Важно и то, что те институты, которые образуют систему государства, обладают реальной, а не декларируемой (заявленной) властью, поскольку в ином случае или устраняются или не являются реальным институтом государства. Вся система государства зиждется на поддержании действенности системы и её статуса. Как по отдельности, в части функционирования соответствующего института (элемента системы власти), так и власти в целом (всех элементов вкупе). Речь идёт не столько об эффективности, сколько именно о способности осуществлять власть, как признака и полезного свойства системы, и демонстрации такой способности. Причём система заинтересована в действенности каждой из частей этой системы в целом в пределах компетенции такой части, поскольку иное подрывает доверие к системе/части системы. Поставленная под сомнение эффективность системы или её части влечёт за собой сомнение общества в способности функционирования институтов государства и, вероятно, к утрате власти.

Также следует подчеркнут, что говоря об этой системе надо помнить о том, что указанную систему образуют конкретные люди, хотя зачастую они и рассматриваются как обезличенные части системы, особенно в случае, когда соотнесение с определённым элементом системы не связано, не требует и/или настоятельно не предполагает необходимость демонстрации для общества харизмы такого человека, его способностей, кои общество должно оценить, помимо того, что ожидается от такого человека вследствие той функции, кою он выполняет в пределах системы.

Говоря об обществе, в отношении которого осуществляется власть государства и которое способно принять такое государство и его власть, как о признаке государства, хотелось бы заметить следующее.

Хотя мы ещё неоднократно будем возвращаться к такому явлению как общество, обозначим, что в узком смысле, для целей настоящей главы, под обществом мы подразумеваем, прежде всего, совокупность (общность) проживающих на определённой географической территории людей, участвующих в постоянном непосредственном, косвенном или опосредованном взаимодействии, как индивидуально, так и в составе групп, рассматривающих себя или, вследствие неких объективных обстоятельств, рассматриваемых в качестве части такой общности.

Государство как совокупность институтов возникает и действует по отношению к некой общности и существует в рамках такой общности и той системы отношений, которая существует в такой общности при данных условиях, которые делают возможным возникновение протогосударственных институтов, закрепления их и сохранения их во времени.

Ни иррациональность или субъективная рациональность поведения каждого индивида, ни стремление одних особей подчинять, а некоторых других особей подчиняться, ни склонность к сотрудничеству и альтруизму, ни завоевания, ни мессианство, ни склонность к патернализму сами по себе не предопределяют возникновения государства. Опыт догосударственных (безгосударственных) обществ показывает то, что они могли и могут существовать без формирования института государства, без создания системы государства. Существующие в безгосударственном обществе институты власти и иные институты такого общества, в основе своей, достаточны для него и решения тех задач, для преодоления тех проблем и вызовов, которые возникают в его истории. В ином случае, такое общество или становится государством, или поглощается, становясь частью иного общества, или прекращает своё существование, или же, при наличии к тому возможности, сосуществует с государством, порождённым другим обществом, даже если государство объявляет такое общество частью управляемого им общества, не становясь, по факту, частью того общества.

Иначе говоря, общество должно находиться в таких условиях, которые сделали бы возможными изменения в системе институтов общества и принятии обществом новых институтов, коими является государство. Общество должно находится в состоянии, которое позволило бы государству поддерживать свою власть в отношении такого общества. Утрата общества государством прекращает такое государство.

Говоря о таком признаке государства, как территория, в границах которой власть осуществляется, хотелось бы отметить следующее.

Территориальность составляет важную часть общественного поведения у приматов.^[7] Поскольку человеческое общество территориально, территориальным является и само государство.

Важность территории, как признака государства, подтверждается и тем, что утратив территорию, государство прекращается, в том числе и постольку, поскольку не имеет возможности воздействовать на общество, даже если оно сохраняется на данной территории. В свою очередь, утратив территорию, общество утрачивает и существовавшее государство.

Включение собственной территории государства в состав территории другого государства, как правило, приводит к утрате включенным государством своего доминантного статуса по отношению к обществу, пребывающему на такой территории. Сохранение автономии или формальной государственности, например в составе союза, не означает сохранение государством прежнего статуса и полновластного контроля над территорией. Такое включенное государство приобретает состояние субдоминанта и de facto рассматривается как часть другого государства, что ставит под сомнение его государственность вне зависимости от степени свободы такого государства.

Приводимые обычно примеры, якобы опровергающие подобное утверждение, в действительности скорее подтверждают его.

Так, любые участники федераций хотя и могут именоваться государствами, но фактически не обладают в полной мере таким статусом. Не имея возможности действовать в полной мере самостоятельно и будучи поставлены в полной мере или в части под контроль федеральных государства, будучи встроенными в образованную в таком федеративном государстве иерархию доминирования, участники федераций становится, в конечном итоге, лишь одним из элементов системы иерархии власти такого государства. Даже если и сохраняется возможность действовать максимально самостоятельно в отношении лиц, проживающих на территории такого участника федерации, даже если лица, проживающие на территории такого участника федерации признают свою связь и прежде всего с таким участником федерации и заявляют о преимущественном значении для них действий такого участника федерации, территория такого участника всё равно рассматривается в качестве территории федеративного государства, права участника федерации ограниченными, а решения федеративного государства преимущественными по отношению к участнику федерации. Само общество рассматривается как часть общества федеративного государства и зачастую отождествляет себя с ним, признавая федеративное государство своим, пусть и сохраняя региональный патриотизм. Вопрос скорее в степени самостоятельности такого участника федерации по отношению к федеративному государству, нежели о его полноценной государственности.

В отличие от указанного, примером сохранения государственного статуса служат объединения государств, которые хотя и предполагают ограничения, налагаемые на действия государств, входящих в такое объединение, но, тем не менее, не порождающие утрату своей территории и своего состояния как государства, несмотря на вхождение таких государств в такие объединения. Примером могут служить известные нам Коринфский союз, Эллинский союз, Лига наций, Организация Объединённых Наций, Европейский союз и др. Такие союзы не порождают новые государства. Ограничения, которые накладывают подобные союзы не носят постоянного характера и добровольны, они порождают у государств права и обязанности лишь на период принятия на себя по собственной инициативе неких обязательств, от исполнения которых государство может отказаться в любой момент, если изъявит на то желание. Подобные союзы хотя и могут порождать некие надгосударственные институты, которые можно характеризовать как государственноподобные, но вследствие способности каждого из государств союза в любой момент прекратить своё участие в подобном союзе, сохранения полного контроля над данным обществом на данной территории, и сохранения данным обществом своей целостности и независимости по отношению к иным обществам, контролируемым другими государствами, пусть и при условии декларирования общности людей в рамках союзов, мы можем говорить лишь о добровольном временном ограничении суверенитета в рамках добровольного союза, но не об утрате государственности, как происходит в упомянутом нами выше утверждении.

Таким образом, способность государства самостоятельно осуществлять свою власть над обществом и самостоятельно определять свою внутреннюю и внешнюю политику (суверенитет государства) является одним из обязательных признаков государства.

Утрата такой способности, зависимость от другого государства, подчинение воле другого государства, например, как в случае с вассалитетом, означает утрату суверенитета, поскольку вне зависимости от того, сохраняет или нет такое подчинённое образование внешние признаки государства, вне зависимости от объёма таких признаков, без объединения обществ, государство перестаёт обладать способностью самостоятельно определять свою внутреннюю и внешнюю политику и, фактически, становится частью системы другого государства. Применительно же к описанному выше примеру с союзом государств, отказ от прав вытекающих из суверенитета в пользу органов такого союза, также указывает на утрату государственности и, возможно, на формирование нового государства на основе союза.

Народ является носителем суверенитета лишь в той мере, в какой он признаёт государство и определяет его действия.

Ещё одним признаком государства следует признать исключительное право государства на принятие законов и иных нормативно-правовых актов. Будучи разновидностью социальных норм, в отличие от прочих социальных норм, данные нормы принимаются исключительно государством. Оно же обеспечивает их выполнение всеми возможными способами, кои могут быть использованы государством, в том числе, путём принуждения к их исполнению.

Вне зависимости от того, как общество влияет на государство, действует ли оно через представительные органы или мнение общества выясняется через референдум (плебисцит), каждый из этих институтов встроен в общую систему институтов государства и лишь дополняет их, но не образует параллельный государству институт, создания норм права. Созданные обществом нормы приобретают характер правовых лишь вследствие признания их государством в качестве таковых.

И наконец последний из признаков государства, на который хотелось бы обратить внимание – это «легитимность» («законность», «правомочность») государства и его власти в глазах общества. Это миф о праве государства существовать и осуществлять власть данным способом. И миф этот должен приниматься обществом. Не важно, что лежит в основе права на власть: божественный промысл, воля народа, историческая закономерность или всенародное избрание. Это должно быть то, во что верит общество и что придаёт государству особое положение в глазах общества, это то, что утверждает авторитет государства в глазах общества и заставляет действовать как это предписывается государством каждому индивидууму. Миф о сотворении государства, о его предназначении и принципах устройства играет важную роль в течении всей жизни государства, но не обязательно остаётся неизменным. Он может корректироваться, но будучи отвергнут обществом, в месте с ним, как правило отвергается и само государство, после чего создаётся новый миф и новое государство, возможно на основе мифа поглотившего общество, отвергнувшего прежний миф. Сохранение обществом мифа при утрате государства может повлечь за собой реставрацию при первой же возможности государства на основе прежнего мифа или с апелляцией к нему, как истоку.

Все приведённые выше признаки государства являются относительно постоянными. Чаще всего, именно через совокупность таких признаков мы распознаём государство. Но распознание государства, его институтов, едва ли означает