Занятия были очень хорошо организованы, каждый студент снабжался расписанием занятий, учебным планом и методическими брошюрами, в нашем распоряжении имелась великолепная библиотека технической литературы с большим читальным залом. Лекции чередовались с практическими семинарами, по каждому предмету выполнялись курсовые работы. На занятиях по техническому рисованию нас даже научили, как надо правильно затачивать карандаш…

Все предметы поначалу давались мне достаточно легко, так как являлись продолжением школьной программы, трудность представляло большое количество практических заданий, которые нужно было решить, правильно оформить и защитить.

Учебный процесс продуман преподавателями до мелочей, и учили нас быть в будущем инженерами-конструкторами и технологами, так, например, начертательная геометрия, которую преподавал профессор Х. А. Арустамов, развивала пространственное воображение и учила основам построения и понимания чертежей сложных объектов проектирования таких, например, как лопатка турбины или сопло реактивного двигателя ракеты.

На практических занятиях по разработке эскизов выдавалась реальная деталь достаточно сложной формы, нужно было начертить ее эскизы с необходимыми сечениями и размерами, при этом запрещалось чертить по линейке. За эскиз первой детали, какого-то фланца, я получил неудовлетворительную оценку, так как преподаватель посчитала, что я начертил его при помощи чертежных приборов, пришлось доказывать обратное, начертив при ней на обороте листа от руки почти правильную окружность, нечто подобное я видел в одном из кинофильмов. Теперь это требование стало понятным, а тогда было приятно получить похвалу…

Физика шла вслед за высшей математикой, ее дифференциальными уравнениями, интегральным исчислением, рядами и так далее, а задачи решались на практических примерах.

Один день в неделю проводились практические занятия в учебных мастерских по изготовлению деталей на токарном, сверлильном, фрезерном, строгальном и других станках. При этом задача мастеров обучения заключалась не в том, чтобы студент научился работе на станках, как квалифицированный рабочий, а в том, чтобы он понимал основы и приемы обработки металла, со знанием дела мог разработать чертеж изготавливаемой детали или другой технический документ.

В этих мастерских во время Великой Отечественной войны изготавливались противотанковые ружья, такие как в кинофильме «Баллада о солдате»…

В общем, учеба начиналась утром, а заканчивалась поздним вечером и, главное, нельзя было запускать предметы, обрастая «хвостами» в виде незачетов, иначе можешь оказаться не допущенным к экзаменационной сессии, а уж с учебной дисциплиной преподаватели МВТУ всегда придерживались строгих правил. Самым суровым предупреждением каждому студенту был вызов к первому проректору по учебной части Е. И. Бобкову, который на самом деле – добрейший человек.

Слово «козерог» означает один из знаков зодиака, загадочное существо в виде козла с рыбьим хвостом. Однако на бауманском жаргоне оно обозначает студента младшего курса, якобы первокурсник – это младший «козерог», второкурсник – просто «козерог», а студент третьего курса – это уже старший «козерог». На самом деле дипломник мог назвать «козерогом» и студента пятого курса, но, только шутя, все зависело от обстоятельств и интонации, а то можно было и в рог получить. Студенток младших курсов, которых среди нас было не так уж и много, между собой мы ласково называли «козерожками»…

В этот период студенческой жизни очень ценилась остроумная шутка, разрядку давали занятия по физической подготовке, посещение концертов и просмотр новых художественных фильмов, которые регулярно проходили в Актовом зале училища. Запомнился фильм «Белое солнце пустыни», который в московских кинотеатрах не показывали, а также выступление вокально-инструментального ансамбля «Голубые гитары», в котором молодые артисты начали, было петь свои комсомольские песни, но были освистаны, после чего виртуозно сыграли несколько вещей из «Битлз» и, обиженные, несмотря на бурные аплодисменты, гордо покинули сцену.

Часто пользовались бауманским жаргоном, который к нам перешел от старшекурсников, когда встречи назначались на «Красной площади», это такой, более широкий участок коридора в старом здании, окрашенный в бордовый цвет, а также «у ноги», что означало – во дворе, у памятника Н. Э. Бауману.

Лекции мы называли «парами», так как они продолжались два академических часа, с небольшим перерывом между ними, преподавателей между собой называли «преподами», а училище – «школой», чувствуя уже, что это слово по отношению к нашему институту должно звучать с большой буквы.

Во время большого перерыва между занятиями, мы бегали обедать в студенческую столовую, которая находилась за основной территорией училища, в старом здании поликлиники и общежития для аспирантов, она была очень вместительной и, несмотря на большие очереди, мы вовремя успевали пообедать, а столовые в нашем училище и сейчас – очень хорошие и недорогие.

МВТУ всегда являлось режимным учебным учреждением, и на территорию училища мы проходили по пропускам, внутри зданий редко находились посторонние люди, а к режимным требованиям тоже нужно было привыкать, чтобы, как говорится, не болтать лишнего, что впоследствии нам весьма пригодилось при работе на оборонных предприятиях.

Большое внимание в училище уделялось спорту, работали секции самбо, тяжелой атлетики, легкой атлетики, за училище на первенстве учебных заведений Москвы играла отличная волейбольная команда, мужская и женская баскетбольные команды, но я записываться в секции не стал из-за напряженного учебного процесса.

«Вот курс второй, я сам не свой…»

На втором курсе учебный процесс стал действительно трудным, так как наряду с высшей математикой, физикой и химией появились общеобразовательные инженерные предметы, такие как теория механизмов и машин, сопротивление материалов и другие. Гораздо легче давались практические занятия, которые переместились в литейную, сварочную и другие мастерские.

Студенты начали делиться на тех, кто учился нормально, упорно, и на тех, кто явно не тянул, не имел что ли особой технической жилки, эти студенты были явными кандидатами на отчисление из училища.

Стало еще больше домашних заданий, курсовых работ, семинарских занятий, коллоквиумов и зачетов, и не все студенты с ними справлялись. Помню одного студента, который перевелся после первого курса на географический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова. Встретив как-то его в Москве, он мне похвастался, что у них в семестре всего одна курсовая работа объемом в двадцать рукописных листов. У нас он был «дубом», а на географическом факультете МГУ стал отличником.

Другой мой товарищ, не выдержав напряжения учебного процесса, после второго курса, как говорится, бросил все и пошел служить в армию, отслужив, восстановился в МВТУ, и когда мы учились на пятом курсе, он, уже взрослый парень, по-прежнему оставался козерогом.

Зачеты и экзамены весенне-летней сессии дались нелегко, приходилось даже готовиться к некоторым зачетам и экзаменам по ночам, а с зачета по теории механизмов и машин мы уходили почти в полночь. Молодой преподаватель ТММ гонял нас по кругу, заставляя без ошибок решить зачетные задачи и, главное, понять методы их решения…

Меня избрали в студенческий совет общежития, чему я был не очень-то и рад, так как не любил общественную работу. В мою задачу входила проверка чистоты и порядка в комнатах и на кухнях, и спустя некоторое время я познакомился практически со всеми студентами нашей общаги, в том числе девушками, занимавшими весь третий этаж.

1971 год. В центре председатель студенческого совета Жора Берняк,

слева я (фото из стенгазеты)

В футбол мы играли почти каждый выходной. Игры были упорными, по нескольку команд на выбывание. Это отвлекало от изнурительной учебы, а среди студентов было много хороших футболистов. В соседнем здании студенческого городка находился неплохой профилакторий для студентов, аспирантов и сотрудников училища и, главное, недорогой.

В профилактории училища. Я и Леша Вяльцев (справа),

делаем курсовую работу

После второго курса наша группа сильно поредела, но ее костяк остался прежним, в последующем она пополнялась ребятами, которые восстанавливались из академических отпусков, после службы в армии или переводились из других институтов.

По окончании летней сессии наша группа поехала в Ленинград – проходить первую технологическую практику на каком-то оборонном предприятии, а мне через деканат удалось пристроиться к группе с кафедры М-6, которую направили на Липецкий тракторный завод. В Липецке ребят поселили в общежитии и по частным квартирам в рабочем поселке ЛТЗ, а я жил у родителей, чем был очень доволен.

Я попросил начальника сварочно-штамповочного цеха, куда меня направили, зачислить меня на работу во вторую смену. Лето в тот год было замечательным, жарким и я проводил время до обеда на пляже, а после обеда и до полночи работал на сварочном полуавтомате. Работа не требовала особой квалификации, поначалу мастер участка поручил мне приваривать детали в виде ушек к небольшому стаканчику.

Работа заключалась в двух ударах электрода, стоила несколько копеек за штуку, и на второй день я их наварил целый ящик, подсчитав в уме будущий неплохой заработок. Но не тут-то было, на третий день нормировщица снизила мне расценки вдвое…

Когда я освоил сварочный аппарат, мастер поручил мне приваривать металлические полоски на радиатор трактора, и эти полоски необходимо было придерживать одной рукой без всякого приспособления.

Получалось по внешнему виду немного криво, и на следующий день работницы отдела технического контроля выставили вокруг моего станка почти все радиаторы с обозначенными мелом забракованными участками сварки, а мастер на это сказал, что эти радиаторы примут в качестве тракторных запчастей. Чтобы не было брака, я предложил изготовить приспособление типа кондуктора, на что получил совет не выпендриваться, так как, мол, моя практика скоро закончится, а местным рабочим с этим приспособлением еще больше снизят расценки…

Оценив мою смекалку, мастер перевел меня работать на участок штамповки. Первое, что мне на этом участке бросилось в глаза, так это руки нескольких работниц с отрубленными фалангами пальцев. Дело в том, что для безопасности работника пресса имели две кнопки, чтобы после установки заготовки включать движение пуансона двумя руками, необходимо было также вручную поднимать защитную