– Традиционной одеждой арабок, а арабы – основатели ислама (как известно Коран написан на арабском), я хотела напомнить, что ночной рейс самолёта доставил вас на Восток. В мир других ценностей и понятий. В песках Азии вас окружат миражи. В них можно верить, можно не верить. Но с обычаями, традициями придётся считаться, не зависимо от того нравятся они или нет. Пока в Средней Азии следовать закону не сложно: у нас, в отличие от южных соседей – Афганистана, Ирана не применяется исламское право – шариат. Не забивают камнями, не носят паранджу – бесформенную чёрную одежду и чагван – сетку из конского волоса, скрывающую от посторонних, даже глаза. Хотя в обществе всё больше влияние консервативного ислама. Вспомнить хотя бы скандал со старшей дочерью Президента Узбекистана красавицей Гульнарой, снявшейся в спортивной одежде в фитнес зале. Вместо того, чтобы брать пример здорового образа жизни и умения следить за своей фигурой в сорок с лишним лет, её подвергли всеобщему осуждению.

Чёрный цвет одежды, которая на мне, созвучен с траурной темой сегодняшней вертолётной экскурсии, посвящённой экологической катастрофе, сопоставимой с применением атомного оружия. Вы увидите в реальной жизни декорации к фильмам ужасов Хичкока и Спилберга. – Объяснила Светлана.

– Ах ты Лисичка, – подумал Дмитрий, – сумела обратить на себя внимание, вызвать интерес. А ночью, встречая в аэропорту, показалась провинциальной мышкой.

Да, – Дмитрий на личном опыте убеждался ни раз, – природа бывает жестока: то тряхнёт Азию, то ураганом пронесётся по Америке, то подарит новый неизлечимый вирус Африке. В рождественский отпуск 2004 года, страшная 15-ти метровая волна за несколько часов лишила жизни треть миллиона человек… Он тогда оказался в Индонезии, недалеко от эпицентра событий. Ездил договариваться с полицией о непутёвом отпрыске известного российского артиста. Паренёк попался на дозе наркотиков. Выкупить его удалось, благодаря безвластию, принесённому цунами. Дмитрий запомнил, как, скользя и падая, они брели по колено в грязи, в тошнотворном запахе, перешагивая через не убранные трупы. Имея только желание, добраться до вертолёта и исчезнуть, как можно скорее. Сотни тысяч людей оплакивали погибших, а в семье артиста праздновали спасение блудного сына от смертной казни. В чём тут промысел Божий? Дмитрий не знал. За деньги он ехал туда, куда отказывались ехать другие. Один философствующий друг назвал его, бывшего в употреблении интеллигента, «авантюристом поневоле».

И опять вертолёт, как ворон над трупом, кружит над очередной человеческой драмой.

Дмитрий после бессонной ночи мечтал вздремнуть, но эмоциональное выступление гида этому не способствовало. Она сняла никаб, хиджаб и в чёрном платье, с выпущенными на волю вьющимися волосами, была похожа на древнегреческую жрицу. Он с удовольствием следил за её плавными движениями рук и артистичной мимикой. Утомлённый мозг выхватывал лишь отдельные фразы из продолжительного и мрачного повествования Светланы:

– Уровень воды упал на двадцать пять метров и соль убила всё живое. Это, по сути огромное озеро, с древних времён называлось морем: и Синим, и Хорезмским, и Аральским. Водная гладь равнялась тридцати территориям вашей нынешней (большой) Москвы. Теперь оно превратилось в несколько солёных «луж», памятник «покорителям природы». Тем, кто решал задачу любой ценой обогнать Америку по производству хлопка.

– Сейчас мы пролетаем над похожим на кладбище городом Муйнак, ещё недавно центром рыбной промышленности Средней Азии. Сегодня в тень цехов рыбокомбината не заползают ни ящерицы, ни ядовитые змеи. Их сразу сжирают огромные крысы, размножившиеся на тоннах погибшей рыбы. Перед вами разрушенные, как после бомбёжки, жилые дома, скелеты бетонных промышленных строений, ржавые остовы кораблей. Я прошу пилота спуститься ниже… да, вот так хорошо видно. Посмотрите в люки на стелы при въезде в город и на бывшей набережной: на них изображены морские волны и рыбы, а на стеле при въезде в район ещё и голова коровы. Теперь всюду пески, море в 150-ти километрах. Единственные звуки города это жужжанье мух и страшный свист суховея, испепеляющего любую растительность. Город попал в туристический список «ужасов нашей планеты».

– Картина везде похожая: падёж скота, гибель посевов, отравленные пестицидами колодцы… В итоге нищета, рост детской смертности и онкологических заболеваний, массовое бегство из зоны экологической катастрофы. Голодные волки и шакалы подходят прямо к дверям домов.

– Всё ушло, в прямом смысле слова, как вода в песок. И эта беда выпала на долю всего лишь одного-двух поколений.

И вот, наконец-то, после нескольких часов полёта над бывшим морем, сжавшимся, как шагреневая кожа, пассажиры услышали: – Сейчас предлагаю размяться. Наш вертолёт садится на захваченную пустыней территорию, бывшего детского спортлагеря. Добро пожаловать в мир теней! – Светлана отложила микрофон, и слушавшие её москвичи сняли наушники. Коснувшись земли, вертолёт поднял в воздух песок с солью и пестицидами. Никто не спешил выходить. Ждали, пока осядет ядовитая пыль.

Дмитрий воспользовался паузой, чтобы произвести впечатление на Светлану, к которой чувствовал влечение. В его авантюрной деятельности женщины встречались постоянно. Хитрые – часто, наглые – ещё чаще, продажные – повсеместно, а вот умные, интеллигентные – уже забыл когда. Вертолёт затих, и Дмитрий подсел к Светлане:

– Из того, что сегодня показали, напрашивается вывод – одним вам не справиться. У Каракалпакстана нет ни ядерной, ни информационной кнопки, а СМИ уважают только страх и деньги. Вы попадёте в сводку международных новостей, если здесь совершит аварийную посадку самолёт английской королевы или Папа Римский вдруг упомянет вас в обращении «Urbi et Orbi» (Городу и Миру).

Дмитрий продолжал: – Даже в заезженных темах спутать Ирак с Ираном считается технической ошибкой, а Сомали с Мали – орфографической. Большинство граждан не смогут показать на карте, где воюют и гибнут их солдаты. Зато все знают о смене тренера сборной по футболу, и рекламируемом очередной «звездой» шампуне, который сама «звезда» никогда не рискнёт испытать на себе.

Дмитрий развивал эту тему: – Мне кажется, над Богом стоит Высший цензор, оценивающий всю информацию в съеденных чипсах, банках пива и мыльных пузырях. Благополучный Запад вспомнил о «в упор невидимой» Азии и Африке, только когда сотни тысяч беженцев ворвались в европейский Эдем. Пока в вашей стране не произойдут события, угрожающие благополучию сильных мира сего, никто ничего не узнает: люди боятся правду, спокойнее жить во лжи.

Светлана: – Я понимаю, что мы на краю Ойкумены и сегодня наш голос неслышен. А завтра обо всём придётся говорить в прошедшем времени: «было море, жили люди». Вообще история Мира непредсказуема. Сталин росчерком пера отдал Каракалпакстан Узбекистану. Будь мы, как прежде, Россией, многое решалось бы оперативно с помощью СМИ. Я пыталась заняться политикой. Но власть, не имея шансов обвинить меня в коррупции, распускает слухи о нетрадиционной сексуальной ориентации, поскольку в тридцать пять я ещё не замужем.

Дмитрий Новиков нашёл повод предать разговору шарм интимности и спросил: – А почему действительно в свои тридцать пять вы, такая умная, обаятельная, и не замужем?

– Да, да, как у Гоголя, «дама приятная во всех отношениях». – С улыбкой кивнула она. – А если серьёзно, то где их взять, женихов? Русскоязычные уехали, остались те, кто в пути на кладбище. Национальные кадры в быту своеобразны. Роль домашней прислуги «подай, прими, поди прочь» – не для меня. Таких, как ваш друг Темирхан, единицы. Это пожилые люди, прошедшие советскую интернациональную школу на фронтах Второй Мировой.

Начинаешь встречаться с женатым, сразу получаешь репутацию русской проститутки. А с такой репутацией насильно сажают в машину и, вдоволь поиздевавшись, выбрасывают голой на дорогу.

Она махнула рукой: – Замужество не простая история, как-нибудь в другой раз пожалуюсь на жизнь. Хотя вряд ли вам это интересно, вы сменили надоевшую тему гибели Арала и людей, связанных с ним. Это грустно.

– Так бегите туда, где ещё не разучились смеяться.

– Вы предлагаете мне, как маленькой девочке, закрыть ладошками глаза и поверить, будто ничего вокруг нет. Я не умею бежать без оглядки, я умею ждать, как в сказке спящая принцесса ждала поцелуя своего принца. (– А этот Дмитрий Новиков довольно симпатичный, – решила она, – не глуп, хорошо воспитан. Отец его занимался проблемами Азии на государственном уровне ещё при Советах. Отсюда держится уверенно, как раньше сказали бы, «барственно». По возрасту ей подходит – сорок четыре года. Разведён. Она посмотрела, когда оформляла паспорта. Чуть прищуренный цепкий взгляд человека, знающего цену жизни. Неплохо сложён, выше среднего роста. Располагающая к доверию улыбка. Брюнет, сохранивший седеющую шевелюру. Можно было бы увлечься. Хотя зачем я ему, только как интрижка в память о поездке?)

– Она не красавица, – думал Дмитрий, – но сколько природного шарма, сколько импровизации, искренности. Того, что называется породой, сквозящей в манере держаться, говорить, слушать. Родись она в другую эпоху, её портреты писали бы Боровиковский, Серов, Маковский, Крамской. Интересно, какая она в близком общении, в постели? При знакомстве с женщиной, помимо его воли, из инстинкта кобеля появлялся вопрос: – Я бы с ней переспал или нет? У него через эту оценочную категорию проходили женщины довольно широкого возрастного спектра.

Если женщина видит идущую навстречу элегантную шубку, ей хочется оказаться в ней. А если мужчина встречает интересную женщину, ему хочется оказаться с ней. Разница только в одном. Женщина с шубкой ищет массового внимания, а мужчина с женщиной ищет уединения.