– Да ладно, было всего-то пару раз. А ты помнишь все мамины огрехи, вредина! Ну, ладно, слезай с коленок, тебе всё-таки уже четырнадцать лет! А мне давно пора бежать на остановку, а то опоздаю на автобус.

– Беги, – со вздохом сказала девочка и отвернулась к окну, где от сквозняка, как маятник настенных часов, болталась паутина с чёрной мушкой.

– Постой, на море мы с тобой махнём в следующем году, вот только установим памятник на могиле бабушки и дедушки. Уже почти три года пролетело, а на кладбище до сих пор всего-навсего деревянный крест! Теперь понимаешь, почему я коплю деньги? Но, всё равно, обещаю, мы с тобой слетаем в Египет или Турцию. Что, думаешь, тебе одной хочется, а мне нет? Да ещё как! Девчонки взахлёб обрассказывались, а я им обзавидовалась! Да, кстати, мне начальник снова пообещал хорошую премию! Так что осенью, как только начнутся распродажи, мы с тобой немедля помчимся покупать модные купальники!

– Правда? Не обманываешь?

– Обещаю, доча!

– Ура, у меня будет новый купальник! Мам, а давай ещё прикупим подводную маску и трубку, они не стоят безумно дорого.

– Непременно. Ну, всё, я побежала! Не скучай! Суп и блинчики в холодильнике, квас в чулане! Больше ешь, хоть щёки наешь! А то тебя совсем не видно из-за швабры.

– Ура! У меня будет своя маска! Я в ней буду нырять в ванне! И больше не надо просить у ребят!

Тут входная дверь хлопнула, следом за ней звякнула калитка, а после навалилась тишина, только тёмные ели в такт маминым шагам ещё дрожат колючими лапами под лесной вальс. Перед девочкой, оставшейся одной в этом утреннем, хмуром мире, распахнулись ворота одиночества, со створками до самого неба. Стало боязливо и так тоскливо, ровно кровь по капле сочится из тебя, подобно весеннему берёзовому соку, и у тебя нет даже крошечной возможности остановить её и вернуть щекам румянец.

В заросшем саду запел зяблик: «фьит-фьит-ля-ля-ви-чиу-кик», напоминая о тоске, поселившейся на лесной заимке. Девочка пододвинула стул к окну и стала глядеть на деревья, высматривая крылатого певца. Она вообразила, как среди ветвей прячутся гнёзда с пушистыми птенчиками, а в дупле, в старой липе, свернувшись калачиком, посапывает белочка, прикрывшись бурым хвостом. Тут зяблик умолк, и вскоре раздался протяжный свист. Девочка покрутила головой и заметила на вершине ели прилетевшую сороку. Оглядевшись по сторонам, птица медленно застрекотала.

– К новостям прилетела! – сказала девочка сама себе. – Лучше зяблика слушать, чем это карканье!

Она встала и, вспомнив, что осталась в доме одна, закрыла дверь на тяжёлый железный крючок. Так будет спокойней. Теперь во всей лесной обители на несколько километров вокруг – ни одной живой души, только угрюмый лес, полный до краёв тайнами и опасностями.

Сорока вдруг стремительно застрекотала и, камнем сорвавшись со старой ели, мелькнула белым пятном среди мохнатых макушек. Лес затих на мгновение, провожая неугомонную обитательницу перелесков шелестом листвы, а вскоре уже зажил обыкновенной жизнью.

Девочка глянула на портрет дедушки и бабушки – утреннее солнце беспечно отражалось в стекле и скользило полосой по рамке. Стало покойнее, и она, шлёпая босыми ногами по прохладному полу, отправилась в комнатку мамы, где завалилась на её кровать. «Ага, посмотрим, что читает мамочка, – думает Алена и берёт с комода книгу. – Так, «Франческо Петрарка». Что-то знакомое. Посмотрим. Наверно, итальянский детектив? – размышляет девочка и наугад раскрывает томик. – О, надо же, сонеты о любви, вот что почитывает маманя перед сном». Она шелестит страницами и погружается в сладкие катрены, нашёптывает вслух печальные секстины. Листает дальше, а среди заветных страничек – старый конверт. Но на её памяти им никто ни разу не присылал писем? Адресовано маме, а вот обратный адрес незнакомый и весьма странный: «Республика Саха – Якутия, п. г. т. Тикси, в/ч 44025». И фамилия неразборчивая. Настоящая тайна, и девочка своей кожей ощущает волнение перед неизведанным.

– Что такое «п. г. т.», а какое-то «в/ч»? Бог ты мой! Господи, ну почему здесь нет интернета! Отчего нельзя быстро залезть во всемирную паутину и во всём разобраться! А теперь придётся самой думать, какой ужас, – придя в отчаянье, размышляет девочка.

Внутри конверта письма не оказалось.

«Что делать, как разгадать тайну? Зачем мама хранит конверт в томике любовных стихов? Думай, Алёна, лучше думай! Например, «Саха-Якутия», мы проходили по географии – республика на северо-востоке России, омывается водами Ледовитого океана. Стоп! Север! Это конверт от письма моего отца!»

Книга закрылась, и девочка сорвалась с маминой кровати, даже не поправив покрывало.

Тем временем блестящий автобус увозил на работу королеву лесной сторожки, где её поджидали верные тряпки, благородные вёдра и галантные швабры. И после девяти часов завязывалась брань за светлые идеалы чистоты между Белой и Алой розами, и так с перерывом до восемнадцати часов.

А принцесса дальнего лесного кордона, после чтения маминых книг, принималась за полив грядок. В награду – честно заработанная тарелка окрошки и салатик с горьковатой редиской. А после, вместо десерта, тягучие блаженные минуты чтения. К обеду Алёнка решила взглянуть на семейные фотографии. Из шкафа извлечена картонная коробка. На дне её покоились снимки, а ещё какие-то старые письма.

В руки ей попала вырезка из поселковой газеты «Мы и посёлок» со статьёй трёхлетней давности под броским названием: «Жуткое убийство семьи лесника», автор «Евгений Хронов». Алёна с любопытством прочитала: «В августе этого года жителей нашего посёлка и всего района потрясло дерзкое убийство лесника Белкина Александра Сергеевича и его жены, хорошо известной в посёлке учительницы русского языка и литературы, Натальи Николаевны. Ужасная трагедия разыгралась в лесу, около деревни Воробьёвка. Думаю, наши читатели вправе знать, как всё произошло, и вот что мы выяснили в районном отделе следственного комитета России: 17 августа семья Кромовых наткнулась на истекающих кровью Белкиных, которые были завалены ветками. Грибники немедленно оказали раненым помощь, сообщили в полицию и вызвали «скорую помощь». На место происшествия срочно выехала следственно-оперативная группа и установила, что потерпевших ранили неустановленные преступники из охотничьего ружья и скрылись в неизвестном направлении. Полицией сразу был объявлен план «Перехват»: в районе проверялся весь автотранспорт и люди, которые выходили из леса. В те дни многие жители нашего посёлка приняли участие в прочёсывании местности в поисках следов преступления. Но по «горячим следам» установить лиц, причастных к нападению на семью лесника, не удалось. К сожалению, спасти жизни наших земляков медикам не удалось. В настоящее время следствие продолжается. С нами по телефону согласился пообщаться следователь Колумбов М.В., который рассказал, что при расследовании уголовного дела выдвигается множество версий: нападение браконьеров; неприязненные отношения в семье (по сведениям редакции у погибших имелась только дочь и малолетняя внучка); противодействие со стороны инвесторов, начавших строительство нового комбината в нашем посёлке. Также обнадёживает, что глава района обратился к прокурору нашей области Динисову В. Р. с просьбой взять под свой контроль расследование убийства наших земляков. Давайте зададим вопрос сами себе: что произошло в лесу около Гнилого болота, кому помешал лесник и его супруга? Будем надеяться, что следователи и полицейские сдвинут с мёртвой точки дело об убийстве Белкиных, и люди, сотворившие зло, окажутся на скамье подсудимых, о чём мы обязательно сообщим нашим читателям. Следователи настоятельно просят всех, кто знает какую-нибудь информацию о подозреваемых, обратиться в правоохранительные органы по телефону 02».

Отложив в сторону пожелтевший лист, Алёнка призадумалась… Комбинат? Возможно, но его принялись строить ещё до убийства, откровенно начихав на мнение местных жителей. Грузовики, надрывно ревя, с утра до ночи вывозили грунт, рассыпая по дороге землю, словно загустевшую кровь. Она прекрасно помнит, как в день официального открытия строительства в школе отменили уроки. Учеников привезли на стройплощадку, к разинутому рту гигантского котлована, желающему расшириться, вкапываясь в грунт, аж до самого горизонта. А в центре площадки, ощетинившись арматурами, раздражённо дремал фундамент, ожидая скорого возвращения верных строителей. Ближе к обеду, с опозданием, на горизонте появилась кавалькада черных машин с губернатором, поразившим местных жителей только своим росточком с сопливого восьмиклассника. Под музыку и аплодисменты перерезали красную ленточку. Вокруг шумели от ветра деревья, и пёстрая листва неслась по улице. Алёнка в белых бантах стояла с одноклассниками, держа в озябших руках гвоздики. Приехавших гостей окружили журналисты, операторы с камерами, а после торжественного марша школьников распустили по домам…

Недруги? Ну откуда возьмутся враги у пенсионеров: лесника и учительницы? Если только из компьютерной бродилки сбежал какой-нибудь недобитый монстр или трансформер? А у мамы какие недруги? Получается какая-то абракадабра… Где же ты Каин? А вот браконьеры, то другое дело. Вполне вероятно. Дедушка им мешал, не давал убивать зверюшек, он сам рассказывал, что наступил на хвост горе-охотникам, не желавшим соблюдать правила охоты. Надо бы вечером всё это обязательно обсудить с мамой.

Весь оставшийся день Алёнка только и думала об убийстве, о разных версиях и с нетерпением ожидала прихода мамы с работы. Наконец-то хлопнула калитка. Девочка со всей силы бросилась ей навстречу, открывая настежь двери и радостно крича:

– Ура, мама вернулась!

– Привет! Не кричи, я устала. Лучше поставь на плиту греться воду, а я сейчас приготовлю ужин, – буднично ответила мама, поставив сумку на лавочку. – И дай воды, пока шла, всё горло пересохло.

Алёнка загремела посудой, Людмила, сделав несколько глотков и убрав с лица светло-русые волосы, ушла переодеваться.

– Как день? – буднично спросила Алёнка, хотя ей не терпелось побыстрее разговорить маму, чтобы выудить из неё всю информацию о местных браконьерах.

– Обычно, а что тебя интересует? – с любопытством ответила Мила, дочь редко интересовалась её делами.

– Да так, соскучилась.

– Странно, только вчера было воскресенье, и мы целый день были вместе, а ещё в субботу. У тебя всё нормально?

– Да нет. Всё как всегда.

Она опустилась на стул рядом с мамой и, не сводя глаз, смотрела, как та нарезает салат из огурцов и помидоров. Тут длинные пальцы отложили нож в сторону, а смеющиеся глаза бросили взор на дочку:

– Ой, совсем забыла. Представляешь, а мне сегодня звонил следователь.

– Ура, ура!

– Не дури, чему радуешься? – недоуменно спросила мама. – Может, он и тебе дозвонился?

– Мама, ты что! Откуда в нашем лесу возьмётся сотовая связь, а на ёлку я больше залезать не собираюсь, да и кто мне позвонит-то, бедненькой. Лучше расскажи, что он говорил?

– Вновь вызывает нас на допрос.

– И когда нам ехать? Завтра?

– Обещал ещё перезвонить.

– Получается, они продолжают разыскивать убийц. А есть ли что-то новое о преступниках?

– Сказал, мы всё узнаем при встрече. Потом я думаю, если действительно кого-то схватили бы, то весь город об этом говорил бы, да и по телеку показали бы. А сегодня никаких криминальных новостей, наверно, ничего нового у них нет.

– Грустно, почему добро проигрывает, мам? Ведь бабушка и дедушка были добрые, правда?

– Разумеется.

– Ну, а почему тогда зло до сих пор не наказано, а? Почему нет суда, и никого не везут в наручниках в тюрьму? Вон как в передачах про преступников.

– Не знаю, Алёнка.

Людмила задумалась, но взяла в руку нож и покрошила укроп. Когда последняя веточка легла в миску, добавила:

– Не нравится мне всё это. Как-то тревожно на сердце.

– Что тебе не нравится?

– Да у меня из головы не выходит этот звонок. Зачем опять всё ворошить?

– Как зачем? Надо же найти преступников!

– Что нам с тобой даст это их следствие? Воскресит отца с мамой? А может эти убийцы ходят рядом, по соседним улицам и, когда поймут, что их выслеживают, придут сюда…

– Мама не говори так, мне страшно. Может и надо их выследить, чтобы не ожидать каждую минуту удара в спину, и так всю жизнь?

– Я боюсь даже думать об этом, чтобы не накликать беду.

– Мама, так жить больше нельзя.

Они смолкли. Алёнку зацепили слова матери. Может, и правда, нечего совать свой нос куда не следует?

Ужинали молча, а когда закипел чайник, Людмила, желая успокоить явно напуганную дочь, сказала:

– Не бойся. Мы с тобой ничего не знаем и никого не обижали, нам нечего бояться, так?

– Как будто так. Но тогда получается: моя хата с краю, ничего не знаю.

– Вроде того… – ответила мама, прищурив голубые глаза.

Рабочая неделя пролетела быстро. Слова мамы попали в точку – Алёнка все дни барахталась по бескрайним просторам своих раздумий и сгрызла все ногти. Она иногда размышляла об отсутствующем родителе и о возможных путях его поиска в этой бескрайней стране. Мила не любила говорить об отце Алёны, с самого её детства уходя от вопросов, почему теперь они и стали ссориться. Но в последние три года на девочку всё больше и больше накатывалась волна неудержимого желания раскатать клубок тайн о своём отце, словно от этого зависела их дальнейшая судьба. Об окутанной вуалью неизвестности смерти дедушки и бабушки Алёна старалась больше не вспоминать.

В пятницу вечером маму из города привёз дядя Дима. Алёнка к её приезду начистила кастрюлю картошки и, когда хлопнула калитка, зажгла конфорку.

– Привет! – сказала растрёпанная после поездки на мотоцикле мама.

– Приветики! – ответила девочка.

– Мила! Куда ставить сумки? – следом забасил дядя Дима.

– Оставляй всё здесь, я сейчас сама разберусь.

Дмитрий распихивает авоськи по стульям и с облегчением плюхается на диван. Нехотя вспоминая о присутствии ребёнка, пыхтит:

– Алена, здравствуй!

– Приветики!

– Как прошла неделя?

Девочка понимала, что вопрос задан скорее из вежливости, чем из любопытства, но вместо того чтобы сразу отшить маминого ухажёра, отчиталась:

– Загорала, купалась в бочке. Потом читала, убиралась в доме, полола грядки, раздёргивала морковь и свёклу.

Нежданно гость поддержал разговор:

– Во, я тоже всё детство зависал в огороде. Смотри: в марте, ещё, блин, снег не сошёл, а мы начинали возить на огород навоз, в конце апреля копали землю под картошку, на майские праздники под лопату сажали. После шла морковка, свёкла, капуста и огурцы. Мы с батей собирали парник, накрывали плёнкой, под помидоры и перцы. В июне косили траву для коровы и овец, сено сушили, потом скирдовали. В июне-июле шли за ягодой, потом копали молодую картошку, обрывали яблоки и так до самых белых мух.

– Тяжёлое было детство у вас, дядя Дима.

– Нет, трудовое. Зато я вырос крепкий и здоровый. А почему? Да потому что поднялся на всём своём, а не на покупном, куда напихали одной отравы. Вот и тебя надо кормить не сникерсами, а картошкой с салом!

– Я сало не люблю, как и сникерсы.

– Подрастёшь, полюбишь.

– Ну, а чипсы-то иногда можно?

– Чуть-чуть, я и сам люблю похрумкать перед телеком.

Дядя Дима рассмеялся и покосился на Людмилу. Лучи заходящего солнца подсвечивали её волосы соломенного цвета, и они привиделись ему вдруг настоящим дорогущим золотом, которое он лицезрел пару раз, но не в поселковом магазине, а в райцентре, в ювелирном с огромными окнами. Хозяйка невозмутимо кухарничала, не обращая внимание на разговоры Димы и дочери.

– Но сало я всё равно не полюблю. Лучше вооще не вырасту.

Дима заулыбался, ему стало неясно, куда может завести невинный разговор с хитрой девчонкой, и он переключился на её мать:

– Мил, даже не представляешь себе, что я видел сегодня в новостях?

– Расскажи.

– Мы, пустобрюхи, за день съедаем столько пищевых добавок, что даже после смерти не разлагаемся! Прикинь, покойники лежат в земле как свежие огурчики! Вот бы посмотреть.

– Что ты несёшь! Глянуть на трупы? Тоже мне фантазёр нашёлся, выискал чем любоваться.

– Извини. Я не хотел.

– Выбрал время о таком говорить! – не унималась Мила.

– Дядя Дима, да вы настоящий маньяк.

– Всё, молчу, вам не угодишь.

Гость перестал широко улыбаться, виновато посмотрел на Милу и, ухмыльнувшись уголком рта, добавил:

– Шутка юмора, извиняюсь.

– При ребёнке, пожалуйста, так больше не шути. У неё и так после известных событий психика неустойчивая.

– Ну, извиняй. Сама знаешь, кто в армии служил, тот в цирке не смеётся.

– А вы служили в армии, дядя Дима? – спросила Алёнка.

Гость, увидев, что девочка заинтересовалась его судьбой, заулыбался и важно окинул взглядом хозяек:

– Да! Целых два года честно возвращал Родине долг.

– А где, рядом с домом?

– Я не ботаник и не какой-нибудь там мажор, я коптил небо на Северах. Воинская часть 44025, Республика Саха – Якутия, посёлок городского типа Тикси! Даже помню на зубок номер своего Калаша.

– Кто такой «Калаш» – это ваш конь или осёл? – спросила радостная Алёна, теперь она знала наверняка, что такое таинственное «п. г. т.» и неведомое для девочки «в/ч».

– Это АКМ: автомат Калашникова модернизированный, калибра 7,62 миллиметра!

– А я думала, ослик, хотя на севере ослики-то не живут… да, там же царство северных оленей!

– Точно, оленей, по юкагирски – илэ, там полно, все они с бо-ольшими рогами!

– Перестань! – Мила нарушила молчание и строго посмотрела на Дмитрия.

– Мама, это я во всём виновата!

– Ты тоже не ёрничай! Нашла ровесника, чтобы порезвиться!

– Обещаю, больше не буду. А про автомат можно спросить?

– Спрашивай, – разрешила мама.

– Дядя Дима, а как вас можно проверить, если вы сейчас номер автомата придумаете?

– Кто, я придумываю? Номер 1984 АМ 8480! Подожди, у меня есть доказательства!

Покрасневший Дмитрий полез в замызганную барсетку и скоро извлёк книжицу, смахивающую на паспорт. – Вот он, мой военный билет, посмотри!

– А можно мне самой полистать, я его никогда не видела, а?

– На вот смотри и проверяй.

– Как всё удачно получилось, – обрадованно сказала Алёнка и дрожащими пальцами подхватила слегка шершавый документ.

Девочка внимательно листала книжечку с красной обложкой и наконец-то отыскала номер автомата Калашникова – всё совпало, память у дяди Димы оказалась отменная. Но самое важное, она разыскала то, из-за чего ей пришлось затевать весь сегодняшний концерт – номер воинской части, в которой служил мамин ухажёр, совпал с номером из адреса, указанного на старом конверте. Алёнке вдруг нестерпимо захотелось спросить у дяди Димы – служил ли с ним кто-нибудь из посёлка, но она испугалась, что сразу вскроется, к чему она клонит, оттого и не решилась.

Паузу прервала Людмила:

– Дима, а почему ты мне никогда не показывал свои армейские фотки?

Гость заёрзал на стуле:

– Да на что там смотреть-то, один снег десять месяцев, и всё. Да и знаешь, фотика у нас в части нормального не было.

– Всё равно как-нибудь принеси.

– Да без проблем, мне нечего от тебя прятать.

Гость почему-то затих на диване и умолк. Алёнка тоже хранила молчание, с трудом пряча улыбку за занавеской, не желая выдать радость от полученных сведений. Всё шло к тому, что она наконец-то выбралась на правильный путь.

В доме пахло жареной курицей, луком и чесноком. Наконец Людмила распорядилась:

– Идите мыть руки и садитесь ужинать.

– Ура! Я хочу есть! – закричала девочка и побежала к мойдодыру.

– Я пока пойду перекурю.

– Только недолго, Дима, а то курица остынет! И вообще надо бросать, сколько раз я тебе говорила.

В субботу мать и дочь Белкины провели в домашних хлопотах по хозяйству, а в воскресенье выбрались в посёлок.

Алёнка уговорила маму и на полчаса забежала к соседу, конопатому Пашке, посидеть в интернете. В поисковике, практически без проблем, удалось найти сообщество военнослужащих той отдалённой воинской части 44025, и выяснить что часть благополучно существует до настоящего времени, и даже, судя по комментам, – совсем неплохо. Аляповатые китайские часы с котиком отсчитывали на книжной полке минуту за минутой. Девочку ждала мама у супермаркета, и следовало быстро принять решение, что дальше делать с полученной информацией. А выход виделся один – накатать письмо командиру воинской части с просьбой помочь найти отца.

Размышления прервал звонок на сотовый, мама разыскивала дочь:

1 2 3

...

Премиум

(2 оценки)