Глава 9. Дознание в Большом Козихинском

Это случилось несколько лет назад, когда жена приревновала Митю к своей подруге. Затем последовал развод, и вот теперь она с детьми в Париже, а он не может до сих пор понять, почему всё это с ним случилось. «Подумаешь, с кем-то переспал! Зачем же делать такие поспешные оргвыводы?»

Он вспомнил тот день. Обычная суета, от которой к вечеру возникает ощущение, будто руки пишут помимо воли, язык сам раздаёт указания, а в голове кто-то устроил гонки на выживание – ещё чуть-чуть и всё может закончиться аварией. Понятно, что идти в таком состоянии домой нельзя – сил нет снова выслушивать упрёки в том, что «недостаточно уделяешь внимания воспитанию детей», что «твои деньги никому не нужны, если нет самого главного – любви»… Да пропади оно всё пропадом! Поэтому и поехал к Регине – она давно ему намекала, что не прочь кое-что обсудить, причём в интимной обстановке…

За окном лаяли бродячие собаки, в комнату проникал дымный запах от горящего костра, который где-то поодаль разожгли бездомные бродяги. Регина ползала на коленях по дивану, пытаясь изобразить страсть, но ничего не получалось. Полные груди свисали вниз как гипертрофированные виноградины, своим видом вызывая у Мити лишь ощущение оскомины во рту. Едва прикрытый кружевными трусиками зад пробуждал смутное желание шлёпнуть по нему чем-то достаточно твёрдым и увесистым, а раскрасневшееся от выпитого вина лицо безмолвно вопрошало: «Ну, так как, неужели это тебя не возбуждает?» Шёл второй час ночи, а ещё предстояло добираться до дому…

И вот теперь он снова там, стоит у подъезда, но не решается войти. А вдруг произойдёт невероятное? А вдруг Регина поджидает его в своей квартире, чтобы снова попытаться совершить насилие над личностью? Ну кто поверит, что случайно всё сошлось – и тот же дом, и та же квартира на втором этаже? У Мити возникла мысль, что дело тут не чисто, что не обошлось без вмешательства сатаны. Да ничего другого и не может в голову прийти, когда простужен!

Булгакова тревожило совсем другое. Митя хоть и пришёл без кожанки и без маузера, однако, судя по его решительному виду, дело может дойти до потасовки. А за нападение на инспеца могут приписать измену Родине. Вот ведь Николай Эрдман был отправлен в ссылку лишь за басни…

Когда поднялись на второй этаж, Митя позвонил, но тут же отошёл в сторону – если этот Джексон глянет в щёлку, пусть раньше времени не беспокоится, ну а потом уж будет поздно. Так и получилось. Через несколько минут белобрысый, связанный по рукам и ногам, сидел на табурете, а Митя, держа руку на телефонной трубке, ехидно спрашивал:

– Так куда звонить? В милицию или вам приятнее дело иметь с НКВД?

Джексон, не ожидавший такого поворота, что-то промычал на английском. Затем взглянул на Булгакова:

– От вас я никак не ожидал. Интеллигентный человек, а позволяете себе подобные шутки.

– Это не шутка, – уточнил Митя. – То, что пытались соблазнить Михаила Афанасьевича, склонить к предательству, это мы простим. А вот повреждение госимущества в Краснопресненском депо наверняка будет расценено следствием, как диверсия. Как вам такой расклад?

– Я иностранный гражданин, – залепетал нечёсаный.

– И что? Если бы мы с Великобританией были в состоянии войны, вас бы отправили в Сибирь, на лесоповал. Ну а со шпионами и диверсантами, которые скрываются под личиной инспецов, у нас короткий разговор! – и снова спросил: – Так как?

«Толково ведёт допрос», – подумал Булгаков. И тут же Джексон сдался:

– Чего вам надо?

– Мне лично? Ничего! Это надо вам. А мне просто любопытно, как вам удалось перемещение во времени. Ехали на подножке нашего трамвая?

Тут надо пояснить, что Митя, взглянув на инспеца, сразу признал в нём того самого британского пройдоху, который обвинял Россию во всех смертных грехах – это было накануне президентских выборов. Так что прежде, чем передавать его в НКВД, во всём следовало разобраться. Тем временем, Джексон о чём-то размышлял, но вот, наконец, решился:

– Чёрт с вами! Мне моя жизнь больше дорога, чем все эти интриги ваших и моих соратников.

– Вы это о чём? – удивился Митя.

– Да всё о том же! – усмехнулся Джексон. – Кое-кто там, у вас… в Кремле, в Белом доме или на Лубянке, надумал отстранить Платова от власти.

Митя и сам не понял, что больше всего в этих словах его обидело. Вот если бы Джексон сказал, что заговор возник в РОСНАНО или в Сколково, он бы ничуть не удивился. Даже в правительстве есть несколько человек, которым не стоит доверять. И на Лубянке, и в Ясенево прежде встречались люди, которые за деньги могли бы Родину предать. Но подозревать в интригах ближайшее окружение президента… Это уж точно непростительно!

– Врёшь, гадёныш! – Митя замахнулся телефонным аппаратом, но Булгаков успел его остановить…

Когда Джексона снова усадили на табурет, на нём лица не было. Дрожащим голосом он стал рассказывать о том, как в Лондоне к нему обратился некто, прибывший из России. В МИ-6 заверили, что ему можно доверять. Этот человек сообщил, что во власти сложилась оппозиция Платову, замыслили госпереворот. Ну а поскольку Лондону это явно на руку, почему бы не помочь хорошим людям, которые с уважением относятся к европейским ценностям и институтам. Всё было настолько убедительно, что Джексон согласился. И вот теперь ничего изменить уже нельзя.

– Ребята! Вас же нарочно закинули в тридцать седьмой год! В двадцать пятом вы бы ещё выкрутились, а в тридцать седьмом, при Ежове – всё, хана!

– Но почему именно вас выбрали для этой акции? – допытывался Митя.

– Это объясняется очень просто. Среди московских инспецов оказался инженер, внешне очень похожий на меня. Он уже третий день сидит здесь, в кладовке. Я иногда его подкармливаю – британец как-никак.

– Такой же нечёсаный, как вы?

– Это деталь, на которую никто не обратил внимания, – отмахнулся Джексон.

– Каким же образом перебрались сюда из Лондона?

– Вы меня удивляете! Да за большие деньги вас кто угодно сдаст – и Платова, и директора ФСБ и даже Госдуму в полном составе… Вот и среди разработчиков этого вашего спецтрамвая нашлись покладистые люди, которые изготовили копию специально для меня. Правда, на трамвай у них не хватило ни времени, ни сил, поэтому я отправился в путь… Как же это называется? Ах да, мотодрезина. Не очень комфортно, продувает со всех сторон, но долетел.

– А как она к вам попала?

– Ну это ж не баллистическая ракета! Переправили в одну из прибалтийских стран, и там, с территории британского посольства я и стартовал.

– И где же теперь эта самая дрезина?

Джексон покачал головой и улыбнулся:

– А вот этого я вам не скажу!

– Думаете, ещё пригодится?

– В НКВД тоже есть предприимчивые люди. А фунты стерлингов везде в ходу.

Булгакову показалось, что Мите уже нечем крыть, то есть всё, приехали! Но он ошибся.

– Да, всё довольно убедительно, но одного вы не учли. К тому времени, когда выйдете с Лубянки, окно во времени исчезнет. Оно ведь открывается всего лишь на три дня…

Тут случилось то, чего ни Булгаков, ни Митя не могли предвидеть. Нечёсаный сначала поднял брови, разинул рот, а затем едва не свалился с табурета – теперь уже от хохота.

– Три дня? В том-то и дело! Они вас надули, намеренно лажу вам подсунули. Да, да! Всё сделано для того, чтобы вы не успели возвратиться назад, если с трамваем что-нибудь случится. Затем арест, допросы на Лубянке, и всё! Finita la commedia! А я смогу задержаться здесь хоть на целую неделю, а потом спокойненько уеду на дрезине.

– Допустим, – Митя прикусил губу, а затем видимо что-то придумал и, криво усмехнувшись, спросил: – Но почему вам, британскому интеллектуалу, не пришла в голову мысль, что они и вас надули? На чём основана ваша уверенность в том, что время пребывания здесь для вас ничем не ограничено? Вы что, разбираетесь в физике или участвовали в экспериментах? А как вам такой вариант развития событий: если вы останетесь здесь навсегда, с вами и концы в воду, а ваше исчезновение можно списать на русскую разведку – похитили, пытали и, получив нужные сведения, отправили в мир иной… Вот как сейчас, без каких-либо гарантий на возвращение домой.

Джексон молчал. В его голове пронеслись события последних дней, когда всё складывалось весьма успешно, а после возвращения вполне можно было рассчитывать на пост премьер-министра, и вот… «Действительно, зачем я им буду нужен после того, как выполню задание? Исполнителей всегда убирают – так было и после убийства Кеннеди, а тут ведь предполагается устранение не кого-нибудь, а Платова… Официально объявят, что русские меня убили, труп расчленили и раскидали кусочки по мусорным бакам на окраинах Лондона, где-нибудь в Ист-Энде… Ох же я и дурак! Надо ж было так купиться!» А вслух сказал:

– Готов сотрудничать.

Митя вызвал по телефону такси, и уже через полчаса вся троица благополучно добралась до квартиры в Чистом переулке.

Глава 10. Совет в Хамовниках

– Борис! Какая встреча! Если б вы знали, как я рад! – Платов сделал вид, что готов прижать Джексона к своей груди, но тот вежливо отстранился и плюхнулся в кресло, не дождавшись приглашения. Это и понятно, ситуация не располагала к соблюдению этикета, да и порядком подустал – участие в допросе отнимает много сил, особенно, когда самого тебя допрашивают. И уже после того, как сел, закинув ногу на ногу, ответил:

– Догадываюсь, что вы довольны действиями своих подручных, господин президент. Но не могу сказать того же о себе.

– Я вас понимаю! Наверное, вы предпочли бы сдаться НКВД, а не попасть в руки главы «кровавого режима».

– Да нет, мы тут с вашим Малютой Скуратовым поговорили, и он меня кое в чём убедил… В общем, похоже, что мы оба оказались в дураках.

– Ещё не вечер! Бог даст, что-нибудь придумаем, – и Платов, обращаясь уже к Мите, спросил: – Так о чём договорились?

Митя в подробностях пересказал всё то, что случилось в Большом Козихинском переулке, и затем добавил:

– Я бы ему не доверял. В любой момент может что-то учудить.

– Это уж само собой. Кто бы сомневался! – согласился Платов, усаживаясь в кресло.

Как ни странно, Джексон не пытался возражать, и на какое-то время в гостиной воцарилась тишина. Митя, сидя на краешке стула, нервно покусывал ноготь, а Платов о чём-то размышлял, изредка бросая взгляд на Джексона.

– Итак, что же мы имеем? – эти слова Платов произнёс, глядя в окно на Чистый переулок, словно бы там находился некто, способный дать ответы на вопросы, которые поставили перед ним события последних нескольких часов. – Весьма вероятно, что в Москве готовится госпереворот. Весьма вероятно, что Бориса направили сюда мои враги, которых ещё предстоит выявить. К счастью, повреждения нашего трамвая устранены, однако мы пока не можем воспользоваться им для возвращения, поскольку он находится на территории депо, где полным-полно чекистов.

– Возможно, они уже ушли, – заметил Митя.

– Нет, Филимон недавно доложил, что всё по-прежнему. Далее, есть какая-то мотодрезина, но мы не можем быть уверены, что возвратимся на ней домой. Чем чёрт не шутит, а вдруг закинет нас куда-нибудь в раннее средневековье, когда в этих местах бродили только бурые медведи? Как вам такая перспектива, Борис?

– Нет, не думаю, что эта мотодрезина способна переместить нас на два тысячелетия назад, – угрюмо ответил Джексон, покачивая головой. – Перед отправкой мне пояснили, что у таких устройств пока крайне ограниченный радиус действия. – И вдруг оживился: – Кстати, а как это к вам попало? Вроде бы в Штатах ничего такого нет, иначе давно бы устраивали турпоездки в Древний Рим на схватки гладиаторов или во времена Дикого Запада, когда можно было вволю пострелять, не опасаясь наказания. Послушайте, а может, это оборудование вы нашли на месте падения Тунгусского метеорита? Тогда обязаны поделиться с нами – ведь это же чистая случайность, что он упал в Сибири, а не в Уэльсе или же в Шотландии. Лично у меня нет никаких сомнений, что и трамвай, и мотодрезина являются достоянием всего цивилизованного человечества!

– Вы опять спешите с выводами, – усмехнулся Платов. – Должен вас огорчить, это советская разработка, доведённая до ума уже в наше время. И к инопланетянам она не имеет никакого отношения.

– Тогда понятно, почему использовали этот допотопный трамвай. Ничего приличнее не могли придумать? – Джексон откинулся на спинку кресла, изображая на лице сочувствие, смешанное с презрением. – А вы уверены, что на нём мы сможем возвратиться назад?

– Успокойтесь! Руководителю проекта я полностью доверяю, мы с ним давно знакомы, ещё с того времени, когда я работал в КГБ. Он лично проверил всё оборудование, и к этому трамваю больше никого не подпускали. Вот и сейчас он под охраной, что немаловажно. Мало ли что может с ним произойти!

– Но как же… – заикнулся было Митя.

– До полуночи ещё есть время. В конце концов, мы можем пробраться в депо под покровом темноты, нейтрализовав охрану. Понятно, что об убийстве речь не идёт, но у нас припасены кое-какие средства, – сообщил Платов и со значением посмотрел на Джексона.

– Ну если так, тогда я спокоен, до ночи можно и поспать, – Джексон потянулся, однако выглядело это не вполне естественно.

– Напротив, всё только начинается. Если мы не сможем узнать, кто участвует в заговоре, если не раскроем их планы, тогда возвращаться опаснее, чем оставаться здесь. Нас могут встретить сразу после «приземления», или как там это называется. В заговоре участвуют весьма серьёзные люди, и они наверняка подготовили запасной вариант на тот случай, если Джексон всё провалит. Вы согласны? – и Платов посмотрел на Джексона.

– Что вы от меня хотите? Да, провалил, это и ежу ясно. И кстати, не жалею…

– Вот даже как!

– Ну вы же сами объяснили. Да, я последний дурак, потому что согласился на эту авантюру.

– Успеете ещё посыпать пеплом голову, – усмехнулся Платов. – Но я вас спрашивал не о том.

– Ах, вы об этом… Действительно, такой вопрос я задавал руководителям МИ-6. Кому же хочется подвергать свою жизнь опасности даже ради столь желанной цели? Я их прямо спросил: есть ли другой вариант, который не предполагал бы моего участия?

– И что?

– Сказали, что есть, но мне эта информация совершенно ни к чему… Это же надо набраться такой наглости! Посылают человека на верную смерть и всё от него скрывают!

– Неужели вы стерпели?

– Я им устроил такой скандал! Пригрозил спецпрокурором и расследованием в палате общин… И всё же убедил, причём вполне логическим путём! Я им сказал, что, если не вернусь, эта тайна так и сгинет вместе со мной, ну а если вернусь, это будет означать, что второй вариант уже ни к чему. Что удивительно, сработало! – и Джексон горделиво посмотрел на присутствующих, как будто и впрямь выступал в Вестминстере.

– Борис! Ну что вы тянете кота за хвост? – не выдержал Платов. – Что за план?

– Нет, мы так не договаривались, – Джексон замотал головой. – Вы предлагаете мне разгласить государственную тайну? Но это невозможно, интересы Великобритании я никогда ни при каких обстоятельствах не предам!

– А что вам остаётся? – сказав это, Митя стал засучивать рукава. – Вот впрыснем вам пару ампул «Новичка», потом закатаем в ковёр и выбросим где-то на задворках…

– Вы так не сделаете! Цивилизованные люди так не поступают! – закричал Джексон.

– Но вы же сами утверждали, что мы отправили на тот свет Литвиненко, пытались отравить Стригаля. С какой стати мы пожалеем какого-то британского министра? Кстати, хочу вам напомнить, что сегодня исполняется пятая годовщина со дня безвременной кончины ещё одного Бориса. Про Березовского слыхали?

В гостиной снова стало тихо, но это продолжалось совсем не долго, поскольку куранты стали отбивать последние секунды перед тем, как часовая стрелка сдвинулась, и вот…

– Борис, поспешите! – при этом Платов указал на циферблат. – На всё про всё и вам, и нам осталось не более двенадцати часов.

Да, время – это такая категория, с которой не поспоришь. Оно неумолимо течёт, причём исключительно вперёд. И что особенно обидно, остановить его нет никакой возможности. Даже перемещение во времени не может нарушить этого закона. Нельзя же вечно бежать вспять – рано или поздно приходится остановиться, и тогда…

– Ладно! Ваша взяла! Подчиняюсь грубой силе, – Джексон развёл в стороны руки, словно бы хотел изобразить распятого Христа. – Только не пойму, зачем вам это нужно. Ведь вы здесь, а они там…

– Об этом не беспокойтесь, есть у нас кое-какие возможности, – загадочно улыбнулся Платов. – Так на чём мы остановились? Ах да… Что же это за вариант, о котором вам рассказали в МИ-6, и с кем конкретно вы встречались?

– Вряд ли вам это поможет, но так тому и быть. Эту информацию мне сообщил лично Алекс Вингер, руководитель МИ-6. Если я не смогу задержать вас здесь, предполагалось, что вас изолируют сразу по возвращении в Москву, для этого подготовлена группа спецназа…

– ГРУ, МВД, СВР?

– Я всё равно в этих деталях не разбираюсь, поэтому не уточнял. Сказали только, что у них всё уже готово – и тот, кто вас заменит, и текст заявления, в котором будет сказано, что вы погибли в результате несчастного случая на охоте где-то в горах. На Алтае, что ли… Будто бы вас завалило обломками скалы… А через несколько дней общественности представят ваше бездыханное, изуродованное тело.

– Фу, какая гадость! – не сдержался Митя.

На это Платов заметил:

– Привыкай! То ли ещё будет! – и, повернувшись к Джексону, спросил: – Вы вроде бы разговаривали с человеком из России… Когда и где это было?

– Да, я встречался с ним в офисе МИ-6. Было это в День Красной армии… Так этот праздник у вас называется? Поэтому и запомнил.

– Возможно, Вингер называл его по имени?

– Нет, он называл его просто – гость.

– А как он выглядел? Расскажите всё, что помните.

– Высокого роста, плечистый. Волосы тёмные, с пробором…

– Слева или справа?

– Вот чего не помню, того… Да, кажется, справа.

– Может быть, родинки или шрамы?

– Нет, ничего такого не было.

– Не густо… Ну что ж, вы пока посидите здесь, а мне нужно подумать, – Платов встал и неторопливо удалился в кабинет.

Казалось бы, всё, допрос закончен, однако присутствие Мити не позволяло Джексону полностью расслабиться. А вдруг Платов ушёл только потому, что не переносит вида крови? Он с опаской посмотрел на Митю, но тот, похоже, задремал.

Тем временем, Платов достал чемоданчик, тот самый, с помощью которого изображал из себя Сталина и Кагановича. И через пару минут на дисплее возник министр обороны.

– Привет, Кузьмич! Как сам?

– О, Влад! Ты уже дома?

– Нет! Один в кабинете?

– Тут ещё пара голых девиц, но они нам не помешают, – ухмыльнулся министр.

– Ты, как всегда, на высоте… Но сейчас мне не до шуток.

– Что-то случилось?

– Об этом потом. А сейчас срочно вызови к себе начальника НИИ, в котором разработано то самое оборудование – спецтрамвай и устройство связи. Только сделай так, чтобы никто ничего не заподозрил. Якобы хочешь дать новое задание. И обо мне никому ни слова!

– Всё понял.

– Я позвоню через час. До связи!