Публики собралось на удивление много. Приехали родители Андрея – аборигены из Лодейного Поля, прихватив с собой еще пяток родных (Андрей не упустил случая упомянуть, что российский флот зарождался в их городе – еще сам Петр закладывал там, на судоверфях, первые ладьи…Ну, насквозь моряк!). Понравилась ли она новым родственникам Ксюша не поняла, но держались они с ней довольно уважительно. Вероятно, не могли даже представить, что их рассудительный Андрей, их надежда и опора, мог выбрать себе в жены что-то недостойное. Ксения, впервые, в тот вечер задумалась над странностью его выбора. Уж чем-чем, а гарантиями надежности их семейного союза с ее стороны не веяло изначально. То ли он принял ее как полуфабрикат, из которого еще предстоит приготовить фирменное блюдо, то ли за зеленый томат, который следует лишь некоторое время выдержать, чтобы созрел. По крайней мере, какая-то странная терпимость к ее выходкам имела место быть. Да и черт с ним. В любом случае сам он – не худший вариант. Ведь очень даже может быть, что и он, не слишком терзается любовным пылом. Правда, остается открытым вопрос, зачем тогда ему вся эта комедия? Или такие усредненные отношения и есть тот золотой рациональный подход к созданию долговременной семьи…На этой мысли Ксюше едва не стало дурно.

Была на вечеринке и представительница от организации, где делала ослепительную карьеру Ксения – конечно же, инспектор отдела кадров, вездесущая Коклюшкина. Она лично оформляла ей краткосрочный отпуск, в связи с неординарным (с ее точки зрения) событием. Сама предложила, и сама проголосовала за свое участие в свадебной церемонии. Ксюша в голосовании приняла ее сторону. Одной вороной больше, одной меньше…В порыве воодушевления Коклюшкина предупредила, что, согласно приказу о приеме Ксении на работу, она числится не оператором поломоечного манипулятора, а лаборанткой НИИ.

– Не наоборот? – попыталась сострить Ксюша.

Коклюшкина решив, что шутка не для среднего ума не стала напрягаться.

Отсвечивали в углу и курсанты с каким-то офицером старшего чина и более старшего возраста, который все время пялил на нее глаза. Представители от Морфлота выделялись примерным поведением (не считая лупоглазого), безупречно наглаженной форменной одеждой и скромностью в потреблении спиртного. Наверное, потому вечеринка прошла скучно и даже без драки.

Некоторое оживление в унылую атмосферу свадьбы внесла мать Ксюши, явившаяся по вызову телеграммой (телефон ее как всегда не отвечал) и без предварительного предупреждения. Шубутная и непоседливая она совалась всюду, где ее не ждали и везде с какими-то казусами. После того, как она пересолила цыпленка табака, которого не ей поручали приготовить (но очень хотелось) и разбила только что подаренную хрустальную вазу, в которую натолкала цветов, забыв налить воды, она ненадолго угомонилась. Но, под воздействием алкоголя, вновь распоясалась, и вся честная компания полвечера вынуждена была слушать ее громогласные мемуары о собственных проказах в молодости, в достоверности которых никто не усомнился. Ксения дважды выводила ее в прихожую, читала нравоучения, но особого действия это не возымело. Некоторое время ей пыталась создать конкуренцию Коклюшкина, но быстро сошла с дистанции, успев лишь вынудить молодоженов под вопли «горько» пару раз поцеловаться, и произнесла путаный тост, в котором чаще всего поминались деньги. Ее попытка внести репертуар застольных песен была сметена инициативой Ксениной матери, оказавшейся, на беду, еще и песенной энциклопедией.

Вечер закончился хоровым исполнением приемлемых для всех возрастов шлягеров и танцами необъяснимой хореографии. Шумовое отделение закончили еще до полуночи – квартира Андреем была арендована по наводке тетки из отдела кадров, и как отнесутся соседи к празднику, посреди рабочей недели, было неизвестно. Благоденствия Коклюшкиной этим не ограничились. К концу вечеринки она отвела Ксению и преподнесла главный сюрприз – Михаил Корнилыч, архивариус НИИ, живет один в двухкомнатной квартире. Правда на первом этаже, в старом фонде и дом давно не ремонтировался, но на временное жилье вполне сгодится. Она замолвит словечко. Правда ей это будет кое-чего стоить… Ксения расцеловала разомлевшую тетку, несмотря на ее прозрачный намек о том, что все услуги нынче платные.

Родители Андрея уехали в тот же вечер. Мать Ксении до утра сидела с ними на кухне, пила кофе, болтала, и время от времени порывалась спеть «Соловьи поют, заливаются…»

На другой день они проводили ее на автовокзал. На перроне она пространно извинялась, что, наверное, не очень прилично вела себя, обещала компенсировать причиненный ущерб. Вероятно, Ксения с мужем не очень настойчиво убеждали ее в том, что никаких претензий у них к ней нет, потому что, в заключение, маманя заявила, что, собственно, ничего особенного и не произошло. Подумаешь, попели песен, да поплясали… Кому какое дело, а если кому-то не нравится… Чтобы притормозить родительницу Ксения уныло спросила, почему она, со своей неуемной энергией, не выходит замуж. Та быстро взглянула на дочь, пожала плечами и заявила, что после ее отца ни на кого размениваться не хочет. Дочь скользнула взглядом по маленькой щупленькой фигуре матери и понимающе улыбнулась… Отец Ксюши умер рано, когда она училась еще в средних классах, и это был самый родной для нее человек. И, наверное, для матери тоже. По крайней мере, та, после его похорон, как-то растерялась (привыкла жить с ним «как за каменной стеной»). Она не скатилась до подвалов, но организовать собственное существование оказалась не способной. Для нее вдруг выяснилось, что возможности и желания могут быть трудно сопоставимыми, что иногда находятся деньги на банку дорогого кофе, но уже не хватает на батон. Иногда все пособие спускалось за один вечер на день рождения любимой кошки Юльки. Внезапные экономические провалы шокировали ее, но никогда ничему не учили. Придя в себя, она вновь принималась активно бороться за существование, с тем же результатом – все начатое оставалось недоделанным, не достиранным, не доклеенным… Найти мужика, который мог бы собрать ее в кучу, вряд ли было возможно. Нужен был опекун, а нынче мужики, чаще всего, сами нуждаются в поддержке штанов…

На автовокзале решили не толкаться, а сразу вышли к посадочным площадкам. Погода была не солнечной, но и без дождя. Ветерок потягивал прохладненький.

– Еще будут теплые денечки. Бабье лето впереди, – убежденно предсказала мать.

Подача автобуса почему-то задерживалась и Ксения, боковым зрением заметила, что Андрей, как будто начинает нервничать. На лице его ничего не менялось – дежурное, почтительно-приветливое, но на месте он уже спокойно не стоял – или топтался или вышагивал к стенду с картой области, якобы посмотреть, далеко ли до Кингисеппа, потом возвращался обратно, снова топтался. Сначала она решила, было, что у него физиологические проблемы и тихо посоветовала сбегать за угол. Он посмотрел на нее с осуждением и тогда она поняла –причина в том, что ее шалопутная мамаша сорвала им минувшую ночь, которая, по идее должна была быть первой брачной, на которую он, согласно свеженькому документу теперь имел право рассчитывать, но, в квартиру, которую они сняли на время вечеринки, вот-вот вернутся хозяева отсюда и все нервы… Наверное мамане и в голову не приходило, что первая брачная ночь для молодоженов, может быть после свадьбы. Все нынче с нее начинают. Да она и сама, в далекой молодости не тянула с этим делом … Где ей было знать, что ее дочь с такими причудами. Несмотря на эксцентричность, она все же заподозрила что-то неладное и, как только автобус появился на платформе, тотчас принялась их прогонять.

– Да, ничего, – отмахнулась Ксения. – Нам торопиться некуда. Вся жизнь впереди. Все успеется, – больше мужу, нежели родительнице объяснила она свое нежелание уходить.

К явной радости Андрея автобус тронулся сразу же, как только последний пассажир скрылся в салоне, и плавающая дверь прихлопнула коробочку. Удивительно, как он его еще не поцеловал… По дороге к трамваю он никак не выразил неудовольствия поведением Ксюши, только предложил взять такси. Джентльмен… А может рассчитывал все же успеть. Тормозить дальше наступление неизбежного было бы перегибом и Ксюша, обречено, кивнула в знак согласия.

Фортуна видимо в тот день склонялась симпатиями в ее пользу, потому что хозяева квартиры, где они праздновали, уже оказались дома и открыли им дверь, к которой молодожены принялись, было, подбирать ключи. Не оставалось ничего, как поблагодарить за услугу, расплатиться и взять уже выставленные в прихожую дорожные сумки.

У подъезда того же дома посидели на скамейке. Ксения посмотрела на сумрачное лицо Андрея, и ей стало его жаль.

– Ну, пойдем в подвал, – предложила она. – А что, там молодежь как-то устраивается. Можно стоя, можно сзади…

Андрей покосился на нее как на умалишенную.

– Ну, тогда давай переночуем сегодня у Жени, я ей позвоню, а завтра заселимся в комнату к нашему архивариусу. Я думаю, Коклюшкина его уговорит. Ну не идти же нам в общежитие и ты, как я понимаю, хотел бы, чтобы это было хотя бы относительно прилично…

Андрей ничего не ответил, но молча поднялся и взял обе сумки.

Женя открыла им дверь сама. Не ответив на приветствие, она в первую очередь осмотрела вчерашнюю невесту, заставила повернуться всеми сторонами.

– Все о, кей! Платье просто прелесть…Так оно идет тебе! – воскликнула она поцеловав Ксюшу и грациозно протянув руку Андрею. Ксюша даже подумала, что подруга в школьные годы, наверное, участвовала в каком-нибудь, драмкружке.

– Я свою маман отправила ночевать к подруге детства. Устроитесь нормально, а сама я…, – Женя запнулась, заметив, что Ксюша ей подмигивает из-за плеча Андрея, который не обращая на подруг внимания принялся стаскивать с себя пиджак.

– Не могу привыкнуть к гражданской одежде, – пробормотал тот. – Как будто не мой размер.

Женя предложила ему тапки, а сама, затащив Ксению за угол, вопросительно посмотрела на нее.

– Никуда вообще не уходи. Отметим немного. У нас еще и водка и шампанское осталось. Даже закуска. Мать мне ее в банки натолкала, – тихим, но твердым голосом пояснила Ксюша.

– Но вы же…

– Но мы же…Успеется…Все успеется. Мне надо только позвонить. Потрошите пока сумки, но сначала ответь мне, как ты, подлая, могла не прийти на свадьбу? Подруга, называется…

– Я все тебе объясню. Я, в самом деле, была больна, и сейчас еще не очень… Мне пришлось принимать такое лекарство… не совместимое с алкоголем. А что я буду вороной на гулянии. Себе и людям в тягость.

Ксения с недоверием посмотрела на Женьку, махнула рукой, и взглянув на часы, набрала номер телефона Коклюшкиной, который был записан на использованной салфетке. Дождавшись соединения извинилась, объяснила, что хозяева квартиры вернулись, и им пришлось сняться. В никуда. Хорошо бы завтра в субботу заселиться к Корнилычу, если он согласен… Может быть ему заплатить вперед? Деньги у них есть. Коклюшкина похихикала и принялась рассказывать о том, как нелегко далась ей эта миссия, как он долго не соглашался, и пришлось сочинять всякие трогательные истории о неприкаянной молодежи, которая вынуждена начинать семейную жизнь с подвалов, где процветает наркомания и проституция. Ксения в тоске закатила глаза к потолку, и прервала ее страстные речи обещанием, что, конечно же, они не останутся перед ней в долгу. Это несколько продвинула ситуацию к разрешению, а после того, как Ксюша назвала определенную сумму «благодетельница» тотчас объявила итог – конечно, он согласен!

Ксения пришла к уже почти накрытому столу сияющей. Праздник продолжился, но у нее было ощущение, что он только начинается. Женя, как всегда, была говорливой и остроумной. Но, как никогда, воздержанной к алкоголю – выпила лишь фужер шампанского, что не стимулировало к возлияниям и остальных, потому все пили мало, больше «нажимали» на десерт и гоняли свежие магнитофонные записи.

Спать Андрея уложили на раскладушке. Женя с Ксюшей устроились на диван-кровати. Женя принялась, было гримасами провоцировать Ксюшу на то, чтобы та легла с мужем (раскладуха – это законное ложе хозяйки), но кулак подруги под ее носом разрешил все разногласия.

Еще с полчаса они шептались, перебирали всякую мелочь. Андрей, сосланный в дальний угол уже давно дышал размеренно и едва слышно, как дышат спящие без сновидений люди, когда подруги, наконец, исчерпали все темы и, расслабившись от тепла и уюта, решили что пора спать. Женя повернулась на бок, лицом к Ксении, которая все еще рассматривала потолок, сначала обняла ее, потом скользнула рукой по сорочке, по крутой груди, потрогала сквозь тонкую ткань встревожившиеся соски.

– Мы уже настроены на подвиги с любимым супругом? – шепотом выдохнула она Ксении в ухо.

Ксюша едва заметно улыбнулась.

– Не с ним, – чуть слышно прошелестел ее голос.

Беспокойные пальчики Жени проползли до колен, нырнули под подол сорочки, едва касаясь кожи, скользнули к животу, потом снова стали сползать вниз и неожиданно оттянув слабенькую резинку, оказались на заволновавшемся бутоне. Один пальчик, словно невзначай, скользнул во влажную ложбинку, притиснул и шевельнул разбуженный пестик.

По телу Ксюши пробежала судорога.

– О, да мы уже готовы принять и самого волшебника…, – зашептала Женя.

Ксюша, легонько ткнув Женю кулаком в бок, скомандовала:

– Спи, не заводи меня.

Женя, вздохнув, убрала руку и отвернулась к стене.

Заселяться решили с утра – Андрею надо было успеть в свою школу, ему предстояли последние экзамены. Переступив порог общежития в последний раз, Ксения обнаружила, что богадельня сильно преобразилась. Комната стала намного уютнее и как будто меньше размером, даже воздух показался ей чище. Голубизной отсвечивали свежие стекла в отремонтированных оконных рамах. Комендантша, не изменившись внешне, встретила ее куда приветливее, чем обычно… В разгар иллюзий она столкнулась с Ритой. Та, почему-то шарахнулась в сторону.

Ксюша хотела, было подойти к ней, чтобы проститься, но знакомый запах любимых духов погасил это желание.

Выйдя на крыльцо, Ксюша поставила сумку с не приглянувшимися местному населению тряпками и с воодушевлением перекрестилась.

– По-моему ты крестишься неверно, – заметил ожидавший ее муж.

Ксюша усмехнулась.

– Да хоть ногой, только бы не войти в эту дверь еще раз.

Андрей кивнул и подхватив ее сумку направился в сторону темной «Волги», которую он вызвал, пока она собиралась.

Вещи обоих вполне уместились в багажнике такси.

– Корнилыч не сразу согласился сдать нам комнату, – сообщила она уже в машине. – Но, наша кадровичка, что репей. Уломала. Говорит, что он целый день раздумывал. Придется ей выдать гонорар… Я обещала… Ключ у него один. Самим придется изготовить второй…Сейчас он должен быть дома.

– Я же предлагал тебе другие варианты… Он алкоголик?

–Нет, что ты! – встрепенулась Ксюша, удивившись даже самому предположению. – Только чай и то без сахара. Даже кофе игнорирует…А другие варианты…зачем? Там и трамвайная остановка рядом. На работу без пересадки…Не надолго же.

– На два-три месяца.

– И всего-то…Ну вот, видишь, – почему-то безрадостно пробормотала Ксения.

Подъезд дома, который назвала Коклюшкина, оказался со двора, сразу за низкой и глубокой аркой. Поставив саквояжи на асфальт, они осмотрели окна предполагаемой квартиры. На трех, справа от входа и до угла дома одинаковые занавески. Андрей посмотрел на жену.

– Это даже не первый этаж, а какой-то нулевой. Подоконники по …это место.

– По западным стандартам так и есть. Боишься что ограбят?

– Да нет. Мне то все равно. Тебе же страшно по ночам будет. Иногда придется оставаться одной. Я же не всегда буду рядом.

– Почему одной-то, с мужчиной.

Андрей усмехнулся.

– Имеешь в виду хозяина? Ну, если кого отпугнуть…

– Ты-то откуда знаешь?! Видел то его только раз, и то издали. Конечно, это не сокол, как у меня муж, это другое …

Пояснить, что это другое она не смогла, но когда дверь на их звонок открылась, Ксения поняла, что открыло им дверь именно «что-то другое». Архивариус предстал в таком образе, какой можно встретить только на карнавале огородных пугал. Мешковатая, неопределенная по фасону одежда с дурацким колпаком, накинутый на плечи и свисающий до пола старый плед, один угол которого, явно прожженный утюгом, очки на кончике носа в желтой роговой оправе, склеенной посредине грязным пластырем, Тапки, разного цвета и размера… Ксения даже не сразу узнала его.

– Вы…, – икнула она,– это мы…

Архивариус продолжал стоять в проходе, словно для того, чтобы дать возможность гостям по достоинству оценить свой сногсшибательный вид. Наконец, не глядя на пришельцев, кивнул головой, и едва внятно проворчал, что их комната по коридору за углом. Затем развернулся и неторопливо скрылся за дверью. Ксения сверкнула глазами ему вслед.

Рассчитывал напугать до смерти? Ну, это еще вопрос! Кто здесь мышка и кто кошка он еще узнает!

Коридор (он же кухня) поворачивал вправо и там, в полутемном закоулке они, не без труда нащупали дверь. Комната оказалась небольшая, вытянутая от двери к окну. Вдоль правой стены кровать, с никелированными спинками, над ней ковер, точнее тряпица с потускневшим узором. У левой стены тумбочка и два стула. Ксения опустила глаза. Пол дощатый, крашенный. Она прошлась по половицам. Скрипят. Обои на стенах желтоватые с выцветшим рисунком. Свет в дефиците – единственное окно небольшого размера и то задернуто уже знакомыми занавесками.

– У нас в казарме поуютнее, – пробормотал Андрей.

Ксюша едва не вспылила, но сдержалась и бодрым голосом пообещала:

– Перекантуемся. Я здесь сделаю маленькую революцию. Начнем с кровати. Ее надо поставить поперек, спинкой к ковру.

Андрей подергал за никелированный шар.

– Она же расшатана. Будет стучать.

– А мы сейчас и попробуем, – заявила Ксения и вздохнула про себя «Когда-то же надо начинать…»

– Не-е. Мне же на занятия. Переставить то помогу.

Ксюша не возразила.

– Ну, хоть это…

Вдвоем они с грохотом и скрежетом развернули брачное ложе. Андрей снова пошатал спинку.

– Достает. Надо немного отодвинуть.

– Не надо, – решила Ксюша. – Там ковер. И потом, небольшой оживляж …никому не повредит. Будет как искусственное дыхание…

Андрей покосившись на раскрасневшееся лицо жены недоуменно пожал плечами и отправился на выход.

– Не боишься оставлять меня наедине с мужчиной? – спросила Ксения вслед.

Андрей хохотнул.

– Я еще не на учете.

В голосе даже интонация возмущения. Действительно, как это она могла подумать, что у него не все дома.

После ухода Андрея Ксения посидела на краю постели, попрыгала, проверяя матрац. Скрипучий. Что надо! Вообще вся комната сплошной орган. Любое движение сопровождается каким-то звуком, и все они должны звучать полными аккордами. Дьявол во плоти – возомнил о себе!

Немного успокоившись Ксюша решила осмотреться более обстоятельно. Подойдя к окну, она отодвинула занавески, выглянула в дворик, через который они только что проходили (с Андреем), замкнутый домами со всех сторон, не очень большой, но чистенький, потом отправилась осматривать бытовые помещения общего пользования. Кухня в коридоре определялась газовой плитой и столом универсального назначения. Над столом деревянная полочка с несколькими тарелками и эмалированной кружкой со щербинкой. На полу линолеум, судя по неровностям, постеленный прямо на доски. Как и в их комнате… В углу помещения ее заинтересовало пространство, задернутое полиэтиленовой шторой белесового цвета. Ксюша отодвинула ее и обнаружила душевую кабину. Пол кабинки выложен керамической плиткой с бортиком. Все сооружено аккуратно, тщательно, наверное, самим хозяином. Единственное, что не понравилось здесь Ксении отсутствие автономного освещения. Свет в кабину попадал от общего светильника – матового стеклянного шара и не создавал никакого эффекта. Ксения подумала, что это не правильно и решила при случае поправить это упущение.