Отзывы на книги автора «Владимир Березин»

Обычно про сборники рассказов хочется писать обстоятельно: мол, и такой там есть рассказ, и вот такой, и ещё другие, такие и сякие. Но обычно же мне так писать лень и пишу я что-нибудь вроде "половина ок, половину выкинуть и будет отлично". Но тут, пожалуй, интереснее про целый сборник написать что-то более связное, ибо - в отличие от альпиновской антологии "Время вышло" (ни одного рассказа не запомнил и написать ничего не смог, это совсем беспомощно показалось; хотя, казалось бы, даже авторы отчасти те же) - есть, об чом. Но тоже совсем кратко.

И если совсем кратко и без спойлеров, то "раньше даже будущее было лучше". Вместо, грубо говоря, романтики открытия неведомых миров и пыльных тропинок, вместо семян гигантских растений и разумного океана, вместо яблонь на Марсе и контактов с внеземными цивилизациями, наконец... этот сборник рассказывает о том, как:
- человечество облажалось;
- "остановите Землю, я сойду" (кто на Марс без обратного билета, кто раствориться в биг-дате, кто - уйти вслед за зовом японской попсы 1980-х...);
- сколько бы у человека ни было неведомых миров и пыльных тропинок далёких планет, он их все обязательно загадит.

И да, никаких внеземных цивилизаций тут, можно сказать, нет, хотя всякие параллельные реальности / измерения имеются. Но и там всё плохо!.. Человечеству одиноко и оно само от себя устало. Не знаю, впрочем, может, это только русские фантасты так, а за пределами Руси по-прежнему яблони на Марсе и всё такое, не петрю я в фантастике.

Отдельно о хорошем: какие замечательные Гаёхо и Белобров-Попов, какой лемоподобный и щемящий Веркин, какой меломанско-гиковый Хлебников, какой обаятельный Идиатуллин и какие вообще все молодцы, ни про один рассказ не могу сказать, что мне прям не понравилось (разве что "Раскладка" Березина, но и то только из-за надоевшей ещё в подростковом возрасте песни Чижа и Компании).

Но!

Отдельно о плохом: поди, блин, отличи того же Хлебникова от Сальникова, Сальникова от Куприянова, Куприянова от Идиатуллина и так далее. Со старой гвардией (Гаёхо, Белобров-Попов) никаких проблем у меня, а у остальных прямо на удивление схожи манеры письма. Может, показалось, не знаю.

Внезапно не хватило раздела "Об авторах". Есть ощущение, что Гаёхо и Белобров с Поповым в сборнике самые пожилые и при этом самые не-пессимистичные: ну, такие, типа, да, будет полная херня, а вы как думали, дурилки? Без надрыва и печали. А вот 35-40-летние ещё не привыкли к мысли, что будущее по большей части станет продолжением прошлого, но уже прозрели её и немного этой мысли боятся.

Я ждала этот роман в печатном виде почти два года. И...тадааам...вот он! С просто потрясающей обложкой!
Итак...что ж тут есть.
Хотела игры,пожалуйста,получай и распишись.
24 современных автора собрались вместе,чтоб написать коллективный роман -буриме. Тут и Денис Драгунский( написавший первую главу ),и Григорий Служитель,и Алексей Сальников ,и Дмитрий Быков и ещё 20 авторов.
Честно,приступая к роману,я боялась,что сейчас я столкнусь с сюжетом,близким к толсовскому "Война и мир"( который я читала урывками да и пока не готова приступить к полному прочтению...увы️)
Но роман-буриме получился просто каким-то американскими горками.
Иногда мне казалось,что авторы просто издеваются надо мной. Только я вовлечена в сюжет,как приходит новый автор и новой главой ставит жирную точку и я сижу и думаю "и ? Что мне делать?"
Следующий автор начинает главу и...бац... очередной "бог"(?)из машины одним росчерком перечёркивает все сюжетные линии. И я такая сижу ,чувствуя себя каким-то дурачком( уж простите) А после главы Быкова,который подвёл весь итог и выразил свое отношение к роману и задумке в целом,стало как-то грустно. "Разумеется. Вы вообще очень старались,эта старательность вам скорее в минус,чем в плюс,но издатели оценили."
Сюжет романа прост: старшеклассники хотят спасти свою школу от сноса . Но...в какую фантасмагорию обернется весь этот эксперимент...тут будет и мистика и фантастика,и матрица,и проекции других измерений,больше,конечно Булгакова,а не Толстого ,у меня стала кружиться голова от этих опытов. Но когда я дошла до 22 главы ,была в ступоре. Ее написала некая Антонина КнипперПрям напрашивается новый сюжет,кто написал 22 главу.

Я ждала эту книгу с того самого момента, когда впервые услышала о ней. Я потирала ладошки и ждала момента нашего знакомства.

А в итоге. Мы провели время вместе и разошлись. Я не поняла, а меня наверное оттолкнули.

Я не ругаю книгу, ни в коем случае. Я всегда говорю, что я не критик и всего лишь делюсь чем-то личным, субъективным.

Вы знаете, мне время с этой книгой напомнило встречу со старым знакомым - вроде и радость есть, а разговор выходит странный, тягостный.

Возможно я выбрала не то время для СНТ, возможно ее надо было брать на выходные в деревню и ловить то самое настроение, проезжая мимо чьих-то дач.

Возможно у меня были заведомо не завышенные, а ложные ожидания. Я ждала мистику, чтобы лезло отовсюду. И если бы я не настроилась на эту волну, то и текст мне давался бы легче. Именно как очерки дачной жизни.

Если отбросить все вышенаписанное и убрать легкую мистическую дымку, то оставшееся будет восприниматься как дачная проза с жизнью, юмором, байками и этими разговорами о философском и важном.

Главы. Можно читать как отдельные рассказы, но все же в какой-то момент, эти скачущие по страницам герои выстраиваются во что-то целостное.

Я с этой книгой дам себе еще один шанс, почитаю в деревенской тишине под потрескивание печки. Именно себе, а не книге.

Это третья, мной прочитанная книга, из шести лучших в разряде современной русской прозы, которые премия «Ясная Поляна» объявила в этом году.

О теме. Как известно, путешествие из Ясной Поляны до Астапово оказалось последним странствием Льва Толстого. В 82 года Толстой бежал из родного дома, от сложившегося порядка вещей и образа жизни, от жены Софьи Андреевны. Добравшись до железнодорожной станции Астапово, великий писатель умер от воспаления легких. Вопрос ухода Льва Николаевича Толстого для русской культуры, для русского мира является очень важным, до сих пор в значительной мере волнующим.

Об авторе. Владимир Березин в 1989 году закончил физический факультет МГУ, а спустя 10 лет Литературный институт. К пятидесяти трем своим годам он опубликовал довольно много разноплановых произведений. По-видимому, сосуществование в голове разных идей, позволяет ему публиковать столь разное: прозу, критику, эссеистику и фантастику. Владимир Березин был мне знаком по телепередачам «Игра в бисер» Игоря Волгина, где он иногда появляется, чтобы обсудить очередное произведение классики. Соображения его мне не запоминаются.

О форме. В книге «Дорога в Астапово» писатель изложил материал из разряда эссеистики на литературные и исторические темы, подогнав его под определенную форму. Формой стало раздумывание Писателя в путешествии по маршруту «Москва – Ясная Поляна – Астапово». Выглядит это так: старинные приятели (Архитектор, Краевед, Директор Музея и Писатель) едут по избранному маршруту, приезжают в любой населенный пункт на маршруте и тут начинаются Глубокие Размышления Писателя над чем угодно. И эти Раздумья иногда могут быть хоть как-то связаны с географической точкой пребывания и темой турне, но чаще это совершенно посторонние и неуместные авторские рефлексии. И их много, и они обо всем: от судьбы граненого стакана до героизма павших.

О времени и месте. Место (точнее: маршрут) действия в книге означен ясно, а вот время, в котором совершается поездка друзей, долго остается загадкой для читателя. Где-то в первой трети текста мелькает что-то об СМС «со сроком оплаты до 13.07.2009 г.». Потом в главе с прибытием наших странников в Крапивну становится понятно, что осень в городе. Однако все ещё не известно читающему, что за год. Терзают его смутные сомнения, что год не очень близкий к тому что на дворе сейчас. И вот наконец: в какой-то придорожной гостинице Писатель видит неких восточных дальнобойщиков, скорбно следящих по телевизору за тем, как вертолет увозит тело Арафата. Вертолет с телом Ясира Арафата для похорон палестинского лидера прибыл в город Рамаллах 12 ноября 2004 года. То есть ровно пятнадцать лет назад.

О вранье. И тут становится понятным почему с самого начала многочисленные Раздумья Писателя о русских писателях XIX века, о культуре, истории и современности часто кажутся не только «не в строку», но самое главное выглядят взятыми из газет двадцати летней давности. Эти рассуждения (особенно касающиеся современности) Писатель явно почерпнул из эпохи «посыпания голов пеплом». Когда мы большинством и каялись пред всем миром за наше прошлое и идеалы ниспровергали.
Вот вопиющий пример. В. Березин написал:

«В этом-то и дело: несколько поколений советских людей учили тому, как надо умирать за отечество. И миллионам людей тыкали в лицо страшными и горькими историями Олега Кошевого и Ульяны Громовой, Зои Космодемьянской и Александра Матросова. Их спрашивали: «Готов ли ты умереть за Родину? Можешь ли ты умереть за Родину?» И надо было отвечать, будто мальчик в красном галстуке: готов, всегда готов, могу умереть за Родину, хочу умереть за неё…
Это было так же естественно, как набрать полный школьный двор макулатуры и перевести старушку через дорогу.
Право на смерть превратилось в священный долг и почетную обязанность, что подтвердили все последующие войны.
И никто не задумывался, что за Родину нужно не умирать, а жить. Жить для Родины гораздо труднее. И культ самурайской смерти ценится только в книгах. Смерть — дело вынужденное, нерадостное.
То, что было священной жертвой со времён Бориса и Глеба, стало нормальным правилом воспитания. В этом воспитании вычленяли из всенародной беды только смерть, а ведь гибельный подвиг состоит ещё и из некоего действия, героической работы — хоронит ли Антигона своего брата, уничтожает ли Гастелло эшелон с боеприпасами или подводник завинчивает хитрую гайку на своём аварийном реакторе.
Эта героическая работа, а вовсе не смерть составляет суть подвига.
Мрачная власть, наваливавшая солдат на пулемёт, чтобы таким способом перевести вражеский боезапас, вместо того чтобы победить супостата каким-нибудь суворовским умением, всё время вырезала смерть из подвига, вставляла её в рамочку и вела к новой иконе человечье стадо.
…
А ведь девочку убили, убили за то, что она подожгла стратегический объект — конюшню, как нам рассказывали в школе. Потом, впрочем, говорили, что это была не конюшня, а крестьянская изба, но ведь всё равно — девочку убили, а потом закопали в мёрзлую землю с верёвкой на шее, а потом откопали, и вот уже весь мир глазел на опавшую грудь в снегу и эту самую верёвку на шее. И брата этой девочки убили. И молодогвардейцы навалились на какого-то мужика и убили его, будто безумные достоевские герои, сожгли биржу труда, а потом убили и их, и некоторые мальчики и девочки ещё долго умирали в шахте, и трудно понять, что произошло на самом деле, но ничего в этих страшных сказках не исправить, потому что они, эти сказки, не плохие и не хорошие, они трагичные и горькие — со слезами на глазах. Без праздников. Жестокие.
Когда сейчас начинают бить в бубен, легко бросаться словами о войнах, о необходимости жертв и кровавых драк, действительных и мнимых, я слышу отзвук того самого культа смерти. А придумали этот культ люди, которым умирать не надо.
…
Потому, конечно, что Великая Отечественная война на самом деле Великая Отечественная беда, и ничего тут не поделаешь.
Потому как мир стоял на краю, а мы навалились скопом и в крови, соплях и прочем ужасе задавили своими телами это безобразие.»

Подобное неслось ото всюду 20-25 лет назад. И было оно по большей мере обыкновенным враньем.
И так захлебываясь врет наш Писатель. И про культ смерти, которого никогда не было. Потому что мальчик в красном галстуке клялся (и даже не клялся, а торжественно обещал) «…горячо любить и беречь свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия». И про то что «девочку убили». Потому что убили бойца диверсионно-разведывательной войсковой части 9903, которая окончила курсы диверсионно-разведывательной борьбы, которая приняла присягу. Которая в начале ноября 1941 г. в составе группы выполнила первое задание. Они заминировали дороги в тылу противника и благополучно вернулись в расположение части. Зоя погибла, выполняя второе задание, выполняя приказ.
Врет и про «Молодую гвардию». Потому что они не «навалились на какого-то мужика и убили его, будто безумные достоевские герои, сожгли биржу труда». Кто безумные достоевские герои? Эти ребята дали клятву бить врага. Они сознательно делали что могли: расклеивали листовки, собирали оружие (к началу декабря у молодогвардейцев на складе уже 15 автоматов, 80 винтовок, 300 гранат, около 15 тысяч патронов, 10 пистолетов, 65 килограммов взрывчатки и несколько сотен метров бикфордова шнура), жгли и заражали зерно, предназначенное оккупантам. Вывесили несколько флагов в день 25-летия Октябрьской революции, сожгли Биржу труда, спасли несколько десятков военнопленных. перерезали телефонные провода, нападали на немецкие автомашины, отбивая оружие и продукты, отбили у фашистов стадо скота в 500 голов и разогнали его по ближайшим хуторам и поселкам.
Какой культ смерти! Они сражались, не желая умирать, желая жить. Умерли героями в борьбе за светлые идеалы.
Плюс. Плюс бесконечное цитирование чужих работ. Пересказы давно известных историй. Десятки собственных весьма сомнительных высказываний, типа: "Моя действительность страшнее литературной, потому как почти литература", "День валился в мёртвый сон, как убитый солдат.", " Но Чехов похож на слона, которого один исследователь держит за хвост, другой за ухо, а третий за ногу. Все пытливые читатели говорят хором. Чехов молчит."

Что явилось мотивом для В. Березина к изданию этой книги, старых своих текстов, слепленных друг с другом кое-как, достоверно не известно. Березин молчит... В тоже время меня не покидает твердая уверенность, что накопленный за многие годы материал из записных книжек, как говорится, «задавил» Писателя. Желание его опубликовать, чтобы не пропадал безвестно, победило. Показалось, наверное, Писателю, что помыслы его бессмертны.
А на деле не так: и неуместная и устаревшая болтовня.

Сборники малой прозы разных авторов — всегда шкатулка с двойным дном. Даже с тройным: поверхностно — высказывания на как бы объединяющую (но, в зависимости от настроения авторов, порой и разделяющую) тему, в начинке — возможность убедиться, что автор говорит все тем же голосом, различимым и в крупных вещах и надежда, что не сфальшивит (сюда же возможность обозначить точку «за наше случайное знакомство» или же, будем откровенны, «больше никогда»), последний уровень (днище? глубина мастерства?) — способность автора развернуться, но не расплескаться. Иными словами, малая форма доступна не всем, и иной Акела нет-нет да и промахнется. И это не считая личных предпочтения и притязаний аудитории. Впрочем, в случае антологии «Новое будущее» (Inspiria, 2023) для опытного читателя никаких сюрпризов, а для неофита сплошь удивление и, в идеале, радость узнавания.

Я, пожалуй, согласна с соучредителем премии «Новые горизонты» (как известно, самой фантастической из всех литературных) и составителем сборника Сергеем Шикаревым: это speculative fiction as is. Потому что авторы не занимаются бытовой футурологией, а — каждый в своей манере — размышляют о грядущем, которое условные мы как бы заслужили, но это не точно.

Вас ждет типичный Владимир Сергеевич ни-строчки-в-простоте-Березин, зашивший в текст массу аллюзий, половину из которых угадать сможет только его астральный близнец. Эдуард Веркин, как всегда, меланхолично распишет сюжет вовсе не о том, что вам кажется. Трикстер Алексей Сальников будет ехидно нежен и абстрактен. Шамиль Идиатуллин расскажет очередную байку о том, что взрослые это такие биологически зрелые психологические неудачники, потому что наши дети лучше нас во всех смыслах. Текст Артема Хлебникова о влиянии японского сити-попа на неокрепшие умы отлично подойдет для сценария к эпизоду Love, Death&Robots. А тревожная и чуть манипулятивная проза Ольги Брейнингер и Рагима Джафарова — вполне себе идеи для Black Mirror. Михаил Гаехо почтительным наклоном головы передает привет Толстому (который Анна), леди Годиве и, по-моему, скрипту по имени Аннушка, вновь и вновь разливающему масло в одной из параллельных вселенных. Олег Овчинников — в лоб как стендапер — сыграет на струнах любви к старому доброму Стивену Кингу и других обсессиях. От текстов Константина Куприянова, Дениса Дробышева и Сергея Жигарева и давних соавторов Белоброва-Попова повеет легким ароматом лаковых обложек начала 2000-х (в этом месте я обычно ностальгически всхлипываю: «О-о-о, на мою девушку упал космодесантник») с верхними нотками журнала «Если» и нижними (почему-то для меня, не спрашивайте) польской фантастики.

Издавала ли звуки неодобрения? Ну а как же. Иногда очень сложно отстроиться и не душнить, но это скорее профдеформация и общее бремя некоторой начитанности, мешающее считать недвусмысленный симулякр ностальгическим оммажем.
Получила ли я удовольствие? Безусловное, потому что не строила ожиданий, одновременно представляя, что меня ожидает.

Рекомендую ли я «Новое будущее» к прочтению? Разумеется. Может быть, в будущее и не всех возьмут, но выбрать реальность по себе можно уже сейчас.

Совершенно случайно для себя удалось прочесть эту книгу. А ведь кто сейчас, в конце 2014 года, не скучает по старой доброй книжной серии «S.T.A.L.K.E.R.»? Думаю, скучают все те многие, которые были знакомы с ней во время ее существования. И я, не так давно, увидел комментарии от неких школьников о том, что эта книга была худшая в серии, по их мнению. Пробрал интерес, и сразу захотелось найти и попробовать убедится в их правоте или неправоте. Убедиться в правоте у меня не получилось, но за то я понял, почему они так посчитали.
Сторону юных критиков можно понять, ведь «Группа Тревиля» написана для аудитории постарше. И людям, которые мало узнали о жизни, которая скрывается под оберткой реклам телеэкранов и более видных интернет ресурсов, книга покажется совсем не понятной. А ведь роман «Группа Тревиля» возможно единственный в старой серии, читая который читатель должен постоянно размышлять. Размышлять приходится не над сюжетом, а над своей жизнью, над тем как все в нашей жизни было, чего мы достигли, какие ошибки были допущены и о многом, о том о чем, беря в руки книгу «S.T.A.L.K.E.R.» никогда бы, казалось, не подумал.
Мне кажется, если опустить все же некоторые найденные пятна в романе, то роман может стать лучшим среди серии «S.T.A.L.K.E.R.» со своей стороны. Я прочитал немалое количество книг серии и выделил для себя три вида романов. Первый это развлекательный, яркий представитель Василий Орехов. Второй это жестко-жизненный, яркий представитель Роман Куликов. И вот теперь нашел третий вид – рассудительно-философский. Книга мне определенно запомнилась именно авторской лирикой, да в романе есть сюжет, главные герои со своими проблемами, но почему- то говоря о романе, все это хочется оставить где-то позади.
Читая роман, я много думал и вспоминал о моментах из своей жизни, можно сказать, что он меня тронул за что-то внутри. Посоветовать его я, конечно же, могу всем, но мне кажется многие, просто его не оценят по достоинству. Поэтому решать читать или нет вам, но говорить, что роман не удался или вышел самым плохим из проекта, я бы не когда не стал.

Сборник «Мир без Стругацких» собрал Василий Владимирский. Любая антология - это авторская интерпретация и концепция составителя. Ну и да, сборник я купил не ради Алексея Сальникова. Идея составителя мне понравилась. Опять альтернатива, но уже оригинальная и исходящая не из псевдоисторических предположений, а из литературных вариаций.

Идея Владимирского такая: что, если бы феномена Стругацких не случилось? Кто из больших прозаиков мог бы занять вакантное место советского «фантаста № 1»? Фазиль Искандер, Василий Аксёнов, Виктор Конецкий, Василий Шукшин, Юрий Коваль — или кто-то ещё? Какими темами и сюжетами обогатилась бы фантастическая литература, что обрела, а что потеряла? Эти альтернативные вселенные в антологии «Мир без Стругацких» исследуют Сергей Кузнецов, Дарья Бобылёва, Владимир Березин, Тимур Максютов, Ина Голдин и другие современные писатели.

«Время учеников» было построено на продолжении культовых текстов Стругацикх, а тут мы исследуем альтернативы самим АБС.

Сборник "Беспощадная толерантность" разделён на две части: "Радужное будущее" (про сексуальные меньшинства) и "Гости дорогие" (про мигрантов).
Я прочла только первую часть. Читать ещё и про мигрантов желания не было 8)

Всего мною были прочитаны 12 рассказов. Хотя, по большому счёту, прочесть стоило только один (мне понравился "Теория невербальной евгеники").

Вступительное слово - плод коллективного творчества неких Силантьева Р. А. (член экспертного совета Фонда «Взаимодействие цивилизаций») и доцента МГЛУ Чекмаева С. В. (он же составитель сборника) - заслуживает особого внимания.

Например, в нем можно узнать о том, что

вокруг значения слова «толерантность» сломано уже немало копий, однако трудно спорить, что конкретно в России большинство населения под ним понимает не добродетель терпения и прощения, а индифферентное отношение к чему-то плохому.

А ещё об ужасах, причиной которых является толерантность:

Борьба со словами «отец» и «мать», политкорректное исправление классических произведений, не исключая даже Библии, поощрение гей-парадов и запреты на шествия
гетеросексуалов

Большинство рассказов откровенно скучные. Некоторые ещё и ужасно написаны. В первом же расказе сборника ("Окончательный диагноз") читатель встретит вот такую чудную фразу: "слова мерзко зашелестели на губах, но наружу не вышло осмысленных звуков, лишь какой-то змеиный шип". И там такого предостаточно.

Большинство авторов полагают, что все геи ходят в юбках, красятся и закатывают истерики. А лесбиянки - это бритые дамы в мужских костюмах.

Этот сборник наглядно демонстрирует, что немало людей не могут жить без категории "большинство". В их головах не укладывается, что можно демонстрировать принятие и взаимоуважение, поэтому им кажется, что если представители ЛГБТ-комьюнити будут иметь такие же права, которые имеют все "нормальные" граждане - то эти "нормальные" граждане неминуемо превратятся в меньшинство, которое будут угнетать.

Посредственный сборник.

Сборник "Беспощадная толерантность" разделён на две части: "Радужное будущее" (про сексуальные меньшинства) и "Гости дорогие" (про мигрантов).
Я прочла только первую часть. Читать ещё и про мигрантов желания не было 8)

Всего мною были прочитаны 12 рассказов. Хотя, по большому счёту, прочесть стоило только один (мне понравился "Теория невербальной евгеники").

Вступительное слово - плод коллективного творчества неких Силантьева Р. А. (член экспертного совета Фонда «Взаимодействие цивилизаций») и доцента МГЛУ Чекмаева С. В. (он же составитель сборника) - заслуживает особого внимания.

Например, в нем можно узнать о том, что

вокруг значения слова «толерантность» сломано уже немало копий, однако трудно спорить, что конкретно в России большинство населения под ним понимает не добродетель терпения и прощения, а индифферентное отношение к чему-то плохому.

А ещё об ужасах, причиной которых является толерантность:

Борьба со словами «отец» и «мать», политкорректное исправление классических произведений, не исключая даже Библии, поощрение гей-парадов и запреты на шествия
гетеросексуалов

Большинство рассказов откровенно скучные. Некоторые ещё и ужасно написаны. В первом же расказе сборника ("Окончательный диагноз") читатель встретит вот такую чудную фразу: "слова мерзко зашелестели на губах, но наружу не вышло осмысленных звуков, лишь какой-то змеиный шип". И там такого предостаточно.

Большинство авторов полагают, что все геи ходят в юбках, красятся и закатывают истерики. А лесбиянки - это бритые дамы в мужских костюмах.

Этот сборник наглядно демонстрирует, что немало людей не могут жить без категории "большинство". В их головах не укладывается, что можно демонстрировать принятие и взаимоуважение, поэтому им кажется, что если представители ЛГБТ-комьюнити будут иметь такие же права, которые имеют все "нормальные" граждане - то эти "нормальные" граждане неминуемо превратятся в меньшинство, которое будут угнетать.

Посредственный сборник.

Почему эта книжка очень плоха, говорить можно долго: даже если не касаться спорных философских и моральных аспектов, то вопрос «почему вообще это издают и для кого» всё равно открытый. В этой книге плохо всё, даже обложка, над которой не страдал ни один дизайнер (но страдал явно не один читатель). Вёрстка, дизайн, качество печати, бесконечный радужный градиент на корешке, хотя (тут вы, возможно, удивитесь) тема сборника – это не только вопросы сексуальных ориентаций, но и в том числе проблемы иммигрантов. Редактор Игорь Минаков тоже невесть чем занимался во время работы над сборником: в некоторых рассказах путаются имена (кони, люди), а большинство текстов написаны так, как будто их сочинил либо школьник, либо домохозяйка с сайта «одноклассники», и вовсе не ясно, зачем редактор вообще упоминался, если совсем ничего не сделал, а фразы типа «воздух примёрз к лёгким» оставил.

Открывает сборник рассказ писательницы Анны Китаевой (тот самый автор бестселлера «Я и моя хлебопечка»), поэтому о нём стоит говорить отдельно. На сайте «Эксмо» про Анну написали целую биографию: она научилась читать в два года, работала переводчиком, а потом написала книгу «Я люблю мультиварку» (я не шучу). Статья оптимистично заканчивается фразой «Анна Китаева — лингвист, переводчик, фантаст, кулинарный автор... что дальше?». Действительно, хотелось бы знать ответ на этот вопрос – любовь к каким предметам проснётся у Анны в дальнейшем (Утюг? Пылесос?). В рассказе «Окончательный диагноз» Анна пытается представить толерантное в её понимании будущее, где у людей есть некие социальные карточки, большинство граждан живёт в однополых парах, а если кто против, того врачи насильно «социально адаптируют» под нужную государству реальность. Главного героя окружают сплошь извращенцы и прогнувшиеся под систему предатели, мужики на шпильках и в плащах гоняются за героем по улице, а бойфренд Генка бросает героя, потому что он теперь педофил, а это моднее, чем гей. От такого рассказа, который презентует остальную подборку сочинений на заданную тему, возникает только один вопрос – очевидно, что быть толерантным плохо, но признаваться в любви к хлебопечке – это, получается, нормально?

Подобную толерантность в действии можно найти и в следующем рассказе автора Кирилла Бенедиктова «Чудовище» - максимально плоской попытке сатиры на современное государство, где в числе прочих реалий выясняется, что бульвар Дмитрия Донского в Москве теперь именуется Аллеей Мамая (и что это, если не историческая толерантность?..), Россия совсем всё про.. простите, проиграла, и теперь только и делает, что экспортирует то, что себе дороже, в Китай (а китайцев, что характерно, героиня рассказа Женя при этом называет узкоглазыми тварями). Пола у Жени нет, потому что пол отменили - то есть здесь, кажется, Кирилл хотел показать, к чему может привести гендерная толерантность и существование небинарных людей в одной с ним вселенной, но скатилось всё к тому, что Женя встречает «асоциального» Вадима, который все эти законы на одном месте вертел, спит с ним и вот тут-то познаёт все прелести гендера, потому что у Вадима тело, кубики, запах мужского (простите) пота и он совсем не похож на то, что Женя увидела в детстве, случайно войдя в ванную, где мылся её родитель номер один. На основании такого великолепного открытия Женя прозревает, что толерантность - плохо, понятия "она" и "он" - хорошо, а когда в финале происходит неизбежная, но очевидная развязка, успевает подумать, что у неё красивые ноги, потому что такие комплименты могут делать только гендерно-уверенные в себе мужчины.

В сборнике обнаруживаются и два довольно известных автора: Леонид Каганов и Олег Дивов. В рассказе последнего, к примеру, вырисовывается Америка поздних восьмидесятых, где главные герои - коп и его напарница, случайно обнаруживают целый преступный синдикат то ли инопланетян, то ли лесбиянок (что, в общем-то, на взгляд автора одно и то же), но что с этим делать, пока не очень понимают. Дивов намешал в рассказ сразу всего - небритые ноги феминисток, забитого нетолерантным обществом парнишку, про которого все думали, что он гей, нуарных ФБРовцев, жён советских секретарей, готовящих ужасный заговор против Америки - ни много, ни мало сделать из неё нацию «педерастов». Даже допуская, что это ирония на иронию - складывается впечатление, что рассказ затевался ради финального монолога про «самую грандиозную трагедию в истории» (эта самая жена советского второго секретаря говорит, что есть сила не менее эффективная, чем все бомбы и ракеты – сила извращения, а её подруга ей философски отвечает: «тебе бы книги писать»).

В рассказе «Потомственный присяжный» автора сборника Сергея Чекмаева (и заодно автора фантастической книги «Везуха», да, я серьёзно!) и подавно поднимается вопрос ювенальной юстиции, столь печально-известной в России и являющейся чуть ли не главной пугалкой против прогнивающего Запада - дети, если им не купить планшет, заявят на папу с мамой куда надо. При этом, почему в заголовке рассказа употребили слово «потомственный», неясно - главный герой попал в присяжные случайно, добиваясь ускорения очереди на усыновление ребёнка. Будучи составителем этого сборника, Сергей мог бы, пожалуй, задаться этим вопросом, но не стал – наверное, вместе с редактором рисовал обложку.

Самым очевидным выражением, видимо, общей авторской мысли, стал рассказ Татьяны Томах «Дом для Чебурашки», где, на этот раз речь идёт про общество, в котором у каждого его члена есть некий гражданский индекс, призванный «уважать чужие традиции и особенности». Довольно прямолинейно выводится и главная мысль - в недалёком будущем люди не изменили отношение к норме, понимая и уважая любую странность, они «изменили саму норму» - то есть, быть гетеросексуалом уже не модно, при этом почему-то нельзя уважать традиции одних, когда важнее другие (в данном случае, кажется, Татьяна имела в виду мусульман, но это не точно). Благодаря этой вымученной в «Чебурашке» мысли голосят и другие - почти все - рассказы сборника. Именно так видят авторы слово «толерантность», не вдаваясь в подробности, а просто соглашаясь с тем, что завтра человечество перепутает терпимость с шизофренией и начнёт во всю разрешать педофилию, зоофилию и, например, возложение копыт (не спрашивайте) на комикс по Библии (в качестве уступки альтернативно читающим).

Справедливости ради, стоит отметить, что кое-что относительно читабельное в книжке тоже есть, хотя сам этот факт в подобной компании другого чтива несколько смущает: действительно сколько-нибудь интересным получился рассказ Леонида Каганова со следующим сюжетом - в школу приезжает на проверку комиссия из РОНО и выясняет, что на уроке физики учительница показывает магниты, которые не притягиваются одинаковыми концами, что, безусловно, тут же воспринимается комиссией как дискриминация и проявление нетолерантности. Дальнейший сюр включает в себя не только постоянные юморески на тему «у вас в кабинете не тот портрет президента висит», но и самого президента, почти впавшего в маразм, но всё ещё очень, кажется, искренне переживающего за облик Российской Федерации на политически-толерантном небосклоне. У Каганова вырисовывается довольно едкая сатира, достойная журнала «Крокодил» в лучшие годы – можно было бы и вовсе удивиться, зачем Каганову это всё надо, но он-таки объяснился в своём блоге на эту тему и вопросы отпали (сборник не читал, пидарасы=наркоманы, а писать я люблю просто так, вообще).

Оставив тему гендеров и сексуальных предпочтений, вторая часть сборника выглядит немногим лучше первой - несколько рассказов касаются болезненных тем миграции и «чужих на нашей земле»: в этих сочинениях опять есть и толерантность, и иммигранты, и даже общество говорящих животных, где уже сложно устроиться обычному человеку, приходится лететь с Земли куда-то на Альдебаран и становится меньшинством уже там, однако, сложно хвалить и их – аналогии на тему того, что приезжие на самом деле не люди (а иногда даже глисты и тараканы) вряд ли могут не выглядеть плоско, а история про планету, на которой можно всё, даже убийства, только ради того, чтобы чуть позже выкатить за это незавидный штраф, и вовсе вызывает вопрос – это, что ли, на самом деле, толерантность?

Ответа на этот вопрос, очевидно, нет – некоторая целевая аудитория этого сборника уже схватила в руки палку и бежит бить всех «не таких», потому что нарисованное писателями будущее призывает, кажется, именно к этому – достаточно почитать почти любые комментарии к этому сборнику.

Другие хотят схватить палку и побить этих самых авторов, но – чёрт побери, толерантность не позволяет.