Глава 3

Десять минут до остановки, еще столько же на троллейбусе, а там до Управления рукой подать. И за работу – после короткого отдыха в теплой домашней обстановке. Павлу нравился этот путь длиной в двадцать минут: он уже не дома, но и в круговерть работы еще не включился, не надо напрягать мозги и бежать куда-то, высунув язык. Голова, конечно, на месте, и глаза раскрыты: мало ли кому взбредет в голову начать его рабочий день раньше обычного. Или щипач подрежет лопатник у зеваки, или какой-нибудь баклан устроит бузу. Да и сам Павел мог поймать перо в бок: работа у него опасная, врагов хватает. И все же он больше отдыхал, чем напрягался. На людей можно посмотреть, себя показать, одним словом, почувствовать себя обычным человеком.

А на службе он превращался в настоящего охотничьего пса. И снова рысью по следу. Он, конечно, не против, но сегодня вечером у него встреча с Зоей. И будет очень обидно, если работа выйдет на круглосуточную орбиту. Он уже предупредил Зою о такой возможности, в ответ она лишь тихонько вздохнула. Зачем ей вечно занятой опер, когда вокруг столько нормальных парней? Может, сбежать от него, пока не поздно?..

И еще Зоя сегодня отправится на собеседование в коммерческую фирму, возможно, ей предложат работу на тех же условиях, которые выставлял Макогон. На тех же условиях и с той же настойчивостью, и некому будет защитить Зою. Как бы он хотел быть в этот момент рядом с ней, но ведь не будет такой возможности. Вот и как ему теперь работать, когда голова забита такими мыслями?

А работа поджидала Павла у автобусной остановки: толпа вынесла его из троллейбуса и выбросила на Шарова. Леня стоял перед ним в потрепанной кожанке нараспашку, с сигаретой в крепких пальцах. И с осуждением смотрел подбитым глазом.

– Ты где вчера был? – не здороваясь, спросил он.

– С тобой я вчера весь день был, – усмехнулся Павел, выразительно глядя на синяк.

Пока они работали в паре, ничего с Шаровым не происходило, стоило его оставить без присмотра, так под глазом вдруг что-то вспухло.

– Девушку провожать пошел? – все так же с осуждением спросил Шаров.

Он отшвырнул окурок, повернулся к Павлу спиной и пошел, увлекая его за собой.

– Кто сказал?

– Макогон. Почему ты его не допросил?

– Ну ты же допросил.

– Да я-то допросил…

– И что? – сдерживая усмешку, спросил Павел.

Макогон – мужик здоровый, он его вчера разозлил, а Леня попал под горячую руку, чем не вариант?

– Да ничего… – Шаров потрогал щеку, над которой темнел синяк.

– Неужели он?

– Кто «он»?.. – Леня остановился и резко развернулся к Павлу. – Это курдюк?.. Братва подъехала!

– Кто?

– Я даже понять ничего не успел… – скривился от душевной боли Шаров.

– Ты их закрыл?

– Как? Их трое, а я один!.. Да дело не в этом…

– А в чем? – Павел удивленно смотрел на друга.

Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Надо брать машину, людей, ехать за ублюдками, которые посмели поднять руку на капитана милиции. И хорошенько над ними посмеяться. А по-другому нельзя.

– Почему ты меня не дождался?

– А почему ты мне не позвонил? – спросил Павел.

Этот вопрос, как ни странно, застал Шарова врасплох.

– Так мобила не работала… – Он как-то неуверенно хлопнул рукой по карману куртки, в которой у него лежала такая же, как и у Павла, «Моторола».

– И сейчас не работает?

– Да нет, заработала… Не знаю, что там было – симка отошла или батарея…

– Ты это, успокойся, нормально все! – Павел взял Леню за плечи, как будто собирался хорошенько его встряхнуть. – Сейчас ты скажешь мне, кто на тебя наехал, и я обещаю, что они ответят за это.

– А ты думаешь, я сложа руки стоял? Шильдик у меня кровью умылся. – Леня потрогал пальцами сбитые костяшки пальцев.

– Шильдик?

– Шильдик там был, Брют и еще не знаю кто. Ты ушел, а Макогон им позвонил. Они подъехали, а там я. Они подумали, что это наезд, ну и…

– Что «и»?.. Они тебя за бандита приняли?

– Это Макогон тебя за бандита принял! Ты ему ксиву предъявил?.. Нет, ты нагнал туману и свалил. И мне не позвонил…

– У тебя же телефон не работал.

– Тогда, может, и работал…

– А ты какого хрена к Макогону сунулся?

– Так это, Молдаванина надо найти. А эта сука знает, где он!

– Где?

– Ну я так думаю, что знает, – скривился Леня.

– Он мне про Стива говорил.

– Про кого? – встрепенулся Шаров.

– Ты не знаешь, кто такой Стив?

Веня Стив – лошадка темная. Но важная. Если Молдаванин – паук, то Стив – его финансовая паутина. Молдаванин занимался недвижимостью, отбирал у должников квартиры, бизнес. Макогон в этих делах замечен не был, но все когда-нибудь случается впервые. Возможно, Стив только недавно втянул его в свои черные риелторские схемы. И «крышу» ему предложил – от имени Молдаванина. Или даже лично от себя. Разбираться с этим нужно.

– Да нет, кто такой Стив, я знаю, – мотнул головой Леня. – Макогон мне про него не говорил.

– Мне проговорился.

– Надо было мне сказать.

– Ну тебе же Макогон сказал, куда я делся. Пропал я, брат, – загадочно улыбнулся Павел. – Реально пропал. Влюбился.

– Это не оправдание, – все так же хмуро посмотрел на него Шаров.

– Любовь – это слабость, и я это признаю… Ну что, едем за Шильдиком?

– Ну, вообще-то, он извинился…

– И ты его простил?

– В какой-то степени… Я на нем потом отыграюсь.

– А на меня сейчас наехал? – едко усмехнулся Павел.

– Да нехорошо как-то вышло.

– Нехорошо.

Павел действительно должен был позвонить Шарову, поделиться с ним информацией, по необходимости дождаться его, а он забыл обо всем, потеряв от любви голову. А ведь он влюбился, реально влюбился. С одной стороны, это хорошо, но с другой – действительно, косяк вышел. И перед Леней неудобно. Хотя он и сам хорош.

– Это я вчера от возбуждения, – сказал Шаров.

– Не понял. – Павел косо глянул на него.

– Да Лекарева в ГУВД переводят, на повышение, а меня… – Леня запнулся и махнул рукой, отгоняя радужные мысли. – В общем, рано еще говорить.

– Что рано? Тебя на место Лекарева ставят? – Павел не знал, радоваться за друга или переживать за себя. Он и сам не прочь был занять должность заместителя начальника отдела.

– Ну пока еще не ставят. Мне сначала Молдаванина надо взять.

– Тебе взять?

– Нам взять… Э-э, а ты что-то имеешь против? – Ленька нахмурился, с подозрением глянув на него.

– Да нет.

Павел совсем не прочь был выбиться в люди, стать таким же крутым волкодавом, как Еникеев, возглавить отдел, да так, чтобы его уважали не за звезды на погонах, а за реальные заслуги. Но все это казалось делом отдаленного будущего, он не спешил, служил, а не выслуживался. А Леня хотел большего, он мечтал о генеральских звездах и не скрывал этого. И должность начальника отдела – всего лишь ступенька к этой мечте. И чем раньше он ее займет, тем лучше. Он торопился…

– А то, если вдруг ты сам захочешь его взять, ты скажи, я буду знать.

– Ленька, ты с какого дуба рухнул? Еще не поднялся, а уже башкой стукнулся?.. Тебе начальник повышение обещал, ты его получишь… А я подожду… Я потом сразу на место Еникеева, – улыбнулся Павел, чтобы сгладить ситуацию.

– Сразу на место Еникеева? – Шаров озадаченно наморщил лоб.

– Леня, тебя, наверное, вчера больно ударили? – Павел схватил друга за руку и потянул к Управлению. – Пойдем, доктор Лекарев тебе клизму вставит. Она мозги хорошо вправляет.

Всю дорогу к своему кабинету Павел находился под впечатлением от разговора. И только потом вспомнил про Зою. И даже порадовался за себя. Он, конечно, влюблен в эту чудесную девушку, но служба есть служба, и очень хорошо, что голова не совсем забита розовыми соплями…

* * *

Подполковник Еникеев не шевелился: было непонятно, то ли человек за столом сидит, то ли каменная глыба. Скорее, человек-глыба. Ростом чуть выше среднего, в плечах так себе, а когда появлялся, заполнял собой все пространство вокруг. Он мог сейчас переместиться из-за своего рабочего стола в темный угол кабинета, но все равно останется в центре внимания, потому что всей своей внутренней мощью притягивал к себе взгляды подчиненных.

Павел смотрел на него если не с трепетом, то близко к тому. И даже не терзался обидой. Лекарев действительно уходил на повышение, а на его место прочили Шарова. И не абы кто его двигал, а сам Еникеев, значит, по-другому и быть не должно. Значит, Павел еще недостоин повышения. Значит, ему еще нужно работать над собой. Впрочем, он и так это знает. И работает.

Еникеев долго о чем-то думал – угрюмо, напряженно. Подчиненные уже собрались за приставным столом, совещание началось, а он все думал и молчал.

– Бакаев повесился, – наконец изрек он.

И в кабинете стало тихо, как в холодильнике, в котором повесилась мышь. Или родился мент.

– Свидетель по делу Кашимова, – пояснил Шаров.

Он и сам был застигнут врасплох этой новостью. Павел видел его реакцию и мог побиться об заклад.

– Сам повесился? – спросил Дима Колосов, светловолосый битюг с шальными глазами, что плохо гармонировало с его спокойным, в общем-то, характером.

Раньше Колосов отличался буйным нравом, по молодости был первым задирой на районе, в армии едва не загремел в дисбат, из школы милиции чуть не отчислили. Его офицерская служба могла закончиться в самом начале, если бы Еникеев не забрал к себе этого рубаху-парня. С тех пор Диму как подменили – тише воды, ниже травы. Даже с бандитами вежлив по мере возможности.

– Сам человек может повеситься только в двух случаях, – в раздумье проговорил Еникеев. – Если он сам повесился. Или чисто сработано. В нашем случае чисто сработано. Комар носа не подточит. И уголовное дело не заведешь…

Павел кивнул, невесело глядя на главного своего начальника. Бакаев дал показания против Молдаванина, обличил его в убийстве Кашимова. Свидетеля прятали, охраняли, но бандитов провести не удалось. Дотянулись они до него. И Молдаванин теперь может спать спокойно. Ему больше нет нужды скрываться от правосудия, не сегодня завтра он снова объявится в городе.

– И что же теперь делать? – спросил заметно озадаченный Шаров.

Не смог он взять Молдаванина, неужели не видать ему теперь повышения?

– А тем же, чем вы и раньше занимались. – Еникеев косо глянул на него. – И тем, что у вас очень хорошо получается, – ничего не делать.

– А кто Бакаевым занимается? – спросил Павел. – Откуда такая уверенность, что комар носа не подточит? Может, найдется ниточка, может, ухватимся?

– Откуда уверенность?.. – рассеянно спросил Еникеев, перемещаясь с одного течения мысли на другое. – Есть профессионалы в своем деле, мнение которых я принимаю как свое собственное. Вы пока к ним не относитесь.

– А если попробовать? Вдруг ухватимся?

Насколько знал Павел, Еникеев не просто состоял в хороших отношениях с начальником городского управления МВД – они дружили, что называется, семьями. Это полковнику Шубникову Еникеев доверял как самому себе. Шубников и охрану Бакаева организовал, и расследованием по делу о его убийстве занимались его люди. Во всяком случае, должны были.

– Попробовать можно, – выдавил из себя Еникеев.

Он не сомневался в своем друге, но ведь и на старуху бывает проруха. Возможно, люди Шубникова просто упустили какой-то момент, который мог вывести следствие на убийц Бакаева. Еникеев просто не мог не допускать такую возможность, но соглашался он с Павлом со скрипом.

– Ты этим и займешься, – постановил он.

– Я бы тоже хотел принять в этом участие, – вызвался Шаров.

Еникеев думал недолго.

– Ну куда вы друг без друга?.. Шаров – старший, завтра утром жду подробный доклад.

Еникеев выделил в их распоряжение целые сутки и служебную «четверку» в придачу. Машина не старая, но видавшая виды: на кочках она гремела, как ведро с болтами, но лучше что-то, чем совсем ничего.

Обычно Шаров старался занять водительское место, но сегодня он посадил за руль Павла. Ну да, он же начальник, ему положен персональный водитель.

– Это ты, конечно, правильно, выдвинулся, – в раздумье щелкнув зажигалкой, заговорил Шаров – Так не бывает, чтобы преступник не оставил следов… Но выдвинулся.

– Это ты о чем?

– Скажи честно, завидуешь мне?

– Если я назову тебя ослом, ты мне выговор не влепишь?

– Выговор? Тебе? – задумался Леня. – За что?

– А если будет за что?

– Если будет?.. Эй, ты чего? – опомнился Шаров. – Какие выговоры? Мы же друзья!.. Да и не начальник я… Пока только старший…

– Пока.

– Вилами по воде.

– Ты этими вилами мозг себе расковыряешь. И не только себе.

– Ну да, – согласился Шаров. – Не о том думаю…

– Вот и я говорю: вынь вилы из головы. Пока ее тебе не прострелили. Давай соберись, брат. И по сторонам внимательно смотри. Враг не дремлет, сегодня Бакаев, а завтра ты…

– Или ты.

– Или я.

– У братвы на тебя зуб. Из-за Фауста.

– Кто сказал? – нахмурился Павел.

Пока что за Фауста ему досталось только от прокуратуры: объяснение пришлось писать, служебное расследование проводилось. До суда дело не дойдет, но нервы уже потрепали.

– Да говорят…

Павел понимал, что братва не в восторге от его снайперских способностей, но за Фауста ему не предъявляли. Во всяком случае, пока. Даже на похоронах эта тема не поднималась, никто не клялся отомстить ментам на могиле «невинно убиенного». А за похоронами наблюдали, все Молдаванина ждали.

– Кто конкретно говорит?

– Да хотя бы Шильдик.

– Когда он тебе это говорил?

– Ну тогда… Про тебя разговор зашел, он и сказал, что ты тот самый мент, который Фауста приземлил.

– Почему я об этом слышу только сейчас?

– А то ты не знаешь, кто Фауста сделал… Ух ты, какая краля! – ахнул вдруг Леня.

Павел следил за дорогой, по сторонам смотрел периферийным зрением, поэтому первым заметил Зою Шаров – она шла по улице им навстречу. Юбка достаточно длинная, ниже колена, но болоньевая куртка короткая, да и походка у нее легкая, грациозная, хотя и не вызывающая. Зоя не стремилась привлекать к себе внимание, но ее красота, озаренная лучами весеннего солнца, воспламеняла мужчин на расстоянии.

Зоя шла к перекрестку, на зеленый свет, а Павлу нужно было останавливаться на красный. От «зебры» его отделяли две машины, чтобы подъехать к Зое поближе, нужно было выехать на встречную полосу, но Павел не хотел нарушать правила. Да и зачем? Ну подойдет он к Зое, заговорит с ней, возможно, даже не удержится и поцелует. И все это на глазах у Шарова. Еще подумает, что Павел выеживается перед ним. Не повезло, скажет, с карьерой, повезло в любви. А он такой, что может сказать. Помешался он на своем повышении, предохранители подгорели – перепады напряжения не держат…

Но из «девятки» у стоп-линии выскочил какой-то джигит в куртке из кусочков кожи, перегородил Зое путь и, раскинув руки, стал ей что-то говорить. Она продолжала идти, а он пятился задом, быстро перебирая ногами, как будто лезгинку танцевал. Из той же машины вышел куда более мощного телосложения тип с ранней лысиной и борцовскими плечами. Он глумливо улыбался, но при этом неторопливо махал рукой, призывая своего дружка вернуться.

Вышел из машины и Павел, но на помощь Зое не спешил. Чернявый не приближался к ней, за руки не хватал и даже сдал в сторону, чтобы Зоя могла пройти дальше. И на дружка своего смотрел, собираясь вернуться. Сколько их, таких прилипал, за каждым не набегаешься. Тут нужно по-другому: Зое карету купить, а еще лучше посадить ее в башню сказочного замка, оградив от всех возможных бед и несчастий. Только где же взять карету и замок?

Зоя уже перешла дорогу, когда джигит вдруг оступился и в прямом смысле сел в лужу. Его лысеющий друг обидно засмеялся, это взбесило джигита, он вскочил и бросился к Зое, собираясь схватить ее. Павел взял с места в карьер, но, как ни странно, Шаров его опередил. И непонятно, когда он успел выскочить из машины и набрать разгон.

Джигит в два прыжка настиг Зою, схватил ее за руку и потянул на себя. В этот момент к нему и подскочил Шаров.

Он вцепился отморозку в руку, которой тот держал Зою. Зафиксировал запястье, заставляя разжать пальцы, и ударил по ногам. Джигит рухнул на живот, Леня присел, схватил его за шею и вжал мордой в землю.

– Капитан милиции Шаров! РУБОП!

Лысеющий амбал рванулся было на помощь другу, но, услышав, с кем имеет дело, скрылся в машине.

Зоя нежно улыбнулась, увидев Павла:

– Ты, как всегда, вовремя.

– Как рука? – спросил он.

Зоя провела пальцами по запястью, за которое держал ее дикарь, и пожала плечами:

– Ничего, помою.

– Не больно? – спросил Павел.

Зоя прильнула к нему и в поисках защиты ткнулась носом в плечо.

– Нет.

– Я что-то не понял! – Шаров смотрел на них большими глазами.

Как же так, он первым пришел на помощь прекрасной незнакомке, а она уже обнимается с его припозднившимся другом.

– Лень, познакомься, это моя Зоя!

Павел с сожалением смотрел на Шарова. Он, конечно, благодарен другу за проявленное мужество, но ничем помочь не может. Зою он ему точно не отдаст, ни в награду, ни вообще.