Глава 3

Игорь Белявин владел солидным банком, ворочал миллионами, но в свободное время не гнушался надеть рабочий комбинезон и взяться за обустройство своего участка. Травку на газоне подстричь, кустарнику правильную форму придать – так, по мелочи, без грязи и напряжения, чисто и в свое удовольствие. И как сосед он был выше всяких похвал: и разговор всегда поддержит, и в гости с бутылочкой «Хеннесси» нет-нет да заглянет. Степан хорошо знал его и ничуть не удивился, когда увидел его в белой и, как обычно, чистой робе. Он стоял, опираясь на легкую алюминиевую лопату, и смотрел на своего садовника, который загонял во двор дома самосвал с дурнопахнущей кучей на борту. Выглядел он хорошо – бодрый, свежий, загорелый, что вовсе не удивительно: человек только что вернулся с модного нынче курорта на Сардинах.

И Степан чувствовал себя прекрасно. Отпуск он возьмет в августе, а сейчас у него просто выходной – с утра до самого вечера. Не каждую же субботу на службе пропадать. И работа спорилась в руках. Садовника у него не было, поэтому почву на клумбе пришлось рыхлить самостоятельно, да и не только это. Услышав шум грузовой машины, он вышел на улицу, там и застал Белявина.

– Привет трудовому народу!

– И тебе, Степан, почет навстречу! – улыбнулся сосед.

Они крепко пожали друг другу руки.

– Что там у тебя? – показав на заехавший во двор самосвал, ненавязчиво спросил Круча.

– Природное удобрение. Животный продукт.

– Я так и понял.

– Михалыч у меня чудит, – усмехнулся Игорь. – В магазинах столько всего – один литр как сто кило навоза, а ему все не то…

– Ну, ему видней.

– Так и возиться ему… В землю зароет. А потом кто-то клад найдет…

– Это ты о чем? – насторожился Степан.

– Клад, говорю. Двадцать пять процентов себе, остальное государству… – с хитрым прищуром посмотрел на него Белявин. – Слышал, как вам семьдесят пять процентов вернули.

В ответ Степан мрачно промолчал. В таком деле словами не поможешь. Если бы нашли пакостников, тогда еще можно было бы что-то сказать, а так оставалось только молчать.

– Да ты не обижайся, – миролюбиво сказал Игорь. – Я же не со зла… Что вы с этим придурком сделали?

– С каким придурком?

– Ну, который под окнами у вас удобрил.

– Не под окнами, а под забором… Поверь, мало ему не покажется.

– А ведь уважаемый человек, президент компании.

– Это ты о ком?

– А то ты не знаешь… Или не знаешь? – озадачился Белявин.

– Ты продолжай, продолжай…

– Говорят, он к твоей жене клеился… Теперь понятно, почему ты не знаешь. В таких делах муж узнает последним… Про Жанну я сказать ничего не могу, она этого ухаря отшила, это я точно знаю…

– И откуда такая тень на мой плетень? – сурово спросил Степан.

– Ну, как откуда? Сам видел, как он за твоей Жанной шел. Она от него, он – за ней…

– Кто, он?

– Геннадий его зовут. Фамилия Загорцев.

– Ездит на черном «Кайене».

– Абсолютно верно… Я его немного знаю, так, легкое пересечение интересов. Нормальный в принципе мужик и как партнер надежный. А такое учудить…

– Ничего, без чудилки останется и чудить перестанет.

– Это ты насчет Жанны? Так дело не в ней. Он у себя клад во дворе нашел. Сказал, что три четверти государству отдаст…

– А клад, я так понимаю, из коровьих лепешек.

– Ну да, ну да.

– И откуда информация?

– А я его приятеля хорошо знаю. Он мне по случаю рассказал… Погоди, это выходит, что я сдал тебе Загорцева?

– В цивилизационном обществе это называется совершить гражданский поступок.

– Ну, мы же тоже вроде бы не дикари.

– Вот и я о том же. Если уж осознал свой гражданский долг, то продолжай дальше. Где живет этот Загорцев? Насколько я знаю, где-то недалеко…

– Да, где-то по третьей линии. Номер дома не скажу, не знаю. Но видеть видел. Большой дом, из желтого кирпича. Крыша многоскатная, с арочными закруглениями, темно-коричневая черепица. И забор из такого же кирпича…

– В какой стороне?

– Туда, ближе к лесу…

Степан решил не затягивать свой визит к Загорцеву. Тот же Белявин мог проникнуться чувством вины и позвонить ему, предупредить о грозящей опасности.

Он отправился к Геннадию сразу же, даже не переодевшись. Как был в футболке и джинсах, так и сел в машину.

Дом с многоскатной крышей он искал недолго. Желтый кирпич, деревянные стеклопакеты, аккуратный забор с автоматическими воротами. Он не думал, с чего начать разговор с глупым шутником. Сначала заглянет ему в глаза, а там язык сам выдаст, что нужно.

Он почти не сомневался, что камень в милицейский огород навалил именно Геннадий. Был у него повод отомстить Степану. И прикрытие у него было, если вспомнить прокурорского следователя. Вряд ли капитан Загорцев и Геннадий однофамильцы, скорее всего, родственники… Да только никакое прикрытие не поможет Геннадию Загорцеву, если Степан Круча разбушуется…

Возле закрытых ворот, боком к ним стояла белая «десятка» с синими номерами. Степана это насторожило, но не охладило. Он должен был поговорить с Загорцевым прямо сейчас… Калитка подозрительно открыта, во дворе лает собака, но где-то далеко, с привязи. Из людей – никого. Дверь в дом приоткрыта.

Движимый негодованием и профессиональным интересом, Степан поднялся на крыльцо, зашел в тамбур. Не привлекая к себе внимания, проник в малый холл, за которым начинался «второй свет». Из двухэтажного зала доносились голоса:

– Наталья Евгеньевна, вам надо успокоиться, взять себя в руки, – увещевал мужчина.

– Да я понимаю, – всхлипывала женщина. – Понимаю… То есть я ничего не понимаю. Гена жив, с ним ничего не могло случиться…

– Жив, жив… Но все равно вы должны будете проехать с нами на опознание.

– Так все-таки Гена жив?

Степан уже понял, что происходит. И постучав костяшками пальцев о деревянное обрамление арочного прохода, зашел в каминный зал, где на белоснежном кожаном диване сидела заплаканная женщина и рядом с ней – неказистого вида мужчина с шапкой из жестких кучерявых волос. Позади него со скучающим видом стоял молодой парень с лицом, густо усыпанным родинками.

– Можно?

– Это кто такой? – обращаясь к женщине, недовольно спросил кучерявый.

– Не знаю…

– Тогда что вы здесь делаете?

Он стремительно поднялся со своего места, подошел к Степану так, чтобы в случае чего схватить его за руку, не позволить уйти. Круче понравилась его хватка. В этом парне чувствовался настоящий мент. Он бы и сам на его месте и в такой ситуации постарался задержать непрошеного гостя.

– Что я здесь делаю? С соседом пришел поговорить.

– С Геннадием Александровичем? – уточнил кучерявый, пытливо всматриваясь в него.

– Да.

– Но его зовут Геннадий Николаевич.

– Не знал, – улыбнулся Степан, ничуть не расстроившись из-за того, что позволил провести себя на мякине. – Имя знаю, а отчество – нет…

– Зачем же тогда говорить?

– Ну, я же не думал, что ты мне крючок бросаешь… Я так понимаю, Геннадия Николаевича больше нет, – понизив голос, хмуро спросил он.

– Откуда вы знаете?

И все-таки кучерявый схватил его за руку. Четко сработал, ничего не скажешь.

– Крючки ты умеешь бросать. А не рыбак… Рыбак рыбака видит издалека. Так же как мент мента… Я и правда сосед Загорцева, но служу в милиции. Начальник ОВД «Битово» подполковник Круча.

– А-а, извините, товарищ подполковник, не признал, – отпустив Степана, невольно вытянулся в струнку парень.

– Как ты мог меня признать, если ни разу не видел.

– Не видел, но слышал. Мы же соседи…

Оказалось, что это был оперуполномоченный уголовного розыска ОВД, расположенного по соседству с битовским, но ближе к центру Москвы.

– Капитан Овсеев…

– А зовут?

– Виктор.

– Тогда скажи мне, Виктор, что произошло?

– Убийство. Причем двойное. В нашем районе.

– Ну что вы такое говорите? – заголосила Наталья Евгеньевна. – Какое убийство! Вы же сами только что сказали, что Гена жив!

– Ревякин! – Овсеев многозначительно посмотрел на своего напарника, призывая его успокоить женщину.

А сам вместе со Степаном вышел на улицу.

– Душно что-то в доме, – сказал он, растирая рукой грудь в вырезе расстегнутого воротника. Как будто что-то давит… И картина эта перед глазами стоит. Красивая девушка – фигура, лицо… Было лицо. А сейчас – сплошной ужас. И с ним то же самое… Я, наверное, сумбурно объясняю? – спохватился капитан.

– Что-то вроде того. Что за девушка?

– Тихомирова Мария Давыдовна, восемьдесят девятого года рождения. Совсем еще молодая, ей бы жить да жить… Топором изрубили. Кровищи – жуть… И с Загорцевым такая же картина, тоже топором били – лицо, тело, все изрублено.

– И когда это случилось?

– Сегодня ночью.

– Когда обнаружили?

– Утром. Телохранитель спохватился, заехал за хозяином, а дверь в квартиру открыта. Он зашел и… Здоровый парень, так чуть в обморок не упал, когда увидел. Звонит на «02», бормочет что-то, оператор клещами из него информацию вытягивал…

– Артистов у нас в стране хватает.

– Может, и артист… Им опера с Петровки занимаются. А нас сюда, за женой Загорцева.

– На опознание повезете?

– Сегодня вряд ли. Она же никакая, сами видите. Да и телохранитель его опознал, хватило бы и его показаний…

– Порядок есть порядок.

– Да это понятно… А вы по какому случаю к Загорцеву заходили?

– Дела соседские. Я тут недалеко живу… Значит, убили Загорцева. Живет он здесь, а занимаетесь им вы…

– МУР на себя все взял, мы на подхвате.

– Знакомая история… Зацепки есть?

– Да вроде пока ничего. Дверь не взломана, в подъезде все тихо было. И в квартире вроде бы тоже. Во всяком случае, соседи ничего не видели, не слышали…

– Тела в постели были?

– Да.

– В каком виде?

– Чистое «ню»…

– Следы пиршества, набор посуды?

– В зале все чисто, а на кухне бутылка шампанского. Пустая. Телохранитель говорил, что Загорцев вчера принес. Маша – девушка аккуратная. Выпили, закусили – со стола прибрала. Думала проснуться утром, а в доме – чистота… Проснулась… Я не думаю, что дома кто-то еще был, когда они спать ложились. Может, смерть среди ночи появилась. С топором… А может, и был кто-то третий. Сказка только сказывается…

– Я так понимаю, Тихомирова была любовницей Загорцева.

– Ну да. И спали вместе, и телохранитель говорит…

– Красивая, говоришь?

– Ну, по трупу не скажешь, а фотографии на стенах…

– И кто там с ней на фотографиях?

– Родители, подруги. Ну и парень… Может, я и дилетант в физиогномике, но, по-моему, внешность у него подозрительная. Есть в нем что-то уголовное… Может, он и устроил резню… Но с ним Петровка работать будет. А может, и нас напрягут…

– А вы к нам обращайтесь, если вдруг что.

Степана озадачила гибель Загорцева. Видно, у этого типа было хобби заводить себе врагов. Если так, то жертвой одного из них он и стал… И подполковника совершенно не расстраивало, что любвеобильного бизнесмена убили на чужой земле. Вовсе не хотелось напрягаться лишний раз из-за человека, который навалил на имидж битовской милиции.

* * *

Мясное волокно накрепко застряло между зубами. Молодой человек нервничал, пытаясь выковырять его заостренной спичкой. Казалось бы, мелочь, а на душе дискомфорт… Зато его ничуть не беспокоила мысль о том, что позавчера он совершил убийство. Два истерзанных трупа…

Первое время он, правда, переживал. Даже напился вчера вечером. Сегодня с утра похмеляется, но на душе уже спокойно. Вот только бы мясо выковырять…

– Ничего, теперь это чмо наше с потрохами, – сказал его друг, разливая по бокалам коньяк.

– Надо у него еще денег взять.

– И денег возьмем. И машины бы надо обновить. Тебе что больше нравится, «Тойта» или «Сузуки»?

– На «Сузуки» ездят… Кто ездит на «Сузуки»? В рифму попадешь?

– Попаду. Корейская кухня на них ездит… А мы с тобой, брат, суками никогда не будем. Мы с тобой, брат, друг за друга горой. Мы теперь кровью повязаны… Давай за то, чтобы нас ни одна падла не вычислила!

«Братья» подняли бокалы, чокнулись, выпили.

– А кто нас вычислит? Все чисто сделали.

– Сделали чисто, а крови – грязно.

– Лес рубят – щепки летят… Мне даже понравилось… Может, еще кого грохнуть, а?

– А кого вы уже грохнули? – послышался веселый девичий голосок.

«Братья» разом обернулись на звук. Из смежной комнаты в зал входила девушка в мужской сорочке на голое тело. Они-то думали, что их случайная подружка еще спит: выпила вчера много, да и веселиться до самого утра пришлось. Ан нет, уже проснулась. И еще разговор подслушала.

– Да сучку одну грохнули, – поднимаясь со своего места, зловеще протянул молодой человек.

– Вопросов много задавала, – добавил его друг.

Он поднял с пола ее сумочку, отстегнул один карабин из тех, на котором держался тонкий ремешок.

– Не надо! – сошла с лица девушка.

Она все поняла, но время назад не отмотаешь.

– Помо!..

Крик о помощи оборвала мужская рука, закрывшая рот. Молодой человек крепко держал девушку спереди, а его друг подошел к ней сзади и набросил на шею удавку…