– При всей своей симпатии к вам Ольга Владимировна, хотел бы сказать, что вы лгунья. В дружеской беседе со мной, а именно в такой обстановке я хотел дать свидетельские показания, вы умышленно выдали фразу, после которой, можно понять, что девушка скончалась. За час, до вашего прихода, я звонил в больницу, и мне сказали, что пострадавшая дает показания следователю. Вот, тогда я подумал, что после этого следователь придёт ко мне. От дежурной я узнал, что следователь находится в палате с субботы. Конечно, я считал, что следователь, это мужчина, и честное слово, растерялся, увидев на пороге вас, Ольга Владимировна. Я сразу понял, какой уж тут допрос, если вы на ногах едва стоите. А, потом общение с вами, мне доставляет удовольствие.

Она поднялась и виновато опустила глаза. Нужно признать, что он абсолютно прав. Хотя, если он её не усыпил, то она сама бы уснула без всякого зелья.

– Могу, я позвонить своим родителям? Они волнуются, когда я не ночую дома.

– Да, да, это ещё одна твоя раковая ошибка. Позвонить нужно было ещё вчера.

– А, в чём собственно дело?

– Ты пошла на встречу с предполагаемым преступником, и не предупредила никого. Учти, что такая ошибка, может стоить тебе головы.

– Почему ты решил, что я никого не предупредила? – встала она в позу.

– Ну, это понятно. Если бы предупредила, то наряд милиции, ещё ночью бы явился.

А, ведь он опять оказался прав. Преступник хитрый, изворотливый, прямо страшно. Кажется, он слишком самоуверенный. Она подошла к телефону, и тут обратила на смятый диван. Нет, военные всегда аккуратные, а он грязнуля. Постель не убирает, посуду не моет, бельё не стирает.

– Колесников, вы слышите меня? – крикнула она в сторону кухни.

– Да, я вас слышу – отозвался он из кухни.

– Вы не военный. Вы не похожи на военного.

Вместо немедленного ответа, он сам появился в дверях комнаты. Его взгляд про скользил по комнате, и остановился на смятом диване.

– Понимаю, вы имеете в виду, гору грязной посуды, и не застеленный диван. Ну, виноват. Хочу сказать в своё оправдание. В последний раз я мыл посуду в Суворовском училище. Когда стал офицером, питался в столовой. Правда, по роду службы приходилось питаться иногда, на природе, но там сухой паёк. Хорошо, посуду мыть не надо. Скажу сразу, о грязном белье в ванной. Дело в том, что ещё в детстве, я решил помочь маме постирать бельё. Что тут особенного, закидал в машинку тряпки, и жди, пока остановится. Вот, я закидал носки, с маминой белой кофточкой. За это я получил большой нагоняй от матери, и запомнил на всю жизнь, что стирать, это не мужское дело. С тех пор, я не стираю. Вот, если б знал, что придешь ты, да ещё останешься ночевать, я бы отнес бельё в прачечную. А, что касается дивана, это нормальное состояние. У меня постельный режим.

Если он так охотно обо всём рассказывает, то самое время провести допрос, подумала она, рассчитывая на удачный исход дела. Правда, стоит ли верить, всему, что он скажет.

– Скажите Колесников, где вы нашли потерпевшую?

– На двадцатом километре – практически мгновенно ответил он, как будто, только ждал этого вопроса.

– Как, на двадцатом? – непроизвольно вырвалось у неё. – Вы хотите сказать, что её сбила машина? Но, тогда откуда ножевое ранение?

– Не думаю, что её сбила машина – проговорил он, так, как будто рассуждал сам с собой вслух. – Есть ряд странных обстоятельств, о которых нужно помнить. Вот, у неё большая потеря крови, а на земле, её совсем нет. На одежде, тоже мало. Так, куда она делась? Из этого следует, что убивали её в другом месте, а сюда привезли на машине.

– Хорошо, но почему, именно, на двадцатый километр?

– Дело в том Ольга Владимировна, что, не доезжая десяти метров до указателя, есть отхожее место. Самого туалета, как такового нет, но есть хорошие кусты. Ты дорогу видишь, а тебя с дороги, не видно. Очень удобное место, для туалета.

Ольга не могла понять, причём здесь туалет? Зачем ей рассказывать такие подробности?

– Что из того? – пожимая плечами, спросила она.

– То, что я её обнаружил там.

– Ты хочешь сказать, что она лежала на куче…. Ну, ты понимаешь, что я хотела сказать.

– Понимаю – кивнул он. – Нет, не совсем так.

– А, нельзя ли поподробнее.

– Нет, сейчас я ничего вам говорить не буду. Сейчас вы позвоните своим родителям, и объясните обстановку. Если у них нет определителя, то скажите мой номер телефона. Запоминай 2 -21- 26. Ещё скажешь, что мы поедем на двадцатый километр, и все мои показания заснимем на камеру.

– Интересно, а где мы возьмем камеру?

– У меня есть, хорошая, трофейная, цифровая.

Она задумчиво посмотрела на него. В целом она была согласна, снимать показание на камеру.

– А, что значит, трофейная?

– Это, когда противник в панике бежит, оставляя в качестве трофея своё имущество.

Она понимающе кивнула.

На завтрак были магазинные пельмени. Нужно отдать ему должное, приготовлены они были хорошо. Или, удачная была покупка, подумала она про себя, запуская в рот последнюю пельмешку. А, на десерт кофе с пряниками.

– Надеюсь, в этот раз, ты мне ничего не подсыпал – проговорила она, делая глоток.

– Нет нужды – серьезно ответил он. – Ты, выглядишь великолепно.

– Вы – поправила она.

– Ольга Владимировна, может, хватит! Ты первая начинаешь, а я не мальчик для битья.

Он прав, в этой, почти семейной, домашней обстановке, разговор на ВЫ, как-то не получается. Да, и разница в возрасте у них небольшая. Почти ровесники.

– Можно всё же я позвоню родителям? – спросила она, переодевшись, выходя из комнаты.

Он лежал на диване, с закрытыми глазами. Услышав её, он открыл один глаз, потом второй, и сел, спустив ноги на пол.

– Мне уйти?

Она задумчиво посмотрела на него. Если он сам предложил сообщить, что они поедут на двадцатый километр, то ей от него скрывать нечего.

– Можешь остаться – разрешила она. – Только я не понимаю, почему ты лежишь? Мы, разве не едим на двадцатый километр?

– Едем, но не сейчас, а чуть позже. Сейчас роса, ты же не хочешь промочить ноги и заболеть?

– Нет – согласилась она, сознавая, что он, и в этот раз прав.

– Вот и хорошо.

Сняв трубку, она набрала рабочий номер отца.

– Уголовный розыск, полковник Веденин слушает.

– Папа, это я.

– Ольга, может, хватит день и ночь, торчать в больнице! Когда твоя потерпевшая придёт в себя, нам сообщат.

– Папа, эту ночь, я не ночевала в больнице.

– Ну, насколько я знаю, ты не ночевала дома.

– Верно, эту ночь, я ночевала у подозреваемого. Запиши адрес. Зная, что у отца всегда под рукой авторучка и блокнот, она сразу выдала адрес. Улица Новая № 6, квартира 30. Ещё запиши, Колесников Юрий Дмитриевич. Скажи, можно проверить военного?

С минуту он дышал в трубку, но молчал.

– Он тебя взял в заложники? Ты можешь говорить? Отвечай, да, нет.

– Папа, не волнуйся, я могу говорить, хотя он лежит здесь на диване. Кстати, запиши его телефон.

– У меня на определителе 2 – 21 – 26.

– Правильно.– -Ах, вот оно, что! Подозреваемый, это для отвода глаз, а на самом деле, ты влюбилась.

– Нет, папа, хотя, может, да. Не определилась ещё окончательно.

– Скажи Ольга, он принуждал тебя, или все было добровольно?

– Успокойся, ничего такого, не было.-

– Да, а что твоя подопечная? Слышал, она пришла в себя.

– Ужасно, полная потеря памяти. Не помнит даже своего имени.

– А, как ты вышла на Колесникова?

– Он доставил её в больницу, и оставил свои данные. Теперь намерен показать, где подобрал её, и всё это заснять на кинокамеру. Говорит, что нашел её на двадцатом километре, и мы туда сейчас поедим. У него машина «Жигули», девяносто девятой модели, белая, с номером В 034 МА.

– Ты намекаешь на то, что хочешь узнать подробности об этом парне?

– Да, и желательно быстро.

– Хорошо, сделаем. И, все же будь осторожна, дочка. Не забывай, что влюбленный – это слепой.

– Нет, это не так папа. Не до такой степени. Я вижу прекрасно. Пока.

Она положила трубку, и посмотрела на дремавшего Колесникова. Интересно, понял ли он, о чем был разговор или нет?

– Когда поедем? – поинтересовалась она.

Он открыл глаза, посмотрел на часы и, поразмыслив, ответил:

– Думаю, через час, не раньше.

– Ну, если так, то я с вашего разрешения помою посуду на кухне. Терпеть не могу, когда на кухне беспорядок.

Он сел, опустив ноги на пол, выставил вперед руку, и стал перечислять, загибая пальцы.

– Вымоешь посуду, приготовишь обед, постираешь, уберешь в квартире.

Она с усмешкой посмотрела на него.

– Размечтался!

– А, что? Как бы было прекрасно. Твоё присутствие, лишний раз напоминает, что мне нужно жениться. Завести детей, желательно мальчиков. Мать рассказывала, когда родилась дочь, отец сильно расстроился. Знаешь, дело даже до развода чуть не дошло. Но, когда появился я, он успокоился.

– Чем же ему не понравилась дочь? – с искренним интересом спросила она.

– Это мне не ведомо Ольга Владимировна. Тайна за семью печатями. Хотя есть в семье легенда. Кто-то предсказал отцу, что от первой жены, у него будут рождаться, только девочки. И только от второй будут мальчики.

– Так твоя мама вторая его жена?

– Первая и единственная. Предсказание не сбылось, родился я. Хотя не во мне дело. После сестры был ещё один мальчик, но к несчастью, он умер, не прожив и года. У него был врожденный порог сердца.

– Вот ты сказал, что твои родители военные.

– Да, так точно.

– Как я знаю, они живут в служебных квартирах.

– Совершенно верно.

– Но, эта квартира твоих родителей, значит, она служебная?

– Вопрос понял. Эта квартира моей бабушки, или папиной тещи. Ей её как участнику войны дали. Однажды, четыре года назад, отец с мамой приехали в гости к бабушке, а та уже три дня, как умерла. Я тогда в Косово был, сестра с мужем и детьми комнату снимала, и только соседка на третий день забеспокоилась. Раньше сестра с ней жила, а потом отношения стали натянутыми, и они переехали.

– Интересно, что представляет твоя сестра? Как я поняла, у неё с тобой были плохие отношения, и с бабушкой.

– Что было со мной, я уже рассказывал. А, вот с бабушкой, она поругалась из-за старшего сына. Заболел у неё сын, и бабушка, выбросив все лекарства, стала лечить его травами. Сестре это не понравилось, и они поругались. Сестра считает себя всегда правой, и не любит, когда ей перечат. Хотя матери, она никогда не перечит. Думаю, поэтому, они оформили квартиру на неё, хотя, и моя доля здесь есть.

– Почему ей, а не тебе?

– Как ты понимаешь, я тоже военный, и у меня есть служебная квартира. Сегодня здесь, завтра там, по морям, по волнам.

– Значит, ты моряк, да? – спросила она с усмешкой.

– Не придирайся к словам – отмахнулся он.

Ведь это всего лишь слова из песни, и что действительно ловить его на слове, подумала она, и отправилась на кухню, мыть посуду. Гора была внушительная, и ей понадобился час, чтоб всё это перемыть, и навести порядок.

Когда она вошла в комнату, он лежал на диване с закрытыми глазами, и притворялся спящим. Но, Ольга точно знала, что он не спит.

– Теперь мы можем ехать – сообщила она, устало вытирая полотенцем пот с лица.

– Ещё нет – ответил он, открыл глаза и медленно поднялся.

– Почему? – искренне удивилась она, не понимая, зачем он тянет время.

– Мне нужно привести себя в порядок. Сделай милость, помоги принять душ.

Ольга была возмущена его наглостью. И, хоть он был серьёзен, она воспринимала, это, как шутку. Правда, не совсем удачную.

– Ну, это уже переходит все границы приличия, Колесников.

– Всё Ольга Владимировна, в рамках приличия. Тебе нужно наклеить на рану целлофан, чтоб я мог принять душ.

Вполне безобидная просьба, а ей пришло в голову, Бог знает, что.

– Хорошо, но не мог бы ты, принять душ после поездки.

– Это мой шанс, и я не должен его упустить. В том-то и дело, что не могу. Как я понимаю, после поездки, ты покинешь меня, ведь тебе нужно найти преступника. Значит, сюда ты уже не вернешься.

Возможно, он прав, что мне здесь делать, подумала она.

– Хорошо, оголяй спину. А, кто тебе наклеивал раньше?

– Ты.

– А, до меня?

– В госпитале.

– Как в госпитале? Когда?

– Я приехал в субботу, а наклеили мне в четверг.

– Значит, ты из госпиталя приехал в субботу? – спросила она, уточняя.

– Так точно, в субботу утром.

А, девушку, по словам медиков, ударили ножом, где-то после пятнадцати. А, через два часа, он доставил её в больницу. Нет, рано сбрасывать его с весов.

– Ты приехал на машине?

– Нет, на поезде.

Если на поезде, то откуда у него машина, подумала она, хотя про себя решила, проверить эту версию.

Тем временем, он подал ей целлофан, который приготовил, пока она хозяйничала на кухне, и липкую ленту. Она осторожно, и аккуратно закрыла ему рану, стараясь, как можно меньше причинять ему боль. И, хоть он стойко выдержал всю эту процедуру, она была уверена, что ему больно. Поблагодарив её, он отправился в душ. Только заурчала вода, она сняла трубку, и набрала номер отца.

– Папа, это снова я – проговорила она сразу, не дав отцу представиться.

– Что на этот раз?

– Ты, что ни будь узнал о Колесникове?

– Совсем немного. Тебе повезло, у меня старый друг на Кавказе служит. Он служит в элитном подразделении разведки. Всё остальное, засекречено. Мой друг, по дружбе сказал, что ещё недавно, он был майором, а потом за драку, его понизили в звании, до капитана. В данное время, проходит лечение в госпитале, после осколочного ранения спины. Ранение серьезное, и хотят слухи, что его могут комиссовать. То, до всего остального, ещё не успел проверить, результаты будут чуть позже.

– Всё верно папа, у него шрам от поясницы, до плеча. Спасибо!

– Понимаю, ты с ним спала.

– Нет, ты плохо думаешь обо мне папа.

– Нет, я хорошо думаю о тебе, но каким образом ты узнала про шрам, если не видеть его голым. Ну, в крайнем случае, хотя бы до пояса. Здраво размышляя, не верю, что он перед тобой ходит в трусах. Мой тебе совет дочка, оставь ты уголовный розыск, и иди в адвокаты.

– Нет, и ещё раз нет! Я найду преступника.

– Громкое заявление. Ну, что ж, желаю успеха.

Она положила трубку, и тут же ощутила дыхание за спиной. Она резко обернулась, вспомнив его наставления, что к преступнику, нужно стоять лицом. Он стоял в одном трико с полотенцем на плечах. Его взгляд был устремлен на телефон.

– Прошу прощения, но я слышал, как ты разговаривала с отцом. Почему он против того, чтоб ты работала в уголовном розыске?

Она выразительно смотрела на него, стараясь определить, с какого момента, он стоит здесь. А, главное, что вообще слышал.

– Это не твоё дело – огрызнулась она, и так как считала, что нехорошо подслушивать чужие разговоры, зло посмотрела на него. Но уже через минуту, подумала, что ведет себя неадекватно, и своим поведение, может оборвать всякую надежду на его показания. Конечно, у него всегда в кармане найдется алиби, и от показаний он может отказаться в любой момент.

– Прости за грубость, но у меня тоже нервы есть. Могу всё объяснить, если хочешь.

– Может это странно, но я хочу выслушать твои объяснения.

– Я специально закончила Юридический, чтоб работать в уголовном розыске, как отец. Кумиром для меня был Владимир Шарапов из сериала. Я, ещё девчонкой мечтала быть такой же честной, и неподкупной, как он. Не преступать закон, не подтасовывать факты. Настоящий преступник должен сидеть в тюрьме. Меня не брали в уголовный розыск, считали, что я слишком хрупкая для такой работы. Хотя я стреляю хорошо, и владею приёмами карате, меня назначили заведовать сладом улик. Работа, не бей лежачего. Принял на хранение, выдал, когда нужно предъявить на суде. Я, буквально умоляла отца, взять меня к себе. Даже капля воды точит камень, и отец сдался, хотя поставил условие. Если я не найду преступника, то ухожу в адвокаты. Думаю, он специально дал мне такое дело, которое нельзя раскрыть.

Он внимательно выслушал её рассказ, и приветливо улыбнулся.

– Вот, только не надо распускать нюни.

Она была удивлена, что из его уст прозвучала, не насмешка, а поддержка. На это она совсем не рассчитывала.

– Обидно – тихо проговорила она, с трудом сдерживая слезы. Мне опытные сыщики говорили, что такие на их взгляд бытовые дела, раскрыть невозможно.

– Сказал же, не ной раньше времени. Собирайся, поедем, может это нам поможет.

– Нам? – она подняла голову, и вопросительно посмотрела в глаза.

– Да, нам, и что тут удивительного? Я подозреваемый, и чтоб снять с себя обвинение, должен найти настоящего преступника. Потом, если дальше так дело пойдёт, он всех девчонок перережет, а я останусь холостяком. Чем меньше выбор, тем больше шансов остаться одному.

В общем, простые слова, а какая поддержка, именно этого ей сейчас так не хватает.

– Да, поехали.

Прихватив с собой кинокамеру, она вышли на лестничную площадку. Он закрыл дверь, и тут же позвонил в соседнюю квартиру. Дверь открыла пожилая женщина. Выглядела она ещё браво, хотя кое-где волосы подёрнула седина.

– Баба Таня, я оставлю вам ключ?

– Да, конечно, Юра – при этом она заглядывала ему за спину. Увидела Ольгу и усмехнулась. – Эту девушку ты приводил на одну ночь?

– Откуда у вас такие черные мысли, баба Таня? Вы же знаете, что я ещё пока не мужчина.

– Когда я ещё была девчонкой, одному на заводе таз раздавило. Ногами двигать не мог, а его жена, после этого двух детей ему родила.

– А, вы баба Таня, уверены, что от него? – откровенно посмеиваясь, спросил он.

– Свечку не держала – скромно призналась она.

– Тогда не нужно выдумывать – посоветовал он.

– Тогда ступай, куда пошел, некогда мне с тобой лясы точить.

Она забрала ключ, и быстро закрыла за собой дверь. Только они стали спускаться по лестнице, как Ольга дернула его за рукав.

– Она меня приняла за проститутку. Думаю, не поверила, что между нами ничего не было.

– С этой бабой Таней есть две истории. Начну с первой. Когда мой отец был молодой лейтенант, и дружил с моей мамой, он часто бывал здесь в гостях. А, у бабы Тани, была дочь на выданье. Ей нужно её замуж выдать, да вот охотников не было. Потом, к ней мужик стал заходить, а она ещё молодая была. Одним словом, приметила она моего отца, и однажды, когда он пришел в гости, дома никого не было. Воспользовавшись моментом, она пригласила его к себе, подождать, и чаю попить. Вот, когда он зашел к ним, она прямо стала намекать, что у неё есть дочь, и не хуже соседской. Но, он был влюблен в маму, и сразу отказался от разговора на эту тему. Тогда она предложила ему погадать на картах. И, нагадала, что от первой жены у него будут рождаться, только девочки. И, только от второй жены, мальчики. Но, после дочери родился мальчик, и всё её гадание, яйца выеденного не стоит. Её дочь вышла замуж, но для женщины, очень поздно. Да, и вышла она за вдовца, у которого было уже двое детей. Так заканчивается первая история. А, вторая начинается с того, что бабе Тани, нос совать некуда. Мужика, который к ней захаживал, посадили. Он вором оказался. Дочь вышла замуж, и переехала к мужу, куда-то на север. И, оставшись одна, она стала совать нос в чужие семьи. Примечала всё: кто пришел, когда ушел. В поле её носа попал, муж сестры. К нему сестра приезжала, и даже оставалась ночевать, так она моей сестре рассказывала, что её муж водит домой проституток.

– А, говорил, что ничего не знаешь про своих родителей.

– Не знаю – согласился он. – Я даже не знаю, правда ли то, что я рассказал. Дело всё в том, что всё это мне рассказывала бабушка.

Они вышли на улицу, где яркое летнее солнце слепило глаза. Он вытащил из кармана солнцезащитные очки, и, повертев в руках, отдал ей. Она с недоумением посмотрела на него, то, что он проявил заботу и внимание, ей было приятно. Она не стала капризничать, взяла очки, и одела. Теперь весь двор был в полумраке.

– Спасибо!

Они сели в машину, он завел двигатель, и несколько секунд прислушивался к урчанию мотора. И, только после этого, включил передачу, и тронулся.

– Я вот всё думала, почему во всех твоих рассказах, ты не назвал, не одного имени.

Он пожал плечами, и мимикой показывая, что, как-то не задумывался над этим. И, зачем говорить имена, если она их все равно не знает.

– А, что значит, элитная разведка?