Империя Единства. Ромея. Остров Христа. Усадьба «Орлиное гнездо» (Убежище Судного дня). 4 октября 1918 года
Бумаги. Очередные бумаги. Бумаги ведомств Императрицы Марии, Императорской Службы Спасения, отчеты о ходе поголовной вакцинации населения, о борьбе с «американкой», о создании и о деятельности детских приютов, а также домов призрения для инвалидов. Бумаги о ходе строительства больниц, отчеты об открытии и устройстве женских учебных заведений. Просветительство, школы, фельдшерские пункты, библиотеки, благотворительность, благотворительные базары и аукционы. Императорское православное палестинское общество, Императорское женское патриотическое общество, Императорские Петроградский, Московский, Гатчинский, Константинопольский и Новоилионский сиротские институты, Императорское общество «Союз женщин Освобождения», женские газеты и журналы. Доклады о работе с суфражистками Европы и Америки, соображения Натали о возможности увеличения влияния на женские движения Великобритании…
И прочая, прочая, прочая…
Бумаги, бумаги, бумаги…
Императрица тяжело вздохнула.
Как все надоело!
Как невыносимо находиться так далеко от мужа! Сидеть на этом трижды проклятом острове и не иметь возможности, как в былые времена, лихо повелеть подготовить дирижабль к вылету и улететь прямо туда, где она так нужна в этот момент. Или где ей самой быть необходимо. Или хочется быть.
Сиди здесь, разбирай бумаги эти чертовы, прости господи! Как Ольга умудрялась и умудряется совмещать заботу о маленьком сыне и державные обязанности местоблюстительницы? Лично ей такое удается с большим трудом…
Тут Маша усмехнулась, вспомнив доклад баронессы Иволгиной, точнее, теперь графини Емец-Авлонской, о том, что Ольга Александровна всерьез опасается того, что царица начнет в отсутствие мужа вмешиваться в дела местоблюстительницы и, вообще, будет всячески заниматься самоутверждением. Возможно, прошлым летом она бы так и поступила. Но, во-первых, Ольга доказала свой административный талант и хватку, чтобы у кого угодно отбить глупую охоту понапрасну вмешиваться в ее вопросы. Во-вторых, сама Маша всерьез повзрослела за это время и умерила свою порывистость в принятии решений. А, в-третьих и, вероятно, в-главных, Маше просто некогда этим заниматься. Да и самозаточение на острове Христа не способствовало активному вмешательству в константинопольские дела.
Императрица бросила взгляд на часы на письменном столе. Скоро кормить Сашу и Вику. Но четверть часа у нее есть, а если что – ей сообщат.
Отложив наконец сводку о росте числа заболевших «американкой» по губерниям России и по провинциям Ромеи, она хмуро подвела неутешительный итог – пошел резкий рост заболеваемости. И карантин в Троаде лишь первая ласточка. Ужасная первая ласточка.
Следующая бумага. Точнее папка.
«Археологические исследования руин Миры Ликийской, строительство зрительных площадок для паломников и подготовка к работам по благоустройству территории». Авторы – Императорская Академия наук, Императорский Константинопольский университет и Императорское православное палестинское общество «с благословения Вселенского Патриарха Макария II».
Маша криво усмехнулась столь дикому сочетанию. Нет, разумеется, она знала об этих работах, более того, она их и курировала, но на обложке папки это смотрелось довольно забавно.
Впрочем, важна не форма. Она открыла папку и углубилась в чтение. Что ж, в районе Миры Ликийской создавалась настоящая жемчужина для туристов и паломников – шутка ли, место, где пристал к берегу корабль апостола Павла, и город, где жил и проповедовал сам святой Николай Чудотворец! Да и развалины античного города не оставят путешественников равнодушными. Один амфитеатр чего стоил!
Да, сейчас мешает пандемия. Но она же не вечна! Миша утверждает, что еще год-полтора. Поэтому, памятуя прозорливость мужа в прошлые случаи, императрица не без оснований рассчитывала на то, что после окончания карантинных мер, начиная с Рождества Христова 1919 года, в Ромею хлынет огромный поток паломников, и спешила к этому сроку обустроить все самым наилучшим образом. В том числе проведя археологические изыскания и подготовив площадки для обозревания древностей. Площадки, откуда паломники и туристы смогут наслаждаться стариной, а также смогут заодно купить весь тот хлам, который обычно увозят домой на память.
Отдельной и обширной заботой августейшей Марии Викторовны было обустройство и развитие в Ромее всей туристической отрасли, а также виноделия.
Последним двум вопросам молодая императрица предавалась со всей страстью, лично курируя ход строительства курортов, санаториев, пансионатов, домов отдыха, обустройством набережных и мест досуга, и даже добилась от царственного мужа дозволения открыть казино и прочие места для азартных игр в Новом Илионе, Порт-Михаиле, Сияющем и в Новом Олимпусе, бывшем Кемере.
Что же касается виноделия, то Ромею обживали не только русские виноделы из традиционных районов России, типа того же Товарищества «Шустов и сыновья», но и активно переманивались специалисты из Италии и Франции, более знакомые с условиями Средиземноморья и с особенностями выращивания винограда в этих климатических зонах, для которых Крым был далеким и холодным Севером. И судя по размаху проводимых работ и потоку переселенцев, императрица Мария имела серьезные виды на получение местного ромейского вина и коньяка хорошего качества. Во всяком случае, принц Фердинанд де Фосиньи-Люсинж и его супруга принцесса Мария-Жюльетта де Фосиньи-Люсинж (урожденная Эфрусси) давали ромейской императрице очень хороший прогноз. И она им вполне верила. Особенно с учетом того, какие огромные средства чета Фосиньи-Люсинж вкладывает в развитие виноградников, строительство виноделен, а заодно в гостиничное дело по всему побережью. И Фосиньи-Люсинж были далеко не единственными французами и итальянцами. Да и венский Дом Ротшильдов, через ту же баронессу Беатрису Эфрусси де Ротшильд, получившую по праву брака русское подданство, не остались в стороне.
В общем, забот у Маши было предостаточно, не говоря уж о двойне, которая также требовала внимания и заботы августейшей мамы. Так что царице было точно не до вмешательства в епархию местоблюстительницы. Двадцать четыре миллиона квадратных километров Единства. Забот хватит на всех.
Денег бы только где взять на это все!
Царица встала и от души сладко потянулась. Сейчас бы поспать. Хотя бы часика два. Лучше три. Да. Три определенно лучше.
С этими мыслями Маша вышла из-за стола и, подойдя к окну, распахнула рамы. В гавани одиноким силуэтом маячила ее «Царевна». Императрица тяжело вздохнула. Нет, она знала о причинах того, почему яхта стоит здесь, ведь у нее должна быть возможность для экстренной эвакуации, либо для срочного прибытия в Константинополь. О причинах, которые могут заставить ее сделать этот шаг, не хотелось думать. Поскольку такими причинами могли быть попытка государственного переворота или смерть императора. И тогда ей придется брать в свои руки всю полноту власти, став Правителем Государства и Главой Совета Правителя при малолетнем императоре Александре IV.
Мысли почему-то вновь перескочили на тему яхт. Откровенно говоря, количество яхт на юге было чрезмерным, но царственный муж грозился перевести сюда еще и «Зарницу», оставив в Кронштадте лишь головной «Штандарт» и мелководную «Александрию». И на удивленный вопрос жены спокойно пояснил, что основная политика делается сейчас вокруг Константинополя и ему нужно иметь под рукой, что предложить высоким гостям для встреч, да и для официальных визитов по Средиземноморью пригодятся. А затем добавил: «Ну, зачем-то же Ники столько императорских яхт, размером с крейсер каждая, понастроил? Флоту от них никакой пользы, как боевые единицы они слишком устарели, а просто отправить их на слом – слишком расточительно. Лишние яхты переоборудуем под круизные лайнеры для туристов. Вскоре их в Ромее много будет. Пусть эта роскошь и титулование „Императорская“ тоже деньги приносят!»
Собственно, в Николаеве уже полным ходом идут работы по переустройству «Колхиды», «Александрии» и бывшей яхты султана Мехмеда V, носящей ныне имя «Жемчужина Босфора». Все эти три яхты уже фактически были выведены из состава Императорского отряда и полным ходом готовились к своему новому амплуа…
Стук в дверь прервал ее мысли:
– Войдите.
На пороге появилась фрейлина и сделала книксен.
– Ваше императорское величество! Доставили почту.
Маша кивнула.
– Хорошо, Люба. Давай.
Любовь Орлова передала своей госпоже папку и, сделав все тот же книксен, удалилась.
Что ж, может, хотя бы почта позволит ей отвлечься от своих терзаний.
Хотя бы на время.
Первым в папке оказалось письмо от Мафальды. Что неудивительно, поскольку сестра писала ей с завидной регулярностью, и Маша была уверена в том, что не только родственные чувства тут играют главную роль. Не только и не столько.
Пробежав глазами письмо, императрица Единства лишь покачала головой. Да, если изъять из письма все обязательные реверансы, то письмо было сугубо по делу. Цифры, списки, размышления, интриги, контринтриги. Просьбы повлиять, намеки на необходимость протекции, зондаж возможности замолвить за кого-то доброе слово.
Римские и ватиканские аристократические семьи, деловые круги – все стремились застолбить себе место в будущем Болгарии, а Мафи довольно умело лавировала между всеми этими группами. Даже более умело, чем лавировала в свое время она сама, готовясь к поездке в Москву «на смотрины».
Что ж, сестра готовилась к своему шестнадцатилетию. И предстоящему замужеству. И не она одна. На 22 ноября было намечено грандиозное венчание сразу трех августейших пар. Во-первых, ее родная сестра Мафи выходила замуж за болгарского царя Бориса. Во-вторых, старшая дочь бывшего императора Николая, Ольга Николаевна, сочеталась законным браком с наследником румынского трона Каролем, а вторая дочь Татьяна выходила за регента-престолонаследника Королевства Сербия Александра Карагеоргиевича.
И венчания эти должны пройти в один день, и в одном и том же месте – в соборе Святой Софии в Константинополе, в присутствии Вселенского патриарха, глав национальных церквей, соответствующих монархов и самого Пантократора всего единства Восточных христиан государя императора Михаила.
И событие это было значимым и грандиозным со всех точек зрения. Неслучайно этому уделялось столько внимания и самой Машей, и Мишей, и его сестрой Ольгой, и Натальей Иволгиной, и спецслужбами, и дипломатами и всеми прочими, кто так или иначе влияет на ход событий.
Ведь далеко не все в Софии, Белграде и Константинополе-Эллинском (а уж в Афинах в особенности!) были в восторге от перспектив этих браков. Усиление позиций России на Балканах было по нраву далеко не каждому. Особенно тем, кто ориентировался на другие центры силы – на Берлин или на Лондон. Пусть сейчас голос Франции и Австро-Венгрии слишком слаб, но и влияния первых двух столиц было достаточно для появления мощной и организованной оппозиции. Поэтому каждый из намеченных браков мог распасться в любой момент, разрушенный каким-то неожиданным, но весьма грандиозным скандалом.
Особенно с учетом пандемии.
Во всяком случае, интриги и подковерные баталии вокруг этого шли просто грандиозные. И нельзя дать ни малейшего повода недругам расстроить бракосочетания.
России нужны были эти браки. Во что бы то ни стало. Нужно укрепление влияния в этом регионе. А уж для Ромеи крепкий союз с Элладой, Болгарией, Румынией и Сербией был просто вопросом выживания. Благо хоть царственный дед крепко держит власть в Черногории и не должен заставить Машу волноваться хотя бы за этот фланг. Впрочем, ее царственный отец из Рима, в рамках «Протокола о разделе сфер обеспечения коллективной безопасности между Римской империей и Единством», зорко присматривает за своей зоной ответственности и за своим августейшим тестем Николой. Да и мама тоже не дремлет.
Новоримский Союз.
Novum Pax Romana et Hellas.
Возрождение новых величий. И эти свадьбы должны стать одним из основных камней в фундамент этого возрождения.
Или она не итальянская принцесса и не русская императрица!
Империя Единства. Россия. Московская губерния. Императорская резиденция «Марфино». Кабинет его величества. 4 октября 1918 года
«Привет, моя радость. Люблю тебя безмерно!»
Аккуратно вывожу буквы на листе бумаги. Увы, нет в этом времени ни компьютеров, ни принтеров, ни интернета, ни всего прочего, без чего немыслимо мое родное третье тысячелетие. Вот и приходится писать ручкой с золотым пером, тщательно выводя каждую букву. Конечно, шариковые ручки уже изобрели, но пока они такого скверного качества, что использовать их для приличного письма было решительно невозможно.
Да, мы, с Волконским и Жилиным, работаем и над этим, но пока у нас всех есть насущные заботы и помимо шариковых ручек.
Хмуро смотрю на одинокую строку на чистом листе бумаги. Нет, мы с женой общаемся каждый день, используя для этого самые передовые достижения техники. Для этого времени. Тут нет вопросов. Но разве мог я телеграфом передать то, что хочу сказать? Ну, что такое этот самый телеграф? Да, именно, «волнуйтесь, подробности письмом».
Именно письмом.
Почему человек из 2015 года должен писать письма от руки? Да меня даже необходимость писать ручкой какие-нибудь заявления бесила выше всякой меры! Но, как говорится, увы мне. На улице 1918 год, компов, планшетов и прочих смартфонов нет, есть печатная машинка, есть лист бумаги и ручка. Скажи спасибо, что гусиными перьями писать не нужно.
Что-то меня понесло не в ту степь.
Отпив чаю, вновь берусь за ручку.
«Знаю, что письмо ты получишь уже завтра. Нашим малышам завтра исполнится пять месяцев. Поздравляю тебя! Я так люблю вас, я так благодарен тебе за наших чудесных деток, за то счастье, которое ты мне подарила! Мысленно обнимаю вас всех. Обними от меня наших близнецов и передай им, что папка их безумно любит.
Я очень скучаю. Пришли мне новые фотографические карточки Саши и Вики. Уверен, что они уже сильно выросли с момента прошлого письма. У меня на столе уже целая галерея из ваших фотографий, но место явно еще есть. Все время смотрю на вас и молюсь за вас.
Очень прошу тебя потерпеть. Сама понимаешь, бросить Москву в преддверии выборов в Госдуму и в ходе земельного передел, я никак не могу. Очень надеюсь на то, что выборы закончатся достаточно благоприятно для нас, а крестьянское брожение не выльется в открытый бунт. В любом случае помни, что «американка» ближе к лету пойдет на спад.
Я постараюсь приехать к вам при первой же возможности. Хотя выдержать двухнедельный карантин при моем образе жизни будет весьма непросто, а общаться по телефону через стекло – мучение еще то.
В целом же, как и ожидалось, дела значительно ухудшились. Ольге пришлось в Троаде даже ввести особое положение. Как ты понимаешь, это только начало. Очаги заражения выявлены в Киеве, во Владимирской, Вятской, Смоленской, Тамбовской и Орловской губерниях, а также в Крыму. Есть многочисленные случаи в Москве и Петрограде, но пока не катастрофично, мы принимаем все меры.
Как сообщает князь Волконский, в твоей родной Италии ситуация уже весьма плохая. Я лишь надеюсь на то, что твой царственный отец внял моим просьбам и предостережениям насчет пандемии. У него, в конце концов, был почти год для принятия необходимых мер.
Во всяком случае, отрадно то, что в Римской империи не повторяют пагубный опыт других стран и, в первую очередь, США. Свозить и размещать всех подряд больных „американкой“ в больницах и в прочих залах бессмысленно и опасно. Помочь им там все равно ничем не помогут, но позаражают они всех вокруг гарантированно. И друг друга заодно. С соответствующим процентом летальных исходов.
Нам, конечно, немного легче от того, что мы почти целый год закупали оборудование для производства кислорода, и распределяли его по крупным больницам обеих наших Империй. Кислородные подушки спасают многих тяжелых больных, и это отрадно. Кроме того, утвержденный протокол лечения «американки» значительно облегчает жизнь нашим медикам, поскольку они, в отличие от иностранных коллег, не тратят время на бессмысленные метания и суету, а знают точно, что им надо делать. Уж аспирин они больным точно не дают.
Да и больные их, большей частью, по домам сидят.
Прости, солнышко мое, но мне пора на очередную аудиенцию.
Страстно целую тебя. Поцелуй от меня наших детей.
Люблю тебя. Люблю вас.
Твой Михаил.
P.S. Подарки тебе и детям доставят вместе с письмом. Позаботься о том, чтобы все как следует продезинфицировали и обработали кварцевой лампой. Впрочем, ты и сама все прекрасно знаешь.
Целую!
Марфино. 4 октября 1918 года».
О проекте
О подписке