Странички из истории московских названий

Два столетия назад родилась и сразу запала во всенародную память крылатая строка-пословица из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума»: «На всех московских есть особый отпечаток». Время и постоянное ее употребление в речи расширили первоначальное прямое значение грибоедовского выражения. Оно уже давно приобрело более общий смысл и используется для характеристики главной черты Москвы и всего московского – московского своеобразия.

Своеобразие Москвы искони признавали и доныне признают и в России, и за границей, что и ставит ее в круг мировых исторических городов, таких, как Рим, Париж, Лондон.

Это своеобразие создаст и внешний облик города – его архитектура, планировка, и особая духовная атмосфера, складывающаяся из давних традиций и обычаев в быте и характере москвичей, это проявляется в повседневной жизни и в художественном творчестве, как профессиональном, так и народном, фольклорном. На московской топонимике лежит тот же московский «особый отпечаток», и она вносит свой штрих в славу своеобразия Москвы.

«Замысловатость», как называли в старину изобретательность, остроумие и оригинальность, а также словесную игру и выдумку московских названий, разнесла по всей России фольклорная шутка про московский адрес. В.И. Даль в «Пословицах русского народа» приводит несколько ее вариантов. Соль шутки заключается в том, что москвич объясняет приезжему, как тому найти нужное ему место, а у провинциала с непривычки к обилию московских названий от этих объяснений голова кругом идет, и в конце концов он вообще перестает понимать, куда же ему поворачивать и на что обращать внимание. Сам Даль характеризует смысл шутки так: «то есть – нигде». И это действительно так, потому что в ней называются места, расположенные в разных концах города:

«У Всех Святых на Кулижках, что в Кожухове за Пречистенскими вороты, в Тверской ямской слободе, не доходя Таганки, на Ваганке, в Малых Лужниках, что в Гончарах на Воргунихе, у Николы в Толмачах на Трех горах…»

«За Яузой на Арбате, на Воронцовском поле, близ Вшивой горки, на Петровке, не доходя Покровки, за Серпуховскими воротами, позади Якиманской, не доходя Мещанской, в Кожевниках, прошедши Котельников, в Кисловке под Девичьим, в Гончарах, на Трех горах, в самых Пушкарях, на Лубянке, на самой Полянке…»

В основе московской топонимики, определившей ее черты и особенности, лежат два принципиально важных обстоятельства.

Первое – московская топонимика, складываясь и развиваясь на протяжении многих веков, всегда сохраняла верность исторической традиции.

Второе – до 1918 года не существовало никакого властного административного органа, который диктовал бы свои законы топонимическому процессу в Москве. Названия давались жителями, утверждались общественным мнением. Это был своеобразный жанр фольклора, поэтому бытовал и развивался по законам фольклора, подвластный лишь народной воле.

С того времени, как человек поселился на московской земле, появились и названия, данные окрестным селениям и осваиваемым угодьям – лесным, пахотным, выпасам, речкам и ручьям. Поселения и места, имевшие «имя», в древности назывались урочищами, от глагола «урекать», то есть нарекать, называть.

История московских названий начинается задолго до того, как Юрий Долгорукий поставил здесь крепость и основал город. Она начинается в незапамятные времена. Слово «незапамятные» здесь употреблено в его фольклорном значении: то есть во времена очень-очень далекие, неопределимые точной датой, но память-то о них как раз и сохраняется в названиях. Некоторые из названий урочищ дошли да наших дней, став названиями улиц.

«Древняя топография города, – пишет историк Москвы И.Е. Забелин, – имела иной вид и представляла больше живописности, чем теперь, когда под булыжною мостовою везде исчезли сохраняемые только в именах церковных урочищ поля, полянки и всполья, пески, грязи и глинища, мхи, ольхи, даже дебри, или дерби, кулижки, т.е. болотные места и самые болота, кочки, лужки, вражки – овраги, ендовы – рвы, горки, могилицы и т.п., а также боры и великое множество садов и прудов. Все это придавало древней Москве тип чисто сельский, деревенский; на самом деле во всем своем составе она представляла совокупность сел и деревень, раскинутых не только по окраинам, но и в пределах городских валов и стен».

В первых московских названиях отразились преимущественно географические особенности местности: сведения о характере рельефа – возвышенностях и низинах, о глинистых или песчаных почвах, растительности, речках и ключах.

Но в названии всегда была отражена какая-то черта именно данного места. Это стало первым правилом создания истинно московских топонимов. В каждом дореволюционном по происхождению московском топониме обязательно содержатся указание на какую-то приметную деталь, особенность этой местности, если сейчас и не существующую, но когда-то существовавшую. Идя по улице Неглинной, вы можете быть уверены, что здесь текла река Неглинка, в настоящее время спрятанная в трубу, а в Николопесковском переулке под асфальтом – песчаный холм.

О московских холмах и возвышенностях говорят названия: Краснохолмская набережная, улицы Большие и Малые Кочки; о низких местах – Вражские переулки (вражек – старая форма слова овраг), Сивцев Вражек и Балканский переулок (о слове балкан А.Н. Островский писал как о московском областном, которое обозначает «продол между лесом и нагорьем»). Название Болотная площадь отметило, что здесь некогда было болото; Полянка действительно была полем, а Спасопесковский и Спасоглинищевский переулки свидетельствуют, что первый стоит на песке, второй – на глине.

О лесах, среди которых возникла Москва, сообщают Боровицкая площадь и Елоховская улица (елоха – ольха). Название Дербеневской набережной говорит о том, что здесь был густой лес – непроезжие дебри.

Некоторые улицы носят названия речек и ручьев, некогда протекавших по городу, а теперь заключенных в трубы и спрятанных под землей. Самая известная из них – Неглинка, текущая под улицей Неглинной, пересекаемой улицей Кузнецкий мост. («Неглинок», по объяснению В.И. Даля, «болотце, болотистая местность с родниками».) Сейчас ни реки, ни моста – одни названия. А полтораста лет назад еще были и река, и мост. Профессор Московского университета И.М. Снегирев, вспоминая юность, первые годы XIX века, рассказывает про Кузнецкий мост, как на нем «сиживали нищие и торговки с моченым горохом, разварными яблоками и сосульками из сахарного теста с медом, сбитнем и медовым квасом – предметом лакомства прохожих». Чечерский и Капельский переулки названы по речкам Чечере и Капле, протекавшим здесь и сейчас текущим в трубе под землей.

Названия старинных сел также со временем стали городскими топонимами. В духовном завещании Ивана Калиты находим названия сел, которые сейчас хорошо известны каждому москвичу: Ясеневское, Ногатинское, Коломенское как московские топонимы.

Основатель Москвы князь Юрий Долгорукий, давая название основанному им городу, также руководствовался правилом – отразить в его имени характерный признак местности, в этом случае – географическое положение по отношению к известному природному объекту.

Летописное известие об этом событии сообщает, что в 1156 году «князь великий Юрий Володимерич заложи град Москву на уст ниже Неглинны, выше реки Яузы», и завершает объяснением, что название Москва-град было дано «по имени реки, текущия под ним».

С основанием города появляются и собственно городские топонимы. Они возникают по мере того, как складывается градостроительная структура Москвы, появляются улицы.

В настоящее время в официальных градостроительных документах для всех тех частей городских «земель», по которым производится движение транспортное или пешеходное, принято как общий термин название «проезд». В Москве существует много разных видов городских проездов, возникших, сложившихся в результате исторического развития города и образующих его современную структуру.

Основной городской вид «проезда» – это улица.

На Руси слово «улица» письменно зафиксировано в древнейшем русском письменном памятнике – «Изборнике» Святослава 1076 года. Языковеды считают, что происхождение слова «улица» неясно, но полагают, что его древняя основа по своему значению близка к следующему ряду понятий: лить, течь, вода. Правда, теперь, вот уже по крайней мере лет пятьсот, оно имеет совершенно определенное значение: «простор меж двух порядков домов; полоса, проезд, дорога, оставляемая промеж рядами домов» (В.И. Даль). В древнерусских памятниках слово «улица» употребляется также в значении площадь и дорога. К числу древнейших московских названий улиц относятся названия по дорогам: Тверская, Дмитровская и другие.

Улицы в Москве, конечно, появились одновременно с возникновением города, но обычай присваивать им «имена» сложился гораздо позже. Это вполне естественно, так как для ориентации в городе (в чем, собственно, и заключается смысл и цель наименований) при сравнительно небольшом размере территории и ограниченности населения вполне достаточен был адрес, состоящий из названия города и имени человека.

Впервые упомянуто в летописи и таким образом документально удостоверено «имя» московской улицы в 1468 году – это улица Великая, шедшая от Кремля по посаду вдоль Москвы-реки (впоследствии Мокринский переулок, а позже территория гостиницы «Россия»). Правда, это название может быть отнесено к именам собственным с некоторым допущением, так как оно просто характеризовало величину улицы (великая, т.е. большая) по отношению к другим, и когда появились улицы более значительные, эта улица свое имя утратила.

К XV—XVI векам в Москве сложилась уличная система. Австрийский дипломат XVI века С. Герберштейн в своих «Записках о Московии» отмечает, что Москва «имеет много улиц».

В Москве различаются следующие виды улиц: проезжая улица, глухая, или тупая улица (тупик), переулок – небольшая улица, соединяющая две более крупные; впоследствии некоторые переулки (проулки) стали называть проездами.

Одновременно с улицей возникли в городе и площади – «в городах или селениях незастроенный простор шире улиц», – по объяснению В.И. Даля.

Возведение нескольких колец крепостных стен вокруг города принесло с собой такой ориентир, как части города, находящиеся в пределах, огороженных стеной: Кремль (или Город), Китайгород, Белый город, Земляной город.

С постройкой второго кольца стен вокруг Москвы – Китайгородской стены (1535 год) за древнейшим укреплением утвердилось наименование Кремль. Это слово однокоренное со словом кромка – край, граница; также производят его от слова «кремень», имея в виду крепость, твердость этого минерала. Название Китай-город, по наиболее распространенной версии, перешло на каменные постройки 1535 года от бывших на этом месте прежних укреплений, сделанных из связок прутьев – китаев, обмазанных глиной (в таком значении – пук, связка чего-либо: стеблей, соломы, травы и т.д. – слово «кита» существует в современных говорах центральной, северной России и Урала).

Следующее кольцо укреплений – стены Белого города, возведенные в 1585—1593 годах и снесенные во второй половине XVIII века, оставили в московской топонимике термин «ворота» как название прилегающей к ним городской местности. Мы до сих пор говорим: у Яузских ворот, у Покровских ворот и т.д. А устроенные на месте снесенных стен Белого города места для общественных гуляний – бульвары ввели в московскую топонимику и этот термин как название разновидности улицы.

Четвертая линия городских укреплений – бревенчатая стена с башнями, возведенная в 1591—1592 годы по линии современного Садового кольца, называвшаяся первоначально Деревянным городом, или Скородомом, в XVII веке замененная земляным валом и рвом, обогатила московскую топонимическую терминологию словом «вал», которое также осталось на плане Москвы до настоящего времени: Земляной вал, Валовая улица и другие.

Последняя заградительная линия Москвы – Камер-Коллежский вал с заставами, сооруженный в 1742 году за пределами Земляного города, был уже не военным укреплением, а таможенной границей для контроля ввозимых в город товаров, которые в Москве продавались дороже, чем в губернии (например, водка). От Камер-Коллежского вала как термин и объект московской топонимики осталось слово «застава»: Рогожская застава, Серпуховская и другие.

В связи с одной из застав получила свое название улица Зацепа. Старинное название улицы Зацепа, а также Зацепских площади, проездов, тупика и вала возникло потому, что здесь, на таможенной городской границе, проезд был перегорожен цепью, чтобы возы с товаром не могли проехать без таможенного досмотра. Примыкающая к заставе за цепью местность называлась Зацепской.

Застройка вдоль берега рек и речек принесла с собой проезд – набережную.

Имеют названия-топонимы также более крупные городские территории – районы, округа, поселки, деревни.

Познакомившись с тем, чему в Москве дают названия-топонимы, теперь перейдем к рассказу о том, как происходило образование названий-топонимов.

Москва как город развивалась и расширялась, отвечая потребностям ее населения, учитывая самые разнообразные его желания и требования, поэтому ее структура оказалась многосложной, но удобной и естественной. Москва именно развивалась, а не была насильно втискиваема в какие-то искусственные формы. Так возникла ее разумная и экономичная радиально-кольцевая планировка с четкой основой радиальных улиц-дорог и своеобразной, подчиняющейся только требованиям необходимости и целесообразности сетью второстепенных улиц, улочек и переулков разного вида и образа.

Московские названия рождались и жили по тому же принципу нужности и целесообразности, являясь не искусственной схемой, а живой, естественно развивающейся системой.

Первая и главная роль улицы – быть проходом и проездом к какому-либо определенному пункту. Это и отразили наименования первых улиц, которыми стали дороги – Тверская, Дмитровская и другие. Поэтому первоначальный принцип образования названий улиц заключался в указании, куда они ведут. В начале XVI века в завещании Ивана III одна из улиц обозначается таким описанием: «что идет от Города мимо Юрьи святый каменную церковь к Сущеву на Дмитровскую дорогу». Эта улица, идущая «к Сущеву на Дмитровскую дорогу», в конце концов, стала Большой Дмитровкой.

Подобный способ образования уличных и переулочных названий действовал и в последующие столетия. В изданном в 1782 году «Описании императорского, столичного города Москвы…» перечислен ряд переулков, которые уже существуют, но еще не обрели устойчивых наименований, а первоначальные, прикидочные названия построены по той же форме, как и при Иване III: «к Белому городу», «к Живодерке старой», «к Зачатейскому монастырю», «к Земляному городу», «к Красным воротам», «к Пятницкой церкви», «к Трем прудам»… Из этого списка несколько десятилетий спустя названия двух переулков сохранили связь с первоначальным наименованием: Живодерный Старый переулок на Тишинке (с 1890 года называвшийся Владимиро-Долгоруковской улицей, в 1918—1931 годах – улицей Фридриха Адлера, в 1931 году переименован в улицу Красина) и Трехпрудный, поскольку эти названия связаны с конкретными местными ориентирами.

Основные радиальные улицы Москвы в течение веков не меняли своего местоположения, не меняли и «имен»: таковы Тверская, Покровка, Сретенка, Арбат.

Читая завещание Ивана III, нельзя не обратить внимания на то, что местоположение большинства улиц определяется названиями церквей. Это было сделано сознательно, исходя из жизненного опыта. Настоящим бедствием Москвы, в основном деревянной, были пожары, и поэтому каменные храмы оставались наиболее верными и долговременными ориентирами в городе.

Но поскольку в Москве было много одноименных церквей: Николая Чудотворца – почти три десятка, Троицких – около двух десятков, более десятка Покрова Богородицы и так далее, то при ссылке на церковь требовались еще дополнительные уточнения, и названия московских храмов получали их. Может быть, наиболее наглядно изобретательность, образность и живая фантазия москвичей в придумывании названий проявились в наименовании московских «сорока сороков» – церквей. Вот некоторые из них: Святого Николая Чудотворца, что слывет Красный звон; Зачатия святой Анны, что в Углу; Иоанна Богослова, что под Вязом; Живоначальной Троицы, что в Полях; Святого Владимира, что в Старых садах; Преображения Господня, что на Глинищах; Троицы, что на Грязях; Воскресения Христова, что на Успенском вражке; Георгия на Красной горке; Сергия в Крапивках; Преображения Господня в Наливках; Святой Троицы, что на Капельках; Иоанна Предтечи, что под Бором; Николая Чудотворца, что на Ямах; Ермолая на Козьем болоте; Николая Чудотворца, что на Курьих ножках; Николая Чудотворца, что на Пупышах.

Эти дополнения попали в названия улиц и переулков: так Спасский переулок становился Спасопесковским, присоединив к церковному названию название старинного урочища Пески. Любопытно образование названия Спасоналивковский переулок. Оно дано по церкви Спаса Преображения, что в Наливках, построенной в XVII веке (снесена в 1929 году, но его возникновение относится к XVI веку).