Будни Офелии
Пьеса в двух действиях

Действующие лица:

Гусев – режиссер

Рудик – его помощник

Мальва – актриса-любительница

Муратов – ее муж

Зинаида – подруга Мальвы

Твердохлебов – актер

Клавдий – владелец кафе

Пани Бланка – барменша

Нюша – подавальщица в кафе

Самарий Ильич – аптекарь

Морев – доцент института

Участники студии:

Горацио

Розенкранц

Гильденстерн

Полоний

Лаэрт

Регина

Лорды, леди и офицеры

Действие первое

Кафе в южном русском городе. Просторное помещение с антресолью, огороженной балюстрадой. Под нею бар с высокими табуретами. На переднем плане и на отшибе, в уютных закутках, несколько столиков. К моменту впуска зрителей в зал кафе уже работает, играет тихая музыка популярной радиостанции, сидят посетители, кто-то входит, кто-то выходит через стеклянную дверь (это могут быть и актеры, и служащие театра, и рабочие сцены). Барменша ведет тихую беседу с Аптекарем, сидящим на высоком стуле возле стойки бара. От стола к столу ходит распорядитель Рудик, вежливо о чем-то напоминая. Официантка Нюша, заглядывая в блокнотик, делает подсчеты. Все тихо и благочинно, пока не появляется Гусев. Он входит стремительной, по-актерски пластичной походкой «от бедра», вызвав шевеление за некоторыми столиками. Он и слова не сказал, а всё поменялось. Видно, что его ждали. Рудик задвигался решительней, Барменша прервала беседу. Музыка умолкает. Шипит кофеварка. Гусев, оглядев зал, присаживается за один из столиков, за которым уже кто-то сидит.

Рудик. Уважаемые посетители, а какая погодка сегодня кдёвая, вы обратили внимание? Как хорошо пройтись по свежему воздуху! Докушаем и – на бульвар!.. Лады?

Барменша. Уважаемые посетители, мы таки закрываемся на спецобслуживание. А может, на технический перерыв, я знаю…

Рудик. Благодарим за внимание. (Раскланивается.) Очень было приятно с вами… Благодарим…

Барменша. Приносим свои извинения. А?.. Конечно, откроемся снова. Что б я так жила… (Смеется.) Звиняйте…

Рудик. Заходите часа через два… Будем ждать с нетерпением… Нюша, получите с клиента.

Нюша ходит между столиками, выражая нетерпение и настойчивость. Впрочем, некоторых посетителей она оставляет в покое, и те спокойно продолжают беседу, курят. Барменша управляет рукоятками кофеварки, кофеварка урчит, окутывается паром. Гусев беседует со своим визави. В глубине зала кафе ставят скромную черную ширму.

Барменша (возвращаясь к Аптекарю). Вы можете смеяться, но я в этот момент, когда Гусев входит, немножко волнуюсь. Всегда приятно иметь дело с талантливым человеком. Кое-кто говорит, что он гений.

Аптекарь. Он тоже?

Барменша. А кто еще?

Аптекарь. Все говорят, что Шекспир.

Барменша. А да, это вне обсуждений.

Аптекарь. Я прочитал пьесу «Гамлет».

Барменша. Да? И что?

Аптекарь. Мне пьеса понравилась.

Барменша. Вот как? Я рада.

Аптекарь. Правда, там так много людей умирает, что мне стало смешно. Возможно, что автор на такую мою реакцию не рассчитывал.

Барменша. Скорее всего, нет. Нюша, отнесите Гусеву его кофе.

Аптекарь. Между прочим, вы заметили, что там все начинается ядом и кончается ядом. Этот Шекспир понимал, что главное в жизни – фармакология.

Нюша с чашкой кофе отходит к Гусеву.

Барменша. Вы – старый циник, Самарий Ильич, вот вы кто.

Аптекарь (пожимая плечами). Не такой уж и старый.

Барменша. Между прочим, обратите внимание, за крайним столиком возле дверей.

Аптекарь. Кто?

Барменша. В сером свитере грубой вязки.

Аптекарь (оглянувшись). И что?

Барменша. Муж нашей Офелии. Муратов. Бывший студиец.

Аптекарь. Этой миловидной брюнетки, перед которой все распускают хвост?

Барменша. Фи. Старый сплетник.

Аптекарь (пожимая плечами). Ну, если вы настаиваете, что старый…

Барменша. Извините. Вот он машет мне. Он такой дружелюбный, положительный… чего ей не хватало?.. (Отвечает на приветствие.)

В дверь стучат.

Рудик. Закрыто, закрыто, друзья мои!.. Театр-кафе по регламенту имеет право на репетицию! Через пару часов с новыми силами распахнем и дверь, и наши сердца. Да, да, будем вам рады!..

Барменша. Если хотите знать, она строгих правил. Они в разводе. И вот он берет отпуск и приезжает из Петербурга, чтобы уже повидаться с ребенком. Ребенок, конечно, целый день с бабушкой и очень любит отца. Отец любит ребенка. Бабушка любит обоих, а точнее сказать, всех троих. Но счастья так и нет.

Аптекарь. Вот это драма, я понимаю. А она кого любит?

Барменша. До сих пор всё в тумане.

Аптекарь. В пьесе написано, что Офелия любит Гамлета.

Барменша. Между трагедией театра и комедией жизни могут быть расхождения, Самарий Ильич, что б вы знали. Вот сейчас вы поймете.

Мимо стойки проходит Гусев.

Я могу на одну минуту завладеет вниманием господина режиссера?

Гусев. Вне сомнений, пани Бланка! (Подходит.)

Барменша. Познакомьтесь. Это Самарий Ильич. Он аптекарь.

Гусев. Да, конечно. Кто же в нашем городе не знает Самария Ильича. Начиная с подросткового возраста…

Аптекарь (перебивает). Как всегда, к вашим услугам.

Барменша. Гусев, скажите, у вас есть проблемы с печенью?

Гусев. К сожалению!.. А что, заметно?

Аптекарь (вглядываясь в его лицо). Если я не ошибаюсь, у вас гепатит «А» в начальной стадии.

Гусев. Так вы подтверждаете?

Аптекарь. Таки да.

Барменша. Господин Гусев, это не о вашей ли печени на днях тут убивалась одна молодая особа? Она просила помочь ей достать довольно дефицитное лекарство… С названием, если мне память не изменяет, ревигидон. Импорт пониженной доступности.

Гусев. Возможно, что-то такое было.

Барменша. Она уши всем прожужжала. Но оказалось, господин Гусев, что ревигидон такое же средство от печени, как клизма от кашля.

Гусев. Что вы говорите?

Аптекарь. Да, к сожалению. Мы хотели ей объяснить, но она уже с кем-то договорилась и поспешно ушла. Может быть, вы напутали?

Барменша. Нет, Самарий Ильич, он не напутал. Гусев, вы знали, что это средство против зачатия.

Гусев (смеясь). Ну, конечно, знал! Это же шутка, пани Бланка!.. В театре шутят. В театре играют!

Барменша. Хорошие шутки! А к ней, между прочим, муж приехал. Что он может подумать, а, Гусев?

Гусев. Это розыгрыш, пани Бланка. И больше ничего. И не берите в голову. Вот увидите, она не обидится. (Отходит.)

Барменша (качает головой). Ай-яй-яй!.. Поди разберись. А я бы смертельно обиделась. И перестала иметь с ним дело. Будь он хоть трижды гений. Так надсмеяться над девушкой, вы только подумайте…

Аптекарь. Фармакология и шутки вообще, что б вы знали, две вещи не совместные.

Нюша (с антресолей). Пани Бланка, тут один раздолбай не хочет платить.

Барменша. Чего?

Нюша. Я знаю?.. Говорит, не имеет чем.

Барменша. Нюша, спросите, а что он имеет оставить в залог? Золотые часы он имеет? Или серебряный портсигар?

Нюша. Да ну его! (Смеется.) Да-да, сейчас… как же!.. Руки-то убери!..

За столиком, смеясь во весь белозубый рот, сидит Клиент в линялой курточке, лысый, с трехдневной щетиной.

Он щипается!.. (Смеется.)

Барменша. Спросите, что он вообще хочет?

Гусев. Нюша! Иди сюда.

Барменша. Или он хочет вздремнуть на диване?

Нюша, спустившись по лестнице, подходит к Гусеву.

Гусев. Давай счет. (Берет у нее счет, рассматривает.) Он что, и вино пил?

Нюша. А то! Два фужора красного.

Гусев. Фужера, Нюша. Держи… (Расплачивается.) В следующий раз вина ему не давай.

Нюша (В сторону Клиента). И проваливай!

Гусев. Да черт с ним, пусть посидит.

Клиент. Кофе неси… хрюша! (Хохочет.)

Нюша. Вот тебе! (Показывает кукиш.)

Гусев. Принеси ему кофе. Двойной. Да покрепче.

Барменша (Аптекарю). Так вот он сидит… Это я о муже Офелии. Ему надо было платить за гостиницу, а вы ж понимаете, какие у него отпускные, я вас умоляю. И тогда – что, как вы думаете?.. Тогда теща, душевная женщина, ставит ему в кухне раскладушку. Можете себе представить, чем это все закончилось?

Аптекарь. Они снова сошлись?

Барменша. Самарий Ильич, я надеялась, что вы более тонкий знаток женской психологии…

Аптекарь. Опять разошлись?

Барменша. Конечно! Офелия собрала рюкзачок и ушла из дома.

Аптекарь. А он?

Барменша. А он взял раскладушку и пришел сюда. Ну, и что, я его выгоню?

Аптекарь. Можно себе представить… Скажите, а роль Клавдия кому выдана?

Барменша. Нашему Петру Кузьмичу, владельцу кафе. Он же и спонсор всего представления! Что вы!.. Такой дефицит!.. А что, Самарий Ильич?

Аптекарь. Да так, ничего.

Гусев. Не вижу Офелии! Рудик, кого еще нет?

Рудик. Кроме Офелии, вся труппа в сборе! (Участникам.) Ребята, мигом!.. Освобождаем сценическое пространство!..

Сдвигают столики к стенам.

Барменша. Она таки не придет. И правильно сделает.

Гусев. Рудик, пошла работа над текстом!

Рудик. Внимание! Текст! Осве-жаем!..

Студийцы, стоя в центре зала с тетрадками в руках, замыкаются – каждый в коконе своей роли. Глаза их подергиваются поволокой, губы непроизвольно шевелятся, странный трепет овладевает чертами лица. Кто-то, сделавший выбор, всё для себя решивший, рубит пространство рукой, кто-то машет ею, как большевик на трибуне, иные раскачиваются, нащупывая тайные ритмы сценического поведения.

Аптекарь (наблюдая студийцев). Скажите, пожалуйста, совсем как в синагоге.

Пауза. Лишь неясное бормотание.

Рудик. Медитация!..

Костюмы ложатся к ногам исполнителей, они остаются в черных трико, босиком. Возникает скопище ломаных, хрупких, как бы стеклянных звуков, извлекаемых из ксилофона. Позже вступает кларнет.

Студийцы медитируют, каждый в меру своих возможностей и разумения. Все находятся во власти непроизвольных движений, вызванных нервной судорогой или лукавством, или воображением. Продвинутые движутся в полном забытье, как сомнамбулы. Слышны бормотание, всхлипы, вскрики, рыдания. Новички им подражают. Подавальщица Нюша, наблюдая всё это, разражается смехом – раз, второй… Рудик на нее шикает.

В конце медитация подчинена строгому ритму, чередованиям силы звука, приливам, отливам, и становится похожей на общий танцеобразный ритуал. (Продвинутый автор подцепил это на медитации в театральной студии Токийского университета «Васэда». Они, кстати, уверяли, что так начинать репетицию завещал Станиславский.)

Гусев. Камертон!

И вот звучит голос Джона Гилгуда в роли Гамлета (или в иной шекспировской роли). (Тут автор не выступает в роли глашатая нового, а глубоко ретрограден. Странное дело, в Ленинграде 60-х годов, по сю сторону глухого железного занавеса, в кинозале Дворца культуры промкооперации по утрам демонстрировались иностранные фильмы без перевода в помощь гражданам, изучающим иностранный язык. Языка я не изучал, но к зарубежному кино питал пристрастие. Так довелось увидеть Гамлета с Джоном Гилгудом, голос которого до сих пор стоит у меня в ушах.)

Студийцы тем временем одеваются.

Гусев. Осветители?

Голоса. Здесь! Здесь!..

Барменша. А ее таки нет. (Качает головой.)

Гусев. Ставим свет первой сцены. (Подходит к Аптекарю, негромко.) Господин Шварцман, можно ваш плащ ненадолго?

Аптекарь. Мой мантель? Я прихватил его, поскольку вечерами прохладно… Да-да, одалживайтесь!

Гусев. Благодарю.

Барменша. Гусев, я не согласна с вами. Вы не обидитесь? Вы же знаете, я всегда говорю то, что думаю. Пусть будет немного бархата, кружев, всяких там тюрлюлю, я знаю… Для глаза же приятно. Дайте уже отдохнуть людям, так всё надоело…

Гусев (смотрит на плащ). Вы совершенно правы, пани Бланка. Но пока бархата нет, вы позволите плащ?

Барменша. А что делать? Вся жизнь прошла под присказку: и так сойдет.

Гусев. Спасибо.

Гусев становится посреди зала лицом к стене. Голос Гилгуда стихает.

Пошла фонограмма!

Звучит Прелюдия Баха, гаснет все освещение, в темноте возникает луч света, который проецирует на стену огромную тень Гусева в накинутом на голову плаще.

Крупнее!.. Еще… Чуть-чуть не в фокус… пусть будет размыто… Вот так хорошо.

Тень движется.

Веди меня, веди… ме-едленно… вот та-ак…

Гусев делает несколько шагов и останавливается.

Куда ведешь? Я дальше не пойду.

С антресолей доносится голос Клиента, новизна которого привлекает внимание всех участников студии.

Голос. Так слушай.

Гусев. Я готов.

Голос. Уж близок час мой,

Когда в мучительный и серный пламень

Вернуться должен я.

Гусев. О бедный призрак!

Голос. Нет, не жалей меня, но своей душой

Внимай мне.

Гусев. Говори, я буду слушать.

Голос. И должен отомстить, когда услышишь.

Гусев. Что?

Голос. Я дух, я твой отец.

Приговоренный по ночам скитаться,

А днем томиться посреди огня,

Пока грехи моей земной природы

Не выжгутся дотла…

(Здесь и далее перевод Б.Пастернака.)

Гусев. Ну, и так далее… (Наверх.) Спасибо, Олег! Свет в зал!

Аплодисменты. Дольше всех хлопает Нюша. Барменша с Аптекарем тоже хлопают.

Барменша. Но вы не думайте, Гусев – не Гамлет. Почему-то он считает себя дублером. А настоящего Гамлета, так чтоб принц датский, царских кровей, пока еще нет. Говорит, что он нам скоро представит. Я только не знаю, где он его возьмет. Принцы на улице не валяются. До областного смотра осталось два месяца. Но, похоже, мы остались и без Офелии. (Сама с собой.) А что, мне больше всех надо? Остались и остались…

Возвращается обычное освещение. Но на прежних местах уже не просто посетители кафе, а участники спектакля, принаряженные, как им кажется, по моде эпохи принца датского.

На антресолях – король Клавдий, он же спонсор спектакля и хозяин кафе, с которым до этого беседовал Гусев. У него роскошная шевелюра до плеч, королевская осанка. Нет, он не типичный бизнесмен, он «новый русский», но с «чертовщиной». На лестнице Полоний и Лаэрт. Внизу – Горацио, Розенкранц и Гильденстерн, а также всевозможные лорды, леди и офицеры.