– Абсолютно правы, – немедленно отозвался Суздальцев.

– Он вам разъяснит, он меня хорошо понимает, – похлопал Шаповалов продюсера по щеке. – Поэтому я его и нанял. Кстати, вы знакомы со своим будущим соавтором? – вдруг спросил он

Только сейчас Ромов вспомнил о том, что писать сценарий ему предстоит не одному, а в паре. Он посмотрел вокруг себя и увидел чету Шароновых. Удивительно, что он заметил их лишь сейчас. Они стояли в углу, и пили какой-то сок. Ромов внезапно поразился, до чего же они оба неприметные. Не упомяни о них Шаповалов, он бы долго их еще не обнаружил.

Ромов двинулся в сторону четы Шароновых, одновременно внимательно разглядывая мужчину. Было время, когда он им восхищался, мечтал познакомиться и даже подружиться. Его фильмам хотел подражать. Но когда Ромов сам начал писать сценарии, Шаронов куда-то исчез. И никто точно не мог сказать, что с ним и почему больше не работает для кино. Вернее, говорили разное: что он запил, что ударился в религию и даже ушел в монастырь, что повздорил с влиятельным лицом и дорога в искусство ему закрыта. Из этой череды слухов становилось ясно, что никто толком ничего о нем не ведает. А через некоторое время Ромов о Шаронове прочно забыл. И вот теперь эта неожиданная встреча.

Внешность Шаронова не произвела на Ромова сильного впечатления. Самое обычное лицо, никакой печати гениальности не просматривается. Другое дело супруга, чувствуется, что лет двадцать тому назад была красавицей. Правда, от былой красоты остался только слабый след, но и он производит какое-то магическое впечатление.

Ромов подошел к Шаронову.

– Здравствуйте, Андрей Васильевич! Нам с вами предстоит большая работа. Давайте знакомиться. Если вы не против, – сам, не зная, зачем и почему, добавил Ромов. Ему сильно не нравилось то, что он никак не может избавиться от робости в отношении этого человека. – Предлагаю выпить в честь знакомства.

Шаронов не отводил от Ромова внимательного взгляда, и тем самым еще больше вызывал в нем смущение.

– Полагаете, что совместная выпивка способна нас сблизить, – произнес он.

– Не знаю, но так принято, – растерянно пробормотал Ромов.

– Кем принято. Впрочем, не важно. Я не пью уже больше десяти лет. Поэтому давайте попробуем обойтись без алкоголя. Надеюсь, мы сможем без него и познакомиться. И лучше узнать друг друга. Как вы думаете? Кажется, вас зовут Евгений?

– Да, – подтвердил Ромов. – Давайте знакомиться без вина. – К ним подошла Марина. – А это моя подружка, Марина, – представил он.

Шароновы одновременно посмотрели на девушку, но никто из них ничего не сказал. Впрочем, Ромов почему-то был твердо уверен, что она им не понравилась. Он вдруг почувствовал острое жжение раздражения.

Но он ошибался. Внезапно лицо жены Шаронова расцвело в приветливой улыбке.

– Рада с вами познакомиться, Марина, – сказала она. – Надеюсь, мы с вами подружимся.

Девушка с некоторой настороженностью посмотрела на женщину. Она не совсем доверяла искренностью ее слов. Кажется, Ольга Анатольевна поняла ее состояние.

– Не беспокойтесь, у нас все получится. Иначе нам тут будет немного одиноко, У мужчин свои дела, а у нас должны быть свои.

– Это было бы здорово, – согласилась Марина.

– Все зависит только от нас.

– Мы такие разные, – вдруг проговорила Марина, и все одновременно посмотрели на нее, словно бы она произнесла нечто странное, не вписывающее в мизансцену.

Ромов вдруг подумал, что и он не ожидал от нее такого ответа. Так ли уж хорошо он знает женщину, которую почти ежедневно трахает вот уже полгода. Впрочем, вряд это для него важно.

Ольга Анатольевна положила свою руку ей на плечо.

– Разумеется, разные, тем интересней будет нам понять друг друга. Пока мужчины будут заняты делом, мы можем посвятить общению часть своего времени.

Шаронов подошел к Ромову.

– Нам надо будет с вами поговорить. Писать вдвоем сценарий всегда нелегко, а в данном случае речь идет о незнакомых людях. Извините, но сегодня я услышал о вас впервые.

– Я участвовал в написании сценариев к нескольким фильмам. Могу перечислить.

– Нет смысла, – покачал головой Шаронов, – я уже много лет не смотрю телевизор и не хожу в кино.

– Этого не может быть! – не поверил Ромов.

– Что тут невероятного?

– Я учился на ваших сценариях, по ним были сняты классные фильмы.

– Может быть, – задумчиво произнес Шаронов. – Но дело не в этом.

– Но тогда в чем же! Я не понимаю.

– Вряд ли это подходящее место для подобных разговоров.

– Как хотите, – с некоторой обидой проговорил Ромов. – И все же я никогда не понимал, почему вы бросили это занятие?

– Все очень просто. Человек занимается каким-то делом, пока видит смысл в своих занятиях. А когда он исчезает или возникает другой смысл, он перестаем им заниматься.

– Но у вас был настоящий успех. – Ромов хотел добавить и деньги, но в последний момент проглотил это слово.

– Был, – спокойно согласился Шаронов. – Но в какой-то момент он перестал меня интересовать. Я достиг этого рубежа. А какой смысл идти туда, где ты уже побывал. Как вы полагаете?

Ромов поймал на себе изучающий взгляд Шаронова. Этот разговор не слишком ему нравился.

– Тогда мне не совсем понятно, почему вы приняли приглашение… – Ромов повернул голову в сторону Шаповалова.

Несколько мгновений Шаронов молчал.

– Иногда у человека нет иного выхода. Подчиняться непреодолимым обстоятельствам – это тоже идти в правильном направлении. Хотя, разумеется, лучше, если они не возникают.

Ромов вдруг почувствовал, что разговор с каждой минутой напрягает его все больше и больше. Если такое начало сотрудничества, что будет дальше? Даже страшно предположить. Кто спорит, что Шаронов гений, но лучше было бы получить в напарники кого-нибудь попроще. Он знает немало ребят, которые неплохо бы справились с делом, но при этом с ними было бы несравненно легче. А этот вообще непонятно о чем говорит.

– Да, конечно, непреодолимые обстоятельства – вещь плохая, – пробормотал Ромов. Он не знал, что имеет в виду его собеседник, и не очень-то и хотел знать. Он думал, как ему себя вести в этой ситуации. С одной стороны Суздальцев, с другой Шаронов – два несовместимых между собой человека.

Но на этом его размышления завершились, к ним приблизился Шаповалов. За его спиной маячил Суздальцев, который не без беспокойства переводил взгляд с Шаронова на Ромова и в обратном направлении.

– Вижу, вы познакомились, – громко проговорил Шаповалов. По его виду было очевидно, что он изрядно пьян. Он положил им руки на плечи. Шаронов, хотя и мягко, но сделал шаг назад, и рука миллиардера, лишившись опоры, камнем упала вниз.

Тот посмотрел на него мутным взглядом.

– Нам предстоит большая работа, – произнес Шаповалов. – Это должен быть самый лучший фильм. Хотите, открою величайшую тайну. – Он поочередно посмотрел на сценаристов. – Я планирую выдвинуть этот фильм на Оскар. На меньшее я не согласен. И вы должны мне это обеспечить. Как?

В комнате повисла напряженная тишина. Все смотрели друг на друга и молчали. Только Суздальцев из-за спины Шаповалова делал Шаронову и Ромову какие-то знаки. Ромов пытался их понять, но не мог сообразить, что он должен сказать в ответ. На ум ничего не приходило, вернее, в голове пульсировала только одна мысль, что он так и не дождется своих денежек. Мало ли что взбредет в голову этому Шаповалову.

Шаповалов, не обращая внимания на Ромова, вдруг подошел к Шаронову.

– Я знаю, вы можете сделать то, что я хочу, Андрей Васильевич. Я вас очень прошу. Мне вот так нужен этот сраный Оскар, – провел он ребром ладонью по горлу.

– Извините, я не даю таких обещаний. Если это непременное условие, то я готов покинуть яхту прямо завтра утром.

– Андрей, – вдруг прозвучал голос жены Шаронова, – если это условие господина Шаповалова, ты должен с ним согласиться.

– С моей стороны это было бы крайне безответственно. К тому же не вижу в Оскаре ничего привлекательного. Среди награжденных им, не припомню ни одного приличного фильма,

– Причем, тут приличный или не приличный фильм, – проговорил Шаповалов. – Мне нужен Оскар, а уж за какой фильм – не важно. Хоть за самый плохой во Вселенной. – Он повернулся к Ольге Анатольевны. – Помогите мне, уговорите мужа. Я человек благодарный.

– Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы добиться того, чего вы желаете, – заверила женщина.

– Вот это по-нашему! – одобрил Шаповалов. – Я хочу с вами выпить.

– Извините, но мы не пьем. Вы же не имеете в виду сок или чай.

Шаповалов с недоумением посмотрел на Шаронову.

– Совсем не пьете. В Америке у меня был знакомый мормон. Вы не принадлежите к их секте?

– Нет, к мормонам мы не имеем никакого отношения. Просто однажды решили, что не будем потреблять ничего из того, что вредит здоровью.

Шаповалов с сомнением покачал головой.

– А вот я потребляю все, что вредит здоровью. И чем сильнее вредит, тем больше потребляю. – Он обернулся к стоящему по-прежнему за его спиной Суздальцеву. – Плесни-ка мне, дорогой, – протянул он ему бокал.

Суздальцев подбежал к стойке, налил в бокал виски и вернулся к Шаповалову. Тот с нескрываемым удовольствием сделал большой глоток.

– Как можно не любить этот нектар? – с удивлением произнес он, любуясь бокалом с виски. – Внезапно он повернулся к Ромову. – А вы, молодой человек, надеюсь, выпьете со мной?

От волнения способность говорить внезапно исчезла у Ромова. Потребовалось несколько секунд, чтобы она восстановилась.

– С огромным удовольствием! – воскликнул он.

– Налей ему, – приказал Суздальцеву Шаповалов.

Суздальцев в прямом смысле застыл на месте.

– Я налью себе, – поспешно произнес Ромов.

– Я сказал: налей ему, – грозно повторил приказание Шаповалов.

Суздальцев снова бросился к стойке, плеснул в бокал виски и протянул его Ромову.

– Спасибо, – поблагодарил сценарист.

Суздальцев ошпарил его взглядом. И Ромов вдруг почувствовал, что просто так эта сцена ему не сойдет. Хотя он абсолютно ни в чем не виноват, наоборот, понимая, в какую ситуацию угодил продюсер, хотел обслужить себя сам.

Шаповалов поднес свой бокал к бокалу Ромова.

– Давай-ка, дорогой чокнемся. – Они чокнулись и выпили. – Ты-то обеспечишь мне Оскара? Только не ври. Как говорят в суде: говори правду и ничего кроме правды.

Ромов взглянул на миллиардера и вдруг ясно осознал, что тот совсем не шутит, для него это действительно важный вопрос.

– Я постараюсь изо всех сил.

– К черту твои старанья, стараются многие, а выходят у единиц. – Ты зачем мне его подсунул? – спросил Шаповалов у Суздальцева. – Никого лучше что ли не нашел?

– Он талантливый парень, – пробормотал продюсер.

Шаповалов снова отхлебнул из бокала.

– Какой же талантливый, на какого-то паршивого Оскара не может написать сценарий. Завтра найдешь мне другого.

– Где же я вам завтра найду, Георгий Артемьевич.

– Твое дело, если хочешь оставаться продюсером моего фильма.

Шаповалов шагнул вперед и внезапно чуть не упал. И только сейчас Ромов понял, что тот вдрызг пьян. С двух сторон к нему бросились Суздальцев и Алла. Все это время она молча стояла немного в стороне и наблюдала за происходящем. Вместе они повели, а точнее скорей потащили его к выходу.

Шаповалов немного упирался, но при этом позволял себя вести. Внезапно он оттолкнул своих сопровождающих.

– Мне нужен Оскар и вы мне его сделаете! – закричал он, стукнув себя кулаком по груди.

Движение оказалось для его состояния слишком резким, и он бы упал, если бы Суздальцев и Алла не успели его подхватить. Они увели его из кают-компании. На этот раз он не упирался.

– Думаю, на этом можем завершать наш вечер, – сказал Шаронов. – До свидания. Встретимся завтра, – сказал он Ромову.

– Встретимся, – уныло проговорил Ромов. – Мысль о том, что завтра утром его пребывание на острове может завершиться, вызывало у него отчаяние. – Пойдем, – кивнул он Марине. Взявшись за руки, они покинули яхту.

4

Шароновы спустились с корабля, и пошли по набережной. Давно стемнело, причем, темнота была такой плотной и густой, что на расстоянии в метр ничего нельзя было разглядеть. Даже море. Хотя оно и было совсем рядом, но не было видно; его присутствие выдавал лишь ритмичный плеск волн о берег.

Супруги молчали довольно долго, они медленно шли по тропинке, и казалось, что эта дорога может быть бесконечной.

– Ты мне ничего не желаешь сказать? – первой нарушила молчание Ольга Анатольевна.

– А разве ты не знаешь, что я хочу тебе сказать. К чему слова, если так все ясно.

– Нет, не ясно. – В ночной тиши ее голос прозвучал и слишком резко и слишком громко.

– Тогда ты права, есть причина для произнесения слов.

– Ты иногда бываешь невозможным человеком, – вздохнула женщина.

– Я знаю, но ты давно привыкла. Так что стоит ли об этом говорить? Говори о том, что у тебя на сердце.

– Ты хочешь завтра же отсюда уехать.

Шаронов слегка пожал плечами.

– А как ты думаешь, чего я еще могу хотеть. Когда я встал на путь, то сделал это не для того, чтобы с него сходить. И ты была уверенна в моей правоте. И все годы меня поддерживала, шла за мной.

– Ничего не изменилось, Андрюша, – тихо произнесла Ольга Анатольевна.

Шаронов посмотрел на нее.

– Тогда почему ты так напряжена?

– Потому что ты намерен все бросить.

– Мне давно не было так противно, как в этот вечер.

– Но ты же предполагал, когда сюда ехал, что тебя тут ждет.

– Не знаю, как-то за последние годы я отвык от таких представлений.

– Мы жили чересчур уединенно, – произнесла она. – Вернее, варились в собственной кампании.

– И вот вышли в свет, – усмехнулся Шаронов. – Хотя этот свет похуже любой тьмы.

– Послушай, если нам посылаются испытания, значит, это не просто так. Значит, настала пора пройти через них. Разве не ты много раз мне это повторял. Но сейчас, когда твои слова превратились в реальность, ты вдруг отступаешь. Разве не должны мы пройти все до конца. И ведь мы тут не случайны, наш мальчик…

– Если бы не он, я бы собрал чемодан и укатил домой, – прервал ее Шаронов.

– Ради него мы должны вытерпеть все. А я вижу, что ты к этому пока не готов.

Шаронов внезапно остановился.

– Да не готов, и это стало для меня большой неожиданностью. Мне-то казалось, что я приобрел ко всему подобному стойкий иммунитет. Когда уходишь так далеко в запределье, то возникает уверенность, что все земное, убогое, примитивное на тебя не влияет.

– А как оказалось? – с тревогой спросила жена.

– Я подвержен почти в той же степени влиянию низменного, как и прежде. Мы были уверены, что шли все эти годы вперед, а как выясняется, топтались на месте. Иногда мне, в самом деле, кажется, что в мире кроме иллюзии ничего не существует.

– Ты не прав, – порывисто произнесла Ольга Анатольевна.

– Не прав? В чем?

– В том, что все эти годы мы топтались на месте.

– Почему ты так уверенна?

– То, что ты сегодня испытал, это всего лишь первичная реакция на происходящее. Просто ты отвык от подобных эксцессов. Но вот увидишь, выдержка к тебе вернется. И ты убедишься, что эти годы прошли не впустую.

– Я предвижу большие сложности, конфликты.

– Наш мальчик, ради него… Помнишь, когда Суздальцев пришел к нам с этим предложением, то первая мысль, которая к нам пришла, – это посланник свыше.

– Первая мысль не всегда верная, – невольно улыбнулся Шаронов.

– А мне как раз кажется, что первая мысль самая верная.

– Вот видишь, у нас уже начались разногласия. Плохой признак.

– У тебя разыгралось воображение.

– Может быть, – задумчиво проговорил Шаронов.

– Ты не уедешь и сделаешь все, ради чего мы здесь? – спросила Ольга Анатольевна.

– Разве у нас есть выбор.

– Я рад, что ты так думаешь. Идем спать, уже пролетело полночи.

– Да, конечно, предчувствую, что завтра предстоит нелегкий день.

Они быстро направились в сторону виллы. Ольга Анатольевна шла и думала о том, что в ближайшем времени им предстоят нелегкие испытания.

5

Ромов вошел в комнату, взял со стола дорогой хрустальный графин и запустил его в стену. Графин рассыпался на мелкие осколки.

– Ты с ума сошел! – воскликнула Марина. – Зачем ты это сделал?

– Гори оно все синим пламенем. Ты слышала, этот боров намерен отправить меня завтра домой. – Ромов взял хрустальный бокал и отправил его по тому же, что и графин, маршруту. Бокал разбился о стену над кроватью и засыпал ее осколками.

– Идиот, как мы теперь будем спать? – закричала Марина. – Вся кровать в стекле.

– Поспим на полу, вон какой мягкий ковер. К тому же полночи уже прошло, осталось совсем чуть-чуть. А утром нас ужу тут не будет.

– Тебя просто заклинило на этой мысли.

– А тебя нет? – удивился Ромов. Он вдруг подумал, что Марина ведет себя как-то странно, не так, как по его представлению, должна себя вести.

– Мне тоже не хочется уезжать, но я привыкла к крутым поворотам в своей жизни.

– Когда же ты это успела?

– Тогда и успела.

– А почему не рассказывала?

– Не спрашивал, вот и не рассказывала. Зачем тебе это.

Она права, в самом деле, зачем, подумал Ромов. По крайней мере, сейчас уж точно не до нее. Будет желание, то как-нибудь потом расспросит.

– Ладно, – произнес Ромов, – спать нам негде, да и после всего этого цирка не заснуть, так что давай собирать сумки. Зря только их распаковали. – Внезапно Ромов снова взорвался. – Всегда ненавидел этих жирных котов! Они считают себя абсолютными хозяевами жизни. И им глубоко наплевать на всех, на весь мир. Они готовы засрать его своим дерьмом до самого верха. Иногда мне хочется взять пистолет и продырявить их толстые брюха. Ей богу жаль, что не представляю, где тут раздобыть оружие. Хотя бы пристрелил одного. Все равно, какой смысл возвращаться домой, приличной работы там все равно нет. А корячиться за гроши, с меня хватит.

Марина села на стул.

– Что же тогда ты намерен делать?

– Да откуда я знаю! – снова заорал Ромов. – Буду сутенером. Стану находить для тебя богатых клиентов, а деньги пополам. А что такого, я знаю людей, которые этим промышляет. И хорошо живут. По крайней мере, не сравнить с тем, как я. Ты согласна?

– Я приехала в Москву не для того, чтобы стать проституткой. Проституткой я могла быть и у себя дома.

– Ты приехала в Москву, чтобы стать великой актрисой.

– Вовсе нет, я трезво оцениваю свои возможности. А вот ты…

– Что я? – встрепенулся Ромов.

– Ты всегда витаешь в облаках. Надоело.

– Что значит, надоело? – изумился Ромов.

– А то значит, что я не поеду с тобой.

– Как так?

– Разве я не понятно сказала?

– То есть ты останешься тут.

– Ты правильно меня понял.

– Любопытно. – Ромову, в самом деле, стало любопытно. – И что ты тут будешь делать?

– Понятие не имею. Я только знаю одно: в любом месте можно найти для себя какое-нибудь дело.

– И какое?

– Да хотя бы полы мыть.

– Ты – полы, – захохотал Ромов.

– Когда я приехала в Москву, то первые полгода как раз и мыла полы. И, как видишь, ничего, не умерла. И все при мне осталось.

– Это точно, – согласился Ромов. С удивлением он вдруг обнаружил, что в нем закипает желание. Вроде бы ни к месту, да что делать, оно же не спрашивает, когда возникнуть. Он подошел к ней почти вплотную. – Значит, решила остаться?

– Решила, так что свою сумку собирай сам. Я тебе не помощница.

– Это глупо, что ты тут будешь делать. У тебя же и денег нет.

– Немного есть, я скопила.

– Не знал.

– Так что как-нибудь некоторое время протяну.

– А что будет, когда они кончатся?

– Жизнь что-нибудь пошлет. Я давно заметила: как только у меня кончаются деньги, сразу что-то возникает на горизонте. В последний раз ты возник. Я тогда без гроша сидела, не знала, чем заплатить за комнату. Хозяйка грозилась выселить.

– Вот значит, что бросило тебя в мои объятия, – пробормотал Ромов.

– Не только.

– Неужели еще что-то.

– Ты мне понравился.

– А если бы не понравился?