Бесшумно распахнулись впереди широкие створки входных дверей, на дёрнувшихся выйти следом за мной стражей только качнул отрицательно головой. Караульные поняли и остановились. Оглянулись на подоспевшего офицера стражи. Ну да, понимаю, что одному нельзя, но я же тут, рядом буду, никуда далеко отходить не собираюсь. И караул вокруг дворца ходит. Что со мной случится? Поставлю сигналку, и никто не подберётся незамеченным. Вот со ступеней спущусь и поставлю. Пусть голова только хоть немного пройдёт. Махнул рукой офицеру, вышедшему за мной на крыльцо. Переживает, волнуется. Ещё бы, с моим приходом и служивым хорошо, столько возможностей открылось для карьерного роста. Должности-то освободились.

Хорошо-то как вокруг. Тихо и спокойно, цикады только поют, и месяц изредка просвечивает через облака. Боль, тесным железным обручем сжимавшая виски, потихоньку уходила. Захотелось пройтись по дорожке, подставить лицо прохладному воздуху, подышать полной грудью, радуясь молодости, силе и свободе. Налетевшее на месяц облако окутало тенью землю, хоть глаз коли. Зашелестел листьями лёгкий ветерок. Что за чужой запах? Надо всё-таки сигналку поставить!

Земля рванулась к лицу, ударила в подбородок, закружилась перед глазами яркими кругами и… померкла…

Как голова болит. Затылок раскалывается, во рту словно крысы нагадили, нос забит смрадной вонью. Разлепил глаза, пошевелился. Точнее, попытался пошевелиться, потому что ничего у меня не получилось. Скованные за спиной руки свело страшной болью. Затекли. А что за мерзкий запах? Это я лежу в своей блевотине, как ещё не захлебнулся. Голова плывёт, сильно тошнит. Осторожно постарался выпрямить ноги и не смог, упёрся подошвами в стену. Зрение начало привыкать к сумраку помещения, осмотрелся, как смог. Перевернулся на спину, коснулся затылком пола и чуть не взвыл от резкой боли. Ё-ё! Пришлось кое-как передвинуться к стенке, опереться на неё плечом, так лежать легче. И голову можно поудобнее пристроить.

То ли большой сундук, то ли тесная каморка. Я даже выпрямиться в полный рост не могу, такая тесная. И такая же низкая, даже пытаться встать не буду. Бесполезно. Через щели над головой пробивается свет и не похоже, что дневной. Почему не получается себя полечить? Опять блокираторы? От этой небольшой попытки заломило виски, сразу заболела голова.

Почему так плохо? И тошнота всё время. Качает сильно. Качка? Я на корабле? Зачем? Проще было сразу прибить, чтобы не мучился. Или у моих похитителей как раз другое желание? Чтобы я наоборот, помучился? Так уже хватит, сил моих больше нет. Закрыл глаза, постарался отодвинуться подальше от липкой зловонной лужи. Поплыл по мягким волнам забытья.

Удар в лицо холодной солёной воды заставил захлебнуться, закашляться, морщась от проснувшейся головной боли и от воды, попавшей в рот и нос. Защипало затылок и ободранные руки. Облизнулся жадно, сделал глоток. Солёная и горькая! Но во рту всё равно стало немного легче, пропала сушь. И дышать стало легче.

Издевательский хохот вверху и отрывистые слова на незнакомом языке привели в чувство быстрее вылитого ведра воды. Зажмурился, повернул голову набок, проморгался, дождался, пока глазам перестанет мешать солёная вода. Попытка сначала встряхнуться привела к новому приступу головокружения и резкой вспышке сильной головной боли. Поэтому пришлось осторожно повернуть голову набок, дать стечь воде с лица, опасаясь даже этого медленного движения.

Скалящиеся в широком проёме китайцы… Эти-то откуда взялись? Стоп! Как я тут оказался? Так оно вернее будет. Где столица и где китайцы? Это на дирижабле сколько дней к ним лететь нужно, а лодкой так и вообще не доберёшься. А я точно на лодке, солёная вода об этом ясно говорит. Как я мог сюда попасть?

Ещё один водопад холодной солёной воды в лицо принял с долей какой-то, неожиданной для себя, радости. Очередное ведро окончательно смыло с пола остатки моей слабости и привело в чувство меня. Вода с громким журчанием быстро стекла через многочисленные щели между досками.

Наверху неразборчиво залопотали, захихикали, начали тыкать в меня грязными пальцами с ободранными ногтями. Ничего не понимаю. Грозный рык, и смеявшихся словно ветром сдуло. Понятно, начальство появилось. Может, хоть что-то узнаю?

Широкое толстое лицо заслонило проём, лишив его скудного света. Только и успел заметить, что оно лоснится от довольства. Всё, больше ничего не видно.

– Очнулся, руськи? – хоть язык и ломаный, но тем не менее понятный. – Ты кто?

Тут я впал в ступор. Простой вопрос, а сколько догадок вызвал. В мозгах аж искры от перенапряжения полетели. Ладно, всё потом, а сейчас от меня ответа ждут. Что отвечать? Правду? Да ни в коем случае! А почему нет? Можно немного её подкорректировать, сослаться на провал в памяти от удара по голове. Судя по тому, как щиплет затылок, по нему мне не слабо прилетело, если даже моя регенерация сразу не справилась.

– Не помню. Помню, как жил на острове, экспедицию помню, потом пустота, провал. А где я? Как здесь оказался?

Само собой разумеется, отвечать мне никто не стал. Голова огорчённо закачалась из стороны в сторону и исчезла, напоследок приказав кому-то:

– Воды ему дайте. И можно пока не кормить.

За воду спасибо, а от еды я и сам отказался бы, потому что только от одного упоминания о ней меня затошнило с новой силой. В желудке пусто, есть хочется, аж не могу, а стоит только представить себе кусок хлеба хотя бы, как сразу к горлу подступает тошнота.

Все попытки обратиться к магическому источнику окончились неудачей, наверняка на мне опять надеты знакомые браслеты-подавители. Надо же было так вляпаться! И, самое главное, где? Почти под самым носом у стражников, в двух шагах от крыльца! Надо было того офицера послушаться, зря от сопровождения отказался! Или они все в сговоре были? Ладно, разберёмся! Главное, выбраться отсюда. И, самое главное, хорошо, что я ещё живой.

А почему на мне до сих пор подавители? Если меня передали китайцам, то они бы всё обо мне знали и подобных вопросов не задавали… Тогда понятно, почему браслеты на руках. А если задают вопросы, то, получается, никто ничего не знает? И браслеты – потому что боятся неизвестного? Запутался совсем. А руки болят. Сколько я без сознания провалялся? Вряд ли долго. Потёрся подбородком о плечо. Щетина отросла небольшая, всего несколько дней прошло, не больше двух или трёх. А как это я столько в беспамятстве пролежал? Наверняка чем-то поили или кололи. Стоп!

Новая мысль заставила выбросить всё постороннее из головы, невзирая на боль, выпрямиться и сесть, привалившись спиной к дощатой стене. Почему я до сих пор жив? Почему меня сразу не убили? Там же, у крыльца, на подъездной дороге? Кому было нужно меня похищать и куда-то вывозить, рискуя? Для чего? Отдать в рабство китайцам, чтобы я света белого не взвидел? Так мои похитители должны были знать о моей жизни на свалке. После неё для меня любое рабство не страшно. Выкручусь. Нет, тут что-то другое. Пока только одно ясно, что мои новые хозяева понятия не имеют о том, кто попал на их судно. Значит, что-то у моих похитителей пошло не так. Что? Пока не получу ответ на этот вопрос, дальше ничего не узнаю.

Распахнулся над головой люк, в широкий проём опустилось ведро на канате. Вода? Она. Мутная, жёлтая, но вода. Закрылась с хлопком крышка, посыпалась мелкая пыль. Привстал на колени, добрался до ведра, наклонился и припал к живительной влаге. Тут же всё выпитое вышло наружу. Насилу отдышался, снова потянулся к ведру. Напился, живот – словно барабан. И сразу же встал вопрос, а как и, главное, где мне нужду справлять? Руки-то за спиной скованы. Судя по всему, никто меня отсюда для этого не выпустит, в лучшем случае так же водой обольют, так что всё понятно, остаётся дуть в штаны. Впрочем, судя по запаху, я это уже неоднократно проделывал в бессознательном состоянии. Ладно, некуда мне деваться, бывало и хуже. Зато сразу полегчало. Переполз в другой угол и постарался обо всём позабыть. О боли в разбитой голове и скованных за спиной ободранных руках, о вывернутых плечах, о грязной одежде, о своём нынешнем положении. Надо выздоравливать, а для этого сейчас только одно лекарство – спать и спать.

Резко дёрнули вверх, ударился головой об окантовку проёма и выругался в полный голос. Сильные руки выдернули из ящика и поставили на ноги. Точнее, попытались поставить. Ноги не держали, сразу же подкосились, и я повалился на бок. Те же руки удержали, поддёрнули вверх, спину обожгло резкой болью. И ещё раз. Очумело оглянулся, приходя в себя, стараясь удержаться на ногах.

– Ты вор? Убийца? Потому руки скованы? – знакомое лицо напротив. Ну и туша! Как он только в этом кресле помещается?

Спину ожгло ударом плети. С ответами лучше не запаздывать. Убийца ли я? Пожалуй, после всей пролитой мною крови, конечно, убийца.

– Да, убийца. Только я защищался. Они первые напали.

А что? Не помешает для начала простачком прикинуться.

– Боярин? В бунте участвовал?

Мысли заскакали в голове вспугнутыми лошадками, застучали копытами по больным мозгам, но кое-что сообразить удалось. Кто я таков, похоже, никто не знает. Есть ли смысл признаваться? А кто мне поверит? В этакую-то чушь? Про бунт он откуда знает? Надо будет потом с ним обстоятельно поговорить. А пока остаётся только подыгрывать китайцу.

– Да, участвовал. Кровь пролил в бою.

– Маг?

Глупостью было бы думать, что они подавители не распознают. Значит, отказываться не имеет смысла.

– Маг.

Очередной удар располосовал спину. Плечи свело от боли.

– Долго думаешь. Отвечай сразу. Что умеешь?

– Огненные шары могу посылать, молнию сделать и лечить немного умею.

– Понятно теперь, почему на тебе подавители. Мне маги нужны. Тебя освободят, будешь мне служить. Вздумаешь против пойти, вот что с тобой будет!

Я взлетел над палубой, мышцы свело в судорогах, тело скрючило, начало выворачивать суставы, хотя куда уж больше-то было. Перелетел через борт, завис над водой, корчась от боли. Внизу забурлила вода, высунулись огромные оскаленные морды морских крокодилов, защёлкали челюстями, стараясь дотянуться до человечинки.

Упал на палубу, отпустило, постарался вдохнуть измятыми лёгкими, болело всё.

– Ты всё понял, раб?

Только и кивнул головой, сил пошевелиться не было, как не было и сил что-то ответить. Только-только что и смог с сипом втянуть маленькую толику влажного тяжёлого воздуха в себя. За спиной щёлкнули браслеты, руки бессильно опали на доски палубы.

– Посмотрим, как ты лечить умеешь. Начнёшь с себя. Жить будешь в носовой каморе. Делать станешь, что велят. Утром посмотрим, что ты за маг. Отнесите его, – брезгливым жестом отстранился от меня.

Те же сильные руки подхватили мою безвольную тушку, поволокли по палубе, протарабанили моими же ногами по ведущим вниз ступеням, бросили в тёмную каморку. Сунули в лицо кус чего-то, пахнущего хлебом, и исчезли, оставив ведро с той же водой, затворив за собой двери. Хлопнул засов, наступила тишина. Сюда даже звуки с палубы не доносятся.

Мышцы стали отходить, кровообращение восстанавливается. И больно при этом было так, что экзекуция на палубе по сравнению с ней показалась детскими играми. Закусив рукав, чтобы не выть от боли, катался по полу, не обращая внимания на рассечённую спину, на разбитую голову и запястья. В конце концов, боль стала затихать, затих и я, обессиленный и опустошённый.

Через некоторое время начал потихоньку шевелиться, разрабатывать мышцы, суставы. Всё равно было очень больно, но пришлось терпеть. Потянулся в очередной раз к своему магическому источнику, и тот наконец-то отозвался. Нет, чтобы раньше, когда я от боли выл. Ничего, главное, что отозвался. Закрыл глаза, сосредоточился, потянулся к крохам энергии, мир окрасился бледными красками. Ничего, надеюсь, сейчас поправим это дело. Огляделся вокруг, потянулся к обнаруженной рядом тонкой и бледной пульсирующей магической силовой нити, прицепился к ней, потянул энергию в себя. Сразу же кинул на себя малое лечение, потом ещё одно, контролируя резерв энергии. Лишь бы не выжечь его полностью. Потом придётся очень долго восстанавливаться. А у меня времени нет, мне нужно отсюда выбираться…