Глава 5

Сознание выплыло из вязкой трясины вместе с болью. Выплыло и снова погрузилось в булькающую тьму, но память успела запечатлеть картину из движущихся расплывчатых контуров. Дом в темноте, какие-то люди выносят из него чье-то тело.

И снова боль всколыхнула сознание. На этот раз Олег даже услышал чей-то голос. Кто-то кому-то что-то выговаривал, слов он, правда, не разобрал.

Он лежал на тропинке рядом с телами своих друзей. Враг где-то возле дома, освещенного светом фар. Слышен звук мотора. Негромкие голоса, тени… Черновицын и Духов погибли, Олега считают мертвым, беспомощную Татьяну вытащили из дома. Возможно, вынесли ее труп. Где она сейчас? Что с ней? Ответы на эти вопросы Олег получить не мог. А пулю – запросто.

Пахомов не хотел, чтобы его добивали. Он готов был драться, но у него не было пистолета. Оружие забрали, а его оставили умирать. Без пистолета он как без рук. Без пистолета Татьяну не спасти. Тут бы самому ноги унести. Отлежаться, набраться сил и тогда уже вернуться на тропу войны. Так у него будет хоть какой-то шанс вернуть Татьяну. Если она жива…

Олег ощутил в себе силы подняться, встал на ноги и, шатаясь, шагнул в сторону бани. На ходу провел рукой по груди, которую изнутри сжигала волнами вздымающаяся боль, в отсветах фар увидел кровь на пальцах. Да, пуля попала в грудь, но, видимо, не задела сердце. Раздробила кость, вошла вглубь, как минимум задела легкое. Дышать жуть как тяжело. Воздух вырывается из пробоины, как пар из паровозной топки. Но поршни в движении, баня все ближе. А за баней тропинка, которая спускается к ручью. Перемахнуть через ручей, углубиться в лес…

За спиной слышны голоса. Один что-то говорил, другой смеялся. Хотел бы Олег посмеяться последним. Вдруг ему повезет?

Едва передвигая ноги, он зашел за баню, но не удержал равновесия. Упал, тут же поднялся, продолжил путь. Через ручей были проложены деревянные мостки, но Пахомов не смог устоять на них. Ледяная вода обожгла его изнутри, вытолкнула из ручья на берег. Взгляду майора открылась тропинка, которая уходила в лес. Тропинка, которая должна была стать для него дорогой спасения.

Пока вроде бы никто не гнался за ним, но скоро его хватятся. Обязательно хватятся.

Олег спешил, с трудом переставляя ноги, переходя на бег, теряя силы и сознание. Сознание кувыркнулось в кусты, но тело продолжало движение. Возможно, сознанию стало стыдно, и оно вернулось еще до того, как Олег упал. Вернулось и подало спасительную мысль. Нельзя бежать по тропинке, нужно свернуть с нее и бежать куда глаза глядят. Только так он сможет сбить со следа погоню, которой не миновать.

Без тропинки ноги вязли в траве, спотыкались о гнилушки. Олег падал, поднимался, шел дальше. Бежать он уже не мог, тут бы вообще на ногах удержаться.

Не удержался. И почва под ногами твердая была, ровная, и корни из нее не торчали, но все равно споткнулся он. И упал. Попробовал подняться, бесполезно. Все, приехали. Еще чуть-чуть, и сознание угаснет окончательно.

Вдруг как будто что-то вспыхнуло. Олег увидел прямо перед собой дерево с обнаженными корнями, между которыми виднелся лаз. Что это? Волчья нора? Может, в ней можно спрятаться? А если там волки?

Но вряд ли. Олег не мог уйти далеко от егерской избушки, значит, она где-то рядом. А волки, чтобы о них там ни говорили, людей боятся и селятся подальше от них. Не может здесь быть волков. Видимо, это старая нора…

Олег собрался с силами, напряг их последние остатки, кое-как влез в нору. Чем глубже она уходила, тем шире становилась. И это пугало. Что, если в этом логове обитал матерый самец? Впрочем, в нынешнем своем состоянии Олег мог стать добычей даже для слабого волчонка. А волчицы уже ощенились…

Олег истекал кровью, силы оставляли его, даже обоняние отказывало. И все-таки он уловил запах волка. Видимо, это была обитаемая нора. Значит, нужно уматывать отсюда, пока не поздно. А лаз уже настолько расширился, что в нем можно было развернуться. На один только разворот сил и хватило.

Олег повернулся лицом к выходу и затих. Теряя сознание, он успел подумать о том, что в чувство больше не придет. И крови совсем не осталось, и жизненные силы иссякли. Так здесь и умрет. А волки раздерут его тело на куски…

* * *

Чащин смотрел из темноты, глаза его светились как адские угольки. Олег не видел его лица, но зловещая улыбка на тонких губах угадывалась интуитивно. И еще Пахомов чувствовал боль. Кто-то грыз его ноги, тщетно, но настойчиво пытаясь вырвать из него куски мяса.

И Чащина никакого нет. На Олега смотрел волк. И не зловещая улыбка у него, а кровожадный оскал. Слышно было рычание и запах падали изо рта. Еще мгновение-другое, и волк нападет. А волчата уже грызут ноги своими мелкими зубами.

А сопротивляться нет сил. Хотел Олег того или нет, но для волка он легкая добыча. Хорошо, если острые зубы сразу вонзятся в сонную артерию. Умереть без долгих мучений – это все, на что он мог рассчитывать.

А как же Чащин? Он убил Костю и Леву. Возможно, и Татьяны уже нет в живых. И кто ему отомстит за смерть дорогих людей?.. А если Татьяна все-таки жива, кто спасет ее?..

«Волк тебя испугался… Я видела»… Татьяна не звала на помощь, она улыбалась, с затаенной нежностью глядя на Олега. Он увидел перед собой картинку вчерашней давности, услышал голос любимой женщины. А волк с Новой улицы его действительно испугался. И Татьяна это видела, и он сам это понял. Сначала волка смутил Чащин, а потом и Олег. Но Чащин – оборотень, у него есть власть над волками. Но и Олег мог повести себя как волк. Он должен это сделать, если хочет спасти Татьяну.

Он вдруг вздыбился, оскалился, зарычал. Сил у него – с кулачок, не больше, их не хватит на долгую схватку, значит, нужно самому с ходу вгрызаться волку в горло. Кто там, самец или самка – не важно. В горло, зубами грызть, рвать без пощады. Только так можно победить. Только так можно выжить…

Олег рванул вперед, но волк на сближение не пошел. Он сдал назад, но при этом сжался, как пружина. Сейчас эта пружина разожмется, и последует бросок. И не факт, что Олег его выдержит. Значит, нужно нападать самому. Он снова бросился на врага, но волк не выдержал остроты момента, еще дальше сдал назад. Щенки продолжали рвать зубами ноги человека, но их можно понять: они маленькие, бестолковые, не знают, с кем имеют дело. А волк уже понял, что майор Пахомов на все сто уверен в своей победе.

– Стоять!

Олег снова набросился на волка, пытаясь обхватить его за шею. И плевать на острые зубы и когти. Он будет убивать, и все равно, какой ценой достанется ему победа.

Волк цапнул за плечо, но Пахомов смог схватить его за шею. А удержать не смог. Волк оттолкнулся от него лапами, шарахнулся назад, в движении развернулся и бросился прочь.

Олег упал, вытянув за ним руки. В гаснущем сознании мелькнула мысль: видно, это был самец. Мать бы ни за что не оставила своих волчат, она бы билась до последнего…

Он уже проваливался в небытие, не обращая внимания на щенков, как вдруг где-то неподалеку грохнул выстрел. И послышался визг. Это пуля попала в волка. Снова послышался выстрел, визг прекратился. Щенки оставили Олега в покое, рванули к выходу. Одни пробежали мимо, другие – прямо по нему.

– Только волков здесь не хватало, – донеслось до майора.

– Смотри в оба… Эй, смотри!

И снова загромыхали выстрелы. Один волчонок в страхе бросился назад, перескакивая через Олега, а остальные остались возле своего родителя. Когда выстрелы отгремели, наступила полная тишина. Не скулили волчата – их всех убили. Хотя, может, кто-то и сбежал.

Кто-то очень близко подошел к волчьему лазу.

– Может, он в норе? – Голос прозвучал как будто над ухом.

– Какой на хрен в норе! Там же волки!..

– Ну да.

Люди ушли, голоса стихли, а Олег провалился в беспамятство. Вместе с сознанием угасала и надежда на спасение. Он отогнал волка, подставил его под пули, а дальше что? Простреленный организм обескровлен, сил уже нет. Сам он из норы не вылезет, значит, здесь и умрет…

* * *

С потолка свисали какие-то хвосты, метелки. На одну веревку были нанизаны сушеные уши летучих мышей. Возможно, это были не уши, а что-то другое, но пахло от них жутко. Все это – и звериные хвосты, и травяные метелки – спускалось с потолка прямо на лицо, на тело. Вонь от них такая, что нос в самую пору затыкать. А само тело было обложено кусками сырого мяса, поросшего волчьей шерстью. На груди эта дрянь, на ногах… И все это так противно, так мерзко. Но как бы то ни было, жизнь в теле теплилась. И сознание неплохо себя чувствует, если способно возмущаться. Рана в груди не болела, и ноги Олег чувствовал.

Он мог стряхнуть с себя вонючие куски, расталкивая головой хвосты и метелки, подняться с жесткого ложа, но зачем? Он же не просто так здесь оказался. Кто-то вытащил его из норы, принес в эту избушку с закопченными стенами.

В странном жилище никого не было. Но здесь было тепло. В открытом очаге горел огонь, дыма почти не было – он выходил в дыру, проделанную в потолке. Но стены здесь тем не менее темные от копоти. Под потолком тянулись веревки, на которых сушились пучки трав, цветов, грибы на ниточках – возможно, поганки. Но больше всего метелок висело над лицом Олега. А волчий хвост касался носа, стоило лишь чуть-чуть поднять голову.

И еще он понял, что лежит совершенно голый. А вместо фигового листочка – клок волчьей шкуры с мясом. От этого открытия его едва не взорвало изнутри. Так захотелось подняться, отряхнуться. А вдруг это его убьет?..

– Э-эй! – тихо позвал он.

Но дверь не открылась, в хижину никто не вошел.

– Эй, есть кто живой? – громко спросил он.

– Ожил, болезный! – прокряхтел чей-то низкий, сипловатый голос.

Груда хлама возле печи зашевелилась, показалось морщинистое лицо. С деревянного, чем-то напоминающего трон кресла поднялась старуха с грязными косматыми волосами. Тряпье на ней было настолько ветхим, что перед глазами живо встало лесное существо, которое стреляло в Олега. Уж не эта ли бабка была там у егерского дома?..

– Вы кто? – спросил Олег.

Старуха как будто не услышала его. Подошла, сняла кусок мяса с груди, осмотрела рану, покачала головой. И снова положила его на место. Видно, не зажило там. Да и не могло зажить. Пуля застряла где-то в груди, тут операция нужна, а не волчье мясо.

И откуда это мясо взялось? Что, если это останки убитого бандитами волка?..

– Где я?

Но старуха не отзывалась. Может, глухая?

– Есть хочешь? – спросила она.

Олег кивнул.

– Это хорошо.

Она подала ему какое-то варево в глиняной кружке. Олег отпил немного и скривился от отвращения. Там и горечь, и тухлятина.

– До дна нужно. До дна.

– Что это? – спросил он, подозрительно глядя на нее.

– Пей.

Старуха смотрела на него спокойно. Когда она поднесла к его губам кружку, гортанные мышцы расслабились будто сами по себе. И глотательный рефлекс сработал. Олег выпил все до дна. Только тогда ее взгляд отпустил его, и он смог выплеснуть свое возмущение.

– Что там было?

Старуха повернулась к нему спиной, шагнула к своему «трону».

– Что там было, спрашиваю?

– Не кричи, не глухая… – поморщилась она, усаживаясь в шаткое кресло, сплетенное из неошкуренных веток. – Трава там была.

– Какая?

– Волчья.

– А есть такая трава?

– А откуда волки силу берут?.. И трава там волчья, и кровь волчья.

– Кровь?! – брезгливо скривился Олег.

Но при этом он не чувствовал отвращения, и тошнота к горлу не подступила.

– А это? – Он взялся пальцами за клок шерсти, чтобы сбросить с груди протухшее мясо.

– Сдохнуть хочешь? – нахмурив брови, спросила старуха.

И снова посмотрела на него, подчиняя своей воле.

– Не хочу, – опуская руку, сказал Олег.

– Тогда спи. Тебе надо.

– А поесть? – спросил он.

– Спи.

Ему действительно хотелось есть. Даже вонь тухлого мяса не отбивала аппетит. Но спать хотелось больше. Глаза закрывались сами по себе.

* * *

Волчье мясо тухло, разлагалось, в рану попадал трупный яд. И как таким лекарством можно было вылечиться? Эта мысль прострелила сознание, Олег скинул с себя тухлятину, поднялся на ноги. Голова закружилась, его сильно качнуло, но все-таки он удержался на ногах. Кресло у очага пустовало, старухи нигде не было. Да и огонь не горел. И ощущение такое, будто он погас уже давно.

Олег восстановил равновесие, осмотрелся в поисках зеркала, но ничего такого не нашел. Он стряхнул с себя всю «народную медицину», снова осмотрелся – на этот раз он искал одежду. Но не было ничего, даже чужого тряпья не нашлось.

Ступни ощущали холодный пол из сухой, хорошо утоптанной глины. В окно светило солнце, а в жилище студено, сыро. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как сгорели дрова в очаге? А может, и не было никакого огня. Может, и старуха привиделась? Но как тогда Олег оказался в этой лачуге? Кто разделал волчью тушу, обложил его кусками «целебной» тухлятины? Может, он сам в горячечном бреду выбрался из норы, утащил за собой убитого волка, нашел хижину…

Олег склонил голову и, ломая глаза, осмотрел рану на груди. Дырки не было, зато виднелся разрез, «запаянный» ожогом. Кто-то вытащил из него пулю, а рану прижег порохом или еще чем-то. Кто-то это сделал, потому что сам он с пулей справиться не мог.

Он вышел из лачуги. Только переступил порог, как нога утонула в мокрой от росы траве. Видно, утро сейчас, возможно, раннее. Озеро рядом с зеленой водой, туман по нему стелется, обкуривая камыши. Птичий хор должен был радовать слух, но на душе, напротив, стало тревожно. Где он? Что это за место?

Олег обошел дом и увидел куст, на котором висела его одежда. Куртка, джинсы, джемпер, рубаха, белье. Все постирано, но не глажено. Даже прострелы на рубахе и джемпере зашиты. И чья заботливая рука это сделала? И где старуха, которая спасла его?

Пахомов потянулся за майкой, но отдернул руку. Одежда чистая, а тело грязное, вонючее. Непорядок.

Он надел только трусы. И обулся. После чего направился к озеру. Чем ближе к нему подходил, тем больше воды выступало из травы под ногами. Болотистая почва. Оказывается, озеро раскинулось на болоте. Камыш свежий, стебли тугие, налитые, а деревья чахлые, местами будто обглоданные.

Олег остановился, понимая, что земля под ногами в любой момент может превратиться в трясину. Не добраться ему до озера – нужно поворачивать назад. Но где взять воду? Ответ на этот вопрос он нашел вместе с родником, который бил из земли неподалеку от хижины. Но вода в нем ледяная, в ней не искупаешься. В его положении заработать воспаление легких – раз плюнуть.

Он нашел старое ржавое, но целое ведро, набрал в него воды. Огонь развести не смог, поскольку не было дров. Пришлось идти в лес, собирать хворост. Так и закрутился, не обращая внимания на слабость в теле. Развел огонь, поставил греть воду, тогда и родилась мысль убрать гнилые куски волчьего мяса, которые он отклеил от себя. Но не было ничего такого в доме. Или волчья плоть сгнила в прах, или ее не было вовсе. И кружки, из которой старуха заставляла его пить волчью кровь, нигде не было. И хвостов, свисающих с потолка, он не увидел. Ни хвостов, ни ушей, только метелки из лечебных трав, которые от старости превратились в труху. И еще он пытался найти свои документы, но их тоже нигде не было. Но удостоверение сотрудника полиции точно существовало. И куда оно исчезло? Может, его забрали вместе с оружием?..

Не было разлагающейся плоти, да и гнилью Олег, как выяснилось, не был обмазан, но потребность помыться осталась. Он согрел воду, кое-как омылся, оделся и сел на большой, подогретый солнцем камень у родника. Очень хотелось есть, а в доме ничего съестного не было. Можно было бы рыбы наловить, но к воде не подойдешь. Зверя подстрелить, но чем? Силки можно поставить, но пока заяц в него попадет, желудок селезенку сожрет.

Странной старухи нигде не было. И ощущение такое, как будто она давно ушла. Если она вообще существовала. Никто его здесь не держал, и он мог уйти. Но куда? Он понятия не имел, где находится. Возможно, за сотни верст от волчьего логова, в которое угодил. Хотя это маловероятно. Не могло его занести так далеко. Значит, егерская избушка где-то рядом. Но в какой стороне? А если все-таки далеко?

Не мог Олег отправиться в неизвестность налегке – без припасов, без снаряжения. Если заблудится – пропадет. В общем-то, он уже заблудился. Но здесь хоть какая-то крыша над головой. И очаг. Чистая родниковая вода. И старуха может вернуться… Да, пока не появится старуха, уходить отсюда не стоит. Она и советом поможет, и поесть что-нибудь даст.

Но когда она придет? Глупо так сидеть сложа руки, когда лес кишит дичью. Утки на болоте водятся, в лесу зайцы, косули, кабаны. Ружья нет, но можно сделать лук. И веревка найдется, и железо для наконечника. Олег вскочил, метнулся к хижине. Лук – это идея. И силки он тоже умеет делать.

Олег служил в спецназе МВД, у него краповый берет, и науку выживать он постигал на практике. К тому же в борьбе за свою жизнь он найдет успокоение от назойливых мыслей. Возможно, исчезнет ощущение, что он сошел с ума.