Пора выбираться к дороге. То, что там, где-то на самом краю срабатывания моего сканера проходит именно дорога, я уже не сомневался. Перемещающиеся засветки полностью в этом убеждали. Вопрос в другом. Выйду я к дороге, и что? Куда мне, в какую сторону? Влево к побережью? Думаю, именно к городам у моря и проскакивают редкие отметки на моём сканере. А зачем? Может, всё-таки лучше к горам? Хочется надеяться, что это будет ближе к дому. А море… Как-то надоело оно мне, слишком много у меня за последнее время с ним плохих воспоминаний связано. Правда, сомневался, что в горах не местному, да ещё и без знания языка будет проще. Такому на побережье самое место, там оно хоть объяснимо будет, откуда там иноземец появился. Наверняка таких, как я, там хватает. И совсем другое дело – в глубине страны. Сразу подозрительно, что я там делаю? Думай, голова, правителем станешь. Хотя мне и так и так плохо. Документов нет, языка не знаю… Деньги? Деньги есть, но цен я не знаю, облапошат. Трофеи, конечно, но всё равно жалко. Девчонка? Думаю, в городе она от меня отстанет. Часть денег я ей с трудом всучил, как ни упиралась. Так что возникает проблема с легализацией. Да, на своей земле было бы проще.

Ладно, завтра выходим. Сколько можно здесь сидеть? Мясо основательно подъели, оно так и не портится всё это время. Кое-какие слова я уже знаю, что-то пытаюсь сказать, ломая и бессовестно коверкая язык, вызывая при этом весёлый смех спутницы. Вид у нас, конечно, не ах, но с этим я ничего не могу поделать. Намагичить себе другую одежду – это из области сказок, тут ручками работать нужно. И обувь… С этим проблема. Девчонки убегали босыми. Потом в трофеях подобрали обувку, но размерчик-то не тот, нет такого маленького. Есть у неё что-то вроде тапочек, но уже разваливающихся от таких испытаний. И у меня штаны в лохмотьях, рубаха в хлам, обувь каши скоро запросит. И капитанские запасы вышли. Очень уж тяжёлым переход через джунгли получился.

Оборванцы мы и нищета голимая с полными карманами денег. Зато загорели под солнцем, хоть какая-то польза от всего этого.

К дороге вышли под вечер второго дня пути. Степь прошли спокойно, немного мешала густая жёсткая трава и палящее солнце. Что я там говорил о загаре и пользе от солнца? Забудьте. Если бы не магия, сжарились бы, а так несколько раз за день вызывал небольшой душик над головами и этим охлаждались. Пробовал создать маленькую тучку над головой, но ничего не получилось. Зато в окружающем меня пространстве становилось прохладнее, этим и пользовались. Так и шли, периодически магича, ополаскиваясь под дождиком, охлаждаясь от тренировочных заклинаний. И изучая язык, как же без этого? У девчонки мешок почти опустел, а у меня ноша не менялась. Как был загружен, так и остался.

Клубы пыли за очередными паровиками, несущимися по грунтовой дороге, вызвали у девчонки самую настоящую панику. Как-то до этого я не говорил, что мы идём к дороге. Ну, идём и идём вперёд по степи, траву мнём, а тут вон оно как. Наблюдение показало, что движение на этой дороге было не то что интенсивное, скорее оно вообще было. Так сегодня за весь день прошло всего три машины. Утром. Одна легковая в сопровождении двух больших грузовых крытых фургонов. И сейчас они возвращаются обратно. Откуда такой испуг? На мой вопрос девчонка ничего не ответила, только потянула меня за рукав к земле и сама в траве присела. Толку-то? Трава сухая, выгоревшая, мне по щиколотку. Тут падать нужно, и то не факт, что укроешься. А сидя, да ещё и с мешком за спиной…

Побледнела, глаза огромные от испуга, что-то бормочет умоляюще и тянет, тянет меня за рукав вниз. Присесть, что ли? Да нет, что я, девчонка, что ли? У меня вон, карабин заряжен и пистолет за поясом. Опять же маг я не из последних, хочется в это верить.

Да и поздно метаться, заметили меня. Или нас. Легковая свернула прямо на нас, помчалась, чуть сбросив скорость, за ней хвостом и грузовики повторили манёвр. Не доезжая чуток, разъехались в разные стороны, остановились, охватив нас полукругом, окутали плотным облаком сухой колючей пыли из смеси перемолотой колёсами в муку травы и земли. И ветра нет. Стою, отплёвываюсь. Девчонка внизу подвывает, и такая в этом вое жуть, что мурашки по коже бегут. Это кто же такие?

Как только паровики ушли с дороги в нашу сторону, я сразу же перекинул карабин под правую руку и снял его с предохранителя.

Откашливаясь от поднятой пыли, сунул его в руки так и продолжавшей сидеть на корточках девчонке, а сам потянул пистолет из-за пояса. С ним будет проще, и что-то мне эта встреча перестаёт нравиться. Вежливые и порядочные люди так при встрече себя не ведут. Приехали, напылили, испортили хор-рошую, почти новую, одежду… кашлять заставили. Можно сказать, здоровье попортили. Что там сканер в эмоциях показывает? Ох ты, как плохо-то. И, главное, ничего не предвещало беды. Да, было явное удивление, когда нас в степи заметили, присутствовал азарт, когда повернули в нашем направлении, но злости и агрессии не было. А тут, разом, сразу со всех сторон полыхнуло чёрно-багровым. В легковой машине двое, не считая водителя. Правда, из них только один в предвкушении развлечения, остальным двум всё равно, только на задержку досадуют. И в грузовиках по четыре человека. По двое в кабинах и столько же в крытых фургонах. Вот фургоны мне не понравились. Теперь, когда я их рядом с собой увидел, то понял, что же девчонку так напугало. Потому что сканер ясно показал решётки в крытом кузове. Что-то вроде клетки или тюрьмы на колёсах. Стоп! Испуг девчонки помог догадаться. Она же кто? Рабыня была, наложница. Как она оказалась на джонке? Похоже, что вот на таком паровике её в порт и привезли, и там продали шкиперу. Судя по размеру клеток, перевозить они могли по двадцать – двадцать пять человек, рабов то есть, сплюнул я в очередной раз горькую и колючую пыль.

И что делать? Бить сразу? А если они просто так подъехали? С предложением подвезти усталых путников до цивилизованных мест? А я начну молниями швыряться, стрельбу открою? И головой понимаю, что ничего просто так не бывает, не ведут себя так по-хамски при добрых намерениях, а вот ничего поделать с собой не могу. Хочется надеяться на доброту и отзывчивость…

Это я так себя накручиваю. А то ещё подумаете невесть чего про моё слюнтяйство. Так что сейчас уляжется пыль, и всё станет понятно. Стрелять никто в нас не будет, мы, точнее девчонка, им живыми нужны. Поэтому, как водится, сначала начнут разговаривать, а потом и действовать. Поэтому минута или чуть меньше у меня на оценку обстановки будет. Справлюсь. Мне же с ними разговаривать не придётся. Девчонку только стоит приободрить. Впрочем, не нужно. Иначе как я намерения гостей пойму? Ляпнет ещё что, не подумав, от страха. Впрочем, язык мой враг мой в данном случае, потому что в этом разговоре его незнание будет против меня. Молчим и смотрим.

Улеглась пыль, распахнулись двери. Точно, из легковой машины вылез один человек, потянулся демонстративно, разминая затёкшее тело и вроде бы не обращая никакого внимания на нас. А то, что подъехал, так это он просто отлить на обочину собрался. Ну-ну, артист.

И из грузовиков по паре помощников нарисовалось. Обошли с боков. Остальным лень вылезать, только головы высунули, смотрят с интересом и вожделением, даже эмоции не скрывают, всё на лицах написано. Как же, неожиданная и поэтому очень приятная для кошелька добыча.

Осматриваюсь, интересно же. Страха нет, только азарт. Одежда у всех обычная, походная. Полукомбинезоны на лямках и полусапожки, сразу видно, что из дорогой кожи пошитые. Рубахи у всех одинаковые, тёмно-синие, плотно застёгивающиеся вокруг шеи и запястий. На головах ничего, только у тех, что в кузовах фургонов, висят на груди какие-то повязки. Это от пыли, озарила умная мысль. Оружие у всех, и не карабины, как у меня, а настоящие автоматы, я таких и не видел. Впрочем, в Академии мне обо всех и не рассказывали, только о тех, что приняты на вооружение в нашей армии. А главному автомат не к лицу, у него аж по пистолету на каждом боку в кожаных кобурах, разукрашенных какими-то узорами, я их даже отсюда вижу.

Наконец театр в лице одного актёра закончил своё нарочитое выступление и приступил к заключительному действию, ради которого всё и затевалось – выходу к благодарной публике за наградой. То, что в данном случае наградой сама публика и является, придаёт определённую пикантность всему этому фарсу.

Повернулся ко мне, сделал несколько шагов и остановился, брезгливо осматривая мою одежду, пистолет в руке. Девчонку как будто не замечает, даже взглядом не удостоил, но я-то вижу, как он её эмоциями оглаживает, радуется, скотина. И что мне ещё нужно для того, чтобы начать действовать? Наверное, конкретная уверенность в их реальных враждебных намерениях? Ждём.

О, соизволил наконец мою спутницу заметить. Ещё больше задрал подбородок, оттопырил губу, что-то пролаял, спесиво оглядывая свои живые трофеи. Обломись, родной, рано губу раскатал.

Девчонка что-то пролепетала, еле слышно. И голосок такой виноватый, что того и гляди – сейчас в пыль упадёт и сапоги ему лизать начнёт. Тьфу. И что я её с собой тащил?

Очнись, дубина. При чём здесь сапоги? Посмотри, как она карабин стиснула, пальцы на ложе побелели, миг и стрелять начнёт. И никто этого, к счастью, не заметил кроме меня. Надо вмешаться.

Повернулся полностью к девчонке, спиной к раздувающемуся от своей важности начальнику, протянул ей руку для привлечения внимания и начал говорить всякую ерунду про погоду, про пыль, забившую горло, про мерзкие грузовики, на которых мы отсюда поедем. Потому что сколько можно ноги бить? И всё это на одной успокаивающей ноте, ровным голосом. А то, что говорю, так она всё равно языка не знает, ей всё равно, а звук моего голоса девчонку успокоит. Так и вышло. Подняла глаза, я улыбнулся, подмигнул и – о, чудо! – получил робкую улыбку в ответ. Успокоилась мгновенно. Это хорошо, пальцы на ложе чуть расслабились.

А эта сволочь позади решила одним махом все проблемы и вопросы решить. Когда он успел пистолет выхватить, я даже не заметил, но на замах среагировал. Присел, чувствуя, как удар зацепил воротник на спине, и ушёл перекатом в левую сторону, прямо на двух опешивших бойцов, успев увидеть широко распахивающиеся глаза девчонки. Даже смог удивиться, почему они такие огромные, если в обычном состоянии это две узкие коричневые щелки? И, перекатившись, прямо из-под руки, с колена выстрелил в так и продолжавшего свой удар такого важного незнакомца. Ну, понеслась, теперь у меня руки развязаны. Возврат ствола в сторону поднимающего автомат бойца прямо перед собой. Выстрел! И сразу же доворот к следующему. Выстрел! Если бы! Осечка! Глухой щелчок, и побледневший, стоящий всего в нескольких шагах счастливчик с великим удивлением и неверием смотрит на пистолет в моих руках. Что, повезло?

А вот двое других не тормозят, сканер чётко показывает, как плывёт вверх оружие, разворачивается в мою сторону, как медленно движется вперёд затвор, и слышу его негромкое, сочное клацанье. Но и я не жду. Привычный и надёжный воздушный кулак отбрасывает бойцов на высокий капот правого грузовика с такой силой, что сдвигает его вбок. И только после этого я спохватываюсь и начинаю работать точечно. Удавку на две любопытные и не успевшие спрятаться шеи впереди, разворот, и два воздушных дротика прямо через стенки фургона в оставшихся лентяев, свалившихся в кузов от сильного удара и только сейчас начинающих приходить в себя и хвататься за оружие. Поздно.

Про легковуху забыл! Разворот и… замираю. Девчонка стоит прямо перед капотом и держит сидящих под прицелом с таким решительным видом, что мне даже подходить к ней страшно. И говорить что-то боязно, а ну как выстрелит? А мне пленные нужны, вдруг с кем поговорить смогу? Потому и удавку на двух бойцов в кузове накинул, не стал пока убивать. Зато красота какая – сипят, корчатся, про оружие забыли, за шеи держатся, вздохнуть пытаются. Потерпят!

Контроль сканером. Живых нет, но всё равно проверить не помешает. И патронов на это дело не пожалею, а то ишь, осечка! И в самый неподходящий момент!

Ни один не притворялся, на самом деле дохлые. Теперь можно и теми заняться, которых девчонка до жути напугала. Как она, расслабилась немного? Ну, да, мой контроль её воодушевил, ишь, опять смотрит, зыркает, лучше бы на своих пленников смотрела. Впрочем, те тоже с меня глаз не сводят. Олухи. Вот ни разу не поверю, что работорговцы могут быть такими впечатлительными. Их профессия совсем к другому обязывает. По всему они сейчас должны активно к сопротивлению готовиться. Или к удиранию. Поэтому демонстративно зажигаю на ладони большой огненный шар и со зловещей ухмылкой отправляю его в медленный полёт к лобовому стеклу машины.

Двери распахиваются, и из паровика вываливаются две толстые фигуры и ползком пытаются скрыться за грузовики.

Гашу медленно летящий шар. Нет, так дело не пойдёт, что же вы в разные стороны поползли? Маленькая молния, впившаяся в землю перед носом водителя, заставляет его шустро поменять направление. Другое дело. Хоть какое-то развлечение. Ещё пара молний для коррекции направления, и парочка сближается, то есть сползается у грузовика. А дальше я их останавливаю под довольное хихиканье успокоившейся девчушки. Оружия на них нет, да и не похожи они на бойцов, скорее на чиновников. И водитель такой же, заплывший салом боров. Кивнул на них девчонке, получил ответный утвердительный кивок и удивился. Это так мы скоро начнём без слов друг друга понимать.

Пора дать подышать полузадушенным. Этот хрип уже невыносимо слышать. Только заберусь к ним в фургон, автоматы заберу, от другого оружия избавлю. А то мало ли какая мысль может в опьяневшую от кислородного удара голову прийти?

Все пленники сбились в одну кучу, и хотя я понимаю, что лучше бы их развести в разные стороны, но у меня нет стольких рук и возможностей. Да и желания нет, если честно. Задам несколько вопросов, ответят и свободны. От слова совсем. Хватит с меня неожиданностей.

Запираться никто не стал, слишком резким и внезапным был переход из владетелей и вершителей людских судеб к противоположному полюсу, в рабское бесправное существование. Особенно этому способствовали оплывавшие кровавыми пятнами тела с соответствующими ароматами, прилетевшие на запах невесть откуда огромные рои мух и время от времени зажигаемый мной небольшой трескучий огонёк в непосредственной близости от допрашиваемых тел. Очень он помогает разговору, как оказалось.

Сказать, что я в шоке, значит, ничего не сказать. Я в полном одеревенении, чтобы выразиться мягче. Я считал, что нахожусь в Китае, а на самом деле гораздо южнее и западнее. Нет, это тоже Китай, который хапнул себе всё, что мог хапнуть, и которому всё ещё не хватает чужой земли. Но тут и язык другой, и обычаи, и, главное, другие люди. И как я отсюда буду выбираться, не знаю. И, главное, кого, вы думаете, я захватил? Опять не так выразился. Кто оказал мне честь своим неожиданным визитом? Местный главный работорговец. Кого я благополучно и встретил, со всей положенной вежливостью, и который сейчас истекает… увы, истекал кровью… и мозгами из законтроленной башки. А это водитель и одновременно заместитель, и главный финансист за компанию с портфелем, полным выручки, за только что проданную партию рабов. Откуда я всё это узнал? Не от девчонки, с ней бы я так и продолжал переглядываться да перемигиваться. Это мне повезло, нашёлся полезный человечек, как раз тот самый заместитель, которому по должности положено много языков знать. Вот так! Что же я такой неумелый по части общения с людьми? В работорговцы пойти, что ли?

Ладно, это всё лирика, а мне теперь что делать?

Оставив остывать три новых тела, мы отошли в сторонку. И заместитель с нами, не верящий в своё счастье. Пригодится.

Надо подумать. Время есть, по этой дороге только работорговцы ездят, и ведёт она, кстати, в порт. Правильно я свою спутницу понял и догадки мои правильны. Теперь бы не ошибиться. Транспорта куча, денег тоже навалом, остаётся решить, что мне дальше делать…