Глава 4

Дверь открылась бесшумно, Костин даже не услышал, как Круча зашел в спальню. Ладонью левой руки он энергично сбивал засохшую грязь со штанины джинсов.

– Евгений Максимович, ну зачем же так?

Круча вырвал у него джинсы, но Костин тут же попытался вернуть их обратно. Лицо искажала гримаса, вылепленная из смешанных чувств паники и гнева.

– Это мой дом! Вы не имеете права!

Послышался треск разрываемой ткани. Судя по всему, это лопались по швам не просто джинсы, а вещественное доказательство.

– Евгений Максимович, мне придется применить силу! – пригрозил Круча.

Но Костин продолжал тянуть одну штанину на себя. Еще чуть-чуть, и джинсы разорвутся надвое.

– Вы не имеете права! Это самоуправство! Я буду жаловаться!

Круча отпустил свою штанину, и Костин, потеряв равновесие, упал, стукнувшись головой о тумбочку. Ускорение он получил значительное, и масса тела у него не маленькая, да еще и стукнулся очень неудачно – виском об угол.

Какое-то время Круча оцепенело смотрел на неподвижное тело. Неужели сломалась височная кость? Неужели смерть? Он опустился перед Костиным на одно колено, когда вдруг открылась дверь.

– Что вы наделали? – послышался истошный женский крик.

– Ничего страшного, будет жить.

Он уже нащупал пульс и теперь мог надеяться на благополучный исход.

– Я спрашиваю, что вы сделали? – возмущенно смотрела на него Серафима Яковлевна.

– Ну, чего стоите, «Скорую» вызывайте!

Женщина в панике убежала, а Степан поднял с пола злополучные джинсы и вскоре понял, чего так боялся Костин. Это была его одежда, и на ней смутно виднелся гипсовый след. И еще он осмотрел правую голень Костина. А там синяк. Видно, это Вадим швырнул в него кусок от гипсовой головы, которая испачкала штанину и ушибла ногу. Неудивительно, что Костин разозлился на своего сумасшедшего брата.

Круча достал из кармана телефон, вызвал к себе Синицына и Шульгина.

– Ой, как больно!

Костин пришел в себя, с трудом оторвал спину от пола, сел, обхватив руками ушибленную голову. В это время вернулась его жена:

– Женя! Женечка! Что с тобой?

Всполошенная Серафима села рядом с ним, обняла его и полыхнула взглядом в сторону Кручи.

– Кто дал вам право распускать руки? Вы за это ответите!

– «Скорую» вызвали?

– Не ваше дело!

– В больницу его надо везти. Возможно, ушиб головного мозга. Возможно, с кровоизлиянием. Лучше на «Скорой» отправьте, так без проволочек будет.

– У вас забыла спросить!.. Я вам такое устрою!

– Я вас прекрасно понимаю, Серафима Яковлевна. Но спрашивать у меня надо. Потому что мне нужно знать, в какую палату положат вашего мужа. Надо будет охрану выставить.

– У него своя охрана!

– Вы не так меня поняли. Вашему мужу нужна будет другая охрана. Чтобы он не сбежал.

– От кого он может сбежать? – непонимающе смотрела на него женщина.

– Ну не от вас же… Ваш муж подозревается в убийстве гражданина Остроглазова, и его придется взять под стражу. Возможно, суд изменит меру пресечения. Мой вам совет – не поскупитесь на хорошего адвоката, он вам сейчас очень нужен…

– Командир, не убивал я Вадима! Не убивал! – простонал Костин.

В это время в комнату зашел следователь Синицын:

– Что такое, товарищ подполковник?

– Да вот, Гриша, гражданин Костин пытался уничтожить улику…

Он показал гипсовую отметину на штанине:

– Потерпевший перед смертью скульптуру разбил, а отбитый кусок в своего брата швырнул. В ногу попал. Там у него гематома на ноге. Надо будет снять побои, приобщить к делу.

– Сделаем.

– Не убивал я Вадима! – Костин в отчаянии мотнул головой, но едва не лишился чувств от сильной боли.

– Ваше поведение, Евгений Максимович, свидетельствует об обратном.

– Что мое поведение?.. Ну да, видел я, как Вадим бил мои статуи!

Степан вынул из кармана маленький цифровой диктофон, включил, а возвращать на место не стал.

– Видели?

– Видел.

– Вы же спать легли?

– Да вот проснулся!

– Когда это было?

– Ой, не могу больше! – зажмурился от боли Костин.

Круча видел его глаза и верил, что ему действительно больно. Уж очень он неудачно упал. Хорошо, что углы у тумбочки закругленные, иначе могло быть гораздо хуже, вплоть до летального исхода.

– Давай-ка, Евгений Максимович, на кровать.

Он помог Костину лечь на кровать, а Серафима отправилась за обезболивающим. Принесла таблетку кетанова и стакан воды.

Круча пожал плечами. Возможно, в таких случаях больному нельзя ничего давать без назначения врача, но если жена Костина не боится брать на себя ответственность, то останавливать он ее не будет. Хотя предупредить, пожалуй, надо.

– Серафима Яковлевна, у вас есть медицинское образование?

– Экономическое у меня образование.

– Тогда, может, вам не стоит заниматься самолечением? Может, лучше дождаться врача?

– Машина из клиники пока доедет, часа два может пройти.

– Из клиники?

– Да. Из частной. У Жени «золотая» страховка.

– Понятно.

В России тоже появилось очень качественное медицинское обслуживание. Но не для всех. А для тех, кто в состоянии платить хорошие деньги за медицинскую страховку. Костин может позволить себе такую роскошь, поэтому его заберет особая «Скорая помощь» для вип-клиентов. Но ведь это долго, пока машина из Москвы доедет, а потом еще и обратный путь. Что, если у Костина очень серьезная травма и он не доживет до операционного стола?

– У вас, Серафима Яковлевна, такая же страховка?

– Да. Но мне помощь не требуется. Разве что от вас. Но это к прокурору надо обращаться, да? – совсем невежливо спросила она.

– Как вам будет угодно. Я вашего мужа не толкал, он сам упал. Когда пытался вырвать у меня вещественное доказательство. Возможно, доказательство его вины.

– Женя не убивал Вадима. Неужели вам это не понятно? – Костина смотрела на Кручу, как учительница на беспросветного двоечника.

– А кто его убил?

– Я не знаю.

– А что вы знаете?

– Я знаю, что мы проснулись от шума. Женя поднялся, выглянул в окно и увидел, как Вадим ломает его харит. Он оделся, вышел во двор.

– Когда это было?

– Ночью.

– Я понимаю, что ночью. В каком часу?

– Так, сейчас. Я ведь на часы глянула. Да, это было без двадцати… – с трудом вспоминала Серафима. – Нет, в тридцать пять минут второго. Где-то так… Я пошла за Женей, я все видела.

– Что вы видели?

– Я видела, как Вадим бросил в Женю кусок головы. Видела, как Женя его ударил.

– Куда? Чем?

– Кулаком, – отозвался Костин. – В нос.

– А молоток где был?

– Я не знаю. Он без молотка уже был, когда я подошел. Он стоял с обломком головы в руке, как тот Гамлет с черепом… Я его давно таким пьяным не видел… Я его спросил, что ты делаешь, а он в меня обломком швырнул. Больно было, я его ударил. А потом за шкирку схватил и в дом увел.

– Да, в дом увел, – подтвердила Серафима. – Мы его в комнату отвели. Надо было Гену к нему приставить.

– Гену? Какого Гену?

– Охранники у нас, три человека, они посменно дежурят.

Круча кивнул. Он видел у въездных ворот небольшое кирпичное строение, там в униформе стоял рыжеволосый парень. Он и ворота открыл, и показал, где машину поставить. А к пруду, где плавал труп, их подвел хозяин дома.

– Вчера Гена дежурил. Надо было Вадима ему под надзор отдать.

– Почему не отдали?

– Да Женя сказал, что не надо охраннику показывать наше грязное белье.

– Грязное белье?

– Ну, в смысле сор из избы выносить не надо, – замялась Серафима. – Все-таки Вадим его брат, а Женя его ударил…

– Ну, ударил и ударил, что здесь такого?

– Так Вадим гадости всякие говорил!

– Какие гадости?

– Это наше семейное, – еще больше смутилась женщина.

– Семейное грязное белье, да?

– Ну, не грязное…

– Фим, ну что ты такое говоришь? Какое белье? Какой сор? – Костин кривился и от боли, и от недовольства собственной женой. – И зачем нужен был какой-то Гена, если я сам справился с Вадимом? Он лег и заснул.

– Где лег?

– У себя в комнате.

– А почему он оказался в пруду?

– Не знаю. Мы с Фимой легли спать. А утром я проснулся, обход хотел сделать, смотрю, он в пруду плавает…

– А молоток куда делся?

– В пруду молоток.

– Вы откуда знаете, что в пруду? – хлестко спросил Круча.

На какое-то время Костин лишился дара речи. Понял, что прокололся, потому и хватил его шок.

– Как откуда знаю? – наконец выдавил он из себя. – Вы же сказали, что в пруду молоток. Что жировые отпечатки убийцы на нем…

– Я сказал, что, возможно, молоток в пруду…

– Ну, и я сказал, что возможно.

– Да нет, не говорили вы так… Мой вам совет, Евгений Максимович, признайтесь во всем чистосердечно. Можете даже сказать, что приревновали брата к своей жене. Скажите, что ударили его в состоянии сильного душевного волнения. Что не хотели его убивать…

– Так он действительно гадости о моей жене говорил!

Костин разволновался так, что забыл про головную боль. Круча поймал на себе одобрительный взгляд Синицына. Следователю понравился сделанный им ход.

– Он кричал, что все бабы твари! – разошелся Костин. – Аглая, говорит, тварь! Изящная, сказал, но все равно тварь. Голову, сказал, долой. Евфросинья, сказал, прелестная, но тварь такая, что клейма ставить некуда. Потому и ей голову отбил. Талия, говорит, красивая, но тоже тварь…

– А при чем здесь ваша жена?

– Он и про мою жену говорил в том же тоне…

– Что именно он говорил?

– Оскорблял ее, унижал. А как именно, я не скажу…

– Ваше право, Евгений Максимович. Значит, он оскорбил вашу жену, а вы ударили его за это молотком?

– Не бил я его молотком… Он когда кусок головы в меня бросил, я на дорожку выскочил, на молоток наступил. Он на дорожке лежал. Вы, товарищ подполковник, видели вмятину на камне, это Вадим так молоток с психу швырнул…

– В вас швырнул?

– Нет, вообще… Я когда к нему подошел, он и головы уже отбил, и молоток швырнул. Он на дорожке стоял, а когда меня увидел, к разбитым статуям пошел. Схватил кусок и в меня швырнул…

– Зачем?

– Испугался… Я ведь молоток поднял, с молотком был. Он думал, что я его ударю… Кусок отбитой головы в меня кинул, хорошо, у него с руки сорвалось, так бы мне в лицо попал. Но все равно больно было…

– Больно было, а в руке молоток, да?

– Да я и сам думал, что ударю его молотком. Но не ударил. В воду его кинул. От греха подальше. А ударил Вадима кулаком. В нос. И в дом отвел…

– Кто может это подтвердить?

– Я могу, – кивнула Серафима.

– Ну, это я уже понял.

Круча прекрасно понимал, что Костина пойдет на все, чтобы спасти своего мужа от наказания. Нет, ей верить нельзя.

– Я так понимаю, что дом ваш охраняется. Видеокамер я во дворе не видел, но, может, плохо смотрел?

– Нет видеокамер, – сказал Костин. – Сразу не подумал, потом все собирался, да руки не дошли. Да и зачем, если охранник у нас круглосуточно, ружье у него помповое? Он двор время от времени обходит, собак на ночь спускаем.

– Вчера собак не спускали?

– Чтобы они гостей порвали? Нет, конечно. В вольере псы.

– А охранник обходил двор?

– Ну, должен был. Только не видел я его.

– А ваша экономка, где она в это время была?

– Да у Розы надо спросить, – закивала Костина. – Вадим шумел очень, она должна была слышать…

– Серафима Яковлевна, вы остаетесь здесь, смотрите за своим мужем. И ждете, когда за вами приедет машина.

Круча многозначительно глянул на Шульгина, и тот кивнул. Дима понял, что ему нужно присмотреть за Костиными, чтобы они не повлияли на свою прислугу, не объяснили им, какие показания давать. Если, конечно, это уже не произошло.