Кнут напряг мозги. Не может понять, то ли девчонка хочет с ним дружить чисто по-детски, типа без рук, то ли она его самого за падлу держит.

– Ты это, короче, ты давай меня не напрягай, да! – скривился он.

– Что, сразу давать? – усмехнулась она.

– А чо, можно и сразу! – встрепенулся Кнут. – Прям щас можешь и дать!

– Что, прямо здесь?

– Ну зачем здесь? Тут местечко одно есть. За гаражами. Травка зеленеет, солнышко типа блестит, да…

– У меня платье чистое, можно испачкаться. – Маринка сказала это с таким видом, как будто уже дала согласие лечь на спину и раздвинуть ноги.

У Капрона внутри все поднялось. Ладно, пусть сначала будет Кнут, раз уж он смог раскрутить девку. А потом будет его очередь. А может, Кнута за собой в очередь поставить? Дать в рог, чтоб не бурел, и задвинуть. Уж больно девка смачная. Тонька Снегурка по сравнению с ней Баба Яга.

– Так это, что-нибудь придумаем, чтоб не испачкаться.

Возбужденный Кнут схватил Маринку за руку, чтобы тащить ее за гаражи. Но та уперлась. Вырвалась.

– Да подожди ты, не спеши! Я так просто никому не даю!

– А как не просто? – озадачился Кнут.

– Давай в карты сначала сыграем. Если выиграешь, я вся твоя.

Капрон криво усмехнулся. Он знал, что Кнут помешан на картах не меньше, чем на бабах. Если он играет, то у него шесть тузов в одной колоде. А что Маринка в картах понимает? Стопудово проиграет. Тогда уж точно трусы придется снять. Да она и сама это понимает. Поэтому и предложила вариант с картами. Типа она порядочная девка, поэтому без предлога не отдается. Раз уж она такая порядочная, то придется порядок очередности выстроить. Первым будет Кнут, за ним Капрон, а третьим – Анисим. Кстати, порядок очередности можно на тех же картах разыграть. Кому первым туз из колоды выпадет, тот первым и вздрючит эту шалашовку.

– Так ты чо, в стиры шпилишься? – осклабился Кнут.

– Как ты сказал? – непонимающе посмотрела на него Маринка.

– Ну, стиры – это карты.

– А шпилиться?

– Ну, играть, значит. А можно и без карт шпилиться. Ты это дело любишь?

– Обожаю! Но сначала ты меня на стирах попробуй отшпиль! Сможешь?

– А если смогу?

– Тогда меня отшпилишь. А если нет…

– Тогда что?

– Тогда тебя самого отшпилят.

Маринка сказала это почти ласково. Но Кнут дернулся так, как будто ему вставили.

– Чо ты сказала? – набычился он.

Но девчонка даже глазом не повела.

– А как ты хотел? Баш на баш. Зуб за зуб, очко за очко!

– Фью! – восхищенно присвистнул Анисим. – Ну и ну!

И сам Капрон глядел на Маринку другими глазами. Не как на малолетнюю шалаву, а как на отчаянную девчонку.

– Ты чо, гонишь? – вспылил Кнут.

– А разве не ты первый гнать начал? Не ты ли дурака под кожу загнать хотел?

По фене выражение «загнать дурака под кожу» означало половой акт. Оказывается, Маринка и по фене ботать умела. Капрон смотрел на нее широко распахнутыми глазами. Он был очень удивлен.

– Кнут, в натуре, ты не быкуй, не надо! – влез в разговор Анисим. – Тебя же под болт не ставят. Тебе стиры предложили кинуть. Если боишься, откажись, да!

Капрон хотел сказать примерно то же самое. Но промолчал. Не хотелось шепелявить перед Маринкой. Зубы-то он себе еще не вставил. Не успел. Хотя золото на фиксы имелось. Колечко паленое завалялось, как раз на два зуба.

– Кто боится? – вспенился Кнут. – Я боюсь?! Стиры так стиры, не вопрос! Можно прям щас и начать!

– Ты погоди, не гони лошадей! – Маринка мило улыбалась, но смотрела на него жестко, пронзительно.

Капрон не попадал под этот взгляд, но тем не менее даже ему стало не по себе. Ну и девка!

– Игра под очко – дело серьезное, – продолжала она. – А я тебя, извини, проткнуть не могу. Варианты обговорить надо бы.

– Обговорим, – вместо оторопевшего Кнута сказал Анисим.

Он был заинтригован не меньше Капрона.

– Если ты укатаешь Кнута, то мы его под Робика подставим.

Кнут встрепенулся. Он хорошо знал, кто такой Робик. Этот жулик четыре срока на зоне отмотал. Сейчас он уже не при делах. Но никогда не отказывает, если кого-то опустить надо. Говорят, на зоне он большим охотником до этого дела был. Как говорят и то, что он мог законным вором стать, но именно из-за этой страсти к мужским валторнам бродяги прокатили его на сходе.

Анисим посмотрел на Капрона, и тот кивнул в знак согласия.

– Э-э, пацаны, вы чего! – ошалел от такой постановы Кнут.

– Брат, тебя же никто не заставляет в это дело вмазываться, – резонно заметил Анисим. – Если боишься, давай обратку, и все дела.

– Я давай?! – взвился Кнут. – Это она будет давать! И в хвост, и в гриву! Ты слышишь меня, сука! – вызверился он на Маринку.

– Слышу, – невозмутимо отозвалась та.

Железная девчонка. Капрон смотрел на нее с нескрываемым уважением. Кнут чувствовал, что братва больше поддерживает ее, а не его, и оттого злился еще больше.

– Тогда начнем!

Кнут вытащил из кармана колоду карт.

– Не пойдет, – мотнула головой Маринка. – Чует мое сердце, колода у тебя заряженная.

– А что ты своим очком чуешь?

– Нехорошо так говорить, – укоризненно и вместе с тем проникновенно посмотрела на него девчонка.

И Кнут присмирел под этим взглядом. Похоже, неожиданно для себя присмирел.

– Надо новую колоду купить, – сказала она.

Капрон многозначительно глянул на Анисима. Тот все понял и двинулся в сторону киоска «Союзпечать».

Но Маринку такой вариант не устроил.

– Пошли вместе.

Все правильно, в игре на шанс доверять никому нельзя. Купит сейчас Анисим новые карты да по-быстрому пометит их, и станет тогда колода кованой. Тогда девчонке хана – придется загибаться перед Кнутом. Ей ведь невдомек, что Капрону вовсе не хочется, чтобы Кнут каруселил ее. Он сам хотел закадрить ее. И не только ради забавы. Не баба, а наваждение какое-то.

В киоске продавались простые карты за рубль пятьдесят. Никаких других вариантов не было. Анисим отстегнул монету, сгреб колоду. Распечатал ее в том самом укромном уголке, о котором говорил Кнут.

Там действительно было классно. С одной стороны гаражи, с другой поросший зеленой травой пустырь. И безлюдно. Три пацана и одна девчонка. И эти три пацана могут сотворить с девчонкой все, что угодно. Без всяких карт. Конечно же, Маринка это понимает. Но ей хоть бы хны.

– В «очко»? – спросил Кнут.

– Я не знаю такой игры, – пристально, немигающим взглядом посмотрела на нее Марина.

– Не знаешь?! А что ты тогда знаешь?

– Знаю, что уважаемые люди называют эту игру «двадцать одно». «Очко» – это для бакланов и кочетов.

– Я не понял, это чо за постановы такие?

Кнут нервничал не по-детски. В глазах суеверный страх. Такое впечатление, будто он заранее сдался.

– Что знаю, то и говорю, – спокойно сказала Маринка.

– И много ты чего знаешь?

– Знаю, что нам лучше всего «триньку» скинуть. На пять раздач, чтобы для верности…

– Пусть будет «тринька», – стараясь не шепелявить, сказал свое веское слово Капрон.

Сейчас он был не просто центровым пацаном. В данном случае он – разводящий. Ему решать, как играть. И за игрой ему следить, чтобы никакой лажи. Да и какая может быть лажа, если карты не меченые. Кнут может рассчитывать на одно везение. Туза в рукаве у него точно нет. А на что может рассчитывать Маринка? Что будет, если она укатается, то бишь проиграет?

В «триньку» играют на интерес. Туз – одиннадцать очков, любая фигура – десять, «девятка» – девять, и так по нисходящей. У кого на руках больше очков, тот и срывает банк. А в банке очень серьезные ставки.

Маринка получила свои три карты. Глянула на них. Взгляд непроницаемо спокойный, безмятежное выражение лица. Девчонка умеет владеть собой.

А вот Кнут нервничал. Понятное дело, неохота свои булки под раздачу подставлять.

Марина вскрылась первой. «Дама», «семерка» и «шесть». И все разной масти. Не густо. Зато у Кнута на руках две фигуры одной масти…

– А-а-а! – ликующе взвыл он. – Тебе только на флейте играть, дура! Я тебе это устрою!

Один – ноль в пользу Кнута. Но игра продолжалась. Со второй раздачи Кнуту снова подфартило. Два туза!

– Будет тебе флейта! – похабно ощерился он и сделал неприличный жест в сторону Маринки.

Третья раздача. Если девчонка проиграет, тогда ее уже ничто не спасет от «флейты». Капрон невольно стиснул зубы. Он не хотел, чтобы его кореш проигрался. Но еще больше он не хотел, чтобы Маринка легла под него.

– Щас три туза будет! – напророчил себе Кнут.

Он вскрывался первым. И точно, на руках три туза. Такую карту перебить просто нереально.

– Ну чо, кроха, становись на четвереньки, чтобы платье не испачкать! – заржал Кнут.

– Сейчас. Только карты открою, – спокойно сказала Маринка и предъявила три «девятки».

Есть такая игра, в которой туза может побить только «шестерка». А в «триньке» трех тузов могли перебить только три «девятки». Именно это сейчас и случилось… Никак не ожидал Кнут такого расклада. Реально пацан офигел. Глаза на лбу, челюсть на коленях. Но для него еще далеко не все потеряно. Счет два – один в его пользу. И ему достаточно будет довести его до трех, чтобы на законных правах заломать «березку».

Но Маринка никак не хотела становиться на четвереньки. И снова взяла над Кнутом верх. Тридцать очков против двадцати двух.

Зато при пятой раздаче фортуна подкинула Кнуту те самые тридцать очков… Но Маринка засветила три туза… Три – два в ее пользу. Три – два в пользу Робика с его долбилкой.

– Э-э, пацаны, не в тему расклад! – Кнут ошалело смотрел на Капрона. – Это неправильно. Переиграть надо.

Капрон лишь сокрушенно развел руками. Игра – это святое. Проигрался – плати по счету. Подставил очко – расплачивайся им.

– Пацаны, вы чего? Мы же в кентах. Мы же один хлеб едим. Так нельзя!

– Брат, тебе же говорили, включай обратку, – уныло вздохнул Анисим. – Какого хрена ты на рожон лез!

– Да кто она такая, пацаны? – Кнут вперил в Маринку ненавистный взгляд. – Откуда она взялась, эта курва?

Ничего другого вперить он ей уже не мог.

– Раньше нужно было спрашивать, – резонно заметил Анисим. – А ты сначала рога вмочил. Плохо, когда болт в голове вместо мозгов. Еще хуже, когда болт сзади.

– Пацаны, вы что, в натуре, под Робика меня подставите?

– А это мне решать! – заявила Маринка. – Могу простить долг, а могу и не простить!

И здесь она была права. Сейчас все зависело только от нее. И хорошо, что Кнут вовремя это понял.

– Марина, сеструха, выручай! – взмолился он. – Не отдавай меня Робику! Лучше убей!

– Убить?! Я подумаю. Завтра скажу, что с тобой делать. А сейчас, извините, парни, мне домой надо! Завтра, в это время и на этом месте. Гуд бай!

Маринка мило улыбнулась, весело помахала на прощание ручкой и скрылась за гаражами. Капрон потрясенно смотрел ей вслед. Атас-баба!

* * *

Марина забросила колоду карт на верхнюю полку шкафа, закрыла дверцы. И легла на кровать поверх покрывала…

Она не обладала даром ясновидения. И карты в «Союзпечати» купила только для того, чтобы пальчики потренировать. А тут этот озабоченный придурок. Пришлось поучить его уму-разуму.

Отец у нее был известным вором. На все руки мастер. И как шулер большой специалист. На матери он женат никогда не был. Но каждый раз после отсидки возвращался к ней. А она его всегда ждала, всегда с радостью принимала. Потому что любила. На этой любви и спилась.

Последний раз батя завис на свободе на целых три года. Два-три месяца на гастролях, один – дома. По такому раскладу и жил. Марину он любил. Но это не мешало чистить ее карманы. И лопатники у нее вытаскивал, и кожняки, и часы золотые. Это он на ней так упражнялся, чтобы чувственность пальчиков не потерять… И ее заодно своему ремеслу обучал. Не для того, чтобы она на жизнь зарабатывала. Когда учишь, тогда и сам учишься – так он говаривал… А Марина оказалась на редкость способной ученицей. Криминальный талант вдруг обнаружился. И карманы чистить влет научилась, и шулерские приемы чуть ли не в совершенстве познала. Еще кое-что по гипнозу освоила.

Никак не думал Кнут, что у нее кляузная колода в рукаве. Никто не заметил, как ловко она вывела на руку три «девятки»… Видно, что пацаны достаточно опытные, при делах. Видно, что из одной «семьи». А Марина никогда и ни с кем дел не имела. Но на поверку оказалось, что Кнут, Капрон и Анисим – шпана по сравнению с ней.

Надо признать, парни они неплохие. Правильные, можно сказать, пацаны. Все у них по понятиям. Вляпался их кореш в дерьмо, так они за уши вытягивать его оттуда не собирались. И на Марину не наезжали, а ведь могли расстелить ее на мягкой травке и захороводить на троих. Но ведь отпустили. Теперь вот ждут, что скажет она завтра. Помилует Кнута или нет. Конечно же, помилует. В этом городе она никого не знает. А ей нужно общество. Пусть это будет воровская семья, она этому будет только рада. Авантюрного склада у нее душа, и ничего с этим не поделаешь.