– Ты на их состав посмотри. – Глыбин легонько постучал себя по больной голове и тут же сморщился. – Они биологические! Тут даже приписка есть по соотношению среди них наиболее крупных фракций. Колонии одноклеточных организмов, насекомые, клещи и, предположительно, пыльца. Последняя-то ладно, даже если она жутчайший аллерген. Но я буду не я, если весь этот микроскопический зоопарк не станет паразитировать на людях!
Мы помолчали с полминуты. Возразить было нечего… Но и деваться теперь тоже некуда.
Внезапно у капитана ожила гарнитура личной рации, которую каждый из колонистов Циратры был обязан во время рабочей смены носить прикреплённой к уху. Благо в качестве образца для создания данных приборов использовались всё-таки не неубиваемые армейские монстры, которые полагалось таскать за плечами или на животе в качестве дополнительного слоя бронирования, а стандартные прищепки.
– Первая партия разведчиков готова? – переспросил он не иначе у кого-то из военных. – Хорошо, даю добро на выход из второго шлюза. Соберите заодно для научников образцы фауны, их там нашим приземлением должно было немало оглушить. И далеко не отходите. Мало ли чего из местных лесов на шум прибежать может… Да, я знаю, что вас пять человек и из них трое с пулемётами, а у последних ПЗРК и огнемёт. Но всё равно не рискуйте!
– Пойдём к экологам, – легонько ткнул я родственника в бок. – У них там, кроме вывода информации с хитромудрых датчиков, есть и возможность включения видео прямо с камер скафандров наших бойцов.
– Угу, – не стал упрямиться дядя, которому, видимо, тоже хотелось посмотреть на красоты иной планеты, пусть и через экран монитора. – А ты разве сюда на какой-нибудь ноутбук или наладонник сигнал перекинуть не можешь?
– Пока нет, – вздохнул я. – Безопасность наша до отправки с Земли больно уж лютовала и даже подойти к опечатанным и круглосуточно охраняемым приборам не давала. А уж за предложение соединить их в единую сеть и вовсе пыталась зачислить меня во вредители и вражеские агенты. Но ничего, дай мне несколько дней, и я проложу кабельный Интернет по всему кораблю. Место же для оптоволоконной сети мы ещё с главным конструктором обговорили.
Отвечавшие за изучение окружающей среды три человека оказались задвинуты в левый дальний угол своего отсека, столько к ним внезапно заявилось гостей. Ну, оно и понятно, военные от своих систем связи любопытствующих шугали, а посмотреть на естественную среду Циратры желали многие. Пока, впрочем, кардинальных отличий данной местности от каких-нибудь экзотических лесов Земли видно не было. Попадавшие от нашего приземления деревья листьями шелестят, под лёгким ветерком чуток обугленная трава колышется, какая-то безмозглая и оттого бесстрашная насекомообразная мелочь перед объективами видеокамер пролетает. Солнце этой звёздной системы было точно таким же жёлтым карликом, как и то, которое освещало Землю. Возможно, именно поэтому большая часть местной растительности соответствовала привычной нам флоре. Вот только вместо спокойной зелени деревья и трава сверкали каким-то ярким карнавальным изумрудом, создавая впечатление солнечных тропиков.
– Лепота… – протянул дядя, с хозяйским видом рассматривая чужой мир. – Выглядит прямо как релаксирующая заставка, которая у меня в приёмной крутилась.
– Угу. Похоже, – согласился я. – Только не забывай, что так называемые звуки природы, состоящие из щебета птиц и стрекота насекомых, на самом деле есть вопли тысяч не ведающих сострадания, дружбы и сомнений живых существ, пытающихся сожрать и трахнуть друг друга.
– Пожара нет, – донеслись через динамики слова одного из разведчиков. Каждому из них настраивавшие подключение экологи выделили отдельный экран. И ещё штук двадцать развешанных по стенам передающих изображение устройств осталось занятыми какой-то научной и непонятной непосвящённым абракадаброй или вовсе отключёнными от питания. – Видимо, ударной волной от приземления всё пламя сдуло.
– Да просто тут влажность большая, – не согласился с ним другой разведчик, протирая перчаткой прозрачное забрало своего скафандра. Чуть выступающий козырёк шлема спасал его от большей части падающей с небес влаги, но отдельные капли всё-таки попадали на стекло и затрудняли обзор. Хм, а почему нашу одежду для выхода во внешнюю среду ещё на Земле не снабдили дворниками, а? Явная же недоработка! – Судя по тому, сколько на ботинки грязи налипло, не первый день льёт.
– Отставить разговорчики! – рыкнул на них начальственным тоном третий участник первого выхода на Циратру, тащивший на плече здоровенную трубу переносной ракетной установки. Интересно, а если на него какой-нибудь местный житель нападёт, он из неё в упор стрелять будет? Впрочем… такой железной дурой можно противника и в рукопашной насмерть забить. – Понабрали тут гражданских на мою голову…
– Я служил! – возмутился один из болтунов, которому, как и всем остальным космонавтам, полагалось быть в первую очередь мастером на все руки, а только потом солдатом, строителем или исследователем. Поскольку о Циратре мы знали ещё очень мало, в первую партию колонистов старались подбирать людей разносторонне образованных. Всё равно ведь не угадать, кто именно нам здесь вдруг позарез потребуется. – Целых четыре года!
– В штабе? – ядовито осведомился тот из разведчиков, который отличался от остальных периодически мелькающим в кадре соплом огнемёта. – Или в этих, как их… компьютерных войсках специального назначения?
– Стоп! – оборвал пререкания прозвучавший сразу во всех скафандрах женский голос, принадлежащий, очевидно, кому-то из сидящих за пультом наблюдения военных. – На семь часов! Объект под поваленным деревом. Предположительно, крупное животное, которое находится без сознания или мертво.
Наблюдательница безбожно польстила тварюшке, которую придавило упавшим стволом. Крупной она уж точно не являлась… Разве только в сравнении с какой-нибудь жабой, крысой или хомячком. Вероятно, их инопланетные аналоги, водящиеся в этих краях, составляли основу рациона данного создания, чья видимая часть вытянулась на метр вперёд, но вряд ли весила больше пяти килограммов. Но хищным оно было точно. В раскрытой пасти, из которой вытекло немного тёмной крови, виднелись острые концы клыков. Голова была вытянутой и сплюснутой с боков, на ней отчётливо выделялись тёмные пятна мутных глаз. Шея то ли отсутствовала, то ли слишком уж плавно перетекала в шлангообразное туловище, которое украшали три ряда коротких шипов, складывающихся в торчащие в стороны гребни.
– Похоже на змею, – решил один из разведчиков, тыкая в тварь подобранной с земли длинной веткой. – Лёха, сделай ей один контрольный в корпус. Да не из пулемёта! После крупняка от неё только клочки шкуры и останутся. Пистолет с пояса снимай.
Поскольку тушка инопланетного животного не отреагировала и на проникший внутрь её свинцовый гостинец, дерево сдвинули в сторону, а после уже внимательно рассмотрели то, что было им скрыто. А оно наглым образом обмануло ожидания всех, кто уже поспешил отнести найденное существо к змеям.
– Раковина. Думаю, вместе с ней веса в этом образце килограмм на тридцать наберётся, – задумчиво пробормотал кто-то из экологов, рассматривая разбитый на части, но всё ещё неотрывно крепящийся к основному телу белый конус. Он был не закручен, состоял из двух частей и больше напоминал плоский панцирь морского гребешка или беззубки, но ошибиться в предназначении данного объекта было сложно. – Предлагаю назвать это существо змееулиткой.
– С идентификацией и классификацией можно разобраться и позже. – Я ткнул пальцем прямо в монитор: – Если есть защитный механизм, то должен быть и тот, от кого он защищает. Здесь водятся хищники. Скорее всего, крупные, раз для обороны от них нужны шипы на вытянутой из безопасного домика голове.
– Это можно было сказать и так, – пожал плечами Глыбин, обнаружившийся в этом же помещении. Отдельный пункт связи даже капитану выделять было жирновато в связи с ограничением на массу корабля, а тащиться до военных с больной головой он, видимо, не захотел. – Мне мало чего понятно в эволюционных заморочках, но если есть еда, то выстроится и пищевая цепочка. Вопрос лишь в том, кто её возглавляет и насколько он опасен.
О проекте
О подписке