– Но вы знаете, что король Сигизмунд III не признает царского титула великого князя Московского.

– Но я настаиваю на этом титуле! – вскричал Димитрий.

– Но у меня нет таких полномочий, пан царевич!

– Тогда вам следует их сначала получить, пан нунций.

– Но на это уйдут месяцы, пан! – возмутился Рагноци.

Мнишек примирил их:

– Погодите, панове. Все можно разрешить и здесь. Пусть писарь пишет так: «Мы, Димитрий Иванович, царевич Великой Русии, владетель Угличской и Димитровской земель, князь от колена предков моих и всех иных государств Московских государь и дедич».

– На сие я могу согласиться, – сказал нунций. – Что скажет царевич?

– Не унизит ли это моей царственности?

– Надобно начинать поход, Димитрий! – вскричал Мнишек. – Не подпишешь кондиции – походу не быть! Нельзя упускать время!

Самозванец согласился с Мнишеком. Время дорого!

Пункты были переписаны. И теперь указывалось. Что должен принц Димитрий Иванович взять в жены на Москве панну Марину Мнишек, дочь пана сенатора Юрия Ежи Мнишека.

– И пану Димитрию следует мне заплатить миллион злотых для покрытия долгов по подготовке похода и для переезда будущей королевы в Москву.

Самозванец с этим согласился. Писарь записал.

– Далее! – продолжал теперь кардинал Рагноци. – В удел будущей королеве на правах самостоятельного княжества выделяет государь Московский города Новгород и Псков с пригородами и селами, и всеми доходами.

– Как? – вскричал самозванец. – Но сие грабеж, святой отец! Я уже отдал северские и смоленские земли, так еще и новгородские и псковские?

– Но сии земли идут не короне польской, пан царевич! Они идут королеве московской и твоей жене. И останутся вашим наследникам!

Димитрий согласился.

– Пусть так!

Рагноци читал далее:

– Теперь самое главное, ваша вельможность! Вопрос о вере истинной. Отказ от восточной схизмы* (*православного христианства). На то чтобы принять истинную веру пану дается год, после восшествия его на трон!

Продолжил Мнишек:

– И ежели того не станется, то имеет право моя дочь развестись с государем Московским, сохранив при этом все земельные пожалования!

– Но пан! – вскричал самозванец.

– А, пан царевич, разве не намерен выполнить свое слово? Разве, пан царевич, не принял истинную веру? – строго спросил кардинал Рагноци.

Димитрий снова вынужден был согласиться. Он поставил свою подпись под документом: «Demetrius Ioannis».

Дело было сделано…

***

Папский нунций посмотрел на Мнишека, когда царевич покинул палату, и сказал:

– Великое начинание, пан воевода!

– Воистину так, пан кардинал.

– Свет истиной веры покроет дикие земли Московии. Так считает наш святейший отец папа. И церковь христова станет от того много сильнее.

– Это так, – согласился Мнишек. – Но война еще впереди.

– Бог поможет праведному войску, пан воевода. Сей принц станет царем. И совершенно неважно кем он был рожден в действительности. Бог избрал его своим орудием.

Мнишек перекрестился и сказал:

– Мы посадим его на трон Московии!

– Во имя бога!

Кардинал стал шептать молитву…

***

Самозванец велел доложить о своем приходе панне Елене. Та сразу приняла его.

– Что-то случилось? – спросила она. – Ты никогда не приходил ко мне вот так открыто.

– Все равно.

– Что это значит, Юрий?

– Я много раз говорил тебе называть меня Димитрием.

– Но что случилось?

– Я подписал кондиции короля Сигизмунда.

– Кондиции?

– А ты думала, что они поверят мне на слово, сестра? Нет. Они связали меня по рукам и ногам. Мнишек отбыл в лагерь. Там происходят выборы командиров по традиции наемных дружин.

– Это формальный выбор. И так ясно, что они выберут главным воеводой Мнишека. А первыми командирами тех, кто угоден Мнишеку.

– Да мне все равно, Елена. Мне бы только оказаться в пределах Московии. Со мной идет атаман Корела. Он поднимает гарнизоны недовольных! И в моей армии соберутся казаки.

– Но ты не вожак холопского бунта, Юрий.

– Димитрий!

– Хорошо. Ты не вожак холопского бунта, Димитрий.

– Но мне нужна моя собственная армия, а не армия, которая подчиняется Мнишеку. Сейчас я во всём завишу от него. А может наступить такое время, когда Мнишек уже не будет мне нужен.

– Пусть так, но пока он тебе очень нужен. Тебе нужны поначалу победы. Пусть малые, но победы.

– И потому я пришел к тебе, Елена.

– Ты не уверен?

– Нет. Полагаться на наемников Мнишека во всем нельзя. Надобно везде, где можно, решать вопросы миром, и только в самом крайнем случае применять оружие. И здесь сможешь мне помочь только ты.

– Я?

– А кто, Елена? Кому я могу доверять так, как тебе? Мы связаны с тобой узами крови.

– Я поняла тебя. Мне нужно отправиться первой. Еще до выступления армии.

– Это так. Ты поведешь с пределы Московии первой. Ты умна и сможешь проникнуть туда, куда никто проникнуть не сможет.

– Моя цель? – спросила она.

– Чернигов. Тебе стоит прибыть в город и выяснить все. Какие настроения среди горожан, солдат гарнизона и среди командиров.

– Мне ехать в женском костюме?

– Нет. Поначалу поедешь под видом казака и поедешь одна. Никакого сопровождения.

Елена посмотрела на брата. Юрий Отрепьев все понял.

– Да, это опасно, сестра! Я знаю, но по-иному никак нельзя. Если я дам тебе сопровождение, то твой отъезд будет замечен. А мне нужно чтобы все прошло тайно. Никто не знает. Только ты и я.

– А пан Ян Нильский? Я могла бы поехать с ним.

– Нет, – покачал головой самозванец. – Он прибыл от коронного гетмана, и он слишком заметная фигура. Нильский двинется вместе со мной.

– Понятно.

– Ты согласна?

– Я понимаю тебя, брат. Это необходимо.

– Прости, сестра, когда мы войдем в Москву я сумею тебя наградить по достоинству.

– Когда мне ехать?

– Сегодня. Пока все заняты предстоящим походом. И помни – никто не должен знать.

– Все сделаю тайно, брат!

– Спасибо, сестра!

– Я поеду в мужском костюме. Но в самом городе стану действовать как женщина.

– Это решать тебе, сестра. Я во всем полагаюсь на твой ум и на твою хитрость…

***

3

Военный лагерь армии самозванца.

Сентябрь 1604 года.

В лагере под руководством воеводы Юрия Мнишека рыцарство собралось в круг и выбрало командиров предстоящего похода. Сам Мнишек стал главнокомандующим. При нем были два полковника Станислав Дворжецкий и Адам Жулинский.

Атаманом казаков стал Корела. Хоть Мнишек и не хотел его в командиры. Но так пожелали казаки. Пришлось согласиться.

Корела был небольшого роста коренастый крепыш с мощной шеей и широкими плечами. Черная окладистая борода обрамляла лицо, и в его глазах горел колючий огонек ненависти к панам.

Он издевательски поклонился воеводе и сказал:

– Тряхнем панов на русской стороне, пан Мнишек? Немного полегчим жизнь холопам!

Мнишек ничего не ответил атаману. Он отвернулся.

– Пан атаман не смеет губить пану воеводе! – строго сказал полковник Жулинский. – Атаман во владениях воеводы!

– Дак я разве против? – усмехнулся Корела.

– Но тон речей пана атамана слишком груб!

– Оставь, пан полковник, – одернул его Мнишек…

***

В личном шатре Мнишека собрались лишь офицеры благородного происхождения. Были здесь и русские перебежчики.

– Что нам скажет, пан Хрущев? – спросил Мнишек, когда все заняли свои места.

– Большие силы Бориса стоят против татар, – сказал дворянин. – Еще с лета сего года воеводы Шереметев и Салтыков стоят под Ливнами, преграждая путь крымчакам. Воевода Шеин с полками стоит у Орла.

– Значит, на западной границе войск нет?

– Только гарнизоны крепостей, пан воевода.

– Состояние пограничных крепостей? – спросил Мнишек у полковника Дворжецкого, мастера осадных работ.

–Хорошее, пан воевода. По стенам пушки. И пороха и пуль у них в достатке. Но вот люди там крайне нелояльны власти Годунова.

–Дозволь сказать, пан воевода? – спросил Хрущев.

–Говори, пан.

– Атаман Корела может нам в том помочь. Он известен и его знают в пограничных крепостях.

– Но мы не вожаки холопского бунта, пан шляхтич! Ты дворянин и мне странно слышать от дворянина такие слова.

– А я с паном Хрущевым согласен, пан воевода, – высказался Дворжецкий. – Корелу стоит использовать. Он действительно сможет привлечь на нашу сторону население и гарнизоны городков.

– Может оно и так, но добавит ли это нам чести? – спросил Мнишек. – Не стоит забывать, что мы шляхтичи! И честь для нас не пустое слово.

– Но пан воевода, не стоит забывать, что мы идем в Московию. А там иные порядки. И казаки многое могут сделать для победы царевича…

***

Атаман Корела обрадовался заданию. С сотней казаков он первым пересек русскую границу. Его путь лежал к крепости Монастырский отрог. Корела обещал, когда армия царевича подойдет к крепости – ворота уже будут распахнуты.

– В том слово даю! Слово атамана!

Самозванец подпустил его к руке и обещал многие милости и льготы для самого атамана и его казаков.

Мнишек и переглянулся с полковниками. Те поняли воеводу…

***

4

Самборский замок.

Сентябрь 1604 года.

Ян Нильский встретил в коридорах старого замка еврейского купца Хайма Рафаловича. И было очевидно, что встреча их не была случайной. Рафалович ждал шляхтича.

– О! Пан кавалер! Рад, что вы приняли столь умное решение.

– Вы про что, пан Рафалович?

– Я о вашем желании присоединиться к армии его высочества принца Димитрия.

– Вы и это знаете?

– Старый Рафалович знает все. Старый еврей слишком много денег одолжил пану Мнишеку. И старый еврей волнуется о сроках, пан кавалер.

– Но за мной ведь долги не числятся, пан купец? С чего вам радоваться за меня?

–Но пан имеет виды на панну Елену? Или я не прав?

Нильский никак не мог понять, куда клонит этот купец и что ему нужно.

–Пан желает знать, что мне нужно? – с усмешкой спросил Рафалович, словно прочитал мысли шляхтича.

–Да, – ответил Нильский.

–Тогда пусть пан уделит мне немного своего времени. И любопытство пана будет удовлетворено.

–Тогда прошу в мои покои, пан купец.

Они прошли в комнату Нильского и расположились там.

Рафалович был слишком хитер и всюду искал выгоду. За Нильского он уцепился, ибо видел привязанность шляхтича к Елене, сестре самозванца. И самое главное, что и сама Елена не осталась равнодушной к шляхтичу.

–Пусть пан мне скажет, на что он готов ради панны Елены?

Нильский не ответил сразу.

–Я не хочу обидеть пана кавалера своим вопросом. Мое любопытство не праздное, пан Нильский.

–Тогда пусть пан купец скажет прямо, что ему нужно?

–Сделать пана счастливым.

Нильский засмеялся.

–Я кое-что слышал про пана Рафаловича в замке. И знаю, что пан Рафалович ничего и никогда не делал просто так. И пусть пан скажет, что ему нужно лично от меня.

–Пан напрасно не верит Рафаловичу. Я могу вам открыть тайну по-дружески. Весьма важную тайну для пана.

– И что это за тайна?

– Я знаю, где сейчас панна Елена.

– Это известно и мне.

– А вот и нет, – возразил еврей. – Ничего пану не известно. Панны в замке более нет.

– Нет?

– Она покинула Самбор.

– Покинула? Но я ничего не знаю про это!

– Это приказ её брата. И приказ тайный. Про это никто не знает кроме принца Димитрия, старого Рафаловича и теперь вас, пан кавалер.

– Но зачем она уехала? И куда?

– К московской границе.

– Вот как? Но зачем?

– Её путь в Чернигов. И она должна добраться туда сама.

– Сама?

– Именно так.

– Но это невозможно!

– Однако это так, пан кавалер.

– Но дороги опасны. Как она поедет сама? Она женщина.

Рафалович ответил шляхтичу:

– Она отправиться в мужском костюме, пан кавалер.

– Но в дороге её ждут сотни опасностей.

– Это так, пан кавалер, – согласился Рафалович.

– Тогда я должен отправиться за ней!

– Нет! Пусть пан кавалер успокоится. Ему никуда ехать сейчас не нужно. Скоро армия выступит в том же направлении. Вы еще встретите панну Елену.

– Но могу ли я сидеть просто так и ждать, пан купец?

– Так нужно, пан кавалер. А за панной присмотрят.

– Кто?

– Я отправил за ней пять человек. Они будут держаться на расстоянии. Она не догадается об их присутствии.

– Но кто эти пять человек? Им можно верить? Смогут ли они защитить её в случае опасности?

– Это казаки, которым я заплатил за безопасность панны. И заплатил много. А пан говорил, что ничего мне не должен.

– Этот долг я признаю, пан купец. Пусть только с ней ничего не случится. Но можно ли верить казакам?

– Тем, кого я послал, можно.

Рафалович заполучил своего человека в армии самозванца, которая была готова двинуться в поход. Ведь может прийти тот день, когда Нильский окажет ему услугу. Эти вельможные паны любят брать деньги в долг у евреев, но не любят их отдавать. И приходилось думать, как возвратить свое. И возвратить не просто так, но с прибылью.

– Пан кавалер знает, что шутить с панной Мнишек нельзя? – вдруг спросил Рафалович.

– Шутить? Но я не шутил с панной Мнишек.

– Панна Мнишек слишком высокого мнения о своей внешности, пан кавалер. И я дам хороший совет пану. Пусть пан через служанку Марту передаст панне Марине просьбу о встрече.

– Но я не хочу встречаться с панной Мнишек.

– Пану и не придется этого делать.

– Но тогда я не понимаю смысла просьбы.

Еврей ответил:

– Панна Марина Мнишек считает себя красавицей. Она встречалась с паном и считает, что пан её раб ныне. Пусть пан уверит её в этом.

– Зачем мне это нужно, пан купец?

– Если панна Мнишек заподозрит, что пан кавалер к ней равнодушен – она станет его врагом. А это плохо. Плохо для пана.

– Возможно, что пан купец прав.

– Я прав, пан кавалер. Напишите записку, что желаете видеть панну Мнишек.

– Но, если она пожелает встретиться со мной? Что тогда?

– Старый Рафалович знает, что говорит. Сегодня панна Мнишек проведет ночь с паном Димитрием. Пан ничем не рискует, но сохранит расположение панны Мнишек. Пусть она думает, что сама отказала пану. Тогда вы сможете рассчитывать на её содействие в будущем.

– Я сделаю, как сказал пан Рафалович.

– Я продиктую вам то, что нужно написать, пан кавалер.

Нильский не возражал. Он принял от купца лист бумаги, взял чернильницу, которую старый еврей носил на поясе, и перо.

– Я готов, пан купец.

– Милостивая панна! – начал диктовать купец. – Я раб ваш с нашей последней встречи и молю мою богиню подарить мне еще одну встречу.

Нильский записал.

– Не слишком ли сильно, пан купец?

– В самый раз, пан кавалер. Подпишите.

– А кто доставит записку?

– Я сам это сделаю.

– Вы?

– Да и принесу вам ответ. Мне в этом замке доверяют многие тайны, пан кавалер.

Нильский отдал записку Рафаловичу. Старый еврей ушел и через полчаса вернулся с запиской и довольным лицом.

– Теперь все в порядке, – сказал еврей.

– Мне не нужно будет встречаться с панной?

– Нет, пан кавалер. Вашу записку она прочла и бросила в огонь. Ответ велела передать на словах. Писать панна Мнишек не пожелала.

– Она мне отказала?

– Да.

– Слава богу!

– Она оказала вам, а не вы ей. Тщеславие Марины Мнишек удовлетворено!

– И это её успокоит?

– На время.

– На время? Но мы выступаем в поход. Она же не поедет с нами?

– Нет. Но вы можете снова встретиться через время в Москве.

Нильский засмеялся.

– До Москвы еще далеко, пан купец.

– Кто знает, пан кавалер…

***

Шляхтич Велимир Бучинский сидел в компании самозванца в его покоях. Воевода Мнишек не поскупился на обстановку, и царевич жил в настоящей роскоши. Таких кресел и такой посуды не было и у самого воеводы. Один золотой кубок, который стоял перед самозванцем, стоил целого состояния.

Царевич и его секретарь пили вино.

– Скоро выступаем, пан Бучинский! – сказал Димитрий. – Скоро!

– Наши только рады этому, государь. Все рвутся в бой. Сколько можно здесь сидеть?

– Мы двинемся на Чернигов! И скоро захватим все северские земли. Это даст мне возможность увеличить мое войско до 20 тысяч.

– Государь уверен, что московские гарнизоны…

– Я уверен в казаках, пан Велимир! Вот кто пополнит мою армию. А за ними потянутся и стрельцы, и дети боярские. Мне нужна своя армия.

– Нынешнее войско – войско Мнишека, – сказал Бучинский.

– Верно! Мои в нем лишь твоя сотня шляхтичей, да казаки Корелы. И я во всем в зависимости от Мнишека.

– Но его поддержка нам все равно нужна, государь. Мнишек – это Речь Посполита.

– Про это я помню, пан Велимир. Но он должен знать свое место.

– Так пан не желает жениться? Пан не желает панну Мнишек?

– Желаю! – сказал самозванец. – Она будет моей женой. В том даю слово!

– Я не всегда могу понять государя. Зачем вам панна Мнишек? Одно дело, когда без её отца не справиться, а иное, когда вы войдете в Москву!

– Мне нужна Марина! – горячо сказал самозванец.

– Но пан уделял много внимания иным женщинам здесь.

– И что с того? Это были её правила, пан Велимир! Это она захотела, чтобы я так себя вел! И я смирился до времени! Но не сейчас! Сейчас она моя. И нынче ночью снова станет моей.

– Но государь решил взять её в жены.

– Это будет потом. Она сейчас не станет моей женой, пан Бучинский. Она поставила условие – сначала я стану царем! Иначе Марина не согласна выходить замуж. Ей нужна корона! Так она сказала!

– Когда государь станет царем на Москве, найдутся сотни девиц, что захотят разделить с ним трон. Пусть ныне они и не верят в царское происхождение государя.

– А ты, пан Бучинский, веришь?

– Государь сказал, а я верю слову государя.

– А если я соврал? – самозванец впился глазами в лицо Бучинского.

Шляхтич выпил свой кубок и поставил его на стол.

– Я иду за тобой, Димитрий. Не за царевичем, а за тобой. Я верю в твою звезду, и готов быть рядом…