Глава 6

Припухшие веки, темные круги под глазами. Вид у Кустарева был такой, как будто он не спал трое суток, да и настроение какое-то кислое.

– Что-то ты, добрый молодец, не весел, – сказал Одинцов, озадаченно глядя на него.

– Да не выспался. – Гриша положил на стол тонкую папку. – Вот фотороботы Юрика и Толика.

– Кого?.. – Максим открыл папку, взял верхний лист с распечаткой.

Обычное прямоугольное лицо без явно выраженных дефектов. Высокие мощные скулы, пышные брови, широкий нос, тонкие губы. Ничего особенного.

– Они к Лене в электричке приставали. Один Юрой назвался, другой – Толиком. Она запомнила. Парни за ней увязались, до квартиры проводили, выследили…

– И сразу на абордаж?

– Ну, в общем, да.

– Шустрые ребята. Может, они как-то с Аникеевым связаны?

Одинцову не хотелось брать на себя два убийства. Оптимальным вариантом было списать смерть Охоткина и Аникеева на несчастный случай или суицид. Но в то же время он понимал, что в этом деле не все так просто, как хотелось бы. И связь между потерпевшими прослеживается, и убийства какие-то странные. Если таковые вообще имели место быть.

Гибель Охоткина уже была квалифицирована как несчастный случай. А если бы следователь возбудил дело об убийстве, то, возможно, им занялись бы представители областного управления. Заказ, смерть бизнесмена, все такое. Убийство Аникеева у Одинцова могли бы забрать как связанное с делом Охоткина.

А так он мог заняться этими проблемами без постороннего вмешательства. Можно было даже не возбуждать дела формально, а работать по ним, не привлекая внимания. Если эти преступления раскрыть не удастся, не беда. Можно представить все так, как будто ничего и не было. А если вдруг ему улыбнется удача, то он заслужит поощрение от начальства. Лишняя благодарность в деле не помеха.

Так он думал вчера, сегодня придерживался того же мнения, но уже с учетом нападения на Кустарева. Гриша рассказал одно, но как оно было на самом деле? Может, Юрик и Толик появились оттуда же, откуда и Аникеев? Да и Лена Киршанова могла вырасти на той же грядке.

– Нет, не связаны. Чистое совпадение, – заявил Кустарев и покачал головой.

– А Киршанова с какого бока тут прилипла?

– Да ни с какого.

– Уверен?

– Уверен, – не очень четко, но не задумываясь ответил Кустарев.

– Ты с ней ночь провел? – спросил Максим, внимательно глядя на подчиненного.

Гриша ему не нравился. У майора вдруг возникло такое ощущение, будто Кустарев выгораживал девушку. Может, он вошел с ней не только в оперативный контакт? Парень холостой, гормоны играют, а где секс, там и взаимопонимание между партнерами. А если это даже больше, чем просто секс?..

– Так вы же сказали…

– Я велел тебе охранять ее.

– Вот я и охранял.

– Без всякого?..

– Максим Львович, ну как вы можете! Вы же знаете, я с подозреваемыми ни-ни!

– А она подозреваемая?

– Сейчас уже нет.

– Нравится она тебе?

– В общем, да. – Щеки у Кустарева порозовели, он отвел взгляд в сторону, застеснялся, засмущался.

На столе зазвонил телефон, связывающий кабинет с дежурной частью. Оказывается, поступило сообщение из городской больницы, куда доставили человека с огнестрелом. Рана смертельная, шансов практически не было. Пострадавший находился без сознания, но мог и прийти в себя. Его готовили к операции под общим наркозом. Он мог и не выйти из этого состояния. В общем, нужно было срочно ехать в больницу.

Одинцов мог бы отправить туда Кустарева, но решил побывать там вместе с ним. Он дал распоряжение попридержать бригаду «Скорой помощи», которая доставила раненого в больницу, и вышел из кабинета.

Они спешили, но не успели, нашли потерпевшего на каталке, под белой простыней. Не дожил он до операции. Врачи даже не успели ввести ему наркоз.

Максим откинул простыню и увидел человека, лицо которого показалось ему знакомым. Тем более что видел он его совсем недавно. Треугольное лицо, слабо выраженные надбровья, маленькие глаза, острый нос, нитевидные губы, тонкий подбородок.

– Толик? – оторопело пробормотал Кустарев.

Он видел этого парня вчера и скомбинировал его портрет сегодня ночью.

– Вот тебе и подарочек! – озадаченно проговорил Одинцов.

Сначала Охоткин, потом Аникеев, теперь вот эта малоизвестная личность.

Одинцов снял простыню с тела. Покойник лежал на каталке в одних трусах, грудь закрывала повязка, наспех наложенная врачами «Скорой помощи». Лезть под нее Максим не стал. Этим займутся судмедэксперты, они определят характер раны, дадут заключение.

Бригада «Скорой помощи», которая должна была дожидаться приезда полиции, отправилась на срочный вызов, но информацию для Одинцова оставила. В «Скорую» позвонил некто Коряжин Олег Данилович. Его адрес и телефон были указаны на листке бумаги.

Звонить Коряжину Максим не стал, решил отправиться к нему домой, чтобы на месте составить примерную картину преступления. С Толиком все ясно. В него стреляли – наверняка на поражение.

Получив пулю в грудь, он не умер, каким-то чудом смог сбежать от убийцы. А может, и прикончил его. Не исключено, что эксперты обнаружат микрочастицы пороха на его руках и одежде.

А еще он мог убить противника голыми руками. Именно Толик отправил в нокаут Кустарева, причем удар нанес правильно, в болевую точку.

Документов у покойного не было. Ни оружия, ни денег, только какая-то мелочь в кармане и чек с автозаправки.

Обследовав одежду Толика, Максим отправился на улицу Подвойского, на южную окраину города. Он собирался взять Гришу с собой, но в самый последний момент изменил свое решение. Интуиция подсказывала ему, что с Кустаревым не все чисто. Лена Киршанова вызывала у майора подозрения. Поэтому и Гриша вышел у него из доверия.

Дом Коряжина находился на окраине города, на улице, четную сторону которой занимало некогда самое настоящее поле. Оно давно уже не возделывалось, и местность вдоль улицы Подвойской заросла молодым вербняком. Метрах в двухстах за этой чащобой начинался большой участок, отведенный под частную застройку и разбитый на множество наделов. В большинстве своем они еще пустовали, но на некоторых уже возводились дома.

Коряжин был у себя, но Максиму пришлось подождать, пока он вышел к нему. Обычный мужик, ничем не примечательный, но гонору и важности в нем оказалось выше роста. Плешивая голова, желтушные глаза, толстые небритые щеки, второй подбородок, пузо, колышущееся на ходу.

К Одинцову он подходил с коварной ухмылкой, затаившейся в глубине глаз. Этот тип будто ждал, когда Максим подаст ему руку для пожатия, чтобы намеренно удержаться от ответного жеста. Ну да, он же немалая величина в этой жизни. Неважно, что куртка на нем залатанная, да и дом захудалый. Король с голой задницей.

Коряжин мотнул головой, кивнул сверху вниз. Дескать, что нужно?

– Олег Данилович? – уточнил Одинцов.

– Ну, допустим.

– Вы раненого обнаружили?

– Ну, я, – выпятив пузо, нехотя проговорил Коряжин.

– Где?

– Вот здесь. – Толстяк перевел его через улицу и показал место, где лежал раненый Толик. – Оттуда откуда-то приполз! – Коряжин показал рукой в сторону новых построек.

Снег ночью и утром не шел, поэтому след просматривался достаточно четко. Толик полз к дороге, почти добрался до нее, выбился из сил, затих, но не умер. Он был еще жив, когда на него наткнулся Коряжин.

Максим опросил мужчину и двинулся по следу, вдоль борозды, которую проложил умирающий Толик. Парень полз, оставляя за собой кровавую полосу, на одних отрезках плотную сплошную, на других тонкую, прерывистую. А начал он так вот карабкаться, разумеется, от того самого места, где и упал.

Между крайним участком и молодым вербняком тянулась полоса относительно чистой местности. Через это открытое пространство Толик еще шел, потом попал под прикрытие заснеженной поросли и повалился.

Одинцов по следу вышел к недостроенному дому. Со стороны города сюда вела дорога, на которой отчетливо виднелись следы колес. Она уходила дальше, тянулась вдоль участков, а машина свернула к дому и остановилась.

Из нее выбрались двое, направились к дому. Тут-то все и случилось. Из дома навстречу этим людям кто-то вышел, открыл стрельбу из пистолета, но получил пулю в ответ и заскочил обратно. Все это Максим читал по следам, которых здесь было в изобилии, отпечатки подошв, кровь на снегу, гильзы на крыльце и в доме. Найти их в снегу было сложней, но Максим справился и с этим.

Судя по всему, на машине подъехали как раз Толик и его напарник. У одного обувь примерно сорокового размера, у другого – сорок четвертого. Толик был небольшой комплекции, а Юра – крупной.

Юру подстрелили практически сразу, а Толик предположительно успел сделать несколько шагов, прежде чем получил пулю. А может, он уже был ранен, когда шел на сближение с противником, на ходу доставая пистолет.

Судя по расположению гильз, стрелял именно он. Но где тогда его ствол? Может, Толик выбросил пистолет, когда убегал? Он, конечно, мог избавиться от оружия и документов. Но вот зачем?..

На снегу отпечатались следы, которые оставили люди, засевшие в доме. Они подходили к нему со стороны дороги, двигались параллельными курсами с теми, в кого собирались стрелять. Пришли они туда, понятное дело, раньше. Отпечатки протекторов их машины нужно было искать где-то на дороге.

Этих фруктов было двое. Толика они упустили, а его напарника, судя по всему, затащили в машину. Вернее сказать, это делал один из них, в то время как другой был занят самим собой. Он получил пулю, и ему требовалась помощь.

Но, судя по всему, в машину он сел сам. Да, в ту самую, на которой приехали Толик с Юрой. Туда же забрался и его напарник. А куда же делась машина, на которой они прибыли сюда? Может, ее увел кто-то третий? Тот, кто даже не выходил к месту происшествия?

Одинцов мог в чем-то ошибаться, не исключал, что какие-то детали на самом деле выглядели немного по-другому. Но общая картина в любом случае была ему ясна. Толика и Юру пытались убить какие-то люди, но повалить им удалось только одного. Юру они погрузили в машину, раненого или мертвого, не суть важно. Выжить ему все равно не дадут. Да и Толик не уцелел.

Полную картину событий должны были составить криминалисты. Они прибыли на место, выразили свое возмущение поведением Одинцова и взялись за работу. Не понравилось им, что Максим наследил на месте преступления.

Вместе с группой подъехали оперативники – Ожогин и Ляхов. Вместе с ними Одинцов еще раз прошелся по следу раненого беглеца. Его интересовали пистолет и документы, которые Толик мог выбросить на ходу. Может быть, он не хотел светить свою личность. Они прошли по следу, но ничего такого не обнаружили.

Максим собирался повернуть назад, чтобы снова пройтись по следу, но заметил, как опустилась занавеска в окне дома за дорогой. Там жил Коряжин. Мужчина наблюдал за ними.

Удивляться здесь в принципе нечему. Всем известно, что любопытство родилось раньше человека. Но почему Коряжин поспешил спрятаться, заметив, куда посмотрел Одинцов? Что его напугало?

– А ну-ка, давайте за мной!

Максим стремительно направился к дому. Видимо, Коряжин это заметил, и резвость майора Одинцова ему, похоже, очень даже не понравилась. Он вдруг рванул из дома в сторону огорода. В руках у него был какой-то пакет.

Одинцов на ходу перескочил через шаткий забор и спрыгнул в палисадник перед окнами дома. Собака с лаем бросилась на него, но ее удержала цепь. Именно на это Максим и рассчитывал.

Коряжин торопливо шел к туалету, прижимая пакет к груди.

– Идиот! Потом сам из дерьма будешь вылавливать! – на бегу крикнул Максим.

Но Коряжина это не остановило. Он открыл дверь туалета, и в этот момент Одинцов выстрелил в воздух. Мужик застыл, выгнулся в спине. Со стороны могло показаться, будто в него попала пуля.

– Стой, Коряжин! Не дергайся! И пакет брось!

Мужик отвел в сторону конвульсивно дергающуюся руку, разжал пальцы, и пакет упал в снег.

– А теперь в сторону отвали! И давай без глупостей!

Коряжин мог в отчаянии броситься на него. Максим этого не исключал. Но тыкать мужика мордой в снег было еще рано, и наручники надевать оснований пока не имелось.

Майор подобрал пакет, заглянул внутрь. Пистолет, бумажник, мобильный телефон.

– Ну ты и сволочь!.. Лицом ко мне! Руки вперед!

Максим не возражал бы, если бы Коряжин попытался оказать сопротивление. Уж очень ему хотелось ткнуть мародера носом в снег. Но тот смиренно протянул руки и позволил надеть на себя браслеты.

Максим еще раз глянул на содержимое пакета. Пистолет непростой, австрийский «глок» – легкий, удобный, многозарядный. Пластиковый корпус, завораживающие смертоносные формы. Трудно устоять перед искушением присвоить себе такую вот игрушку.

Да и телефон тоже не из разряда ширпотреба. Это был дорогой и престижный айфон самой последней, четвертой модели.

В бумажнике Максим обнаружил только водительские права, банковскую и дисконтные карточки. Денег там не было.

Эрихов Анатолий Михайлович, восемьдесят шестого года рождения. Права выданы в Москве, каким ГИБДД, не указано. Место рождения – Свердловская область.

– И сколько денег было? – спросил Максим, глянул на Коряжина и презрительно скривился.

Мародер лишь отвел в сторону глаза и промолчал.

– Я, кажется, что-то спросил!

Коряжин опустил голову.

– Ну! – подстегнул его Максим.

– Сорок две тысячи, – выдал толстяк и вздохнул.

– Слышал про жадность и фраера? Если нет, то на зоне обязательно услышишь.

Коряжин встрепенулся, испуганно глянул на Одинцова.

– Там человека из этого пистолета убили! – Максим кивнул в сторону дома, возле которого работали эксперты. – А на нем теперь твои пальцы. Как думаешь, что с тобой будет?

– Я не убивал никого! – обморочно простонал мужик.

– А кто убивал?

– Как это кто! Этот и убил! – Коряжин показал в ту сторону, где обнаружил тело Эрихова.

– Когда ты нашел раненого? – хлестко спросил Максим.

– Так это, утром. Из дома вышел, смотрю, рука выглядывает…

– Утром? Светло уже было?

– Ну да.

– А на улице люди. Ты при свидетелях мародерствовал?

Коряжин снова опустил голову.

– Когда ты Эрихова обнаружил?

– Рано утром. Темно еще было. Я покурить вышел, слышу, кто-то зовет. Я подхожу и вижу, человек лежит, на меня смотрит. Он мне сам все отдал! – Коряжин вдруг расправил плечи.

– Да ну!

– Спрячь, говорит, я заплачу. Бумажник вытащил, мне протянул…

– Бумажник ты взял.

– Так не пропадать же добру.

– А Эрихова не спрятал?

Коряжин вжал голову в плечи.

– Чего молчишь?

– А что говорить? Страшно мне стало. – Мужик вздохнул. – Кто-то же стрелял в него. А если в меня? Оно мне нужно?..

– Страшно, значит, стало? А деньги прикарманить не побоялся? И пушечку к рукам прибрал, и телефончик.

Максим включил айфон, хотел просмотреть входящие звонки, но там ничего не было. Да и адресная книга оказалась пуста. Все стер вовсе не Эрихов!.. Майор гневно глянул на Коряжина. Тот все понял и уронил голову на грудь.

– Твоя работа?

– Хотел, чтобы чисто было.

Максим едва сдержался, чтобы не вломить ему промеж глаз.

– Ну ты и урод! – сквозь зубы процедил он.

Коряжин зажмурился в ожидании удара.

– Что Эрихов говорил?

– Да так, ничего. Про какую-то бабу упоминал.

– Что именно?

– Он не столько говорил, сколько бредил. Под нос себе бормотал. Мол, чертова баба.

– Имя называл?

– Нет. Просто чертова баба. Дескать, из-за нее все приключилось. Да, так он и сказал! Из-за нее все.

– Что еще говорил?

– Нет, больше ничего. – Коряжин мотнул головой. – Он на последнем издыхании говорил. Бормотал, а потом затих. Я растормошить его пытался, но не смог. Думал, что все…

– А деньги он тебе предлагал? – с насмешкой спросил Максим.

– Да, возьми, говорит! – спохватился Коряжин.

– Не говорил он тебе про деньги, а вот про чертову бабу мог сказать. И еще что-то. Ты постарайся вспомнить его слова. Времени на это у тебя будет много.

Коряжин лихорадочно напряг память, от умственного усилия вытянулся во весь рост, но быстро сдулся, опустил плечи, выпятил живот. Он больше так ничего и не вспомнил. А жаль. Максим очень хотел знать, из-за какой такой чертовой бабы начался этот сыр-бор.

Вдруг Эрихов говорил так про Юдаеву?