– Твоя сестра умеет пожирать магию?
Судя по тому, как Ксен выпучил глаза, раньше она себе такого не позволяла.
– Нет, вряд ли, – наконец-то собрался с силами подросток. – Во всяком случае, за ней подобного не замечалось.
Оборотень попытался перепрыгнуть с одного дерева на другое, но немного не долетел, плюхнувшись на землю. Мда, все-таки его животная ипостась – скорее наземный хищник, а не человекообразная обезьяна. Ничего себе не сломал хоть? Судя по тому, как проворно подскочил и вновь пустился вскачь, нет. А вот природные чары, опутывающие его, немного потускнели, они действительно слабеют на глазах, а значит, Симона не врет.
Катавасия и бедлам, не способные нормальным людям привидеться даже в горячечном бреду, продолжались еще где-то полчаса, во время которого эльфы все-таки сварили суп, весьма посредственный, на мой избалованный дворцовой кухней вкус, но вполне съедобный, после чего приземлившийся в кусты оборотень коротко выругался и вышел к костру уже вполне себе человеком, одетым в теплые, но изрядно поношенные меховые штаны и точно такую же куртку. Недовольную прекращением развлечения Симону он держал на руках и, судя по бросаемым на девочку взглядам, мечтал придушить, ну или как минимум пороть дня три без перерыва. Но разум у человековолка имелся, а потому он прекрасно осознавал свои перспективы в случае действий насильственного характера по отношению к владеющему магией природы на интуитивном уровне ребенку, находящемуся посреди леса, фактически в наиболее оптимальном для его сверхъестественных способностей месте.
– Следил за мной? – Таким был первый вопрос, заданный ему. Вступление, вроде узнавания имен друг друга или нейтральных бесед о погоде, в данной ситуации стало бы немыслимой роскошью. Не знаю, кто приставил опутанного чарами монстра к этой работе, но разобраться с ним надо срочно. Обладающие подобными возможностями недоброжелатели – абсолютно не те персоны, которых можно безбоязненно оставлять в живых.
Ксен попытался о чем-то расспросить двоюродную сестру, но стоило той прислониться к ближайшему дереву, как она тут же уснула, оставив своего старшего родственника негодовать. Будить ее принудительно молодой волшебник опасался, очень уж неприятные прецеденты, вроде муравьев в штанах или свалившегося на голову старого вороньего гнезда, случались после попыток прервать отдых маленькой дриады.
– За вами, мэтр Проглот. – Значит, ошибка действительно исключена, раз наблюдатель знает социальный статус и паспортные данные своей жертвы. Получается, его пославший имеет и некоторое представление о моих возможностях, но далеко не полное. Те, кто так или иначе связан с дворцом, знали бы о наличии Симоны, ни дня не способной прожить, чтобы не отчебучить чего-нибудь при помощи природной магии.
– По приказу старейшины вампиров Иогана Клеста. Он же и заклятие налагал, сам бы я по доброй воле никогда на такое дело не отправился.
– Ну, то, что тебя не приходится расспрашивать с применением специальных методов, вроде иголок под ногти или углей под ноги, уже хорошо, – задумчиво протянул я, не имеющий особого представления о том, как правильно надо пытать оборотней. Да и вообще пытать. Нет, набить морду или сломать пару пальцев, да просто убить на худой конец, конечно, могу, но допрос – это все же несколько иное, и профессионально подготовленный человек, ну или нелюдь, не суть важно, будет способен наплести разной убедительной чуши или же выдать заранее заготовленную дезинформацию. – Однако с чего такая откровенность?
– Я согласен с идеями этого старого спесивого кровососа, вот только не хотел претворять их в жизнь лично. – В голосе вервольфа не слышалось ни малейшего почтения в адрес того, кто отправил его сюда. Особого презрения или ненависти, впрочем, почему-то тоже не было. – Жить пока еще хочется, и желательно подольше. А следить за магом, да еще не каким-нибудь вчерашним подмастерьем, без конспекта не способным лягушку расплющить, а главой ковена, – это настоящее самоубийство!
– Так, давай по порядку, – вздохнул я, понимая, что разговор легким не будет. – Кто, где, как, кого и сколько раз. А то ничего не понимаю. И помни, что в этой стране мне родиться и вырасти, ну или хотя бы жить достаточно продолжительное время не довелось, и потому многих ваших реалий, известных вроде бы всем и каждому, могу банально не знать.
– Мм, – замялся оборотень. – Ну, тот факт, что в Азалии весьма терпимо относятся к темным искусствам и практикующим их, если у тех есть деньги, понятное дело, вам известен лучше, чем мне, так?
Согласный кивок был ему ответом. Могущественный маг и маг, ставящий опасные для себя и окружающих эксперименты, иногда даже на живом и разумном материале, – практически синонимы. Вспомнить хотя бы тех чернокнижниц, благодаря которым обзавелся живым артефактом. Да и потом, кто мог выйти из стен академии волшебства, где провинившихся студентов и подчас даже преподавателей, в общем, всех, вызвавших начальственный гнев, запирали в железные клетки, чтобы они умерли там от голода и жажды? Да и главенствующий в стране культ Ремеса Торговца, бога сделок и компромиссов, далеко обогнавший в популярности у жителей остальной пантеон, играл свою роль. Он тот еще субъект, способный извлечь пользу из всего на свете, судя по нашему опыту общения, состоявшегося после обнаружения на подземной базе передового отряда Виреи, скрытно размещенного на нашей территории. Да и вообще весь начавшийся конфликт, если не ошибаюсь, вызван именно пересечением интересов высших сил. Покровитель битв, вера в которого крайне сильна у наших соседей, пытается оттяпать территорию у своего младшего брата, пользуясь привычной ему грубой силой своих последователей, а тот отвечает интригами и подстраивает разные неприятные случайности, вроде визита Млфурия, уничтожившего авангард сил вторжения. Хотя, возможно, именно земные владыки затеяли бучу, причем абсолютно самостоятельно, а высшие сущности просто решили воспользоваться подвернувшимся поводом для выяснения отношений. Тут вопрос сложный, и вряд ли ответ на него когда-нибудь будет получен.
– Простите, мэтр, вы слушаете? – осторожно уточнил оборотень, так и оставшийся безымянным.
– Нет, отвлекся на воспоминания, – честно сознался я. – Повтори еще раз.
– Вместе с темными магами в Азалии несколько комфортней, чем в иных странах, чувствуют себя и те, кому темная ночь милее ясного дня, – вздохнул оборотень. – При условии, что соблюдаются некие правила приличия, разумеется. Нет, мы, конечно, не можем изменить свою природу, и потому вампиры осушают людей, а представители моего племени время от времени устраивают охоту на двуногую добычу, но все происходит не просто так, а упорядоченно. Пьющие кровь в основном маскируются под представителей низшей аристократии, проживающих в глубокой провинции, и питаются преимущественно никому не нужными бродягами или своими смертными слугами, стараясь как можно дольше сохранить жизни источников пропитания. С ними же нередко проживают и те, кто слышит зов луны. Сделать несколько прочных клеток в подвале, куда нас приходится помещать на время полнолуния, не так уж и трудно, да и с магией у детей волка, в отличие от этих пиявок, совсем туго дела обстоят, приходится идти к ним на поклон в случае необходимости. Но приносят те, кто таится от простых людей, не только вред, но и пользу, не пуская никого лишнего на свою территорию и ограничивая собственную численность и поступки довольно суровыми законами. В Азалии, в отличие от всех других стран мира, отдаленные поселки или городские канавы никогда не наполняются свежими упырями или разодранными в клочки телами, а взамен жрецы, стража и маги предпочитают не очень активно искать ночной народ.
Вряд ли они столь попустительски относятся к своим обязанностям забесплатно. Да и вообще я местных предрассудков, делящих население на благородную аристократию и презренный плебс, чьи жизни ничего не стоят, лишен. Настоящих друзей так и не появилось, девушки тоже, небольшие интрижки, заведенные с кем попало и прекращающиеся в течение нескольких дней, не в счет, а потому мне все безразличны примерно в одинаковой степени. Ну, понятное дело, кроме тех персон, кто может оказаться полезен. И если вампиры и оборотни, судя по всему, состоящие в некоем подобии союза, сделают хорошее предложение, а не ту чушь, которую нес прилетавший недавно гонец, буду склонен его принять.
– И когда власть в стране сменилась, вы решили, скажем так, обновить существующие договоренности, пусть они и негласные, – высказал свои предположения я.
– Вероятно, – пожал плечами оборотень. – Мне мало известно, все-таки не вожак столичной стаи, а всего лишь один из сильнейших ее представителей. Лишь он, да еще старейшина вампиров Иоган Клест, проживающий там же, могут ответить на такой вопрос. Они считаются главными, каждый среди своего народа. Но, думаю, есть и еще одна причина. Вернее, практически уверен в этом. Война с Виреей. Хоть люди не любят нас, а мы любим людей в качестве добычи, но это как раз тот случай, когда уместно будет проявить патриотизм.
– Почему же? – вклинился в нашу беседу Ксен, все-таки не вытерпевший и, по известной привычке любых подростков, сунувший нос в дела, которые его не касаются. – И почему вы в одежде? Если верить книгам, превращаться вместе с ней умеют лишь высшие вампиры.
– Мы тоже можем, – пожал плечами вервольф. – Только она должна быть сделана из нашей собственной шкуры, а терпеть, когда ее сдирают, очень трудно, и потому мало кто на такое решается. Что же касается Виреи… Там никого из народов ночи нет. В принципе нет. Всех повывели. Их культ бога войны призывает воинов искать себе достойных противников, а кто на эту роль подходит лучше, чем мы? Более сильные и опасные, чем простые люди. Желающие прославиться и показать свою силу смельчаки в свое время гибли толпами, но теперь на тех землях просто не осталось сколько-нибудь организованных сообществ оборотней или вампиров. Их нашли и уничтожили. Да и одиночки появляются там, только если решают бежать от кого-то из сородичей и стряхнуть преследователей со следа. Но редко когда отступник может пересечь столь опасную территорию, обычно их убивают почти сразу же за линией границы.
– Очень интересно. – В голове сами собой начали возникать картинки террора захватчиков, которые сейчас играют в кошки-мышки с армией короля, выступая в роли мелкого заморенного усато-полосатого мурлыки, нарвавшегося на крупную жирную и злобную крысу, остервенело защищающую толпящихся у нее за спиной детенышей. Конечно, вряд ли привлечение вампиров и оборотней будет считаться правильным методом ведения войны, но после того, как противники устраивали на наших землях диверсии и убийства высокопоставленных персон, никакой ответ не может быть признан неадекватным. Да и потом, о действиях разбушевавшихся тварей, чисто случайно сжевавших пару-тройку тысяч вражеских солдат, официальные власти могут как бы и не знать. И даже, пожалуй, не «как бы, а просто не иметь представления. Малолетнему королю можно вообще ничего не говорить, ограничив круг посвященных его теткой. Женщина она необычайно умная и уже имеет достаточно скелетов в шкафу, способных при обнародовании послужить причинами страшных скандалов, заказных убийств или даже официальной казни, а значит, секретную информацию хранить умеет.
– Так вы меня отпустите? – вырвал меня голос вервольфа из голубых далей, в которых придворному магу так и не довелось лично поучаствовать в бою, поскольку всех солдат противника съели без его участия.
– Вероятно, да. – Ну вот зачем мне вервольф, да еще такой вежливый, нужен в живом или мертвом виде? С моей должностью частями его тела, пусть даже весьма дорогостоящими, торговать несолидно будет, как трофей он тоже будет маловат. – Но только ответь еще на один вопрос – чего ты высмотреть-то намеревался? Какую информацию хотели получить ваш вожак стаи и тот старейшина вампиров?
– Просто после того, как вы выгнали предыдущего посланника… – продолжения фразы я не дождался, вместо нее от находящегося на расстоянии всего в какой-то метр оборотня, за время беседы подобравшегося практически вплотную, пришел невероятно сильный удар, просто вскрывший мне грудную клетку, несмотря на надетую поверх нее кирасу. Руки вервольфа трансформировались в мохнатые лапы с выступающими из кончиков пальцев пятисантиметровыми когтями, и всем этим арсеналом, насчитывающим ровно десять единиц холодного оружия, он полосовал со скоростью и мощью циркулярной пилы. За ту пару секунд, которая понадобилась живому артефакту, отреагировавшему на угрозу куда оперативнее своего растерявшегося и паникующего носителя, проткнув монстра щупальцами в десятке мест и просто отгрызя ему сначала верхние, а затем и нижние конечности, наш совместный организм потерял не меньше пары литров крови, несколько килограммов мяса и даже одно ребро. Две стрелы, выпущенные в спину оборотня не потерявшими бдительности эльфами, видимого эффекта не произвели, видно, серебряные наконечники у ушастых или отсутствовали вовсе, или оказались бракованными. Тварь явно пыталась дорваться до сердца, и, кажется, лишь тот факт, что в моей плоти находился магический паразит-симбионт, не дал ей проломиться через хлипкую преграду насквозь.
– Но, – голосок проснувшейся Симоны срывался, она явно не могла поверить в картину, представшую перед ее глазами, – он же не хотел! Не хотел! И чар на нем не осталось!
Ее двоюродный брат, старающийся не смотреть на дело рук, вернее, щупалец своего наставника, принялся успокаивать впавшую в истерику девочку.
– Зачем? – попытался спросить я у поверженного оборотня, катающегося по земле, подвывающего от боли и истекающего темной, почти черной кровью, но изо рта вырвался лишь какой-то жалкий сип, мало похожий на членораздельную речь.
– Ведется интенсивный ремонт пробитых легких, – пришел в голову мыслеобраз от живого артефакта. – Звуковая коммуникация временно затруднена.
К тому моменту, когда поинтересоваться причиной произошедшего все-таки получилось, вервольф перестал перепахивать собою молодую весеннюю траву и заливать ее содержимым своих артерий и вен. Вряд ли регенерировал, скорее просто запасы жидкости в организме подошли к концу.
– Нам надо было понять тебя, твою силу, твой характер, – прошептал оборотень. Судя по стремительно угасающей ауре, он умирал. Или очень искусно притворялся, кто знает, на какие фокусы способны подобные твари? – Ощутить вкус крови и остроту клыков. Теперь вожак их узнает, ему расскажут духи волков, к которым я отправляюсь. Чары, наложенные на меня, были лишь мерой предосторожности, излишней мерой. Я действительно не хотел этого, но ради своей семьи, ради стаи я был должен!
На последних словах вервольф захрипел, содрогнулся пару раз и, выпустив из уголка рта небольшую струйку крови, замер неподвижно, даже дышать перестал.
– Что будем делать? – подошел ко мне один из эльфов. Второй, видимо, имевший некий опыт обращения то ли с детьми, то ли с дриадами, пришел на помощь Ксену и пытался подсунуть под нос расплакавшейся девочке какой-то светящийся желудь.
– Сворачиваемся и возвращаемся в замок, – вздохнул я, мрачно трогая развороченную на груди кирасу. А ведь под ней еще и совсем новая мантия была… Нет, не везет мне на доспехи! Рвутся, заразы, и дырявятся. Только костяной подшлемник, сделанный теми же чернокнижницами, что создали и живой артефакт, из черепа гидры, и вроде как обладавший некими способностями к самовосстановлению, все так же исправен. – А оттуда в ставку короля. Насекомые, как и тот, кто поставил их на этом месте дороги, вне всяких сомнений, не так важны, как вампиры и оборотни, начавшие играть в какие-то непонятные игры.
Судя по тому, как эти твари за меня взялись, находиться вдали от действующего войска с его многочисленными часовыми и магами-дозорными, обязанными не пропускать мимо себя все подозрительные объекты, в число которых по умолчанию попадают чересчур крупные летучие мыши и волки, становится изрядно опасным занятием. Надо будет насчет монстров еще и проконсультироваться у знающих людей, вот не поверю, чтобы тетка короля не была в курсе творящегося в ее родной стране разгула нечисти. Да и расписываться почти в полном бессилии при уничтожении прыгающей мерзости не хочется. А потому – на войну!
О проекте
О подписке