Глава 8

Если гора не идет к Магомету, ее нужно подтолкнуть. Именно это Максим и сделал, поэтому Вадим Карцев сам явился к нему. Но не с повинной.

– Это какая-то ошибка, начальник! Ни о чем меня Леша не просил! И я никого не избивал!

Он внешне был похож на своего брата – такой же остроносый, худощавый, те же хныкающие нотки в голосе. Его морщинистый лоб, нездоровый цвет лица, желтизна в белках говорили о том, что или с печенью проблемы, или рюмочная для него – дом родной.

– Сам лично, может, и не избивал, – уныло посмотрел на него Максим.

Он-то думал, что Карцев сделает признание, и дело будет раскрыто.

– Сам не избивал! И никого не просил! – Вадим Карцев сомкнул кулаки на груди, жалобно глядя на капитана.

Видно, досталось Карцеву от Лукомора. И еще добавят, если он не сможет оправдаться.

– Кто знает, кто знает. – Одинцов тихонько постучал по столу тупым кончиком карандаша.

– Ну, если надо, я могу взять все на себя! – вздохнул Карцев.

– И не страшно? Это десятка как минимум. А если потерпевший не выживет, еще больше.

– Делай что хочешь, начальник! – Бедолага уронил голову на грудь.

– Леша где?

– Так в командировке…

– Знаешь про его любовницу? – спросил Одинцов.

– Ну, знаю… Только он меня ни о чем не просил!.. – Карцев клятвенно скрестил на груди ладони.

– А жена его знает?

– Ну-у… В общем, да… Там у них целая трагедия…

– Ладно, иди, трагедия! – Одинцов устало махнул рукой в сторону двери.

Не тот он человек, этот Карцев, чтобы проломить голову человеку. Слишком у него хлипкая натура для этого. Слабак он, поэтому Вася Баклажан послал бы его на три буквы вместо того, чтобы выделить ему в помощь грубую физическую силу.

– Это… А расписку? – нервно дернул щекой Вадим.

– Какую расписку? – поинтересовался Одинцов.

– Ну, в том, что я доказал свою невиновность…

– С печатью? – стараясь не выказывать удивления, спросил Одинцов.

– Ну, желательно, – на полном серьезе ответил Карцев.

– Кровь нужна. Хотя бы пару капель.

– Зачем?

– Тебе же для братвы нужна расписка?

– Ну да.

– А братва только кровь признает… Палец, давай, кровь брать будем, – с той же серьезностью велел Максим.

Он достал из ящика стола пистолетный шомпол, а Карцев протянул правую руку, выставив указательный палец. И делал он это настолько бесхитростно, что у Одинцова не осталось никаких сомнений насчет него.

– Извини, спирта нет. Без спирта нельзя. Завтра будет. Завтра за распиской и зайдешь. Все, гуляй! – отправил его капитан.

Максим с усмешкой качнул головой, глядя, как закрывается дверь за Карцевым. Не нужна ему никакая расписка, достаточно будет рассказать про кровь и спирт, чтобы братва сделала правильный вывод. Тот же Баклажан поймет, какой он идиот, этот Вадим Карцев. Если поймет, с мужика тут же снимут все подозрения. Наверное.

Только за Карцевым закрылась дверь, как в кабинет зашел Бартеньев. Стройный, подтянутый, молодцеватый. Наглаженный, причесанный, сияющий. На конкурсе начальников уголовного розыска он запросто мог взять титул «Мистер Уставное Очарование».

Максим кивнул, давая знак, что признает в нем своего начальника, причем сделал это без всякой иронии, но со стула не поднялся.

– Кто там у тебя был? – нахмурив брови, спросил Бартеньев.

– Брат Карцева, – деловито ответил Одинцов.

Но с тем же успехом он мог и промолчать: все равно Бартеньев не знал, кто такой Карцев.

– Ты его бил?

Максим взял ручку, лист бумаги. На глупые вопросы он не отвечает, это раз. А во-вторых, ему нужно отписаться по делам, которых в отделе пруд пруди. Работы много, и пусть Бартеньев не мешает.

– А почему он такой напуганный? – продолжал допрос майор.

– Это не испуг. Это радость. Со слезами на глазах. И с судорогами на лице.

– Кустарев где?

– В работе, – ответил Максим.

– Дался тебе этот Батыгин, – скривился Бартеньев. – Ясно же, гопники это какие-то, а ты заказуху ищешь.

– Нет ясности, – покачал головой Одинцов. – Были бы гопники, была бы ясность.

Он уже забросил удочки в криминальный омут Бочарова. И со своими агентами поработал, и самого Лукомора тряхнул. Дмитрий Андреевич мужик неприятный, с опасными тараканами в голове, но с законом старается не конфликтовать. Может, и возникло у него после вчерашнего желание задушить Максима, но Карцева он к нему сегодня пригнал. И насчет Батыгина справки наверняка навел. Если не Карцев его сделал, то кто… Будь это свои гопники, Одинцов уже знал бы ответ. Но пока глухо. Значит, чужие. И, возможно, не просто гопники…

– Ну, за всем не усмотришь. Может, не разглядел ты черную кошку в темной комнате.

– Если она там была… – нахмурившись, ответил Одинцов.

На поясе завибрировал телефон. Капитан расчехлил мобильник, глянул на дисплей.

– Да, Гриша.

– Товарищ капитан, тут такое! – Голос Кустарева звенел от восторга.

– А короче?

– Кажется, у Батыгиной есть любовник! Мазуров к нему разбираться пошел! И она там!

– Он сейчас у него?

– Да, пока не выходил!

– Называй адрес! – Одинцов решительно поднялся со своего места.

Он запомнил адрес, вернул телефон на место, но беспрепятственно кабинет покинуть не смог.

– Ты куда? – строго спросил Бартеньев.

– Оперативная необходимость. Если разрешаешь, – стараясь не ерничать, сказал он.

– Я с тобой!

В этот момент майор был похож на салагу, который обрел вдруг долгожданную возможность постоять за штурвалом. И еще он переживал, что Максим не возьмет его в разведку. А почему не взять? Он при полном параде, в общении с Батыгиной это пригодится. Да и машина у него служебная, с мигалками, а в Москве пробки.

Мигалку Бартеньев включил сразу за Кольцевой, но вскоре нужда в ней отпала. Чем ближе к центру, тем больше простора на дорогах, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Раз на раз не приходится.

Кустарев ждал их возле элитного дома на Красной Пресне, у подъезда с видеокамерой под козырьком. Высотный, красивый дом, с косметологическим центром во встроенном в первый этаж корпусе.

– Там он! – сказал Гриша, кивком головы показав на дверь. – Тихо там! Может, прибили!

– А было громко?

– Было. Мазуров наехал, тот в ответ заорал. Потом женский голос был…

– Чей голос?

– Ну, я думаю, Батыгиной.

– Ты ее видел?

– Да, но не в квартире… – Он взглядом показал на мраморное крыльцо с хромированными перилами, над которым красовалась вывеска косметологического центра.

Это был рабочий вход для сотрудников центра, и на огороженной площадке стоял жемчужного цвета внедорожный «Порше».

– Мазуров подъехал, я за ним, – рассказывал Кустарев. – Он долго стоял. Когда «Кайен» подъехал, из него вышла Батыгина со своей телохранительницей, в салон зашла. А потом и Мазуров зашел, ну, в подъезд. Я за ним… Квартира на втором этаже, и косметология частично второй этаж занимает. Вот я и подумал… Может, прямо из салона в эту квартиру попасть можно. Через тайный вход. Из кабинета Батыгиной в квартиру к ее любовнику.

– Тайный вход? – удивленно повел бровью Одинцов.

Если в это и можно было поверить, то с трудом. И под градусом.

– Ну а что!

– Баба тебе, Гриша, нужна, – усмехнулся Максим.

Хорошая женщина – отличное средство от юношеских эротических фантазий.

– Да я серьезно! – обиженно протянул Кустарев.

– Ну, тогда пошли, если серьезно…

Гриша уже успел завоевать расположение старушки-консьержки, поэтому на второй этаж оперативники поднялись беспрепятственно. И Бартеньев с ними.

– Паша, будешь за участкового! – сказал Максим начальнику, ничуть не сомневаясь в своем праве отдавать распоряжения. Сейчас он здесь главный, а если Бартеньеву что-то не нравится, его никто не держит. – Ты у нас в форме, тебе поверят!

Но тот и не думал сопротивляться. Оправив китель, он решительно нажал кнопку звонка.

– Чего надо? – мужским басом спросил динамик переговорного устройства с глазком видеокамеры над ним.

– Майор Бартеньев, начальник отдела участковых уполномоченных. Шумно у вас в квартире, соседи жалуются.

– Где шумно? Нормально все.

– Не уверен. Откройте дверь, гражданин! – грозно нахмурив брови, потребовал Бартеньев.

– А на каком основании? – послышалось из динамика.

– Будет основание. И спецназ будет. Дверь потом новую придется ставить!

– Ладно, уговорили…

Прошло еще минуты три, прежде чем дверь открылась. За порогом на широко расставленных ногах стоял в меру высокий парень с голым, хорошо прокачанным торсом. Круглое лицо, курносый нос, глазки как черные пуговки. Вид запыханный, но этому можно было дать объяснение – на одной руке у него была перчатка для кикбоксинга. Видимо, с боксерской грушей спарринговался. Но почему тогда пот с него градом не валит? Так, легкая испарина на лбу… Возможно, тренировка только-только началась. Но тогда где Костя Мазуров? Может, он с ним боксировал?

– Я тут размяться решил, потому и шумно было. Больше не буду, – сказал качок, натянув на лицо извинительную улыбку.

– А гражданин Мазуров где? – строго спросил Бартеньев.

Хотя его об этом и не просили.

– Какой Мазуров? – заметно растерялся парень.

– Гражданин Мазуров к вам заходил, с ним вы и шумели.

– Кто вам такое сказал? Не приходил ко мне Мазуров!

– И вы его не знаете?

– Ну, знаю… Но не было его сегодня!

– А что делает его машина возле вашего подъезда? – чувствуя ложь, спросил Одинцов.

– Не знаю!.. Да вы зайдите, посмотрите! Нет его!

Максим кивнул и шагнул к раскрытой двери, но качок вытянул руку, преграждая ему путь.

– Э-э, нет! Пусть товарищ майор заходит! Он в форме, а вас я не знаю!

Бартеньев глянул на Одинцова с легким торжеством. Дескать, он здесь начальник, ему и флаг в руки. Он зашел в квартиру, минут через пять вернулся. Качок закрыл за ним дверь, Максим слышал, как защелкиваются замки.

– Действительно, в квартире у гражданина Стужина никого нет! – с упреком глянув на Кустарева, сказал начальник отдела.

– Но я знаю, что Мазуров там был! И не выходил он оттуда!

– Я всю квартиру осмотрел, нет никого!

– Значит, плохо смотрели! – Уязвленный Гриша занес руку, чтобы постучать в закрытую дверь.

– Кустарев! – одернул его Бартеньев.

Кустарев будто очнулся, вменяемо посмотрел на него.

– Извините, товарищ майор!.. Товарищ капитан!.. – На Одинцова он глянул с одержимостью зацикленного на своей правоте человека. – Я знаю!.. Там тайный ход!.. Я сейчас!

Он со всех ног рванул вниз, и Одинцову ничего не оставалось, как последовать за ним.

Гриша ворвался в косметический салон через служебный вход. Охранник пытался остановить его, но Кустарев ткнул ему в лицо раскрытые корочки. А недовес в собственных полномочиях он с лихвой компенсировал безудержной нахрапистостью. Он рвался в кабинет директора, и никто не смог его остановить. Одинцов просто следовал за ним, с интересом наблюдая за его действиями. В запале он и сам был таким…

Кустарев прорвался в приемную директора. Там за компьютером стучала по клавиатуре миловидная секретарша, а в кресле, забросив ногу за ногу, сидела коротко стриженная девушка с четкими, пропорциональными, но грубыми чертами лица. Примерно такая же стрижка была и у Любы, но разве можно было сравнивать этих двух женщин? Люба – сама женственность, а эта – типичная муж-лесбиянка. И ее внешность наводила эту мысль, и взгляд, которым она смотрела на секретаршу. Так мужчина смотрит на хорошенькую женщину.

Видимо, не зря телохранительницу Альбины звали не Шурой, а Шуриком.

Коротко стриженная сорвалась со своего места, но не успела преградить Кустареву путь. Гриша получил возможность с ходу, без разрешения вломиться в кабинет Батыгиной, но дверь, увы, была закрыта.

А Шурик не собиралась ждать, когда он сломает дверь. Одной рукой она схватила парня за шиворот, другой за ремень под джинсовой курткой. Она весила чуть ли не вдвое меньше, чем Гриша, но это не помешало ей швырнуть его на пол с такой легкостью, как будто он был мешком, набитым соломой.

Не успел Кустарев среагировать на изменение обстановки, за это и поплатился. Но, падая, он увлек за собой и телохранительницу Батыгиной. Шурик не смогла удержаться на ногах, упала, но тут же вскочила. И сразу же попала в оборот. Боевым самбо Максим занимался давно, и одно время – профессионально. Он поймал девушку, взял ее на прием. Надо отдать ей должное, она попыталась вырваться из захвата и даже смогла нейтрализовать крутящий момент, но все равно оказалась на полу. Одинцов заломал Шурика, а Кустарев надел на нее наручники. Нападение на представителя власти – это статья уголовного кодекса, а значит, за основаниями для задержания ходить не надо. И не важно, поддерживал Максим самодеятельность своего подопечного или нет.

Дверь взламывать не пришлось, она открылась сама.

– Что здесь такое? – возмущенно спросила Батыгина.

Красивая она женщина, достойная поклонения, но Гриша едва глянул на нее.

– Пардон! – извинился он, заталкивая ее обратно в кабинет.

Парень вошел в раж, и остановить его, казалось, могла только пуля, и то не всякая.

Он ворвался в кабинет, обогнул длинный стол, открыл створку платяного шкафа.

– Что вы себе позволяете? – истерично взвизгнула женщина.

Максим заметил, как на ее лице выступили красные пятна.

– Ну вот, а я что говорил! – торжествующе воскликнул Кустарев.

Он вытащил из шкафа связанного по рукам и ногам Костю Мазурова. Парень был жив, но голову стягивала плотная бинтовая повязка с проступившим на ней пятном крови.

– Гражданка Батыгина, надеюсь, на этот раз вы согласитесь отвечать на мои вопросы? – взяв женщину за руку, строго спросил Одинцов.

Он искренне гордился своим коллегой, который пошел на риск, чтобы доказать свою правоту. И собой он был доволен: не подвело его оперативное чутье, и не зря он приставил Кустарева к Мазурову.