– Я одного парня знаю, так у него вся голова в шрамах и тоже швы видно. Не знаю только, кто его так отлупил, – сказал Кот.

– Если по голове дать чем-нибудь твердым, то кожа сразу же и лопается, как на барабане, – к слову добавил и Ванечка.

Старичком занимались Катя и Корабельников, и чем там дело кончилось, осталось Ванечке неизвестным.

В другой раз следили уже за одной женщиной-изменщицей. Сидели в напичканном следящей аппаратурой фургоне с надписью "Стройматериалы". Объект пришлось снимать прямо из машины, других точек не нашли. Камеру установили на штатив. Корабельников посмотрел в видоискатель и увиденным остался доволен:

– Слышь-ка, Иван, направь камеру вон на то окно и снимай любое движение! Осторожнее только, при съемке не лапай штатив и старайся не ерзать, чтобы не было лишней вибрации, а то здесь слишком сильное увеличение, может получиться нечетко. Короче, наблюдаешь любое движение и нажимаешь кнопку на тросике спуска. Особенно важны голые тела, объятия и поцелуйчики. Лови момент! После секса женщины почему-то любят голяком подойти к окну и, отодвинув штору, посмотреть на улицу. Уж не знаю, почему. Часто с сигаретой или с чашечкой кофе.

И она действительно через какое-то время подошла к окну. Грудь у нее была огромная. И сигарета во рту торчала. Открыла форточку и какое-то время покурила тут же.

– Вот ни фига себе! – присвистнул Ванечка, щелкая кнопкой фотоаппарата.

– Дай-ка посмотреть! – стал его дергать Кот.

– Реально классная тетка! – сказал Ванечка, сглотнув слюну и передавая Коту бинокль.

– Бля-а-а! Вот это да!

Позже оказалось, что в кабинете у Алешина в тот самый день случился скандал. Сложилась совершенно нештатная ситуация. Одна дамочка в норковой шубе каким-то образом узнала, что ее выслеживают, добыла адрес и лично приперлась в агентство для разборки.

– Это вмешательство в частную жизнь! – орала она, вся красная от ярости. – Я на вас в суд подам!

– Мужу своему не надо изменять! – отрезал сердито Алешин, очень недовольный этим скандалом и шумом. Он вполне резонно опасался, что дама полезет драться, расцарапает лицо или будет бить его туфлей по голени. Однажды он уже попадал в схожую ситуацию, и снова не знал, что и делать. Не будешь же бить ее в морду – тогда вообще потом дерьма не разгребешь.

– Что-о-о? Это не ваше собачье дело! С кем хочу, с тем и ебусь!

– Да нам по большому счету наплевать – спите хоть со всем Петербургом, женщина, мы просто делаем свою работу.

Он зорко следил, как бы она ничего не выкинула, поскольку находилась уже в совершенно невменяемом состоянии. Но ничего не случилось.

– Слушайте, давайте я вам заплачу, – вдруг сказала она нормальным голосом, вынула кошелек. – Скажите, сколько?

– К сожалению, уже продано, – Алешина эта бесплодная дискуссия уже несколько стала утомлять.

Изменщица, однако, уже успокоилась, поправила волосы.

– Вот ведь гад какой! – это видимо она уже говорила о своем рогатом муже. – Тоже мне придумал – устроить слежку за женой! Каков негодяй! Ну, я ему устрою! Надо было жене нормально вставлять, а не любовнице!

– Так не живите с ним! Кто вас заставляет? – раздраженно буркнул Алешин.

– Что-о-о?! Это уже не ваше собачье дело! – она тут же взъярилась и обрушилась на Алешина такими матюгами, что хоть уши затыкай. От мужика такого не услышишь! Она высказала все, что думала о половом органе Алешина и как тот пользует свою жену.

Порозовевший Алешин только пожал плечами: непостижимая женская логика! Мужик у них, у баб, всегда виноват. Потом спросил у понурого Корабельникова, который курировал это дело и где-то допустил прокол:

– Аванс-то вы хоть с мужа, надеюсь, взяли? А то, глядишь, она его или прибьет или отравит прямо сегодня. Такая вполне может. Деваться-то ей некуда. Ты бы за такие фотки с женой что сделал?

Корабельников пожал плечами:

– Нам-то что за дело: получить информацию, продать ее. А там они пусть сами разбираются.

– Формально она права – это ее личная жизнь, так что если она возьмет у мужа и представит фотографии в суд, у нас могут быть проблемы, – сказал Алешин.

– Думаете, представит? В голом виде с чужим мужиком? С членом во рту? Извините…– покосился он на Катю.

– Ты же видел, какая она – такие могут все. И не забывай – судьи обычно тоже женщины. И в таких делах они обычно поддерживают друг друга, но все будет зависеть от того, изменяет сама судья своему мужу или нет, одинокая она, в разводе или семейная. Основная проблема состоит и в том, что использовать скрытые камеры в наблюдении за личной жизнью запрещено.

– А ты ничего не нарушай и тогда бояться будет нечего!

Тут уже возмутилась Катя:

– Но должна же оставаться у человека личная тайна! Личная жизнь, в которую никто не может залезть. Просто личная тайна.

Кот на это тут же словесно пропоносил:

– Какая может быть у человека личная тайна? Личная тайна обычно заключается в побочной сексуальной связи или каком-то извращении. Вот у тебя есть личная тайна? Ну, я понимаю, если ты по-тихому тыришь деньги у государства или у хозяина – это личная тайна? Нет. У тебя есть какое-то сексуальное извращение, любовница или любовник? Запоры, геморрой? Так это тоже не тайна. Ты заражен какой-то венерической или заразной болезнью? Относительная тайна. Раньше такие больные ходили по миру с колокольчиками и обязаны были звенеть, чтобы никто к ним не подходил и не заразился от них. А главная государственная тайна состоит в том, что никакой тайны нет.

Ту женщину действительно снимали на скрытую камеру. Камеры скрытого слежения использовали в работе агентства очень широко. Иногда камеры работали какое-то время самостоятельно, копили информацию. Позже Корабельников манипулировал с полученными записями. Однажды при таком просмотре выяснилось жуткое обстоятельство: оказалось, случайно засняли окно квартиры, где кого-то убивали. Сверкало лезвие, вздымался топор, темные капли брызнули на стекло, прижалось на миг обезумевшее лицо и тут же убралось назад – в сумрак квартиры. Выяснилось это только при просмотре. Все в ужасе застыли. После паузы Алешин прокашлялся:

– Еще раз покажи. Отметь дату и время.

Он тут же засобирался:

– Съезжу в отдел, покажу ребятам.

Чем кончилось это дело так и осталось для Ванечки неизвестным.

Камеры камерами, но часто следили и вживую, с фотоаппаратом и камерой в машине. Однажды полдня просидели в машине у подъезда, ожидая объект.

– В сортир бы сходить! – в какой-то момент заныл Кот.

– Не думай об этом, дыши глубже.

– Ни хера не поможет! – продолжал ныть Кот. Потом начал ерзать по сиденью: – Бля-а! Ссать хочу – не могу!

– Нехуй было перед работой чай пить! Ссы в бутылку! Только не мимо, а то будет вонять.

Зажурчало, Кот блаженно вздохнул. Во время самой этой процедуры, Кот, конечно же, засмеялся, затрясся и немного расплескал на коврик. Ванечка опустил стекло. На лицо попала мелкая морось дождя со снегом, в салон машины ворвался ветер.

– Тихо!

Замерев, оба уставились через лобовое стекло. Что-то там такое в темноте происходило странное и страшное. То, что случилось у подъезда, произошло так стремительно, что оба сыщика уставились туда, выпучив глаза и с открытыми ртами. У Ванечки волосы встали дыбом не только на голове, но и по всему телу, причем даже и на ягодицах. Затем реакция их была одинаковая и синхронная: оба одновременно подняли стекла и нажали кнопки блокировки дверей. Неизвестно, в чем там была причина конфликта, однако четверо здоровых мужчин были избиты почти что мгновенно – ну, самое большее за десять секунд. Работал, без всякого сомнения, профессионал. Был он белобрысый, тип лица скандинавский. Мужчину с белыми волосами и скандинавской внешностью тут же окрестили кличкой Белый.

Выйдя из оцепенения, Ванечка взял видеокамеру, настроенную на режим ночной съемки, и сыщики, чуть не касаясь друг друга щеками, просмотрели запись.

– Смотри, что он делает! – ужаснулся Ванечка. – Не дай Бог на такого попасть! Этого нам ни за что не взять. Таких надо валить сразу, сходу, да и то, уж как повезет. Лучше вообще шмальнуть гранатой, на расстоянии. Или нет: со снайперки в голову разрывной пулей. У-у-ух! Мне реально страшно! – Тут Ванечка вовсе не шутил. – Здесь никаких рукопашных схваток. Тут нужна специально тренированная группа захвата, да и то ребят жалко. Очень даже могут быть потери. Надо выстрелить по конечностям, а потом вязать. А лучше окружить и обработать гранатометами. Самое надежное. Вау! Гляди: только что был и – нету его! Вот куда он делся? Это где ж так учат?

– Я его запомнил – узнаю, где хочешь! – мрачно изрек Кот.

– Лучше бы его никогда не видеть! – Ванечка даже стал оглядываться вокруг, вертеть шеей: такой ведь запросто подкрадется – бац! – и конец свидетелю. «Пух-пух» – и ты с дыркой в башке таращился в небо, не мигая.

Потом просматривали запись и так и сяк в замедленном действии, покадрово и все равно так и не поняли, куда же он потом подевался – реально как сквозь землю провалился. В одном кадре он есть, а в другом уже нет!

На Алешина эта запись тоже произвела впечатление:

– Согласен: это явно профессионально подготовленный человек, а не кружок умелые руки. Не вам, пацаны, чета. Вы уж меня извините.

По городской сводке это прошло как ограбление: оказалось, одного политического деятеля грабанули на двести тысяч долларов. Избили его самого и трех его охранников, забрали все деньги. В прессу об этом ничего не попало.

Впрочем, происшествие это аукнулось несколько позже. Однажды, в один из серых мартовских дней, как обычно, в десять утра Алешин собрал сотрудников на очередную планерку. Между прочими вводными по розыску пропавших, за которых было объявлено вознаграждение, Алешин сообщил:

– Вы уже слышали, что два дня назад застрелили адвоката и известную журналистку? Многие считают, что стреляли в адвоката, а журналистка попала в замес совершенно случайно. Однако существует и другая версия, что именно журналистку и хотели застрелить, а вот адвокат попал под раздачу заодно. Когда хотят убить женщину, первым выстрелом обычно валят мужика, чтобы не помешал.

Ванечка с Котом слушали без каких-либо эмоций, как если бы убийство случилось где-нибудь в Бразилии. Алешин между тем продолжил:

– Убийцу видело множество людей, мало того, его зафиксировали несколько уличных камер наблюдения. Минимум три. Что о нем известно? Только то, что это мужчина от двадцати пяти до тридцати пяти лет, среднего роста. И все. Он зашел за угол и исчез. Другая камера, которая там находилась, его уже не зафиксировала. Куда он девался? Испарился, что ли? Явно профессионал. Смена походки, одежды – все просчитано. Очень вероятно, что его не найдут. Пока даже не знают, где искать. Будут искать по адвокату, который первый получил пулю. Впрочем, адвокат он был говнючий. Защищал чеченских боевиков, и защищал довольно ловко. Представь себе: кто-то защищал бы Гитлера или доктора Менгеле и на суде с пылом обращался к присяжным: "Конечно же, он не виноват: каждый на его месте поступил бы так же!" Понятно, работал он за деньги, и за очень хорошие деньги. На Западе был известен как правозащитник. Теперь про журналистку. Она, естественно, всю жизнь писала против официоза, типа, что на выборах выбора нет, и что всюду развал, взятки, что вся экономическая система задушена коррупцией, то есть про то, что все и так знают, поэтому ее за это вряд ли тронули бы, но потом появилось что-то такое, за что ее все-таки убили. Такая еще версия.

– Кто она вообще такая? Никогда об этой тетке не слышал, – всунулся ковырявшийся в своем телефоне Кот.

Тут уже возмутился Корабельников:

– Ты, Андрюха, вообще, я гляжу, газет не читаешь, смотришь только свой дебильный канал ТНТ и мультики, а эта, как ты говоришь, «тетка» считается очень известной журналисткой, и ко всему тому имеет американское гражданство, а америкосы, в отличие от наших, за своих всегда стоят горой, тем более, если им это выгодно.

– Да посмотрите на ее рожу – у нее же глаза безумные! Еще такое страшное увеличение очками! – потыкал пальцем на монитор с фотографией журналистки Кот.

Алешин же продолжил:

– Говорят, она была нетрадиционной ориентации, хотя возраст для таких забав далеко не юный – сорок два, есть ребенок-студент восемнадцати лет, учится, естественно, в Америке. Впрочем, про ориентацию точно не известно. Только слухи. Сказать-то гадость можно про любого, а что есть правда? Когда у женщины есть любовник, кто-то обязательно где-нибудь увидит их вместе, или в клубе застукают, или в ресторане, остается только дома сидеть. А вот лесбиянок поймать довольно сложно. Женщины и традиционной-то ориентации, бывает, ходят, взявшись за ручки, и встречаются наедине и запросто могут спать в одном гостиничном номере и даже на одной кровати. Без вопросов. А вот если, например, вдруг приедут на отдых два мужика и снимут один номер на двоих, да еще с одной кроватью, любой заподозрит: тут что-то не так, это же тебе не казарма!

Он сделал длинный глоток из чашки и продолжил:

– Есть и такая версия: ей якобы слили информацию о крупных бюджетных хищениях, а конкретно речь шла о ста двадцати миллионах долларов. Под эту махинацию преступниками была изобретена некая совершенно гениальная схема. Дело было чистое и неоднократно уже прокручиваемое ранее – не подкопаешься, однако тут случился небольшой сбой. Участвовали в этом деле судья, прокурор, сотрудники МВД и налоговой инспекции. Следователь, имея ордер, вошел в офис крупного инвестиционного фонда и изъял оригиналы учредительных документов, печати и компьютерные серверы, Далее были оформлены настоящие доверенности, однако денег на счетах в России у фонда не оказалось. Тогда компанию обанкротили и получили решение арбитражного суда о возвращении налогов в размере этих самых ста двадцати миллионов долларов, кои и перевели из бюджета буквально в один день без всякой специальной комиссии налоговой инспекции. Фонд подал в суд и нанял адвоката – этого самого, которого застрелили, тот, ужаснувшись, решил передать информацию самой безбашенной журналистке, которой бояться нечего и у которой есть выход на Запад. Та ведь запросто опубликует и здесь, и в Европе да еще и конкретную схему представит, где могут быть задействованы очень серьезные лица.

– Круто! – выдохнул восхищенный Ванечка.