Хмель увидел чернявого. Тот крался вдоль стены полуразрушенного дома, замер под окном, чиркнул чем-то, будто спичку зажигал, бросил в окно. Внутри дома громко хлопнуло. Похоже на петарду. Чернявый споро вскарабкался, замер в оконном проеме и заорал во всю силу своих легких:
– Тут чисто!
– И у нас! ― ответили ему откуда-то из-за дома.
Зачистка, типа. Наверное, они все-таки ищут Хмеля. Решили, что он рано утром уехал прятаться от них, чтобы иметь фору. То, что он пытался попросту сбежать, им не пришло, похоже, в голову.
Хмель упал за дерево и наблюдал за происходящим из своего укрытия.
Чернявый продолжал обследовать дома, постепенно удаляясь. Чуть позже Хмель и двух других увидел: белобрысого толстячка и его приятеля. Метались меж домов и возбужденно перекрикивались. Хмель решил к деревне не приближаться, чтобы не оставлять следов.
Спустя время зашумели двигатели машин. Поехали. Закончилась зачистка. Хмель взглянул на часы. Половина второго. Интересно, они вторую деревню уже обследовали, или только еще туда отправились? Если у них в планах вторая деревня, они пробудут там до четырех или пяти. Плюс время на обед или на ужин, должны проголодаться, пока по лесу мечутся. А там уже сумерки, они по темноте долго шнырять не будут. И получается, что сегодняшний день Хмель, в принципе, пережил.
Приободренный, он пошел назад, к машине. Ориентировался по собственным следам, только теперь лужи обходил, потому что никуда не спешил. Одна лужа была огромная. Он, обходя ее, принял сильно вправо, и вдруг наткнулся на следы. Ровная цепочка отпечатков чьих-то ботинок нарушала изумрудную красоту мягкого мха. Человек шел в ту сторону, куда направлялся Хмель. И не так уж давно это случилось, судя по всему. Но не столько это испугало Хмеля, сколько то, что знакомый отпечаток был. Грубый рисунок рифленой подошвы. Один к одному с тем, который Маша Хмелю показывала возле хутора прошедшей ночью. Тот, что возле черепов.
* * *
Хмель пошел следом и обнаружил вдруг, как он сильно трусит. Следы вывели его к тому взгорку, на котором он недавно отдыхал, но не поднимались на взгорок, а огибали его, вели к воде и там исчезали. Грязная болотная вода была впереди, ей не видно ни конца, ни края, деревья редкие стоят, и чем дальше, тем тех деревьев меньше, и там, кажется, уже настоящее болото. Неведомый путник шел-шел по сухому, потом без раздумий шагнул в воду, словно ему было все равно, где ходить, и исчез, не оставив следов.
Хмель мрачно смотрел на недвижимую гладь воды. Ему казалось, что он попал в ловушку. Здесь страшно было оставаться, но и уезжать нельзя, потому что звук двигателя его выдаст.
Вернулся к машине и обошел ее кругом, страшась и здесь увидеть чужие следы. Не было следов. Но спокойствие к нему так и не вернулось. Он обыскал машину. Нашел заводную ручку. Стальную, увесистую. Пригодится в случае чего. Еще нашел завалившийся за сиденье пакет с сухарями. Сухари он сразу съел, потому что уже чувствовал, что голоден.
В машине Хмель не решился оставаться, потому что из нее он не мог обозревать окрест все триста шестьдесят градусов, и вернулся на взгорок, прихватив с собой спасительную железяку.
Страх начал было его понемногу отпускать, но счастье не продлилось долго. Солнце клонилось к закату, небо стало сереть, и в лесу прибавилось тревожных темных красок. Деревья превращались в пугающие тени, болотная ряска на воде из зеленой постепенно стала черной, и Хмель вдруг осознал, что ему предстоит провести ночь в этом лесу ― он испытал смятение.
По-прежнему нельзя было отсюда уезжать. Он слышал, как мечутся по лесу его преследователи, им надо было дождаться, пока они вернутся на хутор для ночлега или хотя бы успокоятся где-то здесь, в лесу.
Смеркалось. Многие предметы, особенно те, что находились далеко, виднелись неотчетливо, и порой принимали пугающие очертания. Хмель подолгу в них всматривался, прежде чем понимал, что это не притаившийся человек, а какой-нибудь замшелый пень, к примеру. Еще его тревожили звуки. Какой-то краткий всплеск, и снова тишина. Он всякий раз вздрагивал от этого. И так повторялось много-много раз, пока до него вдруг не дошло, что эти всплески вроде бы происходят в одном и том же месте, и это его сразу насторожило. Он решил проверить, что там такое. Для собственного спокойствия.
Пошел туда, где недавно слышался всплеск. Там была вода и дерево поваленное. Хмель почему-то сильно испугался, убавил шаг и нервно сжал в руках свою спасительницу ― железяку. Шел все медленнее. Что-то там было. Или кто-то. Он не видел, но ощущал. Всплеск. И вдруг из-за дерева, из-под воды, как показалось Хмелю, поднялся мокрый, в водорослях кто-то, с черным лицом, ужасный, Хмель заскулил, попятился, у него отнимались ноги и он их с трудом переставлял, как в страшном сне, когда пытаешься бежать, но ничего не получается. Болотный упырь рванулся к нему, Хмель развернулся, побежал, упырь за ним, было слышно, как чавкает вода под его ногами. Хмель мчался к машине в безумном желании спастись, добежал до УАЗа, но даже дверцу не успел открыть. Упырь вдруг нанес удар такой силы, что Хмель впечатался в металл и сумерки вокруг в одно мгновение превратились в ночь.
* * *
Хмель очнулся оттого, что ему стало больно. Он заворочался и вдруг его принялись душить. Рванулся, но шею сразу же будто обручем сдавили, он захрипел, забился, а в следующий миг получил увесистый удар в лицо, почувствовал, как ослабла хватка на его горле и услышал злой голос:
– Не двигайся! Сам себя задушишь!
Хмель открыл глаза и близко-близко увидел упыря. Лицо землистого оттенка, глаза красные, в бороде и на голове грязные водоросли перемешались с волосами. Вид упыря был жуткий.
– Если дернешься ― сам себя задушишь, ― повторил упырь.
Хмель уже немного разобрался. Он был связан. Руки заведены за спину и крепко скручены. Ноги тоже скручены, и на шее что-то чувствуется. Когда подогнутые ноги Хмель попытался распрямить, удавка на его шее затянулась. Он был беспомощнее младенца в этот час.
– Фамилия? Имя? ― быстро произнес упырь.
От растерянности и испуга Хмель не сразу сообразил, что надо так же быстро отвечать. Замешкался с ответом. Упырь потянул за шнур, удавка затянулась, Хмель захрипел, попытался запоздало ответить, но, кроме хрипа, ничего нельзя было разобрать. Упырь ослабил удавку.
– Хм, ― захлебнулся Хмель, жадно захватывая воздух. ― Хм… Хмельницкий… Ал… Александр…
– Где живешь?
– В Москве.
Упырь рванул удавку. Хмель забился.
– Подумай! ― посоветовал упырь.
Вроде как с угрозой.
– В Москве! ― запаниковал Хмель.
Дурные предчувствия не обманули его. Удавка сдавила горло сильнее.
– Подумай! Может, другой какой город? Откуда ты?
– Ека… Ека… Екатерин… бург!
Ослабла удавка.
Хмель смотрел на своего мучителя со страхом. Он вдруг подумал, что упырь о нем знает многое. Неправдоподобно много.
– Воинское звание! Часть! Должность! ― требовательно произнес упырь.
Хмель изумился так, что позабыл о необходимости отвечать сразу и без запинки.
Рывок удавки. На этот раз удушение длилось долго, в глазах Хмеля полыхнуло кроваво-красным, и когда он уже почти отключился, в лицо ему плеснули водой. Он очнулся. Пережитый кошмар приближающейся смерти лишал его последних остатков самообладания. Очень хотелось жить.
– Я спросил! ― напомнил упырь мрачно.
– Я не служил! Я штатский! Я гражданский! Я по рекламе! Я даже не рядовой!
– Откуда ты? Часть! Или ты мент?
– Нет-нет! ― поспешно открестился Хмель, будто его обвинили в чем-то совсем уж предосудительном.
– Документы на машину ― где?
– На какую машину?
– На которой ты приехал.
– Я не знаю.
– Как это? ― неприятно удивился упырь.
– Я угнал ее! ― поспешно сообщил Хмель, осознав, что его сейчас задушат.
– У кого?
– У пацанов! Тут пацаны! Они из фирмы!
– Что они тут делают?
– Игра! ― с готовностью доложил Хмель.
Упырь молча сверлил его взглядом. Кажется, ответ Хмеля его озадачил.
– Такая игра! ― затараторил Хмель. ― В войнушку как бы! Я убегаю, пацаны догоняют! Мне надо спрятаться, чтобы не нашли! А они гоняются за мной! Потому что, если меня поймают, они победили!
– Сколько здесь людей? ― спросил упырь.
Хмель с готовностью ему рассказал. Внешность описал. Сказал, сколько задействовано автомобилей и какие. Рассказал, где они провели предыдущую ночь. Тогда пришлось упомянуть и про хутор, и про его обитателей. Еще упыря интересовало оружие. Хмель с чистым сердцем сообщил о том, что охотятся за ним как бы понарошку, что у охотников должны быть такие штуки, которые пуляют шариками с краской, и самому Хмелю такую обещали выдать, да он сбежал.
– Зачем? ― быстро спросил упырь.
– Я им не верю, ― брякнул Хмель.
– Почему?
Хмель уже готов был рассказать о несчастном негре, который где-то здесь пропал неделю тому назад, и о том, что подозревает в жестокой расправе тех якобы охотников, которые на самом деле охотились всерьез, но осекся, с ужасом осознав, что убийца негра, вполне возможно, сейчас как раз и находится перед Хмелем. Заминка эта не ускользнула от внимания упыря. Тянуть с расправой он не стал. Схватился за удавку, Хмель снова увидел красное и начал умирать, и уже почти что умер, но упырь все-таки дал ему еще шанс. Хмель захлебывался и кашлял.
Надо сказать про негра. Какая к черту разница?
– Тут был негр, ― прохрипел Хмель.
Взметнулась бровь упыря. И прилипшая к его лбу болотная тина тоже пришла в движение.
– Он играл, ― сказал Хмель. ― На прошлой неделе. Убегал, как я. Они его убили.
– Кто?
– Эти пацаны, которые охотниками были.
– Зачем?
– Это они говорят только, что игра. Что охотятся, и им надо всего лишь догнать. А они на самом деле убивают.
– Зачем? ― повторил вопрос упырь.
– Уроды потому что. Это круто типа ― убить и чтобы ничего за это не было. Кто-то на уток охотится, кто-то на волков, а эти ― на людей.
– А теперь, получается, ты вместо негра?
– Ага, ― горько признал Хмель.
– Что-то я не понимаю. Если ты знал, что убивают…
– Я не знал! Мне сказали, что игра! Что можно денег заработать! А про негра мне сказали уже здесь!
– Кто?
– Маша.
Хмель рассказал про Машу с хутора и про негра ― все, что знал. Непонятно было, поверил ли упырь в то, что Хмель даже не подозревает о том, что негра запросто мог сам упырь убить. Да упырь об этом сильно и не задумывался, похоже. Он из-под своей грязной измочаленной одежды вдруг достал штык-нож.
– Не надо! ― рванулся Хмель.
Удавка затянулась. Он забился, затягивая удавку все сильнее. Полыхнуло красным, началась агония.
* * *
Упырь не дал умереть Хмелю. Окатил водой. Пока Хмель приходил в себя, его мучитель резал на куски толстенную веревку, которую нашел в машине. Он орудовал штык-ножом с ловкостью мясника. Хмель ужасался, наблюдая.
Обрезками веревок упырь привязал Хмеля к дереву так крепко, что невозможно было пошевелиться. В рот затолкал кляп, какую-то тряпку, от которой разило бензином.
– Шуметь будишь, я убью! ― предупредил упырь.
Ушел, шагая так мягко, что его не слышно было, и он словно растворился в ночи.
Уже стемнело. Верхушки деревьев еще угадывались на фоне неба, но уже вот-вот все должна была поглотить непроглядная тьма.
Хмель попытался высвободиться. Безрезультатно. Он обречен. Когда вот так, без церемоний обходятся, тогда в живых оставить не планируют.
Убили негра ни за что, ни про что.
Хмеля убили ни за что, ни про что.
С ним такое случиться не может. Он не негр. Он Хмель. Он белый. Он хороший. Он сирота, но это ничего не значит. Он будет жить. Он должен жить. "Сирота ― это хорошо". Мамочка моя, зачем ты умерла! Если бы ты была жива, Хмель бы сейчас здесь не оказался. И тут другой какой-то был бы негр. Хмель о нем и знать бы ничего не знал. Жил бы в своем Екатеринбурге, далеко-далеко от этих страшных мест и от упыря с красными глазами. Почему у него красные глаза? От крови? Мамочка, это от крови у него!!! Зачем ты умерла, родная моя мамочка?! Зачем оставила Хмеля сиротой?!
* * *
Упыря не было долго. Он появился внезапно, в полной тишине. Вдруг вынырнул перед Хмелем прямо из темноты. Хмель испугался и забился, но закричать не смог ― кляп был во рту.
Упырь остановился перед ним. В одной руке держал какой-то узел, в другой бутылку. Из бутылки отхлебнул. Хмель смотрел со страхом. Упырь снова отхлебнул. Сейчас Хмелю показалось, что он в темноте разглядел, что это за бутылка. Коньячная. Такой коньяк, какой они позавчера пили на хуторе. Упырь, похоже, был сильно нетрезв. Качало его. С добычей, стало быть, вернулся. Охота удалась.
– Смотри сюда! ― сказал упырь.
Точно, пьяный.
Полез в свой узел.
– Ты его знаешь?
Сунул под нос Хмелю то, что из котомки своей достал.
Это была голова. Того белобрысого, который участвовал в охоте. Упырь держал голову за волосы. Ничего более ужасного в своей жизни Хмель до сих пор не испытывал. Он обмяк и повис на веревках, которыми был привязан к дереву.
– Тоже вроде негра получился, ― пробормотал упырь.
Это он о белобрысом, наверное, сказал.
Бросил голову на землю. Получилось, что к ногам Хмеля. Хмель пытался смотреть куда-нибудь в сторону, но не смог себя пересилить, все время взгляд возвращался к страшной этой голове. Он не выдержал, взвыл, забился, умоляя его пощадить или хотя бы освободить от созерцания этой жути.
Упырь смилостивился, пнул голову, словно это был мяч, и голова откатилась в сторону.
* * *
Этой ночью упырь не убил Хмеля. Достаточно, наверное, ему было крови белобрысого. Напился.
– Ты не шуми, ― посоветовал мрачно упырь. ― А не то будет, как с этим вот.
Он показал на голову.
Оставив Хмеля привязанным к дереву, упырь ушел. В темноте было не видно, что он делает. Хмелю показалось, что упырь устроился на ночлег в машине. Стало тихо. Никого вокруг. Только страшно белеет на земле мертвое лицо.
Хмель извелся за ночь. Силы его оставляли. Невозможно было пережить ожидание собственной смерти и он медленно сходил с ума.
Когда занялся рассвет, стало еще хуже. Голова ужасная видна отчетливо. И жизнь стала короче на целую ночь. В этот день он наверняка умрет. И жизни, значит, в запасе почти не осталось.
* * *
С рассветом появился упырь. Он отхлебывал коньяк из бутылки и кашлял. В груди у него клокотало, словно варилось там, внутри него, какое-то варево ужасное. Он подошел, посмотрел на голову, потом на Хмеля взгляд перевел, словно примерялся, не пора ли уже и тому голову отрезать. Страшный взгляд был, красные глаза. Он так и не успел ничего придумать, потому что они одновременно с Хмелем услышали шум. Это автомобили ехали через лес. Сначала были далеко, потом приблизились. Смолкли где-то в той стороне, где была деревня. Крики. Такие громкие, что даже здесь их было слышно. Упырь побежал в ту сторону. Бежал пружинисто и был похож на зверя. Он был своим в этом глухом лесу. Словно родился здесь. Может, он и есть один из тех, про кого рассказывала Маша?
Тот, кто живет на болотах.
Не ходи, сказала Маша, пропадешь.
Пропал.
* * *
Упыря долго не было.
Вернулся без добычи.
Шел быстро, почти бежал. Часто оглядывался, будто ожидал погони.
– Они его ищут, ― сказал Хмелю и кивнул на голову несчастного белобрысого.
– Кто? ― спросил Хмель одними глазами, потому что рот его был заткнут кляпом.
– Эти, про которых ты рассказывал.
Хмель смотрел на него со страхом. Он был единственным свидетелем происшедшего. Поэтому умрет. Он ждал смерти.
– Ты мне скажи! ― потребовал упырь. ― Ты мент? ― выдернул кляп.
– Нет!
Хмель перекрестился бы, если бы мог.
– Ты тут зачем? ― спросил упырь.
Действительно, зачем? Самому себе Хмель сейчас не смог бы ответить.
– А они? ― спросил упырь. ― Зачем вы все здесь?
Он приблизил свое лицо к Хмелю. Хмель зажмурился от ужаса. Боялся смотреть в эти красные глаза.
– Ты мне все соврал! ― шипел упырь. ― Игра! Ты прячешься! Они ищут!
С ненавистью выплевывал фразы.
– Зачем вы здесь? Что вам тут нужно?
Он вдруг воткнул кляп и стал бить Хмеля, боль была такой невыносимой, что Хмель, обезумев, был готов признаться в чем угодно, но только не знал, в чем именно надо признаваться, чтобы прекратился этот кошмар.
Упырь очень скоро превратил Хмеля в животное, и мог его уже не бить, достаточно было глянуть строго, чтобы напугать до полусмерти. Обнаружив, что Хмель целиком в его власти и не способен на лукавство, упырь повторил свой вопрос:
– Зачем вы здесь?
И любой ответ, кроме правдивого, предполагал новые мучения. Хмель это понял и слезы сами собой покатились по его лицу. Он рыдал и не мог остановиться. Упырь выдернул кляп.
– Мы играли! ― в отчаянии выпалил Хмель. ― Мне сказали, что это будет просто игра! Я клянусь!
* * *
Потом упырь достал свой нож. Пошел к Хмелю. Хмель рванулся, но веревки не пускали. Он мычал и бился.
– Тихо! ― прошипел упырь и острием ножа коснулся шеи обезумевшего Хмеля. ― Будет тихо ― будешь жить.
Хмель не поверил, но обездвижел.
Упырь споро перерезал веревки и Хмель рухнул на землю. Тогда упырь перерезал и те веревки, которыми были связаны руки-ноги. Хмель не мог пошевелиться. Все затекло.
О проекте
О подписке