– Свобода! Чувствовать, как ветер треплет волосы, как холодит лицо, как хрустит под ногами мерзлая трава, как над тобой проплывают огромные и в то же время бесплотные облака, гонимые все тем же ветром. Ощущать, как мир вокруг тебя живет и существует, и как ты сам можешь просто дышать и жить – это и есть Свобода, в одной из ее проявлений. И дело вовсе не в том, что я просидел во тьме два долгих месяца… – сказал он, глубоко вдохнув аромат стоящей у порога зимы.

– Я вчера уже слышала от тебя о свободе, но хотелось бы уточнить, что ты подразумеваешь под этим словом? – склонила голову набок Катарина.

– Объяснить такие вещи довольно сложно… – поскреб висок юноша.

– Я уверена, что у тебя получится.

– Ну, хорошо, – медленно кивнул Реннет. Он немного поерзал на бревне, будто решая, как лучше всего это сделать, а потом заговорил: – Для начала определим, что означает для большинства людей само это понятие. Разумеется, я имею в виду не свободу физического тела, а свободу как «возможность». Эм… наверно я неверное слово выбрал, – сокрушенно пробормотал юный маг. – Не получается у меня облекать мысли в подходящие слова.

– Я тебя поняла. Ты имел в виду свободу как «общее психологическое состояние» человека, – подсказала Катарина.

– Именно, – кивнул Реннет и слабо улыбнулся ей. – Думаю, не ошибусь, если скажу, что для большинства людей «свобода» – есть выбор, сделанный по собственному желанию. Возможность выбирать, проще говоря. Но если посмотреть на это с другой стороны, то все будет не так уж очевидно. Например, в тринадцать лет я сделал очень важный выбор в своей жизни, и сделал вполне осознанно. Однако тогда у меня была возможность выбирать между обучением в Пламени, или же, в случае отказа, вечным страхом за собственную жизнь. Согласен, что у меня был выбор, но в то же время, я не мог выбрать второй вариант. Свобода ли это?

Девушка молчала и, прежде чем она заговорит, юноша сам продолжил:

– Это определенно свобода! Люди действительно правы, но… В общем, я начал думать об этом все чаще и чаще. Жизнь среди боевых магов была неплохой и даже вызывает у меня порой искренние положительные чувства, однако неукротимое желание наплевать на все, отринуть прочь законы и правила не угасали. Мне хотелось иной жизни, хотелось заниматься только любимым делом, общаться только с теми, с кем мне действительно хотелось общаться, и ни от кого не зависеть. Возможно, как раз это желание толкнуло меня на путь ренегатства. Постепенно я принял решение идти собственной дорогой и доказать всем вокруг, и во многом себе самому, что смогу выжить даже если меня будет преследовать весь мир. Стоит ли говорить, что я самолично решил не вмешиваться в разгорающуюся Третью Войну. Как ни посмотри, сражаться за кого-то другого просто глупо.

– Эммм… – протянула девушка, чуть нахмурившись. Она коснулась указательным пальцем нижней губы, и сказала: – А разве это не одно и то же? Разве ты не сделал свободный выбор в пользу ренегатства?

Реннет покачал головой.

– Не совсем, хотя возможно так покажется на первый взгляд. Та свобода, о которой говорят многие, дарована любому человеку, в какой ситуации он бы ни оказался. У него всегда есть выбор – жить или умереть. Другими словами, даже сидящий в камере пленник по-своему свободен. У него тоже есть выбор: он может стать предателем и, присягнув на верность врагу, выйти на волю. Он может покончить самоубийством в той же камере, чтобы не мучиться более, а также может просидеть там всю жизнь. Согласись, сразу три варианта, – усмехнулся маг.

– Да, но ты почему-то выбрал побег! – ткнула в него пальцем Катарина.

– Вот! В этом различие! – встрепенулся тот. – Делать выбор между несколькими вариантами – это уже своего рода ограничение свободы. Не нужно выбирать, а необходимо самому создать новый вариант, подходящий тебе самому. Именно это и есть Свобода в полном понимании этого слова. Если еще короче, то настоящей Свободой можно считать возможность делать невозможное. Не выбирать путь, а создавать его. Разрушать установленные кем-то ограничения, прорваться сквозь облака к звездам, даже если у тебя нет крыльев! Не жертвовать собственной жизнью ради спасения кого-то, а спасти и остаться в живых! Вернуть душу из иного мира, даже если такое кажется невозможным – вот она, Свобода! – воскликнул Реннет под конец, а его карие глаза вспыхнули волей небывалой силы.

Она, захваченная этим яростным штормом его глаз, вдруг вздрогнула и очнулась.

– Да, я помню, как ты заставил собственную душу вернуться обратно в тело, и наш побег из шахты я тоже прекрасно помню, однако и ты не забывай, что все это лишь благодаря магии! – резко возразила девушка. – Обычному человеку не сделать подобного, ровно, как и мне – мистику!

Казалось, на Реннета ее заявление вовсе не подействовало. Он лишь слегка удивленно уставился на Катарину, а затем спокойным тоном спросил:

– Магия говоришь? По-твоему выходит, обычный человек не способен сбежать из тюрьмы? Не способен, к примеру, пробить кирпичную стену ударом кулака и выбраться на свободу? По-твоему, обычный человек не способен вернуть душу в тело?

– Нет, – упрямо покачала головой девушка-мистик. Ее лицо выражало абсолютную уверенность в собственном заявлении. – Ты витаешь в мире иллюзий, Реннет, если считаешь такое возможным. Но мы-то с тобой живем в Реальности. Здесь нет места пустым мечтам.

Парень с горечью улыбнулся.

– Реальность создается в наших головах, – многозначительно ткнув пальцем в висок, тихо произнес он. – Не уверен, правда ли это, или простая байка, но я не так давно слышал о человеке, который сбежал из Азраннской колонии, попросту выломав каменный блок из стены. Говорят, там была куча крови, потому что узник стер собственные пальцы до костей, когда голыми руками расширял трещины в стене. И да, если хочешь знать, Запретные заклинания, о которых я говорил раньше – это не какая-то сторонняя сила, и уж тем более не ритуальный договор с могущественными сущностями. Это человеческая воля, вплетенная в структуру магии. Человек не может говорить «невозможно», пока не исчерпал все возможные средства, хотя и в этом случае остается шанс. Я намерен узнать, есть ли вообще предел человеческим возможностям, есть ли предел человеческой свободе? – закончил Реннет.

С неопределенным «Хм…», Катарина замолчала, и снова бросила взгляд на темную гладь озера, лежащего далеко внизу. Она поняла, что он искренне верит в собственные убеждения, и навряд-ли откажется от них, какие аргументы она бы не использовала. Почему-то смеяться над его упрямством и наивностью ей не хотелось. Однако оставался нерешенный вопрос…

– Ты говорил, что желаешь спокойной жизни, но это заявление не очень-то вяжется с предыдущим, в котором ты намеревался вмешаться в Третью Войну, или я ошибаюсь в чем-то? – спросила она спустя пару минут. – Разве это не доказывает, что ты уже несвободен?

Юноша нахмурился и отвел взгляд. Он тщательно подбирал слова, но они как назло не спешили идти на язык.

– На первый взгляд действительно может так показаться, но дело в том, что именно Война стала серьезнейшим препятствием в достижении моей цели.

Мягко потирая подбородок, девушка оперлась руками в колени, задумавшись. Ветер трепетал ее темно-каштановые волосы. Реннет невольно засмотрелся на ее красивый профиль, отчего не сразу отреагировал, когда она вдруг посмотрела в ответ. Он отвернулся. Заметив его реакцию, Катарина улыбнулась.

– Письмо, которое ты дал Грегору, каким-то образом связано со всем этим? – спросила она.

– Да. Я послал просьбу моему старому знакомому. Думаю, мы увидим его недели через две или три. Он является одним из ключевых звеньев предстоящей компании. Прости, но подробнее прямо сейчас рассказать не могу, – извинился он.

– Ясно, – немного раздраженно пробурчала девушка.

Реннет кивнул и, поднявшись с мокрого бревна, неспешно зашагал по берегу озера, рассматривая мертвый пейзаж, медленно покрывающийся хлопьями первого снега. Катарина последовала примеру юного мага и вскоре поравнялась с ним. Со стороны, наверное, они были похожи на парочку, или на брата с сестрой – как только такая мысль пришла в голову юноши, он чуть не споткнулся.

– Ммм… я хотела у тебя еще кое-что спросить… – заговорила неожиданно мистик.

Почувствовав в голосе Катарины оттенок нерешительности, совершенно непривычной для нее, Реннет удивился, но не подал виду.

– Обычно ты всегда задаешь мне их без всякого разрешения, – усмехнулся он.

– Да? А… ну да, возможно, – согласилась та, опустив глаза под ноги, кстати говоря, обутые в теплые сапоги из очень качественной кожи, найденные в запасниках убежища Реннета. – Помнишь, как ты исцелил меня и оставил в той лачуге в лесу?

Юноша насторожился, не имея представления, в чем заключается подвох.

– В общем, когда я очнулась, то вся моя одежда, что ты оставил висеть под потолком, была насквозь мокрой. После я долго думала, но так и не смогла понять, что с ней могло произойти. Ведь не от валяния в снегу же я так сильно промокла?

С одной стороны Реннет испытал облегчение. Он уже начал думать, что она спросит его о том, как оказалась в одном белье. Честно говоря, эта ситуация до сих пор заставляла его чувствовать некоторую неловкость. Но с другой стороны, заданный ею вопрос также оказался не из числа тех, на которые ему легко было ответить.

– Ну… – замялся он, нервно взлохматив волосы.

– Давай, отвечай! – поторопила его девушка.

Протяжно и глубоко вдохнув, а затем выдохнув, он выдавил из себя неожиданные слова:

– Не обижайся. В общем, когда я нес тебя до хижины, нам на пути попалась бурная незамерзшая речка…

– И?..

– Я поскользнулся на мокром льду и… уронил тебя в воду.

– Че… чего? – шокировано переспросила Катарина. – Как это «уронил»?

Юноше показалось, что воздух вокруг резко похолодел. Он лишь пожал плечами и пробормотал что-то вроде «извини», странно побледнев при этом. Мистик ничего не ответила, замолчав. После того как она несколько раз прокрутила в голове донельзя неожиданный ответ молодого ренегата, возникшая ситуация начала казаться ей даже забавной.

– Ладно, – резко заговорила она вдруг, – я забуду про то, что ты меня чуть не утопил, а потом еще раздел, воспользовавшись случаем, но только при одном условии!

– Условие?

– Именно, – как-то странно ухмыльнулась та. – С сегодняшнего дня ты будешь спать в моей комнате, до тех самых пор, пока меня не перестанут посещать кошмары. Вчера я убедилась, что твое присутствие необъяснимым образом влияет на мои сны.

– Что?!! – Реннет побледнел и застыл на месте, как вкопанный.

Катарина встала перед ним, уперев руки в бока, придирчиво оглядела его с ног до головы, и с деланной серьезностью спросила:

– Слушай, а ты не заболел? Побледнел вон весь, да и слышать видимо хуже стал…

Но юноша даже не заметил ее насмешек. Со слегка испуганным выражением лица он сказал:

– Да с-слышал я все. И как ты себе это представляешь?

– Все просто, разве нет?

– Нет! Все совсем не просто! – почти что выкрикнул тот. – Две кровати там не поместятся в любом случае, и где прикажешь мне спать?

– Как где? А на полу?

Реннет фыркнул, отвернулся, и зашагал по направлению к особняку. Твердое и холодное «Нет!» слетело с его губ. Катарина же, видя его реакцию, решила добить окончательно:

– Ну, если не боишься, можешь спать вместе со мной. Обещаю, приставать не буду! – крикнула она вслед, и не сдержавшись, расхохоталась, а потом поспешила догонять.

Вскоре после того как они вернулись в убежище, юноша занялся обедом, а заодно и ужином. Девушка вызвалась не сколько помогать ему, а сколько самой научиться готовить. Объяснила она свое желание тем, что не хочет быть бесполезной. После недолгих уговоров Реннет согласился на этот опасный и рискованный, как он считал, шаг. Отчасти, причина его согласия заключалась в том, что с завтрашнего дня он планировал начать тренировки, а значит, свободного времени у него уже не будет.

На удивление, девушка схватывала все буквально на лету, и юноше ни разу не пришлось повторять ей дважды. Создавалось ощущение, будто она рождена готовить. Реннету даже в некоторой степени завидно стало. Самому ему понадобилось немало времени и уйму терпения доброй Илии, чтобы научится основам. Но все-таки его не покидало ощущение, что Катарина что-то задумала…

В конечном счете, он оказался прав. После ужина, состоящего из простенького, но довольно вкусного супа с пшеничной крупой, а также из сладкого и ароматного орехового бисквита, Реннет искренне поблагодарил ее за вкусную пищу и старания. Катарина в ответ заявила, что теперь юноша еще больше обязан ей, а значит, без лишних вопросов выполнит просьбу о ночевке в ее комнате. По-видимому, о вчерашнем ужине, который приготовил Реннет, она успела благополучно забыть.

«И почему мне так сложно ей сопротивляться?» – подумал тот устало.