Он снимал бесконечные детективные сериалы, а мечтал о классике. Чтобы красиво так пойти по красной ковровой дорожке в Канне, подвесив на руку молоденькую блондинку, и снисходительно всем улыбаться, принимая награды. Причем он был бы не только режиссером, но и сценаристом, а может, и роль бы себе какую-нибудь выделил!

Сценарий у него уже был. Этому труду Кадыченко посвятил почти десять лет, все закончить не мог: то забывал, с чего начал, то переписывал, то лень было. Но в итоге он все-таки поставил последнюю точку и, не перечитывая, понес сценарий к знакомому продюсеру.

Тот даже толком не читал, пробежал глазами по первым страницам, обещал, что подумает, но Кадыченко уже видел: это отказ. Так и вышло, через неделю продюсер позвонил ему и что-то невнятно говорил о кризисе и политике каналов. Мол, идея конечно, хорошая, но сейчас просто не ее время, а можно показать другим ребятам, ты же знаешь, какой субъективный это бизнес…

Все остальные тоже говорили что-то подобное. Как будто на одни курсы по отказам ходили! Кадыченко понял, что помощи ждать неоткуда. Либо он сам найдет инвесторов или деньги, либо откажется от своей идеи.

С инвесторами возникли проблемы, и тут очень удачно подвернулось это реалити-шоу. Кадыченко о нем ничего не слышал, на тест наткнулся случайно. Однако, когда его приняли, посмотрел часть предыдущего этапа, в записи это стоило дешевле, чем в прямом эфире.

Все было сделано очень профессионально, по крайней мере, в техническом плане. Участников Кадыченко тут же заклеймил жалкими идиотами, не способными видеть дальше своего носа, а вот картинкой любовался. Тот, кто все это организовывал, умеет обеспечивать качество.

Получается, что от проекта можно получить двойную пользу. Первое и главное – выиграть деньги. Пятидесяти тысяч долларов недостаточно для блокбастера голливудского масштаба, но это хоть какое-то начало! Второе – это пиар. Пока что Кадыченко терялся среди десятков никому не известных режиссеров. Даже если человеку нравится сериал, он далеко не всегда обращает внимание на то, кто его снял. А Кадыченко, увы, пока снимал те безликие сериалы, которыми разбавляют дообеденный эфир по будням. Зато если он удачно выступит в этом шоу, его имя будут знать, ему будет проще завязать новые знакомства.

Наивным дураком он не был, знал, что удачное выступление – это совсем не просто. Пока что все знания о детективах для Кадыченко ограничивались сценариями тех сериалов, которые он снимал. А это были далеко не лучшие образчики жанра, и сюжеты о супружеских изменах вряд ли могли помочь ему здесь.

С другой стороны, соперники его не впечатлили. Малолетки в основном, причем избалованные, вот как раз те, которые ничего в своей жизни сами не добились, трудностей не знали, все получили от мамки с папкой. Они быстро с дистанции сойдут, это однозначно.

Соперником Кадыченко считал только молчаливого лысого здоровяка, но и тот был какой-то сонный, вялый. Здесь нужно разбираться и в детективах, и в культуре страны, а лысый этот не похож на знатока таких вопросов.

Богатые детишки начали возмущаться уже в аэропорту. Точнее, вопила только одна девка, но делала это так громко, что Кадыченко невольно переносил ее капризы на всю молодую половину группы. На время второго перелета она притихла, но потом снова начала буянить, когда увидела автобус, поданный к маленькому аэропорту.

– И что, мы все вместе там поедем? И багаж?

– Автобус вмещает сорок человек, – пояснила Лю, китаянка, представлявшая интересы Тронова.

– Это скотское перемещение, я на такое не подписывалась!

– Есть вариант остаться здесь, – фыркнул этот темный плейбой, который Севером представился. С ним Кадыченко раньше пересекался. – Позвонить папе, вызвать тот самый личный самолет, о котором мы весь полет слушали.

Кому-то другому девка наверняка ответила бы резко. Но перед Севером она стабильно прогибалась: улыбалась ему, часто хлопала ресничками, накручивала локоны на пальчик.

Вот и теперь она лишь захихикала:

– Ну это же шутка была!

– Смешно безумно, – сухо заметил Север.

– Спасибо!

Похоже, распознавать иронию она не умела клинически.

Кадыченко в автобусе все устраивало. Гораздо больше он был обеспокоен тем, что места здесь не самые людные. Они были в провинции, где, казалось, лесов больше, чем городов. А может, не казалось? Он читал, что в Китае очень неравнозначное распределение плотности населения.

Зато чувства, что за окном зима, не было. Их повсюду окружала зелень, небо застелили облака, однако дождя пока не было. По ощущениям Кадыченко решил бы, что сейчас начало осени.

Автобус двигался по хорошей заасфальтированной дороге, и это радовало. Иногда им приходилось прижиматься к краю пропасти, и в такие моменты Кадыченко задерживал дыхание от страха; он понимал, насколько это бесполезно, но ничего не мог с собой поделать. Истеричная девка, ссылаясь на боязнь высоты, пересела к Северу. Темненькая девица, которую Кадыков про себя назвал самой страшненькой, сидела рядом с умственно отсталым пацаном. Остальные разместились по одному и смотрели друг на друга как на конкурентов, а не как на друзей. И это правильно!

Где-то через час пути Лю поднялась, стала в проходе между креслами, лицом ко всем остальным.

– Мы скоро приедем, и я хотела предупредить вас кое о чем, – сказала она. – Вы все будете жить в том же отеле, где жила Инна, просто потому, что другого подходящего заведения нет – городок небольшой и не туристический, особенно в такое время года.

– В одном отеле с покойницей?! – возмутилась истеричка.

– Тела там больше нет. Но для вас важно кое-что другое… Номер Инны после ее смерти был законсервирован по настоянию ее работодателей. После ухода полиции там остались ее вещи, все так, как было при ней. Вы получите туда свободный доступ. Вы можете осматривать все, но не имеете права выносить что-либо из номера. Чтобы гарантировать это, допуск в номер будет осуществляться только под моим присмотром.

– Вы нам что, не доверяете? – хмыкнул Кадыченко.

– Просто выполняю свою работу. Также каждого из вас в отельном номере будет ждать определенный набор предметов. Это материалы по предоставленному делу, подробные карты местности, разговорник китайского языка и видеокамеры. На последние, пожалуйста, обратите особое внимание. Это новинка данного этапа проекта, видеодневники. Вы должны вести их самостоятельно, записывая свои комментарии и впечатления, а потом сдать записи Тимуру, они тоже войдут в шоу.

– А если мы не будем этого делать, тогда что? – осведомился Север.

– Это ваше право. Но видеодневники во многом определяют то, каким ваш образ предстанет после шоу.

Кадыченко как режиссер это прекрасно понимал. С помощью грамотной нарезки кадров можно перевернуть все с ног на голову! К тому же он тут может проявить себя в профессиональном плане, это дополнительная реклама. Поэтому он собирался записывать все.

– А где будут другие камеры? – полюбопытствовала темноволосая девушка.

– В ваших номерах будут. Я говорю непосредственно о зоне отдыха, в ванных мы ничего не устанавливали из соображений приватности. Несколько камер будут скрыты по отелю.

– Задание подразумевает, что мы будем работать на природе…

– Возможно, даже спускаться в пещеры, – кивнула Лю. – Но для этого вам понадобится специальное снаряжение, которое вы можете получить у меня, а вместе с ним и адаптированные камеры. Такие обычно используют спелеологи и другие специалисты; камера закрепляется на шлем и не доставляет вам никаких неудобств.

– Я ни в какую пещеру не полезу! – поморщилась истеричка. – Я же не крыса какая-то!

– Я не говорю, что вы должны куда-то лезть. Я просто рассматриваю все варианты и предоставляю вам организационные данные.

В том, что эта девица ничего расследовать не будет, Кадыченко даже не сомневался. Да хоть на наряд ее посмотреть! Коротенькая юбочка, высокие каблуки… она за пределами отеля даже ходить нормально не сможет.

Умственно отсталый мальчишка – тоже ерунда какая-то, непонятно, зачем он здесь. Правда, страшненькая эта шептаться с ним пытается, так он ведь не реагирует! Планы Севера, как всегда, предсказуемы: собой любоваться да местных красоток покорять, если среди местных, конечно, есть красотки. Высокая девица может попытаться что-то сделать, но куда ей, блондинке.

Кадыченко вдруг подумал об ожерелье, которое видел только на фото. Такая штука – вот это уже бюджет для полноценного фильма! Взял ее, и все проблемы решены. Точнее, если просто взял, то появляются новые проблемы, посерьезнее старых. Но что, если сделать воровство неочевидным?

Допустим, он найдет ожерелье и будет в этот момент один. Кто тогда разоблачит его? Кто докажет, что ожерелье вообще было? Можно спрятать его где-нибудь, сказать, что ничего не находил. Тут нужно много думать, это факт. Но с другой стороны, игра стоит свеч!

Пока что Кадыченко сам не знал, решится ли он на такую авантюру. Но ему однозначно будет о чем подумать параллельно с расследованием.

++++++

Хотелось попасть в то время, когда цветут сливы. Воздух такой легкий, тонкий, как вода из горного ручья, и синее небо смотрит прямо на тебя. Это короткий момент, когда сама весна улыбается людям.

А еще хотелось уехать отсюда как можно дальше. Желательно в большой город, где очень много людей. Можно даже в Пекин, он красивый, когда ярко светит солнце и нет этих проклятых желто-серых туманов. Когда ты в большом городе, будущее видится светлым и полным возможностей, а здесь время словно остановилось. Только и радости, что забраться на склон холма и смотреть, как волнуются внизу деревья. Но момент умиротворения не длится вечно, и снова нужно думать о том, что делать со своей жизнью.

Только на природе она могла чувствовать себя спокойно. В деревне покоя больше не было, и в том городке, что неподалеку, тоже. Там Мингжу становилось трудно дышать. Не физически, а просто из-за страха, который порой охватывал ее безо всякой причины.

Ей с детства казалось, что если ты живешь честно, просто и поступаешь по совести, то и жизнь твоя пройдет в стороне от зла. Как же она ошибалась! И когда глаза уже открыты сиянием правды, снова поверить в иллюзии становится невозможно.

Зеленые листья вздрогнули под первыми каплями дождя. Настало время уходить, и прямо сейчас. Отец будет ругать ее, если она опять придет домой в промокшей одежде. Это он не об ее здоровье беспокоится, просто девушке так ходить по деревне не пристало. А заболеть… она не заболеет. В этом отношении ей везло всегда.

Мингжу покинула место, откуда все виделось таким спокойным, и свернула обратно к деревне. Едва она обогнула холм, как стало видно, что что-то не так.

Она специально выбирала такую точку, откуда не было видно деревню и вообще следы присутствия человека. Обычно она расслаблялась благодаря этому, а сегодня упустила момент, когда над поселением взвился черный дым.

Теперь же дым этот окреп, потому что пламя, порождавшее его, вступило в полную силу. Черное облако расползалось по небу, как предвестник беды, чего-то чудовищного и непоправимого. Ветер, словно в насмешку, лишь сейчас донес до нее запах гари.

Определить, откуда идет дым, было несложно. Мингжу не хотела верить, а не поверить не могла.

Она сорвалась с места, как напуганная птица. От недавнего умиротворения и следа не осталось, ей нужно было вернуться, и быстрее! Теперь она злилась на дождь, который падал с неба толстыми ленивыми каплями. Ну же, лей сильнее! Останови огонь!

Пламя оживило всю деревню. Люди прекрасно знали, что если помощь и будет, то не скоро, и тушили пожар самостоятельно. Но их усилия выглядели настолько жалкими! Что значат эти крохотные ведра перед полыхающим домом, большим, самым большим в деревне!

Помогали не все, некоторые наблюдали со стороны. Не от безразличия, просто… они либо боялись что-то делать, либо знали, что все уже бесполезно. Сквозь огонь проглядывали остатки постройки – не то, что можно спасти.

И, конечно, никто не пытался войти внутрь. Своя жизнь дороже сострадания.

Первой ее заметила госпожа Чан. Она со своими детьми стояла у ограды и, кажется, плакала, или ее глаза просто слезились от дыма. Увидев девушку, она попыталась удержать ее, но тщетно. Мингжу вырвалась, ускользнула из рук, как вода, и продолжила движение.

– Стой! – крикнула госпожа Чан. – Если никто не вышел, то и не выйдет уже!

Это понятно и справедливо. Но приемлемо только для тех, чьих близких людей нет внутри. Мингжу знала, что где-то среди пламени находятся ее родители и два маленьких брата, она верила, что они еще живы.

Она на бегу вырвала у кого-то из рук тряпку, смоченную водой, завернулась в нее и шагнула в огонь. Внутри было душно, очень больно дышать, и она почти ослепла всего за пару секунд, однако останавливаться не собиралась. Она искала. Тряпка мгновенно высохла, огонь жег кожу, и Мингжу не была уверена, что не заблудится здесь, в этом веретене пламени. Но так ли это плохо?

Есть ли у нее право выживать в одиночку?

Первой она нашла мать. Не узнала, конечно, просто догадалась, ведь других женщин в доме не было; тело догорало. Причем лежало оно, странно раскинувшееся, посреди комнаты. Будто мать и не пыталась добраться до двери!

Отец был в соседней комнате, судя по размеру, это была гостиная. Он сидел в кресле, заведя руки за спину, его голова была закинута назад. Сама не зная почему, Мингжу попыталась поднять его, хотя в том, что он мертв, не сомневалась. Тогда она увидела кровавые раны у него на груди, а еще – стальные наручники, сковывавшие руки за спиной.

Она все поняла. И нужно было, наверно, лечь здесь, у его ног, и просить прощения, пока смерть не заберет и ее тоже. Но человек – странное животное. Он хочет жить даже тогда, когда это не нужно, неважно, неоправданно.

Мингжу не хотела жить. Она хотела спасать. Она почему-то верила: даже после того, что произошло с ее отцом, у ее братьев еще есть шанс. Они ведь дети малые! Кто их тронет? Даже звери детенышей не убивают, и люди не должны!

Никакое «должны» или «не должны» здесь не работало. Она нашла братьев очень быстро, да только приблизится к ним не смогла: их комната полыхала ярче других. Но их Мингжу все равно видела сквозь огонь: два худеньких тела, подвешенных на потолочную балку. Веревки уже полыхали, и трупы должны были вот-вот упасть… Только мальчишкам было все равно. Их теперь ничто не волновало.

Все закончилось. Так резко, без предупреждения, посреди дня, ничем не отличающегося от других.

Мингжу не собиралась бежать. Она упала на колени там, где стояла, и просто кричала. Нет, даже выла, как раненая волчица, сжигая легкие глубокими вдохами. А пламя как будто смеялось над ней, окружая со всех сторон. Огонь был верным союзником тех, кто сотворил это, он трудолюбиво уничтожал следы, он не позволил бы ей уйти и рассказать миру правду…