Тот разговор между Царицей и Карателем занял много времени даже по меркам Дуата. Покидая Зал Судилища, Анубис не помнил и десятой части того, о чём они говорили – Исида исполнила обещание стереть всё, что могло попасть не в те мысли, – но он чувствовал цепи божественной клятвы, связавшей его. Он по своей воле дал обет помочь грешникам получить артефакты силы богов.

«Почему я это сделал?» Анубис помнил начало разговора. Если он дал клятву, значит, поверил в слова Царицы. Но что же она поведала ему?..

Вслед Карателю долетел её голос.

– Царь будет недоволен твоим непослушанием. Чтобы исполнить клятву, держись подальше от Дуата. И усмири своих гончих. Возможно, муж мой отправит их по твоему следу.

«Что же я сделал?.. – думал Каратель, покидая Зал Судилища. – Почему поверил?»

Единственное, что удерживало его от порыва немедленно найти отца, была уверенность в том, что он бы никогда не пошёл против Осириса, и если дал клятву, значит, поверил Исиде в те мгновения, когда его воспоминания об их разговоре были ещё при нём.

«Но ты уже был обманут, и не раз», – подсказывал ему голос разума. Однако Анубис старался заглушить его верой. Верой в то, что он всё-таки был хоть иногда мудрым богом.

ТА-КЕМЕТ. ГЛАВНЫЙ ХРАМ В СЕПАТЕ ИНПУТ. СЕЙЧАС

– Мне не следует появляться в Дуате, – спокойно сказал Каратель, возвращаясь из воспоминаний.

– Что?

– Почему?

Если на лицах Кейфла и Атсу было удивление, то Сет позволил себе ухмыльнуться:

– Всё-таки поговорил с Царицей, да?

Анубис не ответил, смерив дядю недоверчивым взглядом. Пусть его объяснения смерти Ифе и совпадали с тем немногим, что он помнил из разговора с Исидой, доверять предателю было слишком сложно.

– Знаешь, я ведь могу показать тебе тайные ходы. Никто и не узнает, что ты вернулся, – улыбнулся Сет. – Один как раз откроется за миг до восхода Ра. Я жду его, чтобы отдать волосы нашей аментет.

– Нет! – закричал Атсу. – Ты не можешь! Это твоя вина!

Кейфл молчал. В отличие от вора, он понимал, что Сета не остановят их слова. Его ничего не остановит на пути к его цели, правду о которой он им явно так и не открыл.

– Подумай над моим предложением, Инпу. Хекау и вору будет спокойнее, если ты пойдёшь со мной, – с этими словами грешный бог направился к выходу из зала мумификации, в достаточной мере не ответив почти ни на один вопрос.

До рассвета – восхода Ра – было ещё много времени.

Кейфл поднял взгляд на Карателя.

– А если я проведу расчёты нужной для ритуала смерти, вы сможете связать мою душу?

– Наши, – быстро добавил Атсу.

Останавливать его принц не стал и просто продолжил свою мысль:

– В конце концов, вы сказали, что будете с нами, пока мы идём за артефактами для Царя. И если наши предположения верны, копьё Анхура должно быть именно в Дуате.

– Пытаешься манипулировать богом, смертный? – спокойно спросил Каратель.

– Я пытаюсь защитить женщину, которая мне дорога.

Зал погрузился в тишину.

Атсу уже подозревал об отношении Кейфла к Ифе. Да что уж, подозревал… Он знал, что их связывал взаимный интерес. Это было видно в каждом взгляде, сквозило в каждом жесте. Вор не врал себе – девушка была дорога и ему, могла стать кем-то большим, чем другом. Но Атсу видел, что её внимание было отдано принцу. Она, пусть и явно не знала почти ничего о человеческих отношениях, никогда не смотрела на него так, как на Кейфла.

«Стань её героем, твоё царейшество. А я помогу». Грусть мужчины на тот краткий миг стала светлой.

Чего вор не заметил, так это реакции Анубиса на слова принца. В глазах бога появились зелёные яростные отсветы. Кейфл видел их и решил, что так Каратель гневается на попытку им манипулировать. Однако причина злости была иной.

Анубисом овладело одно непреодолимое желание убить хекау. Прямо сейчас отправить его в пасть Амт, прямиком в небытие. «Он хочет умереть? Я могу сделать это быстро», – думал бог, подпуская свою силу к посоху. Это было бы так легко – смертному достаточно одного удара холодом Дуата, чтобы перестать существовать во плоти.

«Почему я хочу убить его? Потому что он – грешник?» Каратель не был глупцом, и, пусть и научился лгать самому себе, не хотел этого делать. Он прекрасно осознавал, что грехи Кейфла не были причиной ярости – только его слова. «Она дорога ему, но дорог ли он ей?» Чего Анубис не мог ещё осознать, так это то, почему ему было важно узнать ответ на этот вопрос.

Смирив гнев, он холодно сказал:

– Библиотека находится в другом крыле. Доступ туда открыт для всех, и служители моего храма помогут найти нужные для расчётов тексты, хекау.

– Спасибо, – кивнул Кейфл.

Было бы так легко посоветовать ему заведомо неверный способ попасть в Дуат, но Анубис смог справиться и с этим порывом.

– Рекомендую начать изучение с ядов. Они умеют убивать медленно, в отличие от кинжала.

Ещё раз кивнув, принц направился к дверям, но Атсу не сдвинулся с места.

– Я останусь с Ифе.

– Нет, – резче, чем собирался, возразил Анубис. – Помоги хекау. Текстов много, а времени мало.

Признаться богу в том, что не умел читать, Атсу не смог. Он как никогда ощущал себя бесполезным. Чтобы хоть как-то избавиться от горечи этого осознания, вор поспешно покинул зал вслед за Кейфлом. «Я могу хотя бы таскать его царейшеству папирусы…» – думал он, ненавидя себя за то, что никогда не было его виной.

Оставшись наедине с телом Ифе, Каратель позволил себе вглядеться в лицо грешницы. Оно было спокойным. Ровный нос с чуть вздёрнутым кончиком, гладкие щёки, поцелованные беспощадным солнцем Та-Кемет, изогнутые брови, кажущиеся чуть светлее от пыли разрушенного Бата. Богу сложно было оценить красоту смертной, но ему нравилось на неё смотреть.

Только вот пыль и кровавые капли, застывшие на коже, делали девушку действительно похожей на мертвеца. Это ему не нравилось.

Возле алтаря мумификации всегда стояли сосуды с чистой водой для омовения тел. Несмотря на то, что этот зал никогда не использовался по назначению, жрецы храма исправно меняли воду, считая, что сакральное место должно быть готово к появлению божества в любой момент.

Рядом с сосудами лежала стопка мягких льняных полотен. Анубис взял одно из них, окунул в воду и поднёс к лицу Ифе. Он мягко, едва касаясь, провёл тканью по щеке, стирая грязь и кровь. Была ли это её кровь? Или кого-то из смертных, окончивших свой жизненный путь в Бате? Бог не знал ответа. Но ему отчаянно и необъяснимо сильно хотелось очистить девушку от ужаса, который она пережила. Хотя бы так, хотя бы куском ткани. «Я ведь должен желать кары для неё, а не… этого». Несмотря на собственные мысли, Анубис продолжал омывать лицо грешной аментет до тех пор, пока на нём не осталось ни следа произошедшего в городе Бастет.

Отложив ткань, он позволил себе коснуться кончиками пальцев щеки девушки. Её кожа была холодной. Это ему тоже не нравилось.

Впервые за вечность тот, в ком царила ледяная сила Дуата, хотел даровать кому-то тепло.

ДУАТ. ДОЛИНА ЗАБЫТОГО

Путь по Долине Забытого был мучением. У Ифе подгибались ноги, а голодная резь в животе заставляла идти почти согнувшись. «Я так устала…» – думала она, смотря на бесконечную блёклую пустыню.

Шани легче переносила путь, не имея потребностей смертного тела. Но и её терзала Долина.

– Лучше небытие, чем блуждать здесь вечность, – шипела маа-херу. – Лучше перестать существовать, чем медленно сходить с ума.

Пейзаж вокруг не менялся. Лишь новые обломки прошлого то и дело всплывали из песка, но девушкам казалось, что они не продвинулись даже на шаг.

Ифе прикрыла уставшие глаза. За миг до этого на краю зрения что-то мелькнуло, и она вновь заставила себя посмотреть на пустыню.

Среди бесцветных барханов показалась фигура. Вглядевшись в то место, аментет замерла. Она могла бы поклясться, что видела знакомое лицо.

– Кейфл… – её шёпот был едва слышным.

– Моя Ифе, – юноша, одетый в знакомое царское одеяние, шагнул из-за бархана.

Девушка пошатнулась, едва не теряя сознание при виде принца.

– Ты… Ты мёртв?

– Уже однажды был, – ухмыльнулся он.

Ифе не могла передать той боли, что испытала при виде Кейфла в Дуате. Радости не было. Лишь скорбь.

– Кейфл, ты не мог снова умереть! – она чувствовала солёный привкус слёз на губах. – Ты должен жить.

– Ты тоже, – принц был серьёзен и бледен, в его глазах отражались те же чувства, что испытывала Ифе. – Прости, что втянул во всё это.

– Не смей так говорить! – задохнулась аментет. – Это звучит, как прощание.

Казалось, Кейфл не услышал её слов.

– Ответь мне, Ифе. Ты будешь бороться за жизнь?

Бороться… Ей так надоело это слово. Она боролась с того самого момента, как вернула чувства. Боролась со страхами и желаниями на Полях Иалу, боролась с песком в гробнице Города Столбов, боролась со смертными, с богами и с самой природой.

– Я устала бороться, – прошептала Ифе, шагая к Кейфлу.

Ей так хотелось, чтобы он утешил её. Пообещал, что всё будет хорошо.

– Скажи, что спасёшь меня. Скажи, что мне не нужно бороться самой.

Ответом на её мольбу было молчание и полный грусти взгляд принца. Девушка протянула руку. «Одно прикосновение. Просто дай мне почувствовать, что ты рядом». Кончики её пальцев были почти у его лица.

– Ифе… – шёпот Кейфла растворялся в тишине пустыни забвения.

Аментет сделала последнее движение, но её рука лишь прошла сквозь блёклый песок, которым принц осыпался на глазах.

– Кейфл, нет! – она упала на колени, захлёбываясь рыданием. – Не оставляй меня! Я больше не могу! Не могу бороться…

Голос Ифе слабел. Она уже не была уверена, что вообще издала хоть звук. Взгляд застилали слёзы, такие же блёклые, как и пустыня, окружавшая её. Ей было так холодно.

Но облегчение всё же настало. Девушке показалось, что её щеки коснулось что-то тёплое. Как будто мягкая влажная ткань, стирающая ненавистный песок. Позже её сменило прикосновение прохладной руки.

Ифе хотела прижаться к ней сильнее, ведь это касание приносило покой.

– Твой час ещё не пришёл.

Аментет не могла понять, почему, срываясь во тьму, она слышала голос Карателя.

– Ну же, просыпайся!

Ифе ощутила хлёсткие удары по щекам и с трудом разлепила веки.

– Видение… – прохрипела она.

– Давай помогу!

Шани поспешно приподняла Ифе за плечи, поддерживая, чтобы та могла сесть. С трудом приняв вертикальное положение, аментет окончательно избавилась от тьмы перед глазами. «Это было всего лишь видение», – поняла она.

– Как себя чувствуешь? Я обернулась, а ты валяешься на песке, – обеспокоенная маа-херу обхватила лицо Ифе ладонями, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Устала, голодна. Голова кружится, – повинуясь внезапному порыву, девушка опустила голову между коленями и сделала несколько глубоких вдохов через нос.

– Что ты делаешь? – удивилась Шани.

– Сейчас. Одно мгновение. Это должно помочь.

Ифе действительно стало легче. Она не помнила, откуда знала правильные действия при головокружении, но была рада, что они оказали нужный эффект.

Из песков неподалёку раздался кашель. Шани вскочила на ноги, внимательно озираясь.

– Снова мираж? – испуганно пробормотала аментет.

– Нет, не похоже, – недоверчиво прошептала Шани.

Маа-херу помогла Ифе подняться, и они медленно двинулась на звук.

– Души здесь сходят с ума, – тихо сказала она. – Мне бояться нечего, но если кто-то кинется на тебя, лучше не рисковать.

Аментет кивнула, держась на шаг позади Шани. Пройдя ещё немного вперёд, она увидела светлую ткань, почти сливающуюся по цвету с песком. Подняв взгляд выше, Ифе поняла, что ткань была одеянием. И тот, на кого оно было надето, оказался ей знаком. В конце концов, забыть человека, которому от неё требовали вынести приговор, было невозможно.

Когда-то, в Белой пустыне Та-Кемет, Ифе не смогла взять его судьбу в свои руки. Отказалась судить, но теперь ощутила холод, мазнувший по затылку. Встречаться с таким прошлым было страшно.

Мужчина лежал в песке, который замёл почти половину его тела. Светлые неровные участки в основном тёмной кожи на этот раз сливались не только с его одеянием, но и с самой Долиной Забытого. А неестественно голубые глаза насмешливо смотрели прямо на Ифе. «Мы оставили его тело в песке, – вспомнила девушка. – Из него же он вновь вернулся на мой путь».

Шани шагнула ближе, но аментет схватила её за руку, останавливая.

– Надо помочь… – тихо сказала маа-херу.

– Он – разбойник, – дрожащим голосом ответила Ифе.

– Тот самый? Из Белой пустыни? – Шани быстро вспомнила рассказ аментет о её пути в Та-Кемет.

Девушка кивнула, не сводя взгляда с Одайона. Маа-херу тоже посмотрела на мужчину.

– Похоже, что судьба уже воздала ему по заслугам, – сказала она.

Ифе не стала напоминать, что у судьбы было вполне человеческое лицо и имя – Кези.

Наконец Одайон заговорил:

– Какая ирония, – его голос был хриплым и срывающимся, словно он наглотался песка.

– Пойдём, – Ифе потянула Шани прочь от старого знакомого.

– Неужели вы бросите меня здесь? – мужчина выгнул бровь, не выказывая ни капли страха.

Шани неуверенно посмотрела на него через плечо.

– Нельзя же так…

– Он хотел убить твоего брата! – возразила Ифе, чувствуя волну гнева, смешанную с раскаянием.

Смерть Одайона оказала на неё куда больше влияния, чем она думала. И теперь аментет боялась того, что он мог отомстить. Но больше всего она боялась чувства разочарования, что коснулось её сердца при виде разбойника. «Я хотела, чтобы он умер. Хотела никогда больше не видеть его». Возможно, он заслужил этого. Но испытывать облегчение от чьей-то смерти казалось Ифе неправильным. Как и разочарование при встрече.

Эмоции, с которыми она только-только научилась справляться, снова путали мысли.

– Я хотел избавить тебя и твоих спутников от ценностей. Обокрасть. Убийство было последним в списке, – Одайон поудобнее устроился на песке.

– Ложь! – крикнула Ифе, снова ощущая только злость.

Шани замерла.

– Я уже заплатил за свои деяния жизнью, – тихо добавил мужчина.

– Мы не можем помочь даже себе. Тебя впридачу нам не надо, – жестокие слова дались аментет с трудом.

– Хватит, – резко сказала маа-херу, вставая между Ифе и Одайоном. – Как ты попал сюда?

– Умер, – мужчина приподнялся на локтях, с лёгкой ухмылкой осматривая девушку.

– Это понятно. Меня больше интересует перемещение в Долину Забытого.

– Ах, это… – протянул Одайон.

– Шани, пожалуйста, – взмолилась Ифе. – Просто пойдём дальше.

Маа-херу даже не взглянула на неё, продолжая ждать ответа.

– Я бежал от стража у врат. Скрывался, заблудился. Упал в какой-то разлом. Оказался тут в песке. И появились вы.

Объяснения Одайона были отрывистыми, но на ложь не походили.

– Понятно, – кивнула Шани. – Есть ли при тебе что-то ценное, с чем ты умер? Кидеты, дебеты, украшения. Добротная одежда тоже сойдёт, – маа-херу цепко оглядывала балахон Одайона, под которым сложно было оценить его богатства. – Если предложишь что-то достойное, я провожу тебя на Поля Иалу. К идеальному посмертию.