Глава 2

В древности люди писали на пергаменте, на кусках мертвой кожи. У Таньки под юбкой кожа живая, но это не помешало ей накарябать на ней шпаргалки – формулы, схемы, все такое прочее. А что еще делать этой девице, если ни лицом она не удалась, ни фигурой? Ну не обращают на нее внимания мужчины, поэтому приходится выкручиваться. Я с физикой не дружу, но мне шпаргалки не нужны. К тому же там, где Танька, их никак написать нельзя, потому что юбка короткая. Но она-то меня и выручит, потому как прилагается к моим длинным красивым ножкам.

Да, я знаю себе цену и, в общем-то, не прочь воспользоваться своей внешностью, поэтому Павел Игнатьевич пускает слюни, глядя на меня.

– Михайлова, ну это же так просто!..

Он вскочил со своего места, подошел к доске, написал формулу и вывел из нее производную. Вот и все решение задачи. Действительно, все просто. Только я ничего не поняла. Для меня законы Ньютона то же самое, что китайская грамота для Павла Игнатьевича.

– Ты поняла, Михайлова?

Он обращался ко мне, а смотрел на мои ножки. Юбка не самая короткая, зато каблуки длинные, поэтому вид у меня убойный. Во всяком случае, для несчастного подкаблучника, ветерана семейной жизни с двумя центнерами живого веса, в которые превратилась его жена. Я для него – недостижимая мечта.

– Поняла, Павел Игнатьевич.

Я даже не пыталась сразить педагога белозубой улыбкой. Во-первых, хватит с него в меру короткой юбки, которую я надела по случаю экзамена. Во-вторых, я не настолько легкомысленна, чтобы всерьез заигрывать с учителем. Вдруг он себе сейчас что-нибудь придумает и не поставит мне тройку просто так, за мои красивые глазки, а сделает непристойное предложение? Я, конечно же, откажусь, но получу за это двойку.

– Ну, хорошо, Михайлова… Кто там следующий?

Павел Игнатьевич наконец-то оторвал взгляд от моих ног. С трудом, но решительно. Он больше не намерен был себя искушать.

– А какая оценка?

– Я же сказал «хорошо».

Он действительно больше не смотрел на меня и четверку в экзаменационной ведомости вывел твердой рукой.

– Спасибо, Павел Игнатьевич.

Я вышла в коридор, где толпились мои одноклассники, для приличия показала на пальцах полученный балл и прямым ходом отправилась домой.

На ком-то природа отыгрывается, а со мной она расщедрилась, одарив красивой внешностью. Может, потому и не сложилось у меня с одноклассниками. Девчонки мне откровенно завидовали, а мальчишки терялись в моем присутствии. Предложений о дружбе не поступало ни от тех, ни от других. Раньше, в другой школе, в этом плане все было нормально, а здесь девчонки за два года меня так и не приняли. Мальчишки оказывали знаки внимания, но делали это робко, без всякой надежды на успех. Ни у кого из них так и не хватило смелости стать моим парнем. Впрочем, я в этом и не нуждаюсь.

Живу я недалеко от школы, в частном секторе, в доме у бабушки. У мамы квартирка маленькая, к тому же она постоянно занята тем, что устраивает личную жизнь. То один мужчина появляется, то другой. Вроде бы и серьезные у нее намерения, но замуж мою мамочку так никто и не взял. Надо было ей разводиться с отцом, чтобы так себя унижать в поисках счастья!

Бабушка сейчас в больнице, с почками у нее неладно. Но я управляюсь по дому и без нее. Хозяйство у нас небольшое – огород и пара несушек в сарайчике. Грядки прополоть, полить – работа не такая уж и сложная, как может показаться на первый взгляд, а корм курам задать – это еще проще. Я хоть и модница, но вовсе не белоручка. Хотя, конечно, лучше бы огорода вообще не было, не в радость он мне.

Я запросто могу надеть короткую юбку, чтобы задобрить физика, но вовсе не развратная. Мне больше нравится сидеть дома с бабушкой, чем шляться вечерами по улицам в поисках приключений на одно место. К тому же бабушка у меня мировая, с ней совсем не скучно. Более того, она прекрасно шьет, мы вдвоем сочиняем наряды для меня. У кого-то платья от Версаче, а у меня – от бабушки. У кого-то хорошо, но у меня лучше.

Впрочем, я сама умею кроить и шить, к тому же делаю это с удовольствием. Поэтому есть у меня мысль открыть ателье на дому, надо же заняться чем-то после школы.

В больницу я отправилась в обычном, совсем не коротком платье. К бабушке поехала. Без пирожков, но к бабушке. Через город, где полно «серых волков». Я улыбнулась, вспомнив Ивана. А действительно, как звали Красную Шапочку? Наверное, у нее французское имя. Допустим, Вивьен какая-то или Беатрис. А может, ее звали Диан. Не Диана, а Диан, как это принято говорить на французский манер.

Интересно, Красная Шапочка бывала в Париже? Может, она все-таки съездила туда после того, как дровосеки вытащили ее из волчьего брюха? Не знаю, как она, а я бы в Париж заскочила. Посидеть бы за чашечкой кофе в летнем кафе с видом на Эйфелеву башню, полюбоваться городом с высоты Монмартра. Вот только Пигаль, квартал красных фонарей, меня совсем не привлекает. У меня никогда не было желания стать проституткой.

От бабушки я отправилась к маме. Больница находится рядом с нашей с ней квартирой, и она обидится, если я не загляну к ней. Или сделает такой вид.

Шел шестой час вечера, в это время мама уже возвращается с работы. Хотя и не факт, что дома она окажется одна.

Что ж, если маменька будет занята своей новой любовью, я просто поверну назад. Мы виделись с ней вчера, так что ничего страшного. Честно говоря, я сейчас шла не к ней. Вернее, не столько к ней, сколько к Ивану. Вдруг он ждет меня во дворе? Этот самый Иван мне, в общем-то, и не нужен, но ведь он такой интересный. Мы с ним могли бы сходить в кино.

Да, природа не обделила меня красотой, но при этом я пока не завела себе парня. У одноклассников не хватало смелости сделать мне предложение, парни повзрослее также терялись в моем присутствии. Случалось, конечно, что мне предлагали знакомство, но я не из тех, кто кидается на первого встречного и поперечного.

А Ивана, так уж вышло, я выбрала сама.

Зимой этого года у мамы появился новый любовник. Роман длился совсем недолго, но в результате она получила место главного бухгалтера в солидной коммерческой фирме. Деньги стала получать хорошие, одеваться дороже и моднее. Мамочка у меня и так красивая, но с тех пор похорошела, расцвела. Голову подняла, плечи расправила, даже помолодела. Только вот ничуть не поумнела. Молодого любовника вдруг завела. Ей тридцать шесть, а ему чуть больше двадцати. Она имеет право выбирать себе мужчин, но ведь ясно же, что ничего у нее с этим парнем не выйдет. Не женится он на ней. Точно, не женится. Может, ей это уже и не надо? Может, она ищет и находит мужчин только для плотского удовольствия? Я не хотела задаваться этим вопросом и тем более не имела желания искать ответ на него.

Однажды я пришла к маме в тот момент, когда Вадим гостил у нее. Он увидел меня и обомлел. Ничего, правда, тогда не сказал, а вчера подкараулил меня и предложил прокатиться на своем красавце «БМВ». На внешность вроде бы ничего – лицо симпатичное, сложен хорошо. Одет стильно и дорого. Только вот есть в чертах его лица что-то грубое, отталкивающее. И взгляд у Вадима неприятный, в нем проступают недобрая ирония и противная масленность. К тому же он был мужчиной моей мамы. Не знаю, любила она его или нет, но я не хотела становиться для нее соперницей. К тому же Вадим не нравился мне.

Но он умел морочить голову, и машина у него роскошная. В общем, Вадим уговорил меня прокатиться. А я, не будь дурой, сказала, что хочу в клуб. Мол, у меня там парень. Я соврала, что он очень крутой и связываться с ним опасно для здоровья. На это Вадим сказал мне, что ничего не боится. Дескать, отец у него первый в городе мафиози, банда у него своя, и не абы какая, а «серые волки». Даже я слышала об этих бандитах, в школе о них шептались. Этими «волками» у нас в городе мамы уже пугают своих детей. А Вадим бахвалился ими. Он гордился тем, что его отец – бандит.

Яблоко хвасталось своей яблоней, это я еще могла понять. Но Вадим не стеснялся признавать, что рассчитывает на постороннюю помощь. Этим он, как мне казалось, расписывался в собственном бессилии, поэтому стал совсем уж неприятным для меня. Что ни говори, а женщинам больше нравятся сильные мужчины. Хотя лично я снисходительна и к слабым.

Во всяком случае, мне прежде так казалось, да и сейчас я так думаю. Но если бы Иван проявил малодушие, то я не могла бы относиться к нему хорошо. Ведь я искала у него защиты, и он должен был оправдать мои ожидания. Если бы этот парень отказал мне в помощи, то я бы и близко его к себе не подпустила.

Тогда я не знала Ивана. Мне просто хотелось, чтобы Вадим от меня отстал. Потому я и высмотрела в толпе танцующих парня, который, как мне казалось, мог произвести на него серьезное впечатление. Иван ростом не удался, зато плечи у него широкие. Но тогда я почувствовала в нем не столько физическую, сколько внутреннюю силу. Интуитивно ощутила, поэтому и пошла на него.

Похоже, Иван действительно произвел на Вадима сильное впечатление. Как еще объяснить тот факт, что он исчез еще до того, как закончился медленный танец? Вадим уехал, и я вернулась домой. Со своим парнем. Ладно, с условно своим.

Мне совсем недавно исполнилось семнадцать лет. Я еще молода и неопытна, но не синий чулок, не пай-девочка и к близким отношениям между мужчиной и женщиной отношусь с пониманием. Мысль о том, что мне когда-нибудь предстоит переспать с парнем, не приводит меня в ужас. Скорее наоборот, это чертовски интересно. Я вовсе не хочу скрывать красоту своего тела, не зря же сегодня осмелилась надеть короткую юбку. Меня ничуть не смущал жадный взгляд Павла Игнатьевича. Мало того, я даже получала от этого хоть и слабенькое, но все же удовольствие. Но при всех этих тараканах, живущих в моей голове, опыта общения с парнями у меня не было. Может, поэтому я и убежала от Ивана. Позволила ему проводить меня до дома и удрала. А ведь в квартире у мамы мог оказаться Вадим. Как я тогда о том не подумала? Ведь Иван далеко не трус и драться наверняка умеет. Он бы меня тогда защитил. Но я убежала и даже свидания не назначила, хотя он просил. В моей голове тогда царил полнейший сумбур, наверное, от волнения. Поэтому я и подумала, что он сам найдет меня, если ему нужно.

Вадим и сейчас мог находиться в квартире у мамы, но это меня не пугало. Ведь он приезжает к ней на своем «БМВ», а эту машину трудно не заметить. Я увижу ее и поверну назад. Все просто.

«БМВ» во дворе не было, зато на скамейке перед своим подъездом я увидела Ивана. Заметив меня, он поднялся во весь свой рост.

Парень действительно невысок, но если вчера это меня немного позабавило, то сегодня не вызвало никакого смущения. Мне все равно, что я выше его. Ладно, пусть почти все равно.

Может, Ивану и не хватало роста, но выглядел он внушительно. Глядя на парня, я снова чувствовала его внутреннюю силу. Не красавец, черты лица не совсем правильные, к тому же немного грубоваты, но мягкая и, как мне казалось, мудрая ирония в глазах делала его похожим на одного известного американского актера. Очень даже привлекательного, кстати. Футболка на нем дешевая, джинсы старые, кроссовки стоптанные, но я бы не сказала, что вид у него неприглядный. Не важно, что на тебе надето, главное, как ты это носишь и как оно сидит. Так говорила моя бабушка. Глядя на Ивана, я готова была согласиться с этим.

Он смотрел на меня, как на богиню. Что ж, я привыкла к такому отношению к себе. Восторга от этого, может, и не испытывала, но и сожаления не было тоже.

Еще я привыкла к тому, что такие вот мужчины, восхищенные мною, теряют не только голову, но и язык. К Ивану это не относилось. Он, может, и робел в моем присутствии, но разговаривал если не с легкостью, то близко к тому.

– Привет!

Я обрадовалась ему. Не могла не обрадоваться, потому что шла сюда в надежде увидеться с ним. Но виду я не подала. Мой ответный «привет» прозвучал кисловато.

– Я тут мимо проходил… – Он улыбнулся и взял паузу, чтобы втянуть меня в разговор.

– А может, проезжал? На лавочке? – Я показала на скамейку, на которой он меня ожидал.

– Ага, на ней самой. Еду-еду и чувствую, что лавочку куда-то тянет. Вот ее и затащило сюда вместе со мной. Ты здесь живешь, поэтому дом как магнит. Очень сильный!..

– Я сегодня физику сдала на «хорошо».

– Поздравляю!

– С чем? Если бы «отлично» было…

Для меня получить «хорошо» по физике, все равно что для ученого докторскую степень защитить. Но, в общем, это скромный успех. Я не овца какая-нибудь, чтобы радоваться этому прилюдно, тем более перед Иваном, который в институте учится, да еще и на механическом факультете, где без физики никак.

Если ты дура, то не надо показывать это всем. Так учила меня мама. С ней трудно не согласиться. Только вот я не дура, и мне, в общем-то, нечего скрывать.

– Да дело и не в «отлично», а в том, что я кое-что в физике понимаю, – вроде как нехотя, даже с ленцой, проговорила я. – Знаю, что магнит только железо может притягивать.

– Ну а если образно?

– Образно – это уже из литературы. Ты железным должен быть, чтобы и я к тебе тянулась.

Училась я неважно – и с физикой у меня было туго, и с литературой. Но, кажется, сказала я очень неплохо. Иван даже бровью повел, выражая свое восхищение, но еще больше мои слова его озадачили.

– Железный – понятие растяжимое. Можно быть чугунным или стальным. Каким лучше?

– Чугунным не надо, – засмеялась я.

– Тогда буду стальным. А если серьезно, то я очень рад, что вижу тебя.

Мне хотелось сказать ему то же самое, но я смолчала. Постеснялась, хотя вряд ли выглядела застенчивой.

– Какие у тебя планы на вечер? – спросил он.

Тут мне вдруг захотелось проверить его на вшивость.

– Их у меня целых семь. И все по лавкам.

– Не понял?

– Семеро по лавкам. Теперь понятно?

– У тебя семеро по лавкам?

– У меня. Так уж вышло.

– А кормилец есть?

– А кормильца нет. Но если ты не против…

Пауза тянулась не больше мгновения.

– Я не против, – отрубил Иван.

Похоже, он понял, что я шучу. Но если глаза его улыбались, то голос звучал серьезно. Похоже, парень действительно готов был взвалить на себя всех моих несуществующих детей.

У меня не имелось ни братьев, ни сестер. Мама рассталась с отцом, когда ей и тридцати не было. При своей красоте она сто раз уже могла выйти замуж, но так и не вышла, хотя мужчины у нее не переводились. Я все видела и понимала. Не родись красивой, далее по тексту. И держись за свое счастье, если даже красивая. Нет, мне, конечно, рано думать о будущем, хотя, может, и самое время.

– Что, и огород польешь, и грядки прополешь?

Да, я шутила насчет детей, но вот огород – это уже серьезно.

– Легко.

– Думаешь, я шучу? – спросила я, в озорном смущении сощурив левый глаз.

– Не думаю.

– Думаешь! Потому и смелый такой! А я не шучу!

Я действительно была смущена собственным поведением, но при этом не могла обуздать разыгравшееся вдруг озорство. Я дошла до того, что всерьез собиралась позвать Ивана к своей бабушке. Нет, в сам дом я его впускать, конечно, не стану, это уже слишком. Но и в огород тоже не очень прилично. Даже опасно, если он вдруг окажется козлом.

Но Иван не был похож на козла. Всем своим существом я чувствовала в нем порядочного человека. Такой не станет распускать руки, если мы вдруг останемся в полном уединении. Если даже и попробует, то без грубостей. Он остановится, когда я скажу «нет». Если скажу.

Я уже собиралась сделать неожиданное для себя предложение, когда во дворе вдруг появился знакомый «БМВ». Сверкающая на солнце машина неслась так стремительно, что бабушка Дарья из соседнего подъезда едва выскочила из-под колес. А ведь могла и не успеть: артрит у нее, ноги больные.

Машина вдруг перескочила через низкий бордюр и сдала вправо. Вадим, казалось, собирался протаранить Ивана, стоящего у него на пути, но тот даже не шелохнулся. А ведь я заметила в его глазах желание отскочить в сторону. Он сделал бы это, если бы не побоялся показать слабость в моем присутствии.

Иномарка остановилась всего в нескольких сантиметрах от Ивана. Я мысленно аплодировала ему. Смелый парень, мужественный, именно за это он мне и нравился.

Из машины вышел Вадим. Темные волосы с мокрым эффектом, лисьи глаза, тонкий нос с горбинкой, змеящиеся губы. Черная шелковая рубашка, белоснежные джинсы, на пальце крутятся ключи от машины, сверкает фирменный брелок. На меня он смотрел с жадностью и обожанием, на Ивана глянул зло, с нескрываемой завистью.

Вадим раздражал меня, но я готова была замолвить за него доброе словечко, лишь бы он только поскорее убрался отсюда. Машина стояла напротив нашего подъезда, ему надо только дорогу перейти, и он там. Но нет, этот тип пошел к нам.

Я оторопела от той наглости, с которой он приблизился ко мне и поцеловал в щеку возле губ. Вадим понимал, что это не может мне понравиться, поэтому отстранился так же стремительно, как подошел.

– Привет, красавица! Мама дома?

Он вел себя так, как будто целовал меня каждый день утром, в обед и вечером. Как будто ничего не случилось. Я же едва сдерживала желание влепить ему пощечину.

А ведь он недурен собой. Да и пахнет от него хорошо. Чем-то терпким с привкусом дурманящей полыни. Но все-таки я плюнула на пальцы своей правой руки и протерла ими то место на щеке, к которому прикоснулись его губы.

– Не знаю, может, и дома.

– А ты за нее не побудешь? Пошли, я не против!

Я догадывалась, сколько в нем гнили, но все-таки не ожидала такой наглости. Уж лучше бы он наказал меня очередным поцелуем. Я?! Вместо мамы?!

– Козел! – выпалила я.

– Как ты сказала?

– Как слышал, так и сказала.

Я вдруг оказалась за широкой спиной Ивана, но через его плечо могла видеть, как исказилось лицо Вадима.

– Ты кто такой?

– Ты куда-то шел? – спокойно спросил Иван. – Давай шуруй! И не просто иди…

– Ты хоть знаешь, кто я такой? – спросил Вадим и замахал руками.

– Сейчас дам тебе по рогам, посмотрим, кто ты такой!

– Смотри, как бы тебе самому рога не обломали!

Вадим сначала отступил на шаг, затем боком сместился в сторону подъезда.

– Не пугай пуганых, – усмехнулся Иван.

– А я не пугаю! Так и будет!

Вадим повернулся к нам спиной и направился к подъезду. К моему!..

– Это и есть твой Вадим? – спросил Иван.

– Вадим. Но не мой.

– Он что, к твоей матери пошел?

Я понимала, чем вызван этот вопрос. Возможно, Иван подумал, что моя мама проститутка или просто шлюха. Что ж, мне придется все ему рассказать. Нет, вовсе не потому, что мне нужно его понимание. Просто вдруг захотелось поплакаться в жилетку.