Собравшиеся были сильно возбуждены, они махали руками, выкрикивали лозунги, угрозы, гневные слова, грозили кому-то кулаками. Появление Али Шахида со своими соратниками было встречено приветственными возгласами. Они звучали столь громко, что ударяли в ушные перепонки, но Али Шахида это нисколько не огорчило, наоборот, он ощущал небывалую приподнятость. Вот тот момент, который он ждал все последние годы. Почему-то он не сомневался, что эта минута непременно настанет. Все шло к этому величайшему не только в его жизни дню. Он и его друзья немало сделали для его приближения. И события показывают, что их усилия оказались не напрасными.

Али Шахид вытянул вперед руку. И до этой секунды, гомонившая на разные голоса площадь, внезапно, как по команде, умолкла. Он чувствовал, как несколько тысяч пар глаз, словно лучи прожекторов, сошлись на нем. Теперь или никогда. Сейчас он или покорит их всех или ему придется навсегда отказаться от всех надежд.

Он посмотрел на своих соратников; их взгляды были прикованы только к нему.

– Братья! – выдохнул он первое слово. – Сегодня у нас с вами великий день. Народ восстал против кровавого диктатора, который убивает таких же, как он, мусульман. Мы больше не станем терпеть такого вопиющего произвола. Я призываю вас к восстанию. «О Аллах, поистине, мы призываем Тебя помочь нам уничтожить их и прибегаем к Тебе от зла их»! Не бойтесь, смерть праведника – счастливая смерть. Аллах возьмет вас к себе. Мы поднимаем Его знамя и понесем по всему миру. Я объявляю священную войну всем неверным, пусть они нас боятся и трепещут. Я, Али Шахид, провозглашаю создание Исламского Халифата. И призываю всех вас, ваших близких встать под его знаменами. Кто готов идти за мной, вступайте в мои ряды. Вам раздадут оружие, и вы станете воинами Аллаха. Да, исполнится Его воля.

Али Шахид сделал паузу, рот его пересох, очень хотелось пить, но он понимал, что нельзя ничем посторонним отвлекать собравшихся от его слов. Он прислушался к реакции стоящих на площади людей, большая их часть, но не все, выкрикивали одобрение его призывам.

Али Шахид продолжил. Он знал, что сейчас ему предстоит сказать самое главное, от которого зависит его будущее и будущее многих людей.

– Я провозглашаю себя главой Халифата, ибо так хочу не я, так хочет Аллах. Власть в этом городе отныне принадлежит мне. Я призываю городского главу мирно сложить свои полномочия. Иначе я прибегну к силе. И тогда не жалуйтесь, что я вас не предупреждал. Я ввожу законы шариата, они будут действовать неукоснительно. Тот, кто нарушит их, будет наказан по всей строгости. А теперь все мужчины старше шестнадцати лет подлежат мобилизации в мою армию. Вам мои люди раздадут оружие. Кто не умеет им пользоваться, тех научат.

Едва Али Шахид произнес эти слова, как на площади появилась большая группа вооруженных людей. Они стали хватать молодых мужчин и уводить с собой. Али Шахид внимательно наблюдал за происходящим, не намерена ли какая-то часть из мобилизованных оказать сопротивление. Но пока таких попыток он не увидел.

К Али Шахиду подошел Ахмед Шарбини и наклонился его уху.

– Появились правительственные войска, – тихо произнес он.

– Замечательно. Я их ждал. Дадим первый бой. Твои люди готовы?

– Они ждут твоего приказа, – ответил Ахмед Шарбини.

– Войска нечестивца должны быть истреблены, – решительно произнес Али Шахид.

– Они будут истреблены.

Ахмед Шарбини покинул балкон и стал быстро спускаться вниз.

11. Ближний Восток. Самари. Фарах. Дом Мохаммеда Аль Хани.

Чтобы не случилось, но каждое утро Мохаммед Аль Хани начинал с чаепития. Чай был его любимым напитком, который Аллах даровал людям, чтобы они им наслаждались. Его слуги прекрасно были осведомлены об этом пристрастии хозяина, и после того, как он завершал туалет, на столе его ждало любимое питье.

Но сегодня даже чай не радовал Мохаммед Аль Хани. Он пил его, но не ощущал его вкуса. Хотя со вчерашнего дня он нисколько не изменился. Но уж слишком важные и отнюдь не радостные события произошли всего за одни сутки. И едва ли не впервые в жизни он не знал, как к ним относиться, как на них реагировать. Плохие предчувствия обступали его, словно тени. Привычный мир явно дал трещину, он больше не двигался по знакомой траектории, а куда-то резко свернул. Только вот куда, непонятно.

В коридоре послышался шум. Может, сейчас хотя бы что-то прояснится, подумал Мохаммед Аль Хани. Но тут же поймал себя на том, что не верит своим мыслям.

В комнату вошел Али Шахид. Он остановился у порога и слегка поклонился.

– Благодарю тебя, что ты пришел ко мне в столь ранний час, – произнес Мохаммед Аль Хани. – Но поверь просить тебя заглянуть ко мне, заставила меня важная причина.

Али Шахид снова едва заметно поклонился.

– Мой господин, для меня честь явиться к вам по первому зову. Так было всегда, так будет и впредь.

– Ничего не вечно под луной, – возразил хозяин дома. – Но я рад, что ты помнишь дружбу наших родов. Твой отец и я были близкими друзьями, всегда помогали друг другу.

– Разумеется, так и останется впредь, мой господин. Но что заставило вас встать столь рано?

– События вчерашнего дня. Я сильно обеспокоен происходящим. Еще совсем недавно в нашем городе было тихо и спокойно.

– Вы правы, вчера многое изменилось. Народ восстал, он больше не желает терпеть прежнюю власть. Наш президент перешел красную черту, и люди решили – хватит его правления. Да разве вы сами не критиковали его, не обвиняли в преступлениях?

Мохаммед Аль Хани едва заметно покачал головой.

– Ты прав, я обличал его за непотребные дела. Хотя он под угрозой тюремного заключения заставил меня замолчать. Но то, что происходит здесь, страшит меня не менее сильно. Мне рассказали, что происходило на площади. Ты провозгласил создание Исламского халифата, а себя – халифом. Затем твои люди устроили резню, погибло несколько десятков солдат. И потом ты публично казнил главу города. А ведь он был моим другом и другом твоего покойного отца.

– Я сожалею об этом, но он наотрез отказался сдавать дела. Обзывал меня шакалом, прочими обидными прозвищами. Присутствующий при этом народ рассвирепел и потребовал его казни. Я лишь выполнил его волю. Но так будет со всеми, кто пойдет против нас.

– Не ведал я, что ты такой жестокий и беспощадный. Праведное дело нельзя пачкать неправедными поступками. Разве тебя этому не учили?

– Меня многому чему учили. Но настало время, которое требует непримиримости. Мы затеяли великое дело. Разве вы, уважаемый шейх, не желаете, чтобы повсюду торжествовала наша священная вера? Во имя ее я бы не пожалел своего отца, будь он жив. У нас нет выбора, иначе мы проиграем. Да и народ требует крови врагов.

– Возбудить в народе жажду крови не сложно. А вот затем усыпить ее – тяжело. Я много видел, во многом участвовал, в том числе в приходе к власти отца нынешнего президента. Тогда пролилось много кровавых рек. Вот только принесли ли они пользу людям и стране? Ты затеял страшное дело, одумайся пока не поздно.

– Меня призывает к нему Аллах. И я не сверну со своего пути. И я очень надеюсь увидеть такого уважаемого и влиятельного человека, как вы, среди своих сторонников. Но сейчас я хочу поговорить о другом. Вы помните, что еще несколько лет тому назад должна была состояться моя свадьба с вашей дочерью. Но вы уговорили меня свадьбу отложить, пока Абаль не завершит учебу в Лондоне. Я согласился, хотя мне не нравилось эта идея с самого начала.

– Чего же ты хочешь? – мгновенно насторожился Мохаммед Аль Хани.

– Я не желаю больше откладывать нашу свадьбу и хочу, чтобы она состоялась как можно скорей.

– Но моя дочь далеко, она учится в Лондоне.

– Мне это прекрасно известно. Так вот, она достаточно поучилась. Я с самого начала был против ее отъезда к этим неверным, но вы настояли. Но сейчас настал мой черед диктовать условия. Прикажите ей возвратиться немедленно. Пора ей выполнить свой дочерний долг мусульманки, выйти замуж за того, кого предназначил ей Аллах. Я кое – что знаю об ее образе жизни там, она стала такая, как все они. Для мусульманки подобное поведение недопустимо. Но я готов закрыть на это глаза, если она быстро вернется и станет жить по нашим законам. Я жду ответа Мохаммед Аль Хани.

– Ты ждешь моего ответа. Вот тебе мой ответ, непочтительный щенок. Моя любимая дочь будет в Лондоне ровно столько времени, сколько я решу. Она еще не завершила учебу, пусть учится. А потом я подумаю, отдавать ли этот цветок за тебя? А сейчас покинь мой дом. И без разрешения не приходи сюда.

– Что ж, я уйду, но я еще вернусь. И тогда мы поговорим по-другому. Советую вам обо всем тщательно подумать. Несчастье ждет того, кто не понимает, как изменилось вокруг него время. Я жду Абаль. Никто мне не помешает назвать ее своей женой.

Али Шахид резко встал и вышел из комнаты.

12. Лондон. Показ модной коллекции.

Абаль сидела среди приглашенных в первом ряду на новом показе модной коллекции. Она впервые была на таком мероприятии, и все происходящее на подиуме вызывало в ней самый живой отклик. Если бы не Анжи, ее новая знакомая, с которой случай свел ее на митинге, Абаль никогда бы не оказалась в подобном месте.

Абаль вспомнила, как долго колебалась, прежде, чем набрать номер телефона своей спасительницы. Ей казалось, что девушка давно забыла об их коротком мимолетном знакомстве но, как оказалось напрасно. Анжи очень обрадовалась ее звонку и позвала ее на этот показ, где сама она представляла несколько моделей из новой коллекции известного модельера Сары Бертон, той, что создала платье Кэтрин Миддлтон для её свадьбы с принцем Уильямом, герцогом Кембриджским. И вот сейчас, Абаль сидит среди самой шикарной и изысканной публики и смотрит на завораживающее феерическое действие, которое разворачивается прямо у нее на глазах. Девушки-модели вышагивали по подиуму, демонстрируя моду, которую никогда нельзя увидеть на улице. Замысловатый макияж и прически органично дополняли не менее изысканные наряды. Абаль представила, что если бы ей пришлось увидеть подобные платья на прилавках магазинов, то она сочла бы любое из них довольно нелепым и совершенно непригодным для жизни. Однако, одетые на манекенщиц и являющиеся частью единого и законченного образа, они казались верхом совершенства, демонстрируя самые высокие образцы вкуса и стиля. И ей это двойственное восприятие одного и того же, казалось с одной стороны странным, а с другой совершенно логичным, как две части одного целого, как две стороны одной медали.

Абаль затаила дыхание. На подиуме показалась Анжи. Она шла характерной походкой манекенщиц, энергично выбрасывая перед собой ноги, слегка отклонившись назад всем телом и, улыбаясь одними только глазами, глядела прямо перед собой куда-то вдаль, поверх голов зрителей. Абаль смотрела на нее, как зачарованная. От той Анжи, которую она видела в жизни до той, которая величественно шла сейчас по подиуму, было огромное, просто космическое расстояние. Абаль удивлялась, как такое могло быть. Наверное, в этом и состоит искусство настоящей модели – показать зрителям такую картинку, которая бы гипнотизировала их и вызывала ощущение созерцания истинной красоты, даже, если это таковым и не являлось.

Абаль удалось убедиться в подлинности этого ощущения уже после показа, когда модели высыпали в зал для зрителей и стали с энтузиазмом позировать представителям СМИ. Кинооператоры и фотографы разных изданий и телеканалов, как хищники, облепили девушек. Защелкали затворами камер и ослепили моделей вспышками. Вся эта вакханалия продолжалась довольно долго. Абаль уже притомилась, ожидая, того момента, когда же она сможет пробиться к Анжи. Но ничто не длится вечно и такой момент настал. Досужие журналисты и фотографы свернули свои камеры и аппараты и удалились восвояси. Девушки-модели отправились переодеваться. Абаль пришлось еще немного подождать, пока Анжи снимет с себя все подиумное и, облачившись в свое, подойдет к ней и позовет ее в бар выпить чашечку кофе.

Девушки сидели за столиком и разговаривали, как две давние знакомые. Анжи выглядела слегка уставшей, Абаль слегка возбужденной от всего увиденного впервые.

– Тебе понравился показ? – спросила Анжи.

– Очень, – мечтательно вздохнула Абаль. – Особенно ты. Ты была самая красивая.

– Быть красивой – часть моей работы, – сверкнула Анжи глазами.

Абаль понимающе кивнула головой. Но ей хотелось спросить Анжи о другом. Один вопрос давно вертелся у нее на языке.

– Я смотрю на тебя и не понимаю, как ты, такая хрупкая не побоялась броситься в самую гущу митингующих и спасти меня, – наконец спросила Абаль.

– В ту минуту я не думала о себе, – просто ответила Анжи.

– А я очень испугалась. Я потеряла способность сопротивляться и боялась, что они меня изуродуют.

– Не думай об этом. – Анжи мягко дотронулась рукой до плеча Абаль. – Это уже в прошлом.

– Я всегда стремилась к независимости, – пояснила Абаль, – но в такие моменты мне нужен кто-то близкий. А здесь в Лондоне у меня никого нет.

– У тебя нет подруги? – поинтересовалась Анжи.

– Как то не сложилось, – вздохнула Абаль.

– Ты знаешь, у меня тоже нет подруги. Предлагаю держаться вместе. Ты не против? – неожиданно предложила Анжи.

– Конечно. Я так рада, что мы с тобой познакомились. – Абаль счастливо рассмеялась. – У меня теперь самая лучшая в мире подруга.

– У меня тоже, – улыбнулась Анжи. – А сейчас, пойдем, потанцуем?

Анжи и Абаль одновременно встали со своих мест. Девушки взялись за руки и отправились на танцпол.

13. Москва. Штаб-квартира ГРУ.

Звонок Трапицына не слишком удивил Архипова. Зато огорчил, так как он сразу почувствовал, что его отпуск имеет все шансы в самое ближайшее время завершиться. А он не успел по-настоящему отдохнуть, насладиться подмосковной природой, простыми радостями дачника. В последний раз, когда он тут находился, ему тоже не дали провести здесь весь положенный срок, вызвали на работу. Вот и сейчас все повторяется словно под копирку.

Разговор с Трапицыным был коротким и не слишком информативным, начальник всего лишь попросил прибыть его завтра утром на службу. Значит, ему осталось провести здесь остаток дня и ночь. И вряд ли он вернется сюда в ближайшее время. А он даже не успел починить мотор в колодце, все время откладывал на потом это дело. А ведь прекрасно же знает, что потом – это никогда. В очередной раз он убедился в верности этой истины.

Рано утром Архипов выключил газ, электричество, запер все двери и сел в машину. С грустью в последний раз взглянул на дачу и отправился в путь. И почти сразу же забыл про все свои дачные дела. С этой минуты было уже не до них.

Трапицын явно его уже ждал. Они поздоровались, и Архипов сел на стул в ожидании, что ему сообщат на этот раз.

Как обычно, Трапицын начал без предисловий.

– Я пригласил вас к себе в связи с тем, что обстановка в Самари в последнее время сильно обострилась. Власти президента во втором по величине городе страны больше не существует. Там провозглашен Исламский халифат. Прошли первые казни, судя по всему, эти ребята настроены решительно. Они не собираются никого щадить.

– Артур Викентьевич, что-нибудь известно о тех людях, которые затеяли это свистопляску?

– Известно много, они давно под нашим наблюдением. Мы подготовили подробное досье на руководителей новоявленного халифата. После нашего разговора вы с ним ознакомитесь.

Архипов почувствовал некоторое недоумение.

– Извините, но я не совсем понимаю, причем тут я. Вам же прекрасно известно, что я в последнее время не занимался Ближнем Востоком. У меня было совсем другое направление.

– Ваша специализация, Кирилл Петрович, мне прекрасно известна. Но сейчас наступили такие времена, когда все в той или иной степени занимаются этим регионом. Но на данный момент речь идет не о нем, а о вашем любимом Лондоне. Собирайте чемоданы, готовьтесь отправляться туда.

– Но задание связано с Ближним Востоком? – решил уточнить Архипов.

– Разумеется. В данный момент в Лондоне учится молодая женщина, уроженка Самари некто Абаль Аль Хани. Сама по себе она нас не очень интересует, зато ее отец – представляет для нас немалый интерес. Во-первых, он очень богат, владелец нескольких нефтяных приисков, во-вторых, он влиятельный политик, его слово имеет вес даже для президента. В-третьих, что может сейчас быть самым важным – он имеет тесную связь с самопровозглашенным халифом – неким Али Шахидом. По нашим данным, Али Шахид даже является официальным женихом этой самой Абаль. Правда, судя по всему, девушка не спешит по венец, ей больше нравится жизнь в Лондоне.

– Но в чем заключается мое конкретное задание?

Трапицын вдруг улыбнулся, что случалось с ним не часто.

– Как ни странно, почти ни в чем. Для начала вам нужно установить контакт с девушкой, подружиться, но при этом быть осторожным, не перегибать палку. Она все же восточная женщина, а у них свои представления о морали. Главное, чтобы она видела в вас друга. Мы не можем предугадать, как будут разворачиваться события, поэтому должны быть готовы к ним с разных сторон. Задание можно сказать, очень приятное, так как эта Абаль – настоящая красавица. Вам предстоит в этом скоро убедиться воочию. На подготовку у вас всего одна неделя.

14. Лондон. Паб.

Абаль сомневалась, стоило ли ей приходить на встречу. Все же незнакомый человек, а она немного опасалась иметь дела с теми, кого не знает. К тому же все произошло уж очень неожиданно, зазвонил ее телефон и приятный женский голос спросил, с кем она разговаривает. Абаль хотела разъединиться, но любопытство не позволило это сделать. Она не знала, почему так произошло, но вступила в разговор.

Ее телефонная собеседница представилась миссис Кэрри Риз, американской журналисткой, которая интересуется ситуацией в Самари. Они могли бы обсудить эту тему обстоятельней, а для этого лучше было бы встретиться в удобное для нее время и месте, предложила неизвестная собеседница. Абаль не нашла, что возразить, и они быстро договорились о встрече.

Девушка посмотрела на часы. Пора бы незнакомке уже появиться. И в этот момент хорошо одетая молодая женщина подошла к ее столику.

– Добрый день! Если не ошибаюсь, вы – Абаль. Впрочем, ошибиться сложно, такой второй красавицы, как вы, в Лондоне, полагаю, нет, – проговорила уже знакомым голосом женщина.

– Спасибо, вы очень добры. А вы, наверное, миссис… – Абаль запнулась.

– Меня зовут Кэрри Риз. Запомните мое имя, надеюсь, мы с вами подружимся.

Абаль невольно покраснела от своей оплошности.

– Я была бы очень рада, но по телефону я не совсем поняла смысл нашей встречи.

– Ничего страшного, я сейчас все объясню, – успокоила ее Кэрри Риз. – Позвольте я сяду.

– Да, конечно, извините, что не предложила сразу. Я немного волнуюсь, хотя сама не знаю, почему.

Кэрри Риз улыбнулась.

– Ничего странного, так бывает при первой встрече. Вы увидите, что я совсем не страшная, я хочу быть вам полезной. Но сначала давайте определимся, что будем пить?

– Вообще-то я не пью, вы, наверное, знаете, мне, как мусульманке, это не разрешается. Но иногда очень хочется, и я себе позволяю. Я не испортила свою репутацию в ваших глазах?

Кэрри Риз энергично покачала головой.

– Нисколько, я американка, а мы любим свободолюбивых людей, которые не боятся нарушать запреты. Так, что вы предпочитаете?

– Я бы предпочла имперский стаут.

– Хороший выбор, я сама люблю эту марку, – одобрила американка. – Значит, будем пить имперский стаут. Официант! – Почти мгновенно появился официант. – Два имперских стаута, – сделала она заказ. – А теперь мы можем и поговорить. Я объясню, кто я такая. Я представляю в Лондоне журнал «Эпоха». Он выходит в Вашингтоне.

– Я никогда не слышала о таком журнале, – призналась Абаль.

– Ничего удивительного, он издается совсем недавно. Но вы можете посмотреть его сайт. Нас очень интересует тема Ближнего Востока. Пишут об этом невероятно много. Но у большинства из этих писаний есть один недостаток – их авторы сами из других регионов, они смутно представляют его изнутри. Мы видели несколько ваших статей по этой теме, они нас заинтересовали.

– Это всего лишь небольшие заметки, – возразила Абаль.