Глава V
Турецкие шахматы

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Кабинет его величества. 5 мая 1918 года

– Что ж, тогда вам слово, Сергей Николаевич.

Граф Свербеев поднялся с места.

– Ваше величество! Мы провели срочные консультации с внешнеполитическими ведомствами Римской империи и Греции. В обеих столицах я нашел единство мнений о крайней нежелательности признания генерала Кемаля и о том, что такой шаг со стороны официального Лондона может серьезно осложнить ситуацию в регионе. Кроме того, достигнута договоренность об усилении охраны побережья, пограничья и воздушного пространства для препятствования поставок оружия и боеприпасов кемалистам.

– Что Франция?

– Из Орлеана пока не пришел ответ на наше обращение.

Я нахмурился.

– Это плохо. Нам нужна демонстрация единства в этом деле, а Франция, как-никак, имеет свой кусок территории, который все еще населен подданными Османской империи, да и к тому же все еще претендует на статус великой державы. И прозондируйте мнение Вашингтона на этот счет, нам тут не хватало только их песен про право наций на самоопределение.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Есть новые данные, Александр Андреевич?

Генерал Свечин поднялся.

– Государь! Генерал Гусейн Хан Нахичеванский сообщает из Анкары, что султан весьма прохладно отнесся к его сообщению о готовящемся наступлении или как минимум о готовящейся большой вылазке кемалистов. Безразличным голосом султан заявил, что доблестные войска халифа правоверных разобьют изменников, а самому Мехмеду Пятому вскоре принесут голову вероотступника Кемаля. И вообще, мол, на все воля Аллаха. В то же самое время, по данным нашей резидентуры в Анкаре, в казармах никакой тревоги не объявлялось и войска в боевую готовность не приводились.

Что ж, Мехмед V совсем уж дураком не был и прекрасно понимал, что мы будем его поддерживать в подобном случае и, если что, будем подпирать его трон своими штыками, поскольку допустить победы Кемаля мы не можем.

Впрочем, точно так же султан понимал, что и ему одержать полную победу над Кемалем мы не дадим, поскольку его чрезмерное усиление вовсе не в наших интересах. Поэтому и занял выжидательную позицию, фактически сев нам на шею в плане обеспечения Османии продовольствием и предоставления ему военной поддержки, по существу шантажируя нас возможным резким усилением набегов на территорию Ромеи, а также тем, что в случае голода он не сможет удержать власть и тогда единая Турция во главе с Кемалем станет быстрой реальностью.

Что ж, во многом Мехмед V был прав. Особенно в части того, что Кемаль обязательно поднимет знамена реванша, а единая Турция очень быстро обратит свои штыки вовне. И тогда нам придется воевать всерьез и воевать большей частью в горах. И опыт войны на Кавказе и в Афганистане доказывает, что дело это долгое и очень хлопотное.

Особенно если воюющим против тебя периодически подбрасывать оружие и патроны целыми дирижаблями. И если не забывать о том, что на территории Ромеи, Рима и Греции проживают миллионы подданных султана/халифа, которых мы не можем выселить и от которых можно ожидать чего угодно. Особенно если халиф объявит джихад.

Конечно, джихад во время Первой мировой ему не сильно помог, но тем не менее это весомый аргумент.

В общем, Мехмед V, безусловно, себе на уме и что-то замышляет, пока стараясь использовать нас в своих интересах.

Начальник ромейского Генштаба меж тем продолжал свой доклад:

– Со своей стороны мы удвоили количество разведывательных вылетов и перебрасываем в Ликию дополнительно полк истребителей для патрулирования побережья Малой Азии. Благо все еще действует приказ Кемаля не стрелять по ромейским самолетам.

Такой приказ действительно был. Кемаль не хотел осложнять отношения и надеялся, что мы его все ж таки признаем.

Свечин продолжал:

– Однако, государь, я бы ходатайствовал о переброске в Ромею еще хотя бы одного полка «Муромцев», на случай если кемалисты действительно бросят вперед большие силы, а войска султана просто побегут или начнут переходить на сторону Кемаля. Помимо военной составляющей, это дало бы важный психологический эффект, в том числе в плане сдерживания изменнических настроений в армии султана.

Главной опасностью наступления Кемаля был именно отнюдь не нулевой риск измены офицеров и генералов султанской армии и массовый переход войск под знамена кемалистов. А после провозглашения Турции, продолжать яростно топить за султана будут только сильно верующие офицеры, сохраняя верность своему халифу. А таких фанатиков среди офицеров не так много. Но это только одна сторона медали.

– Думаю, Александр Андреевич, что Кемаль просто мечтает о том, чтобы мы обстреляли или разбомбили его войска, уповая на то, что это поднимет против нас всех мусульман, в том числе и тех, кого как-то уже удалось замирить на территории Ромеи.

– Как вам известно, государь, мы отработали план на этот случай заранее. Мы постараемся избежать посылать в бой христиан во время этой операции, не давая аргумент Кемалю и его генералам. Уже заканчивается формирование двух сводных полков из числа принесших присягу верности вашему величеству казаков магометанского вероисповедания из состава Анатолийского, Евфратского, Понтийского и Ликийского казачьих войск, под командованием офицеров и унтер-офицеров мусульман из числа русских подданных. Точно так же, как вся миссия Главного военного советника султана – генерала Хана Нахичеванского, укомплектована исключительно из числа единоверцев осман из обоих лагерей.

– Когда мы будем готовы двинуть эти два полка в Османию?

– План подготовки предусматривал отладку взаимодействия еще на протяжении двух недель, но при необходимости мы можем ускорить. Смею полагать, что к моменту, как султан запросит нашей помощи, оба полка будут готовы перейти границу. Имеющихся у нас сил вполне достаточно для того, чтобы разгромить любое возможное количество сил у Кемаля.

– Ну, Александр Андреевич, если бы речь шла о вышколенном и закаленном в боях русском легионе преторианской гвардии, я бы ничуть не сомневался в этом, но два сводных полка, набранных из османских горе-вояк, которые перешли к нам на службу за кусок хлеба, – это несколько другой коленкор. Тут как бы за спинами этих, так сказать, казаков не пришлось бы ставить заградительные отряды.

Свечин позволил себе пожать плечами.

– Зато, государь, мы точно будем знать, чего они стоят, и, если что, их как-то не особо жалко.

Киваю.

– Да, определенная логика в ваших словах есть, не спорю. Не считая оружия, с которым они могут перебежать к Кемалю.

Начальник Генштаба Ромеи бросил еще один аргумент на чашу весов:

– Кроме того, ваше величество, в Константинополе расквартирован сводный полк Дикой дивизии. При необходимости мы можем задействовать его.

Можем-то можем, но не очень бы хотелось. Впрочем, эти-то точно к Кемалю не перебегут, ибо он им вообще никто, даже не халиф, не говоря уж о русском императоре, за которого они пасть порвут. Вслух же интересуюсь:

– Хорошо, а как там другие регионы? Отработаны ли каналы поставок султану пушечного мяса из числа правоверных прочих стран?

Свечин утвердительно склонил голову.

– Так точно, ваше величество. Каналы пополнения войск султана сторонниками халифата практически отработаны, и первые отряды мусульманских фанатиков уже прибыли в Османию из Индии и Афганистана. Через русский Туркестан, Каспий и Кавказ, а затем через порты Ромеи афганцы и мусульмане Индии были доставлены под ясны очи султана. Добровольцы же из Марокко прибыли Средиземным морем. Однако смею напомнить, государь, что добровольцы эти элемент крайне ненадежный и с удовольствием будут резать и наших солдат, а не только кемалистов. Кроме того, каждый боевик из Афганистана, Индии и особенно из Марокко является потенциальным переносчиком «американки», что чревато вспышкой пандемии на наших землях. Поэтому без возникновения острой на то необходимости мы предпочитаем серьезно ограничивать этот поток.

– Я понимаю. Хорошо, а в случае кризиса сколько времени потребуется на переброску новых добровольцев?

– Для прибытия первой партии добровольцев потребуется до двух недель, а потом число прибывших будет расти по мере того, как желающие будут добираться до мест, откуда мы их готовы забирать.

Хм-хм. До двух недель, значит…

– Понятно. Впрочем, иметь под рукой и этот весомый аргумент всегда полезно. Бронеходы наши, кстати, когда прибывают?

– По графику, эшелон с ротой бронеходов БР-18 прибывает в Константинополь завтра, ваше величество.

Ну, вот и славно. Семнадцать легких танков, вдруг что, вместо полигона могут пройти испытания в реальном деле. Не дай Бог, конечно, дело дойдет до их применения.

Обращаюсь к Палицыну:

– Федор Федорович, организуйте переброску полка «Муромцев».

Министр обороны Единства встал и склонил голову:

– Слушаюсь, ваше величество!

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Штаб-квартира Ромейских сил специальных операций. 5 мая 1918 года

– Что там, Ермолаев?

– Ваше сиятельство, вам шифрограмма.

Граф Слащев поднял голову от бумаг и кивнул:

– Давай.

Адъютант командующего ССО подал бланк. Генерал разорвал и без особого удивления прочитал:

«ТЕГЕРАН-43».

Что ж, к этой душещипательной истории все и шло.

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Радиоцентр. 5 мая 1918 года

– Говорит «Радио Царьграда». Мы начинаем наше вещание с новостей этого часа.

Граф Суворин постучал по дереву. Что ж, с почином, Борис Алексеевич! Еще одна радиостанция начала вещать на Ромею. Конечно, пока охват не так велик, но не пройдет и полугода, как новая башня инженера Шухова поднимется над Константинополем, позволяя «Радио Царьграда», «Делу освобождения», «Женскому слову», «Голосу Иерусалима» и другим станциям Ромеи транслировать свои передачи на основных языках региона на тысячи километров Средиземноморья, Ближнего Востока и Северной Африки.

Мог ли он, прожженный циник, подумать о таких возможностях еще в январе-феврале 1917 года? Однозначно нет! Прежний царь Николай не доверял прессе, сторонился любой возможности общения с подданными через газеты, а репортеров однозначно считал угрозой своей власти и всему, что, в его понимании, олицетворяло Россию.

Но пришел новый император, и, к удивлению Бориса Алексеевича, Михаил Второй пожелал видеть его. Причем в самый разгар мятежа 6 марта 1917-го, когда власть императора Михаила висела практически на волоске! И именно в этот момент нынешний граф Суворин понял – пришло его время. Император дал ему карт-бланш. Более того, в разговоре с новым царем Борис Алексеевич вдруг ощутил родственную душу, причем не только как прогрессиста и монарха нового времени, но и как человека, который тонко чувствует все перипетии публичного слова и игры с общественным мнением. Словно по мановению волшебной палочки исчезли все препоны, а фонды на развитие РОСТА и Министерства информации были выделены такие, что впору было сравнивать с расходами на Министерство вооружений!

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Кабинет его величества. 5 мая 1918 года