– Ничего я никуда тыкать не буду, – мрачно отозвался он. – Это… это был приступ. Он уже прошел. Но можешь не отдавать… Оставь этот проклятый нож себе, видеть его не могу!

– Приятно наблюдать, что ты уже адекватен. Может, расскажешь мне, что произошло? Ты упоминал имя «Соня».

Еще бы он не упоминал! Из-за этого имени, а точнее, из-за его обладательницы все и закрутилось, а потом полетело к чертям. Возвращаться к этому Игорю не хотелось, рассказывать кому-то – еще меньше. А в то же время… Вика ему помогла. Да так, как не всякий друг поможет! За это она имеет право знать.

– Соня – моя девушка… Бывшая девушка. Мы с ней познакомились полтора года назад, а полгода назад расстались.

– И ты из-за девушки резаться вздумал? – присвистнула Вика. – Ты уж извини, но раньше мне казалось, что такие поступки только шестнадцатилетние эмо совершают! Независимо от пола… У эмо вообще все независимо от пола. Сколько тебе лет, если не секрет?

– Двадцать девять… Да не в возрасте тут дело! Дело в Соне. Она была удивительной…

Игорь до сих пор не мог подобрать более удачного слова для описания этой девушки. Знакомство с ней не стало для него первыми отношениями, он вообще на недостаток женского внимания не жаловался. Его внешность привлекала самых разных дам, он выбирал тех, которые ему нравились, менял по настроению.

Поначалу в этом не было ничего серьезного. Их с Соней роман застрял на грани свободных отношений. Они жили вместе, но в любви друг другу не объяснялись и совместных планов не строили. Игоря и так все устраивало, он не хотел ни терять Соню, ни делать ее ближе.

А она ушла сама… и это стало для него абсолютным шоком. Он ничего подобного не ожидал! Они, конечно, ссорились, так ведь это на протяжении всего года случалось, а потом мирились! К тому же накануне ухода Сони конфликта не было. Девушка просто объявила, что эта «игра» ей надоела, собрала вещи и ушла.

Куда – он не знал, да и не интересовался в первые дни. Думал, что найдет другую, как бывало раньше. А тут обнаружилось, что его «клинит» на Соне! То ли любовь, то ли одержимость – а результат один: без нее его жизнь превратилась в настоящий кошмар. Вика сравнила его с подростком, но в реальности он вел себя еще хуже. Не спал и толком не ел, начал вес терять, прекратил общение с друзьями.

Такую жизнь Игорь выдержал ровно месяц. А потом решил вернуть возлюбленную – теперь он ее иначе и не воспринимал. Вот только Соня обратно в его жизнь не рвалась. Она уже успела наладить себе весьма комфортный быт, ни в чем не нуждалась и на бывшего сожителя смотрела с презрением.

А он не мог отступить. Нового бойфренда у Сони не было: по крайней мере, возле нее Игорь никогда не видел постоянного мужчины, да и ее страничка в социальной сети свидетельствовала о том, что спутника жизни она пока не нашла. Это давало ему надежду. К сожалению, одной надежды мало, чтобы вернуть все на круги своя.

Он перепробовал все, что знал. Дарил ей цветы, которые она раньше любила, но она лишь смеялась. Купил ей украшения, которые ей давно хотелось – а она бросила их ему в лицо. Пробовал узнавать через ее подруг, как к ней лучше подступиться, а они советовали забыть. Игорь и сам понимал, что «забыть» – самое правильное решение. Ничего хорошего отношения, построенные таким образом, не принесут.

Вот только забыть не получалось. Ее образ возвращался в память и не отпускал, как наркотик. Игорю было физически плохо без нее. Другие женщины просто не привлекали. Мир сузился до одного человека, который откровенно не хотел его видеть.

– Короче, ты помешался на своей Соне и решил, что суицид – лучшее решение? – сочувствующе осведомилась Вика.

– Не произноси это слово, не люблю его, – поморщился мужчина.

– Я, знаешь ли, предпочитаю называть вещи своими именами.

– Это не был суицид! Я просто… Это была минутная слабость.

– Ты не увиливай от ответа! Ты из-за нее решил вены резать? Из-за того, что она тебя послала?

В формулировке Вики это казалось каким-то грубым и раздражающе неромантичным. Но ведь она права… Это примитивная история навязчивого преследования. В его личном исполнении!

– Не из-за того, что послала, – признал Игорь. – Это как раз не имело для меня никакого значения. Я готов был снова и снова возвращаться к ней, на коленях приползать, если надо. Я знаю, что это звучит жалко! Но рядом с ней я вообще забыл, что такое унижение. Я просто не отвлекался на это. Поэтому я бы не отступил.

– Так как ты в парке оказался?

– Узнал, что она умерла, и оказался, – мужчина сжал кулаки. – Потому что я тогда не представлял, что еще могу сделать! И сейчас не представляю…

Новость о ее смерти была громом среди ясного неба. Большей неожиданностью, чем ее уход от него. Соня была молодой здоровой девушкой, такие не умирают! По крайней мере не должны.

Вика некоторое время молчала, затем спросила:

– Как ты узнал об этом?

– От ее подруги… соседки, они вместе снимали квартиру.

– Не подумай, что я издеваюсь, но… ты не рассматривал вариант, что она могла обмануть тебя? Чтобы ты отстал…

– Не в этом случае. Ты ее не видела… Она реально плакала. Я приезжал к дому ее родителей, хотел высказать соболезнования… Зачем – сам не знаю, я так и не решился зайти. Но я видел их, видел, в каком они состоянии… На ее странице – тоже одни соболезнования… Мне не хотелось верить, что это случилось на самом деле. Ей было двадцать четыре года. Она и смерть… Эти два понятия я не мог сочетать в рамках одного мира. Веришь?

– Верю, – вздохнула Вика. – Звучит не слишком правдоподобно, но я тебя в парке наблюдала…

Игорь осторожно коснулся пальцами бинтов на запястье.

– Я это сделал… Черт! Я этого хотел и не хотел одновременно.

– А сейчас?

– Сейчас не хочу. Но… это очень тяжелое чувство. Темное, затягивающее. Я надеюсь, что оно больше не вернется.

Кому-то другому он бы об этом не сказал, да и дальше говорить не будет. Но Вика видела больше, чем другие. Они знакомы менее суток, а ей уже столько известно! Правду говорят, что иногда незнакомцу проще довериться, чем старому другу.

– Отчего она умерла?

– Не знаю, – устало посмотрел на нее Игорь. – Веришь? Речь идет о человеке, который для меня стал всем… Ну реально всем! На работу я чисто на автомате ходил, и то чтобы были деньги. Для нее это важно было! Причем деньги как таковые Соня у меня никогда не брала. А чтобы я ей жизнь нормальную обеспечил… Этого хотела. И я справлялся! Даже тогда, когда не знал, насколько она мне дорога. Я ж говорю, не было у нее причин уходить. А она ушла… Потом умерла. А почему, от чего – я понятия не имею! Разве это любовь?

– Я, если честно, не знаю… не эксперт.

– Мы еще и поссориться умудрились накануне… В этом нет ничего символичного: мы все время ссорились. В последние месяцы только этим и занимались. Это не была какая-то особенная ссора. Всего лишь очередная вспышка ее стабильной неприязни ко мне.

– Из-за чего вы поссорились?

– Да я уже точно и не помню… – отмахнулся Игорь.

Он реально не помнил, да и какая разница? Причину для конфликта Соня могла создать на пустом месте, причем иногда делала это так мастерски, что придушить ее хотелось! Ничего же плохого не сделал, цветы принес, в ресторан пригласил, а она все равно нос воротит!

Но даже это было лучше, чем долгие дни и ночи без нее. Конечно, они кричали, оскорбляли друг друга, но они были вместе – хотя бы в ненависти и агрессии.

«Жалкое оправдание, – подумал Игорь. – Совсем с катушек слетаешь».

Его собеседница казалась задумчивой. Она медленно помешивала кофе, не поднимая на него глаз. Игоря это несколько нервировало.

– Что? Я совсем тряпкой какой-то кажусь?

– А? – она вздрогнула, словно только что проснулась. – Я вообще не об этом думаю.

– Пардон, к эгоцентризму я все-таки склонен…

– И не зря. Я думала о тебе. Просто не конкретно о том, насколько ты напоминаешь текстильное изделие.

– А о чем тогда?

– Этот провал в памяти, на который ты сейчас жалуешься… Раньше с тобой такое случалось?

В пристальном взгляде, направленном на него, было что-то темное. Игорю стало не по себе, хотя он и раньше расслабленностью похвастаться не мог.

– Вроде нет…

– Уверен?

– Уверен, а к чему вопрос?

– Да я все сопоставляю то, что видела ночью, и то, что ты сказал сейчас… Это у тебя как приступ какой-то был. Нервный срыв просто!

– Может, и так, – Игорь повел плечами. Ощущение онемения не проходило, но таблетки хоть убрали головную боль. – Что, я единственный, с кем это случается?

– Не единственный, но людей, которые вот так теряют над собой контроль, немного. По крайней мере, я их раньше не встречала.

– Ну, псих я. Ура.

– Тут не «ура». Тут такая ситуация… вы с ней поссорились, а потом она умерла… Вскоре умерла. Но ты не знаешь, от чего, и тебе почему-то в голову не пришло спросить об этом. Хотя, казалось бы, об этом любой человек в первую очередь спросит!

– К чему ты клонишь? – еле слышно произнес Игорь.

– От чего могла умереть двадцатичетырехлетняя девушка, которая ничем не болела? Сама – ни от чего. Но ее могли убить. А вдруг… вдруг твое подсознание уже знает больше, чем ты сам, и поэтому у тебя не появилось желания спросить?

– Ты думаешь…

– Нет, подожди, – прервала его Вика. – Здесь скорее важно, что ты думаешь. Ты не считаешь, что это ты мог ее убить?

Больше всего Игоря пугало не ее предположение, а то, что он не мог уверенно сказать «нет».

* * *

«Последи за ней, я скоро вернусь!» – так он сказал. Беззаботно, как ни в чем не бывало. Наверное, для него все действительно было именно так. Беззаботно.

Матиас хотел отказаться. Это было его первое инстинктивное желание – он и в присутствии Марка едва мог оставаться в одном доме с этим существом, а тут – наедине! Но потом вмешался разум, вооружившийся гордостью: отказаться было бы унизительно! Потому что для отказа не было объективных причин. Он никуда не спешил, задание простое, старый друг его не раз выручал. Объяснить нежелание побыть с ней невозможно!

Он не только в данной ситуации, он вообще не мог объяснить свой страх перед Евой – перед семнадцатилетней девочкой! Но и избавиться от этого унизительного чувства не получалось.

Изначально, еще не зная ее, Матиас был ведом лишь любопытством. Марк упоминал, что племянница больна, однако знакомить их не хотел, он тогда вообще никого к Еве не подпускал. А где запрет, там и вызов! Поэтому Матиас сам, окольными путями, пробрался к ней.

И очень быстро пожалел об этом. С тех пор вернуть уверенность в себе толком не удавалось. Он видел, что эта «деточка» сотворила с людьми, которые пришли ее убить. Неважно, заслужили они это или нет и где лимит самообороны. Важно то, что она в своем возрасте и при своей цыплячьей комплекции способна на такое!

Они уже не раз встречались… вернее, пересекались, потому что общаться с ним Ева не спешила. Видимо, Марк начал больше доверять ей, да и она расслабилась, раз ходила по дому в присутствии посторонних. Иногда она останавливалась неподалеку от Матиаса и смотрела прямо ему в глаза. И было в этом взгляде что-то настолько ненормальное, больное, что мужчину озноб пробирал до костей.

Постепенно он научился игнорировать ее, когда Марк был рядом. Не убьет же его эта малолетка, в самом-то деле! Однако когда другу понадобилось уйти, былой страх вспыхнул с новой силой.

Там какое-то срочное дело с документами. Много времени не займет, а ехать надо прямо сейчас. Ева же не должна оставаться одна. А если с проверкой придут? Это недопустимо, такое нарушение перед отъездом в Россию! Его вообще опекунства лишат!

С этим спорить было невозможно. Матиас согласился. Теперь он сидел на диване и делал вид, что смотрит телевизор, хотя на самом деле все его внимание было сконцентрировано на слухе. Когда Марк уходил, эта гарпия сидела наверху, в своей комнате. Вроде как она изменилась. Ему даже ничего не нужно делать, всего лишь подождать какие-то полчаса!

Он надеялся, что если будет осторожен, то услышит шаги издалека и успеет приготовиться к ее появлению. Он переоценил себя – или недооценил ее. Ева умело использовала ковровое покрытие, поглощавшее звук ее шагов. Ни одной скрипящей доски, ювелирная точность движений! Из-за этого казалось, будто она скользила по воздуху. О ее присутствии в комнате Матиас был оповещен холодным прикосновением ножа к горлу.

Мужчина замер, опасаясь даже дышать. Она… она ведь достаточно психованная, чтобы взять и убить его просто так, ни за что! И ей за это ничего не будет. Максимум – в дурдом отправят. Но разве она этого боится? Разве ему будет легче? Нет, мертвецам все равно!

Ева наклонилась вперед, чтобы получить возможность шептать ему на ухо. Матиас почувствовал, как ее льняные локоны касаются его лица.

– Ты дергаешься каждый раз, когда мы оказываемся в одном помещении, – ее голос звучал холодно и бесстрастно. Как некролог. – Марк это уже заметил, но пока никак не трактовал. Я не хочу, чтобы у него появлялись лишние идеи. Меня есть за что винить справедливо. Я не хочу, чтобы меня обвиняли еще и несправедливо.

– П-прости…

– Нет, ты не понял. Мне не нужна никакая реакция от тебя лично. Мне нужно, чтобы ты правильно вел себя в присутствии Марка. Ты боишься меня?

Признаваться в этом ой как не хотелось. Он, тридцатилетний мужик, боится тощего подростка! А с другой стороны, кто ее знает, почувствует она ложь или нет? Может, она как собака – уже уловила страх!

– Да…

– Напрасно.

Он перестал чувствовать лезвие. Секундой позже Ева вложила рукоять ножа ему в руку.

– На, забирай. Можешь убить меня, если хочешь. Теперь ты сильный, и власть у тебя. Но мне побоку. Ты меня интересуешь. У меня есть на тебя планы. Но они не включают твою смерть.

– Чего? – Матиас возмущенно повернулся к ней. – Какие еще планы?!

Однако девочка не ответила. Она просто стояла и смотрела на него. Хищная у нее все-таки мордашка: скуластая, с огромными бесцветными глазами и бледными губами. Стрекоза прямо!

– Что, так и будешь молчать? – Он очень надеялся, что говорить получается убедительно. – Продолжай, раз уж начала.

– Рано еще. Я сама не определилась с тем, хочу ли тебя использовать. На это может уйти время. Я дам тебе знать, когда выберу момент.

С этими словами она направилась к лестнице на второй этаж. Матиас же не сдвинулся с места, он пытался понять, что только что произошло.

Она настолько наглая или настолько больная? Вот вопрос! Мужчина перевел взгляд на нож в своей руке. Кухонный, но достаточно острый, чтобы перерезать горло. И она могла бы, она очень ловко подкралась к нему! Если бы она реально собиралась это сделать, он бы и пикнуть не успел.

Вот и что теперь, Марку все рассказать? Не вариант. Друг свою племянницу любит и всегда найдет ей оправдание. Да и Матиасу не хотелось выступать в роли кляузника. Тем более что он не был уверен во враждебности ее намерений.

Ай, пускай семейство этой психопатки с ней и разбирается! Марк уже привык, да он и вне опасности. Чуть хуже Вике, хотя… Вроде они поладили после того случая на озере зимой.

От размышлений о Еве мужчину отвлек звонок в дверь. Надо же, Марк очень быстро обернулся, по плану он должен был вернуться минут через двадцать! Или сорвалась встреча? То, что хозяин дома звонит в собственную дверь, как раз не удивляло. Ключи этот гениальный переговорщик может забыть как нечего делать.

Так что дверь Матиас открыл широко и уверенно. И уже увидев, кто перед ним, удивленно моргнул, словно проверяя свое зрение. Его недоверие собственным глазам было объяснимо, потому что человека, стоящего за дверью, он планировал больше никогда не видеть.

– Верена? – наконец смог произнести он.

За это время бывшая жена Марка совсем не изменилась. Хотя много ли времени прошло? Все такая же высокая и спортивная, почти одного роста с Матиасом. При этом не по-женски широкие плечи она удачно маскировала воздушным платьем. У женщины были типично немецкие черты, но в лучшем их проявлении – светлая кожа, немного грубоватое, но очаровательное лицо, светло-голубые глаза и волнистые волосы цвета пшеницы. Видно, к встрече она готовилась, потому что Матиас помнил ее менее накрашенной и вообще пренебрегающей уходом за собой.

Надо же! Все эти годы – ни слуху ни духу. Последним ее проявлением была попытка содрать с Марка алименты на сына. И этот идиот безропотно согласился, даже при том, что ребенок не его!

Такой наглости Матиас не стерпел и сам занялся этим делом: нанял лучших адвокатов, серьезно поговорил с новым мужем Верены, надавил на нее саму. В итоге пиявка отстала, шумно их прокляла и заявила, что в отместку не позволит Марку видеться с приемным сыном. Тот переживал, однако в конечном итоге это пошло ему на пользу.

В общем, ее выкинули в чужую жизнь и больше не вспоминали. И вот она стоит на пороге дома бывшего мужа!

– Верена, Верена, – кивнула она, скрестив руки на груди. – А ты кого ожидал увидеть? Только не говори мне, что вы с Марком все-таки приняли свою запретную любовь друг к другу и теперь живете вместе!

– Иди ты к черту! Зачем приперлась?

Эта баба его злила, и сама Верена его тоже не жаловала. Да оно и понятно!

– А разве не ясно?

– Нет, представь себе, не ясно! Серпентария поблизости не наблюдаю.

– Очень смешно, оценила. Только свои шуточки прибереги для кого-нибудь еще. Я здесь, чтобы вернуть себе своего мужа!