Сейчас, когда уже совсем отчетливо высветилась мысль, с которой он сегодня утром проснулся и которая все накручивалась, и накручивалась у него в голове, он видел досконально весь вопрос в целом: «Картер предложил вынести и не рассматривать вопрос о крылатых ракетах большой дальности. Вынести за скобки, отложить обсуждение на три года после подписания Договора ОСВ-2. Значит, они понятия не имеют о нашем «Болиде». Это и было то самое решение, которое постепенно созревало у него в голове после получения письма: «О нашем супероружии у них недостаточно информации, нет полноты, поэтому-то вынесли эту категорию на потом, за рамки проекта Договора ОСВ-2. Значит, надо сделать так, чтобы узнали! Чтобы испугались ранее не виданного оружия!» – Брежнев подловил эту мысль, которая не случайно соскользнула в размышлениях. Это решение, как единственно возможный выход в новой политической ситуации с проблемой «фермера из южных штатов», ему определенно понравилось. – «В 60-х годах мы закрыли разработки по трем нашим крылатым ракетам. Американцы считают, что на сегодня у нас ничего нет такого, и начинают диктовать свои условия, резко отказавшись от владивостокских договоренностей, а я тогда пошел ради их достижения на такие внутренние конфликты с товарищами по партии!»

На заседании политбюро не приняли возможные уступки американцам, на которые можно было бы пойти в переговорах, министр обороны А.А. Гречко в порыве своего выступления назвал Брежнева предателем. Это уже потом, после состоявшихся переговоров, Гречко в кабинете генсека начал каяться и извиняться за слово «предатель», которым он его назвал, сославшись на то, что плохо разобрался во всех материалах. Брежнев, помолчав, сказал маршалу, что примет извинения только на заседании политбюро, при всех товарищах. Маршал принял и на первом же заседании покаянно встал и попросил прощения за необдуманное оскорбление первого лица государства при всех членах и кандидатах в члены политбюро, приглашенных первых секретарях республик, крайкомов и обкомов партии.

Это было потом, а пока, во время переговоров, в телефонном разговоре из Владивостока с Андреем Антоновичем Гречко, который продолжал категорически отказываться принимать тяжело достигнутые договоренности, Брежнев напомнил ему старый эпизод, когда Гречко в Западном секторе Берлина купил за большие деньги американскую ракету, с большими предосторожностями переправил в Московское КБ, но она оказалась подделкой, «куклой». Хрущев тогда спустил ему этот провал и те огромные валютные деньги, которые были привезены из Госбанка СССР в большом бауле четырьмя агрессивными охранниками.

Брежнев напомнил своему министру обороны об этом эпизоде из его жизни: «Не договоримся сейчас с Фордом, придется снова тырить ракеты, как ты тогда, в Западном Берлине!» В телефонной трубке образовался провал, за тишиной он почувствовал униженное напряжение маршала. Подгорному просто, по-мужицки, что тот лучше всего понимал в силу своего культурного уровня и образования, резко сказанул «по матери» и оборвал разговор, повесив трубку.

«Как же так, взять и просто отбросить результаты совместного пятилетнего труда! Подготовленный к подписанию Договор ОСВ-2! Начать новые переговоры, которые потребуют иных решений и длительной проработки, а я ведь могу и не выдержать и не дожить! Этот американец пришел не на день, а на четыре года, да еще может остаться на четыре! Восемь лет!»

Снова и снова обдумывая американские предложения, Брежнев окончательно пришел к выводу, что у Картера нет серьезных намерений идти на соглашения. «Плоский ход! В его действиях просматривается желание получить в глазах мирового сообщества только пропагандистский выигрыш. Он заявил на весь мир о своих «всеобъемлющих предложениях», о глубоком сокращении вооружений. А для чего? Чтобы существенно подправить сделанные под нашим влиянием ограничения при Никсоне и Форде, причем подправить к односторонней выгоде США и на несколько лет отодвинуть подписание Договора ОСВ-2. Они будут наращивать свои арсеналы, а что сможем мы? Оборонный сектор отнимает все ресурсы экономики, вся система перегрелась, пропадают, как в черной дыре, последние крохи благосостояния наших людей! Нет, пора заслушать секретаря по оборонке Рябова, чем он может прибить, нет, пробить, пронять американцев!»

Оставалось решить вопрос с исполнителем. Сразу же возникло имя Семен Цвигун^[19]! Брежнев потянулся уже было к телефону, но рука так и повисла в воздухе.

Он понимал, что если даст по этому делу распоряжение Цвигуну, которому доверял полностью, которого и поставил на работу присматривать за Председателем КГБ СССР и иметь своего человека в структуре, тот ничего сделать не сможет в силу ограниченности своих должностных и личных полномочий, только произойдет «засветка» всего дела на корню!

«Нет! Нельзя! – решительно обрезав такое простое решение, подумал генсек, и перед глазами появился образ грузного человека в дымчатых очках, за которыми прятались маленькие, красноватые глаза, которые редко кому удавалось увидеть открытыми, без шторок – очков. – Только этот сможет все организовать!»

Леонид Ильич, хорошо изучив Председателя КГБ СССР и воспитав его, как и прочих, в том русле мышления, которое позволяло нарушать устоявшийся протокол линии поведения, знал: Андропов не подведет и сделает как надо! «Вот его и надо впрячь в это дело! Только его!»

Февраль 1977 года. Москва. Кремль. Представительская «Чайка» ГАЗ-14^[20], два месяца назад торжественно подаренная ко дню рождения генсека, первая в серии, подъехала и припарковалась около подъезда здания № 1 в Кремле, как обычно, в одиннадцать утра. Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев вышел, ласково оглядел красавицу-машину густого вишневого цвета и поднялся в свой кабинет уже с окончательно принятым для себя решением.

Осторожно открылась дверь и вошел Константин Черненко.

– Доброе утро, Леонид Ильич! – радостно поприветствовал он и остановился в дверях, ожидая, какие будут дальнейшие действия со стороны генсека.

– Проходи, Костя, здравствуй! – отозвался Брежнев, не вставая с кресла. – Мой ответ американцам подготовили?

– Да, Леонид Ильич, подготовили! Ты посмотришь? – Константин Устинович торопливо прошел к столу и сел, достав два сколотых листа бумаги.

Брежнев читал текст, изредка передвигая на столе пепельницу, вынимая и ставя обратно карандаши из письменного прибора, сделанного из малахита уральскими мастерами.

– Надо подготовить другой, более твердый, в таких же тонах, может, даже резче! – Он бросил карандаш на стол, откинулся на спинку кресла и замолчал, прикидывая, сказать о том решении, которое со вчерашнего дня уже оформилось в голове, или пока подождать. Решил, что нельзя, даже такому доверенному человеку, поэтому продолжил по теме и в обычной манере. – Мне понятно, что Картер не будет продолжать владивостокские договоренности. Он слабый политик. Готовь жесткий ответ.

– Понимаю, сейчас проработаем, и я принесу новый текст. – Черненко привстал, собираясь уходить, но генсек остановил его и спросил:

– Ты помнишь то заседание политбюро, когда мы Митю утвердили Министром обороны СССР?

– Конечно, помню. Там было и твое награждение. Мы там обсуждали… – Черненко удивился тому, что генсек так неожиданно вспомнил это заседание, которое проходило чуть меньше года назад.

– Вот тогда, Костя, после заседания, Устинов и дал мне обещание.

«Сов. Секретно» Рабочая запись

Экз. единственный

ЗАСЕДАНИЕ ПОЛИТБЮРО ЦК КПСС

27 апреля 1976 года

Председательствовал тов. БРЕЖНЕВ Л. И.

Присутствовали: тт. Андропов Ю. В., Гришин В. В., Кулаков Ф. Д., Мазуров К. Т., Подгорный Н. В., Суслов М. А., Устинов Д. Ф., Демичев П. Н., Пономарев Б. Н., Соломенцев М. С., Капитонов И. В., Долгих В. И., Катушек К. Ф., Зимянин М. В., Черненко К. У.

1. О министре обороны СССР

БРЕЖНЕВ. Товарищи, конечно, все мы глубоко переживаем кончину А. А. Гречко, но смерть неумолима. Из наших рядов ушел наш дорогой товарищ, член Политбюро, видный военный деятель, маршал Советского Союза, министр обороны. Перед нами встает вопрос, как нам быть с министром обороны. Очевидно, нужно подумать о назначении нового министра.

СУСЛОВ. Вообще нужно этот вопрос решать, только когда – сегодня или несколько позднее.

ПОДГОРНЫЙ. Надо решать, потому что возглавить министерство человек должен немедленно.

БРЕЖНЕВ. Я бы, товарищи, предложил, не знаю, как вы посмотрите на это дело, назначить министром обороны СССР т. Устинова Д. Ф. Он хорошо знаком с оборонными отраслями промышленности, знает хорошо военное дело. Дмитрий Федорович является членом Политбюро, знаком с работой Министерства обороны, с военными кадрами. Это все очень облегчит ему войти в курс дел и хорошо выполнять возложенные на него обязанности.

СУСЛОВ, АНДРОПОВ, КУЛАКОВ говорят, что т. Устинов Д. Ф. действительно знает дело хорошо и на должность министра обороны кандидатура вполне приемлема.

БРЕЖНЕВ. Когда меня назначали Председателем Совета обороны, пришлось осваивать многое. Видимо, Дмитрию Федоровичу придется также ряд вопросов осваивать.

Очень хорошо, что на Министерство обороны приходит человек с гражданки. С точки зрения разрядки напряженности это тоже будет воспринято правильно.

АНДРОПОВ. Этот факт, безусловно, заметят западные страны. К тому же Дмитрий Федорович является человеком, которого знают в нашей партии хорошо, его знают также хорошо и все военные.

СУСЛОВ. Надо принять решение Политбюро сегодня.

ГРИШИН. Тов. Устинов знает хорошо военную технику, а что касается остальных деталей работы, он их освоит.

КУЛАКОВ. Кандидатура вполне подходящая, хорошая.

БРЕЖНЕВ. Тов. Устинов знает и конструкторские бюро, ведущих конструкторов, знает оборонные заводы.

Какие, товарищи, будут предложения?

ВСЕ единодушно. Предложение правильное, поддерживаем.

БРЕЖНЕВ. Тогда, может быть, надо поступить далее так: собрать коллегию и сообщить на коллегии о нашем решении.

ВСЕ. Правильно. Лучше всего сделать это, Леонид Ильич, Вам.

БРЕЖНЕВ. Хорошо. Уже после похорон Андрея Антоновича мы вместе с т. Устиновым проведем коллегию, объявим о нашем решении.

УСТИНОВ. Я благодарю от всей души Политбюро, кандидатов в члены Политбюро, Секретарей ЦК за то большое доверие, которое мне сегодня оказано назначением на пост министра обороны. Я заверяю Политбюро в том, что приложу все силы и знания, чтобы оправдать это высокое доверие. Я также благодарю всех товарищей за ту хорошую атмосферу, за сотрудничество, которое было у нас и есть в работе Политбюро и Секретариата ЦК.

БРЕЖНЕВ. Я считаю, что мы правильно поступили, утвердив министром обороны т. Устинова Д. Ф., человека опытного, прошедшего школу партийной работы, хорошо знающего вопросы обороны страны. Конечно, 40-летнего товарища ставить на такой участок было бы нецелесообразно.

ВСЕ. Правильно.

2. О присвоении т. Брежневу Л. И. звания Маршала Советского Союза

УСТИНОВ. Товарищи, разрешите мне обратиться к Политбюро ЦК со следующим предложением. Все мы знаем, какую гигантскую работу по укреплению обороны страны выполняет Л. И. Брежнев. Он является Председателем Совета обороны. Роль Председателя Совета обороны у нас очень высокая, и Л. И. Брежнев замечательно выполняет эту высокую обязанность.

По моему мнению, в связи с такой возросшей ролью Совета обороны и Председателя Совета обороны, возглавляющего этот высший военный орган в нашей стране, Председатель Совета обороны имеет все основания получить высшее воинское звание Маршала Советского Союза. Поэтому я вношу предложение присвоить Л. И. Брежневу воинское звание Маршала Советского Союза.

СУСЛОВ, АНДРОПОВ, КУЛАКОВ говорят, что это совершенно правильное предложение и они его поддерживают.

ГРИШИН, ПОНОМАРЕВ, СОЛОМЕНЦЕВ говорят, что Председатель Совета обороны должен иметь воинское звание Маршала Советского Союза.

ГРИШИН. Леонид Ильич прошел большую школу войны, непосредственно участвовал в боевых действиях, в мирное время руководит строительством обороны страны, являясь Председателем Совета обороны.

СУСЛОВ. Леонид Ильич и как Генеральный Секретарь проявляет исключительную заботу об укреплении обороны страны. Он много труда и энергии вкладывает в это дело.

ПОДГОРНЫЙ. Предложение правильное о присвоении воинского звания Маршала Советского Союза Л. И. Брежневу.

АНДРОПОВ, СУСЛОВ, ГРИШИН просят Леонида Ильича дать согласие на присвоение воинского звания Маршала Советского Союза.

БРЕЖНЕВ. Я благодарю от души товарищей за доверие, которое мне оказано присвоением воинского звания Маршала Советского Союза. Я сделаю все, чтобы оправдать это высокое звание и то доверие, которое мне оказывает Политбюро как Генеральному Секретарю и как Председателю Совета обороны. Я только хочу спросить у товарищей, как это будет с международной точки зрения, не вызовет никаких кривотолков?

ВСЕ говорят, что это совершенно нормальное дело, так как Вы являетесь Председателем Совета обороны, имеете воинское звание генерала армии.

БРЕЖНЕВ. Публиковать об этом в печати не будем, так же как не публиковалось решение о присвоении мне звания генерала армии.

РЕШЕНИЕ о присвоении воинского звания Маршал Советского Союза т. Л. И. Брежневу принимается единодушно.

3. О присвоении воинского звания т. Устинову Д. Ф.

БРЕЖНЕВ. Очевидно, нужно решить вопрос нам о присвоении воинского звания т. Устинову в связи с утверждением его министром обороны СССР.

ПОДГОРНЫЙ. Какое воинское звание сейчас имеет т. Устинов?

УСТИНОВ. Я имею воинское звание генерал-полковника.

ПОДГОРНЫЙ, СУСЛОВ говорят, что, может быть, сейчас присвоить т. Устинову воинское звание генерала армии.

БРЕЖНЕВ. Но через некоторое время нужно будет вернуться к вопросу о присвоении т. Устинову Д. Ф. звания Маршал Советского Союза.

Члены Политбюро, кандидаты в члены Политбюро говорят о том, что к этому вопросу можно было бы вернуться через некоторое время.

БРЕЖНЕВ. Когда объявить о присвоении т. Устинову звания генерала армии, очевидно, на заседании коллегии.

ВСЕ. Правильно, на заседании коллегии представить его как министра обороны и сообщить о присвоении воинского звания генерала армии.

Решение принимается».

Брежнев после заседания отвел в сторону Устинова и, стараясь поймать его взгляд за очками, сказал:

– Митя, да сними же ты очки! Я хочу вот что сказать, – они так и стояли в стороне от всех, – ты понимаешь, Форд уже заявил, что отказывается употреблять слово «разрядка», а будет теперь говорить «мир на основе силы». Кумекаешь, к чему это ведет? Что же это такое! Чем больше силы, тем больше мира? – Он вглядывался в глаза Устинову, стараясь понять, как тот понимает его. – Разрядку похерили, переговоры заткнулись, договоренности не работают. Надо что-то делать! Нам нечем урезонить их, нечем припереть к стенке.

Устинов сорвал очки и, промахиваясь мимо нагрудного кармана, пытался засунуть их, лицо побагровело, и он начал что-то невнятно произносить, но генсек продолжил уже совсем другим тоном, отчего тот стал вдруг бледнеть.

– Сделай такое, чтобы они обхезались там у себя, на месте, покажи им, что-то такое! – Брежнев взмахнул левой рукой, правой продолжая удерживать маршала за локоть. – Неужели ничего нет у тебя?

– Леонид Ильич! – нервно пробормотал новоиспеченный маршал. – Ты ведь знаешь, многое делается!

Он развернулся лицом к Леониду Ильичу и заговорил, горячо и быстро:

– Вот, Совет конструкторов вышел с предложением снова развернуть работы по сверхдальним крылатым ракетам. Ты помнишь, у нас раньше было несколько проектов, «Буран», «Буря», но их свернули, когда МБР^[21] пошли… – Видя, что Брежнев поскучнел, заговорил напористо и веско: – Конструкторы уже обсудили с руководством ВМФ и ВВС и начали предварительные работы по определению технического облика ракетного комплекса с крылатой ракетой «Болид». Есть большая заинтересованность…

– С кем обсудили? – перебив маршала, заострил вопрос Брежнев, который предпочитал обсуждать организационные и политические вопросы, избегая глубоких технических проработок.

– С Горшковым, Кетовым, Кутаховым, Мишуком! Все готовы принять на вооружение такое супероружие. Сейчас настало время как раз для таких изделий.

– «Болид»… – задумчиво произнес Брежнев. – Название хорошее, звучное, а что может сделать этот «Болид» с их ПРО^[22]?

– Это как торпеда со сверхзвуковой скоростью на высоте двадцати пяти километров, которую почти нельзя запеленговать, отвести, уничтожить в полете. Малозаметная ракета. Она протыкает ПРО, как иголка мешковину, и точно идет на цель с боевой частью! Там будет или термоядерный АА-19 с зарядом «910», мощность почти 300 килотонн, или ядерный АА-81, это уже до 500! – понижая голос, со значением проговорил маршал.

– Так в чем же дело, где он, этот «Болид»? – Брежнев выразительно приподнял брови, что означало его крайнюю заинтересованность темой.

– Руководство ВМФ^[23] усложнило проектирование из-за габаритов ракеты морского базирования в предстартовом положении. У меня набросан план, а в ноябре-декабре выйдет постановление Совета Министров. Мы поставим этот комплекс на вооружение! – уверенно заявил маршал. – Контроль на Секретаре ЦК КПСС по оборонным вопросам Рябове и начальнике Оборонного отдела ЦК КПСС Сербине, но и я буду курировать этот проект.

– Только сам контролируй! Решение Совмина по крылатым ракетам сильно не закрывай. Надо выдавить наружу часть информации, чтобы об этом оружии знали! – Он несколько раз для убедительности крутанул кистью руки влево-вправо и со значением посмотрел на Устинова, строго и требовательно: – Ты понял? Рябов не владеет материалом, он только приступил. – Брежнев улыбнулся, потер ладонь о ладонь, усмехнулся. – Иван Дмитриевич Сербин, да, «Иван Грозный», тебе поможет! Он все матом кроет всех?

– Ну, как всегда, зато дело движется. Сейчас особенно. Прогорели три миллиарда рублей на проекте РЛС «Программа-2»^[24], теперь он сильно осторожничает и принимает только взвешенные решения.

– А твой сынок, Николай? Так его величать? Забрал лучших физиков-лазерщиков у академика Басова, братьев Проценко, привязал их к своему проекту, а толку нет. Вырастили ему рубины размером с два кулака по цене, как город построить в тундре, а где достижения? Где эти «лучи смерти»? Что, теперь ждет рубин под 30 кэгэ для самоходной гаубицы «Мста-С». Знаю, читал отчет.

Не дождавшись ответа от громко засопевшего носом новоиспеченного маршала, генсек примирительно улыбнулся.

– Про эти твои летающие торпеды я уже слышал. Недавно ко мне приезжал один из авторов. Он, правда, как-то затоптал в этой теме сроки. – Леонид Ильич выслушал тогда доклад ученого, принял к сведению и не забыл особенно скользкий момент в докладе о времени завершения разработки этого «изделия»^[25].

Я вот что скажу тебе, Митя, для меня важны только две задачи хлеб для народа и безопасность страны! Товарищи выдвинули тебя на большое дело! Оборона страны, – вытер платком рот и продолжал: – Ты все хочешь делать сам, но все охватить нельзя! – Посмотрел прямо в глаза и совсем другим, суховатым тоном, закончил: – Этот проект за тобой, и только ты за него отвечаешь передо мной! Ни Рябов, он человек новый, ни Смирнов из комиссии, а ты и Сербин! Я это себе помечу, позже вернемся к этому вопросу.

Через семь месяцев, в декабре 1976 года, вышло Постановление Совета Министров СССР о разработке универсальной стратегической сверхзвуковой крылатой ракеты с дальностью полета более 5000 км.

Леонид Ильич посмотрел на смирно сидевшего Черненко, открыл блокнот с записями для памяти, перечитал: «4 января 1977 г. Говорил с Я. П. Рябовым о Ту-144. Говорил по ВЧ с Абросимовым П. Л. (о деньгах). Принимал тов. Агаркова Николай Васильев. – на начальника Генштаба. Подписал список литературы № 1 – книжная экспедиция».