ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКВА. 5 мая 1919 года
Сегодня Москва гуляла, как гуляли сегодня вся Россия и все Единство. И если для Ромеи поводом для веселья были только дни рождения цесаревича Александра и царевны Виктории, то в России это был еще и первый День Конституции, высочайше дарованной государем императором ровно год назад, 5 мая 1918 года.
Конечно, сегодня гуляли весьма и весьма скромно. «Американка» все еще лютовала, и власти делали все, чтобы не допустить излишнего столпотворения. Во всяком случае, никаких массовых гуляний не предполагалось, хотя, впрочем, оркестры в парках и на площадях все так же бравурно играли, а парочки все так же устраивали променад, дефилируя по тенистым аллеям, раскланиваясь со знакомыми и вежливо улыбаясь многочисленным инспекторам ИСС, которые наряду с городовыми следили за тем, чтобы гуляющие не собирались большими группами.
Хорошо хоть в честь праздника в Москве разрешили на открытом воздухе быть без масок, так что москвичи радостно пользовались таким щедрым послаблением, чувствуя в этом ту самую нотку праздника, которой всем так не хватало за последний год.
Впрочем, в массе своей обыватели, напуганные болезнью самого государя императора и смертью немалого числа персон из первой сотни властной вертикали, и сами не слишком-то рвались обниматься. Даже на Пасху, отшумевшую две недели назад, никто христосоваться не спешил, ограничиваясь радостными поклонами и приветствиями, а уж о целовании крестов и икон даже речи не шло, ибо власть подошла к этому вопросу весьма жестко, поставив в каждой церкви инспектора ИСС и приставив к нему городового. Конечно, эксцессы на местах случались, но в целом прихожане с пониманием отнеслись к временным ограничениям. Как говорится, если уж сам помазанник Божий хворь американскую подхватил, то что про остальных говорить-то?
А царь тогда был очень плох. Лишь молитва благословенной императрицы Марии спасла царя-батюшку.
Маршина подобные истории слышала на улице нередко. И хотя она сама, ясное дело, очень скептически относилась ко всякого рода сплетням и россказням толпы, но и она в прошлом октябре внимательно следила за новостями из Кремля, тайком (от себя!) шепча молитвы за выздоровление государя. Смена императора не сулила ничего хорошего. Перемен и так предостаточно.
А еще она по-женски завидовала императрице, тому, как та бросилась через всю империю спасать мужа. Про это нужно романы писать, каждая страница которых будет пропитана слезами тысяч читательниц. И хотя сестра рассказывала об этой истории довольно скупо, ссылаясь на то, что сама она оставалась с цесаревичем и царевной на острове Христа, было ясно, что большая часть того, о чем судачит высший свет, правда. Это не побасенки Охотного Ряда.
Но как же хочется нормального праздника!
– Надеюсь, что до тезоименитства цесаревича «американка» отступит, и весь этот тоскливый ужас навсегда покинет Первопрестольную.
– Надеюсь, любовь моя. До двенадцатого сентября все-таки еще четыре месяца. Но, напомню, благодаря, так сказать, этому тоскливому ужасу меня пока не посылают в Америку, и мы можем быть вместе. Вот где, кстати, ужас, так это там. Впрочем, в Мексике, как говорят, все еще хуже. Так что давай радоваться тому, что у нас строгий карантин и никаких революций.
Елена Николаевна мило улыбнулась и кивнула в адрес очередной встреченной парочке знакомых. Что поделать, Арбат есть Арбат, шагу не ступить, чтобы не встретить кого-то более-менее знакомого. Тем более если ты выросла на этой улице и на ней стоит твой дом. Приличный дом. В который принято наносить визиты.
Маршин автоматически раскланивался с теми, кому кивала его дорогая Леночка. Знал он далеко не всех, но если супруга кивает, значит, и ему нельзя быть неучтивым. Это старая Москва, город, полный патриархальных традиций и неспешности. Впрочем, эта неспешность была скорее некой демонстрацией принадлежности к определенному кругу, для которого по-прежнему необязательно куда-то спешить, что в нынешней Москве позволить себе мог далеко не каждый. Слишком уж все ускорилось, слишком уж бурно развивалась Первопрестольная и вся Россия, чтобы можно было соблюдать расслабленную степенность не на публику.
Спешили все. Спешили чиновники и военные. Суетились приказчики и торговцы. Убыстряли шаг даже милые барышни, спеша по своим женским делам. Что уж говорить о таких ревнителях старины и степенности, коими испокон веков были московские купцы всяких гильдий! Куда делась эта их показная неспешность? Современный московский купец больше не сидит за самоваром, он одет в деловой костюм, он едет на автомобиле, он…
Словно в доказательство рядом с ними притормозил сверкающий и роскошный лимузин «Руссо-Балт» С-100/120, из него вышел купец первой гильдии господин Филиппов, который, отстранив шофера, собственноручно открыл другую дверцу и подал жене руку. Та, элегантно опершись на ладонь супруга, вышла на свет, благоухая духами, самыми модными в этом сезоне.
Александр Тимофеевич остановился, придержав за локоть юную жену. Филиппов тем временем, взяв свою супругу под руку, подошел к ним:
– Господин Маршин! Гляжу, вы ли это?! Дорогая, позволь тебе представить моего хорошего знакомого – инженер-подполковник Маршин из Министерства внешней торговли. Благодаря его связям и усилиям мне удалось и в США дорожку протоптать, и сюда американских вкладчиков привлечь. В общем, рекомендую!
Офицер склонил голову.
– Александр Тимофеевич Маршин, честь имею, сударыня.
Купец, в свою очередь, представил жену:
– Полковник ИВВС баронесса Любовь Александровна Галанчикова-Филиппова.
Поскольку баронесса была не в военной форме, а в обычном, пусть и очень модном, женском платье, то козырять Маршин не стал, ограничившись кивком. Полагающиеся по прежним временам всякого рода галантности в виде целований руки остались в прошлом. Сейчас, в дни пандемии, даже рукопожатия не приветствовались, не говоря уже об обниманиях и целованиях. Штрафы были довольно внушительными, а инспектора Императорской службы спасения славились своим полным наплевательством на положение, чины и титулы. Более того, имена знатных и известных нарушителей немедленно попадали в прессу, что создавало приличным людям куда больше проблем, чем банальный штраф. А уж про повторное попадание в лапы инспекторов ИСС и речи не могло идти, поскольку уже были случаи, когда графы получали приговор суда и прилюдно мели метлами улицы с утра до вечера. Так что желающих устраивать фронду на улицах быстро стало меньше.
– Баронесса, это честь для меня. Много наслышан о ваших подвигах.
Та улыбнулась.
– Я сейчас в законном царском отпуске. – Галанчикова погладила себя по явному животику. – Мой подвиг сейчас здесь.
– Сударь, сударыня, разрешите мне представить вам мою супругу – Елена Николаевна Маршина, в девичестве Иволгина.
Филиппов галантно склонился, обозначив свое почтение. Галанчикова же с интересом посмотрела на нее.
Купец, извинившись, тут же отвел Маршина в сторону и стал что-то оживленно ему говорить о каких-то договорах, поставках, сроках и прочем, что было так близко его купеческому сердцу. Праздник праздником, а дела есть дела. И куда подевалась приснопамятная степенность и неторопливость в Москве?
Предоставленные на несколько минут сами себе дамы не спеша пошли вдоль Арбата. Первой заговорила Галанчикова.
– Простите, сударыня, вы младшая дочь генерала Николая Иволгина?
Елена кивнула.
– Да, сударыня, это мой отец.
Авиатресса улыбнулась.
– Много наслышана о нем. А еще я имею честь быть лично знакомой с вашей блистательной старшей сестрой княгиней Натальей Емец-Арвадской, а вы с ней очень похожи внешне.
– Вот как? Да уж, тесен мир. Я о вас также много слышала. Вы – командир женского бомбардировочного полка лейб-гвардии.
Баронесса засмеялась и положила ладонь себе на животик.
– Нет-нет, я пока не у дел. Пока я в царском отпуске, полком командует подполковник княгиня Долгорукова. – Галанчикова неожиданно подмигнула и добавила лукаво. – Правда, я не знаю, как долго она будет командовать полком, учитывая то, что Софочка собирается замуж за светлейшего князя Петра Волконского. После войны уход в царский отпуск становится модным среди женщин-военных, не находите?
Лена улыбнулась.
– И не только военных. Война окончена. Хочется жить и любить, не боясь больше ничего.
– Ваша сестра тоже ушла в царский отпуск?
Маршина охотно подтвердила:
– Да, она сейчас в своем имении на острове Авлония. Тоже отошла от дел, так сказать.
– Понимаю.
Тут Елену осенило:
– Погодите, так это же вы в прошлом октябре застряли на башне инженера Шухова! Вас всех еще потом дирижаблями спасали!
Любовь Александровна засмеялась.
– Да, было такое дело.
Лена покачала головой, проговорив:
– Это какой же ужас! Я бы, наверное, не смогла так. Страху бы натерпелась!
Галанчикова покачала головой, посерьезнев.
– Нет, Елена, вы бы выдержали. Вы – дочь генерала и внучка генерала. Вы не кисейная барышня. Я вижу, есть и в вас тот же стальной стержень, который есть и в вашем отце, и в вашей сестре Наталье. Вас ждет большое будущее, уж поверьте моему опыту.
Помолчав, она добавила, глядя в сторону активно жестикулирующего купца Филиппова.
– А знаете, Елена, я благодарна тому происшествию на башне. Это событие круто изменило мою жизнь. К лучшему.
Заметив, как собеседница вновь непроизвольно погладила живот, Лена спросила вдруг:
– Вы счастливы?
Баронесса удивленно посмотрела на нее, а затем, прислушавшись к своим внутренним ощущениям, кивнула:
– Да, я счастлива.
РУМЫНИЯ. ЗАМОК ПЕЛЕШ. КОРОЛЕВСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. 5 мая 1919 года
– Итак, что вы мне привезли, генерал?
Тон короля Румынии был холоден, и он даже не пытался скрывать свое раздражение. Генерал Дитерихс стоял перед монархом с непроницаемым лицом, хотя в душе его скреблись кошки брезгливости. Господи, как же жалко бедную Ольгу Николаевну! Политика, будь она трижды проклята!
– Да простит меня, ваше величество, но я привез вам аналитический доклад квартирмейстерского управления Объединенного штаба Союзных сил на Балканах о состоянии румынской армии.
Кароль II нервно дернул щекой.
– Лучше бы вы мне пушек привезли, генерал! Какой мне прок от ваших аналитических докладов?! Моя армия в прекрасном состоянии! Нам нужно лишь больше пушек, пулеметов, броневиков и аэропланов!
Генерал-квартирмейстер ОШ ССБ терпеливо, словно разговаривая с нерадивым гимназистом, которого в силу каких-то особых причин нельзя сейчас прилюдно выпороть розгами перед всем классом и поставить голыми коленями в углу на горох, объяснил:
– Да простит мне ваше величество мои дерзновенные речи, но смею полагать, что бравурные отчеты, которыми вас снабжает ваш генеральный штаб, слишком приукрашены. Боеспособность румынской армии в этих отчетах слишком завышена, а между тем, положение армии довольно скверное, промышленность Румынии просто не в состоянии обеспечить потребности вашей армии.
Король вспыхнул:
– А для чего нам тогда союзники и Новоримский Союз, если мы не можем получить все необходимое от них и, в частности, от России? Я не требую воевать вместе с нами, раз уж вы цепляетесь за букву договора, но игнорируете его дух, хотя эта ситуация нетерпима сама по себе. Однако я в праве требовать военно-технической помощи! Пушки, броневики и все прочее, дайте это нам, и мы сокрушим Венгрию!
– Прошу простить, ваше величество, а имеет ли ваше королевство достаточное количество подготовленных расчетов для всех этих орудий и броневиков, которые вы желаете получить?
Румынский монарх хмуро заметил:
– Практика использования переодетых в местную форму русских и итальянских расчетов, равно как британских, немецких, французских или американских, вполне распространена. Если такую помощь могут получить османы или ирландцы, то почему на них не может рассчитывать Румыния, раз уж мы такие близкие союзники?
Генерал Дитерихс возразил:
– Ни в одном из этих случаев, ваше величество, переодетые в местную форму войска союзников не поступали под начало местных генералов, которые просто не умеют ни командовать ими, ни взаимодействовать с ними на поле боя. Если вашему величеству угодно непременно начать войну с Венгрией, опираясь при этом на помощь союзников по Малой Антанте, то начало операции необходимо отложить на более поздний срок. По-хорошему, в Румынию должны прибыть опытные военные советники, которые по мере прибытия запрашиваемой вами артиллерии, бронетехники и авиации будут учить ваших генералов взаимодействию с этими родами войск, координировать их действия, а также параллельно проводить переобучение вашего офицерского, сержантского состава, экипажей и технического персонала…
– Сколько это займет времени?
– Два-три месяца как минимум. А если по-хорошему, то и полгода-год. Чудес не бывает, ваше величество.
– Это невозможно, генерал! Решительно невозможно! Венгрия сейчас охвачена хаосом, пытаясь удержать Хорватию, Словению, Хорутанию и Трансильванию! Их войска растянуты по всей стране и крайне ненадежны! Через три месяца ситуация может решительно измениться не в нашу пользу! Сейчас нужен один мощный удар, и все в Венгрии посыплется! Как вы этого не желаете понять?! Зачем мы предоставляли вам военные базы на нашей территории, если вы отказываетесь нам помогать в нашем святом деле освобождения румын Трансильвании от угнетения и обеспечения их воссоединения со своим Отечеством?! Зачем мы тогда вообще вступали в этот ваш чертов Новоримский Союз??!
Генерал-квартирмейстер сухо заметил:
– Ваше величество, смею заметить, что договор о Малой Антанте призван обеспечить солидарную защиту всех членов и совместное выступление в случае внешнего нападения на территорию одной из стран-участниц. Но договор не обязывает державы Малой Антанты вступать в войну из-за легкомысленных авантюр отдельных членов союза. Если, к примеру, Россия объявит войну какой-нибудь Швеции, то это будет наша война и наши проблемы, а вот если Швеция нападет на Россию, тогда союзники должны будут исполнить свой союзнический долг. Повторюсь, ваше величество, румынские войска в настоящее время не готовы к широким операциям. Дайте время укрепить вашу армию…
Монарх не дал ему договорить:
– То есть пушек вы нам не дадите?
Дитерихс кивнул:
– Дадим. Вместе с нашими расчетами в вашей форме. И под командованием офицеров Объединенного штаба Союзных Сил на Балканах. С соответствующей координацией действий.
Кароль II нервно ходил по своему кабинету. Наконец он чертыхнулся:
– Это черт знает что такое, генерал! Вы фактически требуете от меня передать командование моей армией вам!
Прибывший позволил себе пожать плечами.
– Не вижу тут чего-то предосудительного и вопиющего. Во время Великой войны союзные армии Антанты координировались из единых штабов, и ваша королевская армия четко взаимодействовала с русской армией и ее главнокомандованием. На начальном этапе войны Румынский фронт из-за отсутствия координации с русским командованием был весьма неустойчив, но в итоге мы победили, объединив усилия.
Оба прекрасно поняли подтекст. Когда царственный отец нынешнего монарха и его генералы изображали из себя стратегов, едва начав войну румынская армия была почти сразу же разгромлена Австро-Венгрией, большая часть страны была оккупирована, включая столицу Бухарест, а сама армия, точнее ее остатки, была вынуждена спешно отступать в Россию и фактически передавать командование русским генералам и офицерам. Сам же августейший главнокомандующий Румынским фронтом, как и его сын, провели весь остаток войны в Москве на всякого рода увеселительных «совещаниях», пока русские генералы и советники предпринимали меры по спасению Румынии.
Дитерихс также вспомнил многочисленные доклады и воспоминания советников о том, что, в принципе, румынский солдат был вполне себе неплох, достаточно стоек и даже нередко храбр, но вот вся командная вертикаль, начиная от сержантов и заканчивая генералами, решительно никуда не годилась, проявляя просто-таки анекдотические чудеса некомпетентности и чванства. И Михаил Константинович обоснованно сомневался, что ситуация как-то улучшилась с тех пор.
Во всяком случае, на регулярных совместных учениях румынская армия вечно попадала в комические истории, которые еще долго пересказывались в штабах и казармах всех держав НРС, а на постоянно действующие союзные курсы повышения квалификации командного состава из Бухареста присылали в основном таких офицеров, которые рассматривали эти курсы лишь как возможность мир посмотреть, себя показать да устроить гульбу в очередной стране. Причем чем дальше место учений и курсов было от столиц и крупных городов, тем меньше румынских офицеров туда приезжало. Обучать же сержантский состав в заграничных командировках румынское командование даже не предполагало, резонно рассудив, что нечего холопов баловать, мол, рылом не вышли.
Поэтому единственной возможностью хоть как-то привести в чувство румынскую армию была организация обучения и слаживания войск, частей и подразделений прямо на месте. Впрочем, Дитерихс прекрасно понимал, что за пару-тройку месяцев из г… хм, грязи пулю не сделать, а из румынского войска не сделать боеспособную армию, но там, где конец лета, там и осень, где осень – там и зима уже, придется откладывать наступление на весну… Либо обстановка изменится так, что коалиция государств «за все хорошее и против всего плохого» принудит Венгрию признать независимость бунтующих территорий, либо «принуждение к миру» будет проведено уже в следующем году коллективными усилиями. Но первый вариант был предпочтительнее. Государь и генерал граф Гурко всеми силами старались избежать новой войны на Балканах. Поэтому он, Михаил Константинович Дитерихс, летал сейчас по всем штабам региона, встречался с главкомами и с самими монархами, пытаясь предотвратить войну, грозящую не только развалом Новоримского Союза, но и новой большой войной в Европе. Войной с самыми непредсказуемыми последствиями для всех.
В ход шло все – анализ состояния армий, мощностей производств и возможностей грузоперевозок, данные разведки, доклады о подготовке местностей и о наличии топографических карт, состояние фортификаций и укреплений, запасы боеприпасов на складах, наличие и строительство мостов и дорог разного типа, выводы из прошедших учений и штабных игр, а также многое другое, включая уговоры, лесть и даже угрозы.
И Румыния была одним из самых слабых мест в этой игре, поскольку недалекий монарх слышал только то, что хотел слышать, то есть слушал только восторженные верноподданнические шапкозакидательские басни своих жирных генералов, благодаря которым Румыния и была разгромлена четыре года назад.
О проекте
О подписке