Анамнез нашего больного заключается в следующем: отец и мать больного умерли от чахотки, что конечно может быть не без значения по отношению к болезни нашего больного, так как известно, что бугорчатка и нервные болезни находятся в наследственном отношении друг к другу. О других родственниках больного сведений не имеется. Около 10 лет тому назад сам больной подвергся ушибу, сопровождавшемуся сильным испугом. Через него переехала телега с тремя людьми, при чем колеса прошли по ногам; во время ушиба он потерял на некоторое время даже сознание и затем пролежал в постели более недели. С тех пор он начал испытывать ломоту в ногах, в особенности в бедрах; ходить он мог, но не более версты и при этом сильно утомлялся, боли же в ногах резко усиливались. Больной занимался скорняжным мастерством; работал, как и другие, иногда помногу, пересиживая далеко за полночь, а иногда и немного. С течением времени он заметил ослабление чувствительности по всему телу и вместе с тем развилась болезненность мышц и слабость в ногах, особенно после ходьбы. Затем, будучи лет 15, больной страдал некоторое время снохождением, что продолжалось года два. Эти приступы снохождения сам больной объясняет испугом в ночное время. Лет 16 больной подвергался какой-то болезни с развитием отеков в лице и в конечностях. От этой болезни он лечился в больнице ваннами. Вскоре затем он захворал какою-то общею сыпною болезнью, от которой также лечился в больнице ваннами и мазями. Затем все более и более начала усиливаться общая слабость п болезненность мышц и появилась ломота в костях. Года два назад начало обнаруживаться тоскливое состояние, нерасположение к труду, апатия и приступы головокружения. Достойно внимания также, что прежде при ночных занятиях у больного, по его заявлению, иногда обнаруживалось двоение в глазах.

В настоящее время больной носит звание солдата. В Казанском Военном Госпитале он за короткое время помещается уже в третий раз. Ранее он помещался в терапевтическое отделение, жалуясь на боли преимущественно в нижних конечностях и на невозможность ходить, но так как при этом никаких объективных явлений не обнаруживалось, то больного выписывали обратно; в третий же раз он быль направлен из терапевтического отделения госпиталя в наведываемое мною нервно-психическое отделение.

Из данных исследований больного в нервно-психическом отделении госпиталя, первоначально произведенного д-ром Б. И. Воротынским, можно отметить следующее: у больного найдена обширная аналгезия по всей поверхности тела за исключением волосистой части головы, где чувствительность всех родов сохранена. В остальных частях аналгезия распределялась не вполне равномерно. На груди, на животе, частью на верхних отделах бедер, задней поверхности плечевых областей рук и подколенных областей, имелось лишь ослабление болевой и электрокожной чувствительности, тогда как на остальных областях туловища, конечностей, шеи и всего лица болевая и электрокожная чувствительность была совершенно утрачена. Что касается осязательной чувствительности, то она при первоначальном наследовании не обнаруживала резких уклонений. Об наследовании мышечного чувства в листке не было отмечено. Походка больного неуверенная, слабая, с широко расставленными ногами, коленные рефлексы резко повышены, а также рефлексы ахиллова сухожилия. При вызывании коленного рефлекса получалось клоническое дрожание всей ноги. Такой же клонус вызывался при постукивании по tibiae. Кроме того, быстрым смещением коленной чашки книзу удавалось вызвать у больного клоническое дрожание передних мышц бедра – явление, которое может быть названо феноменом коленной чашки. Кожные рефлексы вялы. Кроме того, при исследовании отмечено фибриллярное дрожание мышц бедра. Постукивание позвоночника в нижней части болезненно. Моча, по заявлению больного, выходит иногда непроизвольно. Из субъективных жалоб отмечены: ломота в нижних конечностях и боль в спине, в особенности при нагибании; по временам сердцебиение, стеснение в груди, тоскливое состояние и беспричинные слезы.

В первый раз в военном госпитале я подробно исследовал больного 27 февраля настоящего года. Тогда он уже ходил с трудом, хромая сильно на обе ноги, но сильнее на правую. При этом передвижения требовали от больного уже больших усилий, и он приостанавливался после каждых двух шагов на правой ноге. На расспросы больной заявлял о сильной боли в коленях и вообще в ногах при ходьбе. С открытыми и закрытыми глазами он стоял довольно прочно. На одной ноге стоял с трудом, в особенности на правой. Коленные рефлексы были повышены равномерно. При попытках вызвать стопный феномен на той или другой ноге больной заявлял жалобы на боль в голеностопном суставе и вообще в ноге. При этом была замечена общая болезненность всех костей нижних конечностей, таза и нижней части позвоночника. Эта болезненность обнаруживалась в такой степени, что даже легкое поколачивание пальцем по передней поверхности tibiae вызывало рефлекторное сокращение мышц бедра, особенно на левой ноге, и учащение дыхания. Вместе с темь была обнаружена резкая гиперестезия всей мышечной системы, в особенности в ногах, туловище и руках. Малейшее давление на мышцы уже вызвало у больного резкую боль. Движения членов, а тем паче значительное мышечное напряжение, вызывали у больного крайнее утомление и сильные боли. В то же время кожная анестезия не только продолжала существовать, но еще и усилилась в значительной мере: теперь аналгезия распространялась уже на всю поверхность тела и вместе с тем обнаруживалась анестезия и всех других родов чувствительности (температурной, осязательной и пр.). Кроме того, у больного была обнаружена анестезия мышечного чувства во всех вообще членах, что поражало в особенности при существовании повышенной общей чувствительности мышц. Деятельность органов чувств – зрения, слуха, обоняния и вкуса – была ослаблена более или менее равномерно на обеих сторонах; лишь зрение представлялось несколько более ослабленным справа, нежели слева. Костная проводимость была почти совершенно утрачена.

Сила мышц вообще резко ослаблена: правая рука сжимала динамометр до 30 к, левая – до 22 к. Вследствие болезненности всякого движения больной проводил время лежа или сидя на кровати. Должно, впрочем, заметить, что самостоятельных болей в лежачем положены больной не испытывал, за исключаем ломоты в костях tibiae. Дальнейшее исследование показало отсутствие резких изменений электрической реакции мышц и присутствие ограничения поля зрения того и другого глаза. При этом больной высказывал жалобы на общую слабость и нерасположение; по временам же на тоскливое состояние, на головокружения и головные боли. С психической стороны уже тогда обнаруживалась у больного некоторая вялость. Пульс и дыхание без существенных изменений, кроме заметного ускорения их при небольших даже мышечных усилиях: температура всегда была совершенно нормальной; ни отеков, ни усиленного отделения пота, ни каких-либо местных питательных расстройств не замечалось. Во время дальнейшего пребывания больного в госпитале состояние его оставалось без существенных изменений, не смотря на предпринимаемое лечение (внутрь бромистые и йодистые препараты), кодеин и пр. прогрессивно все более и более ухудшалось, пока больной не пришел в то положение, в котором мы его находим в настоящее время.

Совокупность симптомов, которую мы встречаем у нашего больного, как вы видите, представляется крайне своеобразной и не может быть подведена под более или менее обычные, известные большинству врачей, формы заболеваний. Главный и существенный симптом, который выдвигается в картине болезни на первый план, – это болезненность активных и пассивных органов движения, т. е. мышц, суставов и костей, затрудняющая до крайности или даже совершенно подавляющая способность передвижения тела и заставляющая больного по мере сил и возможности устраняться от всякого движения. Что эта болезненность не воображаемая, а действительная, доказательством служить не только резкое учащение сердцебиения и дыхания при незначительном уже движении тела, по и ясная болевая реакция на зрачок, появляющаяся при простом, сравнительно не сильном, сдавливании мышц, а также и другие рефлекторные явления, вызываемые механическими раздражениями надкостницы и мышц. Из других явлений болезни обращает па себя внимание кожная и мышечная анестезия, поражающая наблюдателя тем более, что одновременное имеется гиперестезия более глубоких частей тела, именно мышц, костей и суставов. Достойно внимания также ясное ослабление у больного кожных рефлексов, как доказательство действительной анестезии тела. Затем нелишне отметить у больного некоторое усиление и неравномерность сухожильных рефлексов и явления, указывающие на некоторое расстройство мочеиспускания. С психической стороны достойны внимания: тоскливое состоите и чувство стеснения в груди, сопровождаемое сердцебиением.

Что касается происхождения болезненного процесса, то прежде всего следует иметь в виду, что больной является субъектом наследственно предрасположенным, что очевидно по крайней мере из того обстоятельства, что оба его родители страдали чахоткой и что он сам ранее страдал снохождением, развившимся будто бы от испуга; непосредственным же поводом к развитию болезни очевидно послужил ушиб, полученный больным лет 10 назад, когда через него переехала телега; при этом случае он сильно испугался, потерял память и пролежал в постели больше педели. По крайней мере с тех пор он и начал чувствовать общее недомогание, слабость и боль в ногах, а также боль в спине. Когда он поступил в солдаты, то болезненность в ногах у него усилилась, вследствие чего он был отправлен в военный госпиталь.

Таким образом на основании этих предварительных сведений можно сказать, что своеобразные болезненные явления, выражающиеся невозможностью движения, вследствие крайней болезненности мышц, суставов и костного скелета, развились у больного на почве некоторого предрасположения, вследствие полученного им ушиба, сопровождавшегося сильным испугом и повлекшим за собою на некоторое время потерю сознания.

В виду этого прежде всего разумеется возникает предположение о существовании у нашего больного так наз. травматического невроза. И действительно, некоторые из сообщенных выше клинических данных, как то: спинные и головные боли, общее нерасположение, вялость, ограничение поля зрения, анестезия тела, могут, пожалуй, говорить в пользу травматического невроза, но в виду вышеуказанных совершенно особых явлений, выдвигающихся на первый план болезненного состояния и несвойственных вообще травматическому неврозу, необходимо прийти к выводу, что мы имеем дело в нашем случае с иным заболеванием.

Обращаясь к литературе, я нахожу, что больной наш, по совокупности своих симптомов подходит к той картине болезни, которую описал в 1891 году Möbius под названием akinesia algera. Под этим названием Möbius понимает нервное заболевание, выражающееся намеренной неподвижностью, вследствие болезненности самих движений, несмотря на то, что для этих болей на самом деле не существует какого-либо осязаемого основания. В случаях Möbius’a дело шло о наследственно расположенных лицах, в семьях которых встречались нервные болезни и которые обыкновенно и сами обнаруживали некоторые ненормальности нервной системы с характером неуравновешенности ее (deséquilibrés). Болезнь начинается общей нервной слабостью, развивающеюся после чрезмерных напряжений; при этом в начале только сравнительно большие движения оставляют после себя состояние болезненного утомления, позднее же все или по крайней мере большая часть движений оказываются болезненными. При этом боль частью связывается непосредственно с самим движением, частью следует за ним и притом обнаруживается не только в частях, подвергавшихся движению, но даже и в других частях тела. Наконец дело доходит почти до совершенной неподвижности, благодаря чему больные вследствие их беспомощности уподобляются парализованными. Состояние это может продолжаться очень долгое время. Вместе с неподвижностью, вследствие болей обычно существуют на лицо и признаки неврастении: дурной сон, подавленное настроение, неспособность к духовной деятельности, чувство тяжести в спине. Напротив того, почти совершенно отсутствовали у больных автора истерические симптомы. Об исходе болезни автор не высказывается определенно, хотя допускает возможность выздоровления. Кроме того, одно из наблюдений автора, доказывает, что к akinesia algera может присоединиться, со временем душевное расстройство в виде parania.

После только-что изложенного описания автор приводит два своих случая, оговариваясь, что, хотя двух случаев для описания болезненного состояния и недостаточно, но он надеется, что будущее внесет в это описание необходимые дополнения и улучшения. Вот вкратце два описанных автором случая:

1 случай. Учитель гимназии, 33 лет, происходящий от отца, страдавшего parania. Больной рос в бедности и под страхом своего больного отца: в юности он быль постоянно возбужденным, необычайно честолюбивым и уже студентом работал чрезмерно. В 1887 году появилось давление головы и бессонница. В 1888 году давление головы значительно усилилось и довольно быстро развилась совершенная неспособность самостоятельного мышления. Не смотря па предпринимаемое лечение состояние все ухудшалось и ухудшалось. После совершенной бессонницы в течении 3-хъ недель с ним развилось своеобразное состояние, о котором он не помнит. Пробел в воспоминании обнимает приблизительно 3–4 недели. Во время этого состояния больной сидел по большей части спокойно и даже его приходилось побуждать к выполнению необходимых отправлений. Но временами больной жаловался на свое состояние, но понимал все и не обнаруживал ни бредовых идей, ни бессмысленных действий. После освобождения от этого состояния, вскоре начались мышечные боли при всяком движении, особенно в руках, затем наступило улучшение после более или менее полного покоя и лечения откармливанием. Затем снова возврат болезни и усиливание ее в такой степени, что больной стал отказываться от всякого движения; впрочем, движения головы были совершенно безболезненны и вполне свободны. Питание мышц в общем недурно, лишь на левой руке существовала атрофия m. interssei, в особенности первого, что может быть зависело от долговременного держания руки в повязке с шиной. Кожные рефлексы повсюду нормальны. Сухожильные на руках нормальны, коленные же резко усилены, причем слева обнаруживался явственный клонус стопы, справа же лишь намеки на него. Чувствительность кожи и глубоких частей нигде не была понижена; некоторая гиперестезия обнаруживалась лишь в руках и в предплечьях. Сильное давление на мышцы рук было также неприятно, но переносилось легче. Особых болезненных точек нигде не обнаруживалось. На пальцах существовал род гладкой кожи (glssy skin). Высшие органы чувств без всяких изменений, речь не нарушена. Говорить и даже написать короткое письмо больной мог, но на дальнейшее он не был способен, так как появлялась тяжесть в голове и всякое мышление казалось невозможным.

Свои жалобы больной выражал в том, что он хотел бы устраниться от всякого движения, потому что оно вызывает боли. Последние следовали непосредственно за движением, поднимались часто до невыносимой степени и продолжались по меньшей мере несколько часов. Чем больше движение, тем сильнее и боль. Но даже при полном покое боли не прекращались совершенно. Дурные дни при этом сменялись лучшими. Сон, аппетит, общее питание, сердечная деятельность и дыхание, состав мочи и половые способности не представляло уклонений. Назначение бромистых препаратов успокаивало больного и улучшало сон; гипнотическое внушение оказалось без влияния. После нескольких месяцев продолжительного покоя последовало улучшение. Сухожильные рефлексы стали слабее, хотя слева все еще обнаруживался в слабой степени стопный феномен; со временем же коленные рефлексы пришли в совершенно нормальное состояние. Костные промежутки на руках выполнились. После некоторого волнения наступило новое ухудшение, но со временем снова обнаружилось улучшение и только в руках оставалась болезненность.

2-й случай. Учительница музыки, 43 лет, происходит от нервной матери, которая в конце своей жизни была парализована. До 20 лет больная была совершенно здорова, во раздражительна и несколько эксцентрична. После смерти отца и матери больная имела неоднократно сотрясательный судороги, во время которых сознание помрачалось, но не утрачивалось совершенно; случались также приступы плача и смеха. В 20 лет начались боли в руках, которые постепенно усилились и принуждали больную держать руки в согнутом положении. При этом обнаруживалось утомление, неспособность к умственному труду и плохой сон. По истечении года ноги были до такой степени болезненны, что больная не могла более ходить. В последующее время ухудшались то ноги, то руки, так что больная могла пользоваться то первыми, то последними; но бывало, что все 4 члена были неподвижны. Когда наступало ухудшение рук, то они находились продолжительное время в судорожном сгибательном положении.