– В таком случае, почему ты не смогла узнать его раньше? – священник сомневался в словах ведьмы, посчитав, что она видит то, что жаждет увидеть. Любовь не только исцеляет, но и сводит людей с ума.

«Не смогла, из-за того что его сознание разрушено. Оно раздроблено на мельчайшие осколки. Мысли и образы, воспоминания, чувства и ощущения – все смешалось в одну кучу. Я убеждена, он сейчас даже не в состоянии себя осознавать, не говоря уже о том, чтобы кого-то узнавать».

– Другими словами, он не более чем овощ, – описал состояние парня одним словом лекарь.

«Не хочу признавать это, но так и есть», – неожиданно согласилась с ним женщина. Она все еще была слаба, чтобы подняться. Прерванное вторжение в разум чревато большой опасностью для психики мистиков и ведьм.

– По-твоему, что должно случиться с человеком, чтобы превратить его вот в это? – поинтересовалась Кассандра.

«Не знаю. Мистики, в попытке обратиться ведьмами и ведьмаками, промышляют чем-то подобным. Называют это ломанием души. Однако наша ситуация существенно отличается. Непохоже, что над ним специально поработали. Я бы поняла».

– Он сам таким стал? – чародейка с жалостью смотрела на человека, совершенно ей не знакомого, пустого…

«Вероятно. Не могу сказать».

– Думаю, всех волнует, поправимо ли то, что с ним происходит? – прямо спросил Ладан, не потрудившись подумать о чувствах Катарины.

«Я не знаю», – ответила та.

Больше расспросов не последовало. В них просто не было смысла. Если даже ведьма, уже имевшая дело с теми, чьи души насильно разрушили, не могла на них ответить.

Гончие и глазом моргнуть не успели, как наступило утро. Пускай окружающий их пейзаж не изменился ничуть, и светлее не стало, им стоило убираться отсюда. Только вот, куда именно? У Гончих нет ни дома, ни иного убежища поблизости. Они за восемь лет превратился в закаленных бродяг, скитающихся по всей Империи и за ее пределами. К тому же, нельзя сказать, что им будут рады хоть где-то.

– Он приходит в себя! – предупредил Армель остальных, заметив, как задрожали веки скованного цепями парня. – Что станем с ним делать? Опять оглушать?

Ладан отрицательно качнул головой.

– Не лучшая идея. Если часто злоупотреблять подобным, он еще больше станет похожим на овощ. Понятия не имею, чего мы добиваемся, держа его в цепях. Из решений могу предложить лишь мирный отход за Пределы. Впрочем, он этого также лишен, – не без жалости добавил он тут же.

В этот момент, юноша открыл глаза, бесцельно заозирался вокруг, а потом предпринял попытку шевельнуться и не смог. Прочные ремни и цепь удерживали крепко. Хотя ему уже удалось их порвать, потому на них никто особо не рассчитывал. Однако, на сей раз он повел себя более сдержанно, если можно так выразиться. Карие глаза выдавали отсутствие разума и нечто похожее на опасность.

– Лично я не стану тащить его на себе, – подытожил Ладан, хватая и набрасывая на спину рюкзак.

– А не чересчур ли быстро ты от него отвернулся? – уставилась на него Кассандра. Быть может, ей самой происходящее не нравилось, но еще большее негодование вызывало отношение Ладана.

– Нет, я просто не знаю, что нам с ним делать, – мрачно ответил тот.

Катарина слышала их препирательства. Кто бы что ни говорил, ведьма не могла позволить бросить Реннета. И она намеревалась пойти на что угодно, включая силовые методы, чтобы заставить их помочь.

Впрочем, она достаточно хорошо знала Ладана. Дело не в том, что он не хотел помогать. Он просто не знал, что нужно для этого сделать. В конце концов, исцеление ран телесных не имеет ничего общего с ранами духовными.

Пришедший в себя парень вел себя как и подобает – странно. Лежал, уставившись в одну точку и ни на что не реагировал.

Впервые отряд оказался перед такой сложной задачей, однако выход неожиданно подсказал тот, от которого уж точно ничего путного услышать не ожидали:

– Однажды к нам в церковь забрел путник, с торчащим прямо из груди топором. Он шатался и едва стоял на ногах. Сестры завизжали и разбежались во все стороны, братья перепугались и немедленно кинулись к служителю Бердею…

– Короче!!! – почти хором прикрикнули на Армеля чародейка и Ладан. Тот обиженно скривился, но возражать не стал.

– В общем, я вот о чем сказать хотел. Тот путник не был ранен, а опьянен какими-то травами. Это уже потом настоятель выяснил. А топор просто запутался в плечевых ремнях. Понимаете, тот человек дровосеком работал… – Быстро осознав, что на него опять смотрят с жаждой убийства, священник заторопился: – Ээ… я тогда слышал, что некоторые травы могут ввести человека в состояние эйфории и расслабленности, отключить некоторые чувства. Так мы можем безопасно довести парня до ближайшего убежища, постоялого двора или гостиницы…

На сей раз решили Армеля помиловать. Удивительно, но этот болтун подбросил идею, до которой Ладан мог бы и сам додуматься. Чтобы провернуть упомянутое, ничего особенного не требовалось. Нужные травы росли практически повсюду.

– Куда же мы пойдем с ним? Гостиниц поблизости нет, насколько мне известно, – проворчал он в надежде, что священник и на этот вопрос найдет ответ.

И, надо же, в самом деле пришлось удивляться второй раз за день.

Положение Гончих сдвинулось с мертвой точки, пускай хотя бы немного. По пути опьяненный Реннет вел себя тихо, даже безразлично. Напрягался парень только когда поблизости оказывалась Катарина. На нее одну он продолжал смотреть как на лютого врага. Ладан предложил ведьме не приближаться к парню, дабы не спровоцировать трагедию.

* * *

– Что? Это снова вы? Мне казалось, все вопросы между нами решены! – недовольно встретила их в дверях Гисфел. Хозяйка, одетая на удивление обычно – без сурового боевого подтекста, явно не ожидала гостей у себя перед домом.

– Нас привела сюда острая нужда! – заявил Армель, галантно поклонившись ей. По его сияющему лицу становилось очевидно: парень едва не падал в обморок от счастья при виде темноволосой чародейки, и для него нужда явно отошла на второй план.

– А ты не думал, что мне плевать? – женщина не шелохнулась, пронзив его остро отточенным взглядом.

– Думал, я много о тебе думал! И знаешь, похоже, я всерьез влюбился!.. – выдал тот вдруг.

Надо ли говорить, что Гончие испытали нечто похожее на шок. Несколько секунд они и слова произнести не решались, боясь сделать атмосферу еще более напряженной.

Наверняка, окажись Гисфел вспыльчивой по натуре, не сносить бы Амелю головы. А так, его окатили таким презрительным взглядом, что на минуту даже Реннет на вид выглядел живее. Вдобавок, пригласив Гончих в дом, хозяйка демонстративно захлопнула дверь прямо перед его носом.

– Итак, забудем пока о недоразумении, что притащилось вместе с вами, – холодно начала Гисфел. Видимо, Армеля она действительно невзлюбила. – Что же привело вас ко мне? – обвела она всех внимательным взглядом, подольше задержавшись на юноше, нетвердо стоящем на ногах и к тому же еще и связанного по рукам.

– Как и сказал тот, кого здесь упоминать не будем, нас привела к вам необходимость. Будем очень благодарны, если разрешите передохнуть несколько часов и оставить вот его у вас на несколько дней! – Кассандра указала на Реннета.

– Насколько я знаю, когда мы договаривались об оплате, и речи не шло о такого рода помощи.

Командующая Неосветом Валийского округа без особой радости встретила их просьбу. Похоже, она была из тех людей, что не привыкли тащить в дом проблемы, связанные с работой. Все, как и рассказывал Армель, хотя священник вряд ли предполагал, что окажется единственным выставленным за порог.

– Понимаю, – кивнул Ладан, – наш поступок нельзя назвать вежливым. Однако Гончие не забудут вашей доброты. Полезно иметь связи, особенно с теми, кого не связывают честь или законы.

– По-моему, сейчас ты попытался меня оскорбить, – поджала губы Гисфел.

– Вовсе нет… – начал было тот, но хозяйка оборвала его на полуслове:

– …Я хочу сказать, что не забываю долгов.

Ладан с долей удивления посмотрел на чародейку. Не послышалось ли ему? Она правда согласилась предоставить им убежище?

– Хорошо, но только у меня будет одно условие, – заявила та, после того как уточнила, что конкретно требуется от нее. – Один из вас останется с пленником. Охранять его, кормить и поить у меня нет никакого желания. Также, в качестве комнаты могу предложить пристройку. Обживать ее будете сами. Ночи, равно как и дни, сейчас теплые. Не простудитесь.

– Благодарю вас, – поклонился Ладан, скрыв любые внешние проявления недовольства.

В голосе Гисфел прозвучала насмешка:

– Можете прямо сейчас осмотреть упомянутое помещение. Я провожу. И еще, прошу избавить меня от общества того типа, что притащился с вами и сейчас ожидает под дверью. Меня от него воротит.

Гончие оказались предоставлены самим себе. Пристройка, о которой говорила Гисфел, больше напоминала сарай.

Ладан позволил себе ворчливо заметить:

– Арм, похоже, от тебя одни неприятности. Ты по праву имеешь право примерить титул балласта нашего отряда!

– Как жестоко! – схватился тот за голову, после чего они оба рассмеялись.

В нелегких путешествиях, так или иначе, приходилось чем-нибудь себя развлекать. Их перепалки превратились в нечто вроде ритуала. Разумеется, слова Ладана не имели под собой серьезной подоплеки.

Но шутки, как говорится, в сторону. Гончим предстояло решить, кого оставлять с тем, в ком Катарина подозревала Реннета.

– Думаешь, бросить его сейчас, пусть даже под присмотром одного из нас, хорошая идея? – ведьма говорила тихо, старательно выговаривая каждое слово. В горле все еще чувствовалась неприятная саднящая боль.

– Мы обязаны проверить. Пока не удостоверимся, вперед продвинуться не выйдет, – добавила чародейка Кассандра. – Ты как никто другой должна понимать ситуацию. Вернуться из мертвых – не поле перешагнуть. Нам нельзя полагаться на волшебное «авось».

– Пожалуй, ты права. Однако кого мы оставим? Я, по понятным причинам, отпадаю.

– Точно, – качнул подбородком маг-лекарь, подсев к ним двоим, – и тому есть целый ряд причин. Самая главная – нам понадобится твоя сила, чтобы избежать неприятностей со стражей. Ну… и сама могла убедиться, парень становится дерганым от одного твоего вида.

Глаза Катарины сузились. Пускай она сейчас не была в обличье ведьмы, пугающее давление становилось вполне ощутимой.

– Прости, – поправился тут же Ладан.

Хотя та, будучи лидером отряда восемь лет, лучше других понимала их нынешнее положение. Стоял не вопрос уважения или доверия, а вопрос безопасности. По той же причине было отклонено предложение Армеля взять пленника с собой.

Отобедав остатками походной пищи, товарищи отдохнули. Реннет, или кем он там был, к лепешке с сыром даже не притронулся. Он смотрел перед собой остекленевшим взглядом и игнорировал любые попытки с ним заговорить. Таким Катарина его запомнила, перед тем как отправиться в путь.

Приглядывать за пленником оставили Тишину. Ей доверяли безоговорочно, невзирая на темное прошлое. Кроме того, чародейка обладала не только великолепным зрением, но и чутьем получше чем у кошки. Она заметит любого, кто попытается зайти со спины, подобраться скрытно.

Лучница не проявляла большого интереса к пленнику. Если уж на то пошло, ей были безразличны большинство членов отряда, кроме Ладана. Он оставался единственным человеком, понимающим ее без слов, и даже без жестов.

* * *

Гисфел предоставила чародейке право воспользоваться своими запасами продуктов, взамен запретив ей и пленнику покидать двор и выходить наружу. И надо сказать, постоянное соседство с бывшим ренегатом не обрадовало Тишину, не смотря на то, что именно в этом заключалась ее задача.

Поначалу казалось, что Реннет смотрит сквозь нее и никак не реагирует, когда она приносит ему состряпанную на железной печке пищу. Но вскоре начала замечать, как тот морщит лоб, будто бы заглядывая внутрь себя. Налицо мыслительный процесс.

Правда, о чем именно тот думал, оставалось загадкой. Возможно, оно и стало первым шагом. На следующий после этого день, оставляемая рядом с ним еда начала пропадать.

Помимо них, в довольно-таки просторном помещении располагалась та самая железная печь, на которой чародейка готовила, целая куча наколотых дров, да мешки с соломой. Обобщая перечисленное, можно сделать лишь один вывод – скучное зрелище. Но Тишину это совсем не заботило. Она честно выполняла свою работу: готовила, разогревала еду, приносила свежую воду из старенькой скважины во дворе, а все оставшееся время тратила на уход за своим оружием, одеждой, и пленником.

К слову об одежде и юноше. На нем была одежда странного покроя, не слишком-то похожая на местную. Штаны со вставками на карманах, мешковатая куртка с меховым воротником, и невысокие мягкие сапоги на шнуровке. Все это Тишине пришлось выстирать и залатать.

Если закрыть глаза на заботы и мелкие неудобства, пленник не доставлял проблем и по большей части вел себя тихо. Потому чародейка не ожидала, что он вдруг заговорит с ней…

– Тишина! – не слишком ровным голосом произнес он, глядя ей прямо в глаза.

Конечно же, женщина не слышала, зато отчетливо прочитала по губам. Реакция была мгновенной. Она сама не заметила, как отскочила на пару шагов, схватившись за лук. На ее стремительные действия, явно носящие угрожающий и предупреждающий характер, парень никак не отреагировал. Но он спросил:

– Ты настоящая?