Что он предложил?

– Надо отвезти их на кладбище, – сказал Оловянный.

Это был молодой Борис Бер. Зачем он сюда приехал? На большую карточную игру? Сомнительно. Здесь не было таких игроков. Тогда зачем? Купить новую Волгу? Это возможно. Здесь люди могли иметь чеки. Но вроде бы двадцать пять тысяч – это дороговато. Хотя, это примерно один к пяти. Думаю, как раз.

Так и ребята решили:

– Приехал за машиной.

На вокзале они встретили местного авторитета. Его звали Нерон. Весьма странная кличка. Как-то сюда заехал на гастроли Чарли Чапли… Прошу прощенья, не Чарли Чаплин, а его сын. Точнее, даже не сын, а как бы это сказать?.. В общем, это был сын Аркадия Райкина, но его здесь прозвали Чарли Чаплин. Однажды его после гастролей пригласили в ресторан, как раз в тот, где работала Та. И опять таки:

– Как раз в это время здесь, в ресторане, были молочные поросята. – Разумеется мертвые. Думаю, в этом нет ничего страшного. Да и вообще, этот роман можно назвать:

– Посмертными записками Пиквикского Клуба. – Да, друзья мои, мое участие здесь незначительно.

Итак, бармен пригласил Чарли Чаплина… Еще раз:

– Итак, бармен это большого ресторана пригласил сына Аркадия Райкина на мертвого поросенка, зажаренного в духовке. Это было уже после закрытия, когда актер уже отыграл свои роли. Туда же зашел и здоровый парень, которого звали… впрочем, это уже не важно, ибо актер на полуночном банкете дал ему кличку, которая прилипла к этому парню навсегда. А именно:

– Нерон. – И совсем не потому, что парень был кровожадным, как Нерон. Кого тут убивать-то? Просто поросенок был довольно противным. Вы ели молочного поросенка? Не ели. И не надо. Мяса мало, а жир такой мягкий, непривычно противный. Но Нерон жрал его, как будто это был его любимый шашлык из свинины. Я люблю из говядины. Пусть он жестче, но лучше. Так вот этот Нерон никак не мог запомнить имени актера. В конце концов, тот обиделся, и сказал:

– Ты как Нерон, ничего не помнишь.

– А чего не помнил Нерон? – спросил парень.

– Он никогда не запоминал, кто сжег Рим. Ему говорили:

– Да ты, блядь, и сжег! – А он отвечал, так это подумав для приличия сначала:

– Нет, вот что хочешь делайте:

– Не помню.

Кончилось тем, что Нерон назвал актера ебаным Чарли Чаплиным. Первое слово забылось, а два других так и закрепились за Райкиным в этом городе.

До прихода поезда оставалось всего десять минут, и Оловянный и Та начали дрожать. Так бывает. Человек долго не может решить:

– Как это оно там будет, в будущем? – А вот за десять минут до решающего шага вдруг понимает, что пятый выстрел будет неудачным. Пуля пойдет в молоко. Ну, если это биатлонист. Его начинает колотить так, что никакие заклинания, никакие установки психолога, ни какие уговоры тренера не помогают. Ничего не действует – его трясет и все. Все, что он ни вспомнит хорошего, положительного оказывается бессильным перед:

– Предвидением. – Так и они поняли, что вдвоем не справятся.

– Давай возьмем в долю Нерона, – сказала Та.

Оловянный сам думал о том же. Он сказал:

– Как делить будем?

– Всем по четыре, может быть? – сказала Та.

– Хватит ему и две, – сказал Оловянный.

– А мне за что четыре?

– Тебе?

– Может быть, ты и мне убавишь?

– Нет, нет, не беспокойся. Ты получишь свои четыре. Немного еще накопишь и купишь себе Восьмерку.

– Да, тут один одноглазый официант из другого ресторана предлагает Восьмерку. Представляешь, выиграл в лотерею.

– Или купил билет.

– А какая разница? Важно, что он продает за восемь с половиной. По своей цене. Мне еще надо четыре с половиной! Это много. У меня только две с половиной. Ты мне добавишь?

– Посмотрим.

– Вообще, это действительно плохо, делить шкуру неубитого медведя. Раз и запоешь:

– Мишка, Мишка, где твоя улыбка? Полная задора и огня? Самая нелепая ошибка, Мишка! Что же ты уходишь от меня? Мишка…

– Ну, че, подойдем к нему? – спросил Оловянный. – Вот он разговаривает с таксистом.

Нерон помахал рукой.

– Он нас заметил.

– Он давно нас заметил. Халявщик.

– Да, у него никогда нет денег, – сказал Оловянный.

– Как и у тебя, – сказала Та.

– У меня? У меня есть деньги, – сказал Оловянный. Та промолчала.

Но Нерон сам подошел к ним.

– Ну, чего вы тут третесь? – как всегда в форме грубой шутки спросил Нерон. И добавил: – Встречаете кого-нибудь?

– Бабушку, – сказала со смехом Та. И добавила: – Сейчас подойдет поезд. И:

– Ты нам не поможешь?

– Встретить бабушку? Она, что, везет золотые яйца? Это я могу.

– Уже время, – сказал Оловянный. Он почти каждую минуту смотрел на часы. – Расскажу по дороге.

– Значит, денег двадцать пять тысяч, – подытожил Нерон, а мне – две тысячи.

– Хорошо. Но лучше две с половиной.

– Чем лучше? – спросила Та.

– Считать легче. Десять процентов.

– Я тебе посчитаю на машинке.

– Хорошо, пусть будет две с половиной. Больше никак. Мы ведь тоже – только исполнители. Там, – он показал пальцем вверх, – есть люди. – Нерон взглянул на звезды и добавил:

– Нет, не думаю. Если бы они там были, мы бы, наверное, уже знали об этом.

Борис Бер вышел из поезда и сразу сел в такси.

– Он заказал такси прямо сюда, – ахнула Та. – Что будем делать?

Нерон подошел к таксисту, который вышел из машины и курил. Очевидно, что он тоже был заказан.

– Послушай, Семен, – сказал Нерон, – ты можешь поехать за той машиной? Там кто?

– Лева. Но, извини, я заказан.

– Машина уйдет. Мы наверху кого-нибудь пошлем на твой заказ.

– Кого? Там уже никого нет. К тому же, – добавил Семен, – я встречаю тещу.

– Послушай, Сеня, очень надо. Давай догоним Леву.

– Тройной счетчик, – сказала Та. И добавила: – Похоже, за меньшее здесь никто не катает. Каталы.

– Вот она уже идет, – сказал Семен. – Не могу Нерон. Скандалу будет на неделю. Скажет:

– Единственный раз попросила встретить из Москвы, и то не мог.

– Да она у тебя каждую неделю ездит в Москву, – засмеялся Нерон.

– Да, – согласился Семен. Один раз не встретил, так теперь каждый раз предупреждает, что убьет, если опоздаю хоть на минуту.

Но ребята не зря взяли Нерона. Он смог за минуту, даже меньше, уговорить тещу Семена. Она согласилась подождать.

– Главное, не ошибиться, куда он повернул, – сказал Нерон, когда они тронулись. Направо, или ушел налево. Не ошибиться бы.

Таксист повернул налево. Навстречу вдалеке горел зеленый огонек.

– Сейчас спрошу, не встречал ли он Леву, – сказал Семен. Он мигнул фарами, и спросил встречного таксиста:

– Леву не видел?

– Нет.

– Нет, – повторил Семен и добавил: – Похоже, теще придется покурить. А это проблема.

– А в чем проблема? – спросила Та.

– Она не курит, – вздохнул таксист.

Они крутнулись до военного городка. Машины здесь не было. Потом до рабочего поселка. Нет.

– Че мудрить, – сказал Нерон, – гони в гостиницу.

– Так его не было на той дороге, – подал свой голос Оловянный.

– Не было, – сказал Нерон. – Но и у нас нет другого выбора. Нет – значит, нет. Будем ждать Леву на стоянке у вокзала.

Ехать на вокзал не пришлось. Лева стоял у гостиницы.

– Отвез? – спросил Семен.

– Кого? А, этого с вокзала? Да, здесь остановился.

– Мама, мия, – подумал Нерон, – сколько народу знает. Засветились капитально.

– Ну, ладно, спасибо, – сказал Нерон, – Довези меня теперь до дома. Это ведь по пути. – Это было не совсем по пути. Но направление тоже. Так квартал лишний туда, квартал сюда. И таксист, конечно, не сказал ни слова против. Только кивнул.

Нерон вышел и позвал с собой Оловянного и Та.

– В картишки сыграем, – сказал он. – Все равно теперь делать нечего.

Как-то раз пьяная Та и еще несколько официантов завалились домой к Нерону, чтобы выпить и поиграть в карты. Так, для развлечения. Он жил в сарае, чтобы по ночам не мешать семье. Друзья часто навещали его поздно вечером. Там у него был, можно сказать, рабочий кабинет. И сейчас там спал один друг. Друг по имени:

– Мо. От слова Молдаванин. – Пришлось сказать и ему.

Сначала он был безразличен. Давал разные советы, но так, как будто со стороны. Потом предложил помочь.

– Так, чисто символически, – сказал он. – Мне не надо денег. Чисто символически, за кабак.

У Та покраснели уши. Она поняла, что влипла, как дура. Надо было выпутываться.

– Мне завтра на работу. Я поеду домой.

– Ты говорила, у тебя выходной, – сказал Оловянный.

– Я этого никогда не говорила.

– Если она хочет домой – пусть едет, – сказал Нерон. И добавил: – Нам больше достанется. – Он так сказал, хотя знал, что сегодня они никуда не пойдут. Просто узнают, в каком номере остановился:

– Этот парень. – А это было просто. Все, кто там работал администраторами, были ему знакомы. Хотя все больше народу могли бы стать свидетелями, если бы вышла осечка.

Мо так и сказал:

– Чем дальше, тем очевиднее, что это очень опасное дело. – И добавил: – Я буду спать, завтра мне-то действительно на работу.

Далее, квартира Та.

Она села, вздохнула, и прилегала. Но тут же встала, и выпила рюмку коньяку. Что делать с этими покойниками?

– Я не могу спасть с ними в одном доме. – Она подошла сначала к Сильвио. Помахала ладонью перед его ртом. Как будто так можно было уловить ветерок дыхания. Ей показалось, что ветерок есть. Она помахала еще раз, но теперь ей показалось, что дыхания нет. Ну, нет, значит, нет. Покойник. Едва она подошла к Леньке, как тот схватил ее. Схватил за шею и… и начал целовать в засос. Как Осьминог. Она упиралась руками в его грудь, но этой силы не хватало, чтобы оторваться от этого головоногого моллюска. Тогда она залезла на него, и уперлась коленями в грудь. Мало. И тогда она завела пятки под его подбородок, и рванулась изо всех сил. Ленька вынужден был отпустить свою жертву. Вот только я не понимаю, как ей удалось завести пятки под подбородок. А с другой стороны, что здесь уж такого удивительного? Маркиз де Сад описывал случаи и более невозможные. Для человека, можно сказать, вообще не реальные. Однако как-то это у него получалось.

Ленька встал, пошатнулся и, как ни в чем не бывало, попросил растереть ему плечо и затылок.

– У меня только коньяк, – сказала, заикаясь Та. Потом немного отдышалась и добавила:

– Самогонка есть.

– Лучше коньяк, – сказал Ленька, ощупывая шишку на затылке.

– Обойдетесь самогонкой, – сказала Та, оправившись после первого поцелуя этого монстра.

Тем менее, он выпил и коньяк, и растер себе шею самогонкой.

– Надо похоронить его, – сказал Ленька.

– Мне кажется, он еще жив, – сказала Та.

– Ерунда, – сказал Ленька. – Натуральный покойник. – И добавил: – Я уверен.

– Скоро утро, – сказала Та.

– Мы успеем, – сказал Ленька.

– Успеем что?

– Похоронить его.

– Ты с ума сошел! Я никуда не поеду.

– Ну, хорошо. Пусть он живет здесь.

– А где мы возьмем машину? Я до вокзала больше не дойду. Я устала. Я хочу спать.

– Ну хорошо. Давай пока засунем его под… – Ленька поискал глазами кровать, куда бы можно было засунуть Сильвио, но ее не было. Только диваны. Пусть лежит на диване, – сказал он. – Только в другой комнате. Туда никто не заходит?

– Везде все заходят, – сказала Та. И добавила: – Хорошо, давай перенесем его туда.

Но удержать Сильвио они не смогли, и потащили за ноги. Потом с большим трудом уложили на другой диван.

– Покрой его чем-нибудь.

– Я не хочу, чтобы здесь был покойник, – сказала Та. – Еще есть время. Надо отвезти его на кладбище. – Она помолчала немного и добавила: – Ты пойдешь за такси.

– По телефону вызвать нельзя? – спросил Ленька.

– Здесь не Москва. Таких услуг пока еще не придумали.

Ленька послушно пошел за такси. А это пешком минут тридцать.