Глава 3. Привет, буфет

Пока ехали, Хром пообвыкся, сидя между двумя туловищами в дутых куртках, и слушал репчину вместе со всеми, типично дворовую: о почти здоровом образе жизни, девчонке, которая ушла к мажору, бандитском прошлом и депутатских сынках а-ля «рашн роуд муви». Не самую плохую, но репчину он в целом никакую не любил, однако приходилось слушать, потому что включили ее специально для него, чтоб он не возникал с попытками в вопросы. Он бы и не стал, но Шиза этого знать не мог. Хром дышал в запотевший изнутри полиэтилен и покачивался взад-вперед, испытывая настоящие муки от сведенных за спиной рук, невозможности опереться обо что-то и откинуться на спинку сиденья. И даже не из любопытства, а стараясь отвлечься от этого всего, он начал «всматриваться» в людей, сидящих в салоне. Тощий, очень нескладный и скуластый, каким Хром его запомнил до пакета, парень справа, несмотря на свою внешнюю неприветливость, ощущался простым и незлобным. Хром бы даже сказал, что у него была энергетика табуретки. Сидевший слева громила, какие обычно бывают на фейс-контроле ночных быдлодромов, был уже посложнее, более бодрый, но тоже не представляющий интереса. Следом водила – вот этот прямо живчик, Хром так и чувствовал, как того распирает от любопытства и желания докопаться до Шизы и узнать, кого и почему они все-таки везут. А вот в самого Шизу Хром снова врезался, как чайка в скалу: ни единого образа, хотя у всех троих его товарищей прослеживалось общее прошлое, какое-то несчастливое, с непроходящим чувством голода. Он даже ухватил вскользь мутную картинку с корками мандаринов и кучей оберток от конфет на выстиранном, почти бесцветном казенном покрывале. Один из немногих моментов совместной радости, запечатлевшийся в этих парнях навсегда. Хром попробовал посмотреть глубже, но опять отвлекся на дылду-главаря, и картинка исчезла. Люди были для Хрома как шкатулки, каждая из которых хранила внутри неповторимую мелодию, и если говорить про Шизу, то это была мало того что немая шкатулка, так еще и без ключа. Обычно от человека шло хоть какое-то, пусть и слабое, ощущение, тут же был один сплошной долбанутый на стриженную под горшок голову пиздец. Когда машина остановилась, репчина заглохла вместе с ней, и Шиза скомандовал:

– Этого в п-п-подвал.

Хром про себя усмехнулся: повезло так повезло, в подвалах он еще не сидел, будет запоминающийся опыт. То, что именно опыт, а не финал его существования, он был уверен – всегда точно знал, что умрет не сейчас. Сто процентов не в этом месте и не сегодня.

– Шевели, емана, – тощий с энергетикой табуретки, вытащив его из машины, подтолкнул в спину. – Не курорт, на, чтоб расслабляться.

Шиза исчез сразу, вместе с ним громила, ехавший сбоку, а остальные двое дотолкали Хрома до поворота, судя по всему, – до угла дома, где загремели рольставни, а потом заставили спуститься по ступенькам, ведущим вниз, к двери. Тут с него наконец сняли пакет, и он смог увидеть, что заходят они не в самый хреновый подвал. Это место и подвалом-то не назвать было, скорее складом для коробок: стены не голые, а с отделкой, по потолку тянулись лампы и, самое главное, присутствовало отопление. Оставалось предположить, что дом такому подвалу должен как минимум соответствовать.

– Кудряво живете, – не сдержался Хром и получил тычок под ребра от второго провожатого.

– Побазарь мне еще!

– Побазарю. – Хром повернулся и посмотрел тяжело, своим самым ледяным, спокойным взглядом, в котором не сквозило прямой угрозы, но люди всегда тушевались. Шизы рядом не было, чтобы ему помешать, поэтому он мог себе позволить борзоту. – Вы же серьезные, уважаемые люди. Не шпана малолетняя без устава. Я тоже не самый последний человек в городе, и если я тебя запомню злым, то это будет плохо, потому что за меня много кто впишется. Давай без понтов.

Он в который уже раз дернул плечами, и тощий, сдавшись, разрезал стяжки ножом из кармана. Чернявый водила рядом с ним состроил морду осуждения, но ничего не сказал, пока они вместе с тощим не вышли. Когда дверь оказалась заперта на ключ, Хром услышал, как тот что-то бубнит.

– Да куда он денется отсюда, на, – отозвался тощий. – Ты тоже, Бабай, не гони, мы же не отбитые, как мой батя. Чтоб ему в гробу хорошо вертелось.

Шаги снаружи вскоре стихли, и, разминая затекшие руки, Хром прошелся по всему помещению. В коробки заглядывать смысла не было, и так понятно, что там запчасти от тачек и хлам, кроме них на стеллажах вдоль стены еще нашлись комплекты летней резины, каждая покрышка в своем фирменном мешочке, и какая-то мудреная краска в банках. Действительно, не подвал, а склад вещей, которые либо не пригодились, либо ждали своего часа. Прямо как Хром, закрытый вместе с ними. Неизвестно на какой срок, а ведь ему, в теории, на работу скоро да и жрать хочется – он со смены не ел, так-то. В желудке пусто, руки не согнуть, сразу в плечо стреляло, башка трещала, потому что в табло пропустил, нос отек, ноги в тапках все равно подмерзали. Пока совсем не окоченел, Хром обшаривал взглядом полки и углы, размышляя, какую из коробок все же стоит открыть на удачу, как вдруг услышал знакомый звук на дальней стороне. Там, над заброшенным верстаком, что-то негромко дребезжало, будто билось, чтобы его выпустили. Или впустили.

Хром доковылял до источника звука. В тусклом свете на стене поблескивали стекла старой советской книжной полки. Внутри пылились автомобильные справочники, бумажки и какие-то совсем непонятные издания. Стоило Хрому оказаться рядом, как стекла зазвенели громче, заходили ходуном в пазах. В отражении он увидел себя: помятый, заплывший, с размазанной под носом кровью.

– Буфетик, родненький, – зашептал Хром, хватаясь за лакированный каркас. – Не переживай, целый я. Ты что, правда сюда впихнуться хочешь?

Конечно, буфет ему ответить не мог, но то, что он все-таки нашел себе тут место, говорило, что отъехали они не так уж и далеко от хаты. И элитный домина явно в черте города – по времени дорога заняла не больше часа, Хром следил как мог. Хром наглаживал полку – потому как, чтобы буфет уж наверняка смог туда подселиться, мебель обязательно нужно было, прям как женщину, сначала потрогать.

– Ты это, что ли, подсоби тогда чем-нибудь.

Книжки внутри покосились и попадали набок, как доминошки, а за ними показался запыленный баллончик с блестящим колпачком – «Chrome».

– Шутник ты, буфетик! – фыркнул Хром. – Да я понял-понял, оно тут и было. Ты лучше, как в себя придешь, травмат мой подгони – как сейчас помню, в тебя ложил. – Буфет недовольно звякнул стеклом. – Извиняй. Клал, – исправился Хром.

Баллончик с краской оказался наполовину пуст – зато его новый хозяин наполовину полон надежд. Просто какая-то неслыханная удача сегодня, подумал Хром, устраиваясь в найденном в углу под ворохом пленки автомобильном кресле и тут же, за спинкой, пряча полезную находку. Даже не сообразил особо, чем накрыться, – стоило привалиться к мягкому, как веки опустились сами собой. Сколько он так проспал, в этот раз Хром определить не смог.

Только когда где-то рядом звякнул металл, он очухался и тут же встретился взглядом с тем самым бойким водилой, теперь с любопытством на смуглом фейсе рассматривающем его едва ли не носом к носу.

– Сколько время? – Хром поморщился от собственного противно резонирующего в носу голоса. По ощущениям, левый глаз тоже начал отекать.

– Время срать, а мы не ели, – саркастично процедил водила. Кажется, тощий называл его Бабаем.

– Про еду ты это в точку. И мне б чего-нибудь холодного к носу приложить.

– Слышь, – завелся тот сразу, на что Хром и рассчитывал. Видно, пацан из себя выходил так же быстро, как их главный, поэтому слова стоило выбирать аккуратно, но все-таки и ему обозначить, что у Хрома есть яйца и погоняло не просто так из воздуха взялось. А уж у этого Бабая – тем более. Пуганый и пугала боится – бабка такое любила повторять. Бабай, как и ожидалось, выпрямился, сложил руки на груди, блеснув зажатым в кулаке шокером, и продолжил свой допрос: – Ты че за Белоснежка такая особенная?

– А че, Шиза про меня тебе не доложил? Сказал только ведро принести?

Бабай глянул на железное ведро, оставленное в углу, и аж будто еще больше от злости распух. Хром мог бы сейчас посмеяться, если бы на смех оставались еще силы. Но теперь к подкосившей его уже словно в прошлой жизни простуде добавились ушибы, растяжения и отеки, и свои последние он хотел применить с умом. Драться в таком состоянии, пусть и с мелким шкетом вроде тех, кто обычно подрезает кошельки на рынке, было опрометчиво. Оставался вариант словесный.

– Будешь выёживаться – обратно унесу, – пригрозил Бабай.

– Ну унеси. Что там у вас, «Йокогама» в чехлах, спорт версия? Понты-ы, – протянул Хром, зевая, и тот усмехнулся:

– И че, зубами покусаешь, что ли? Мы здесь инструмент не храним.

– Да вот думаю, в какой из них мне парашу устроить.

В голове Бабая, судя по всему, запустился какой-то мыслительный процесс, обработавший намек всего-то секунд за пять.

– Ладно, ведро остается. А вот на жрачку заработаешь.

– Я говорить буду только с твоим командиром, Бабайка. А тебе советую уважить гостя льдом, ботинками и хавлом. А будешь много вопросов задавать, заикание заработаешь, – Хром говорил медленно, как с маленьким ребенком, растягивая гласные в словах. – Вот забавно, что ваш старшой заикается. А в шкафу-то запирали тебя. А тебе тогда, получается, энурез достался, бедняжка ты наш.

– Да пошел ты, сука!

Красный от злости, Бабай дернул рукой, и Хрома шибануло разрядом. Из-за ссадин это ощущалось в сто раз сильнее, чем когда прилетало от буйных на выездах в смене. И там он был в обмундировании и целый. А теперь, конечно, парализовало мгновенно, особенно от удара прямо в грудину. Да так, что время будто растянулось, и сколько точно он так провалялся, хватая ртом воздух, было не понятно. В голове еще долго мелькали «мультики» про маленького смуглого мальчика, закрытого в большом и страшном шкафу. Когда Хром очнулся, пацана уже не было, но зато рядом с ведром стояли хипстерские коричневые валенки, бутылка воды и кастрюля с подстывшим куриным супом. На ее крышке, замотанная в пакет, лежала буханка.

– А лед так и не дали.

Хром, вздохнув, принялся ужинать. Или завтракать. Или обедать – смотря сколько раз в день его собирались кормить вообще.

***

В подвале заняться было нечем совершенно: наверное, обитатели дома спали, но Хрому теперь сна ни в одном глазу не виделось. Сначала он размышлял, зачем Шизе понадобился Шахтер, про которого аж вчетвером приехали выспрашивать. Пришел бы он как клиент, показал бы фоточки, чики-брики, а там в дамки того или не в дамки – не Хрома забота. Ему вопрос, с него – ответ, он ответы никогда не зажимал, честно все рассказывал, а как не спрашивали – сам старался лишнего не болтать. Ездили к нему в основном обычные бизнесмены, иногда и братки, Хрому в отцы годящиеся, – да, такие еще оставались в славном городе на Волге. Тут вообще жизнь по-своему текла. Но все вежливо, уважительно, без лишних проблем. Может, побаивались его. А эти – ну точно кони! – вломились без здрасьте, как будто Хром им лично где-то насолил. Ну, бывало пару раз этому тоже, с фотки Шизы, карты раскладывал – на сделку, как Зарецкому. Обычный мужик, коих полгорода, появился года два назад, строительный бизнес из Москвы в провинции развивать начал, кого-то подмял, кого-то купил. С конями у него, видать, отношения совсем испортились, раз такое творят, твари. Один раз Шахтер припер белую резную шкатулку, просил узнать, чья она раньше была. Хром глянул, конечно, но там мутное все было, что самой личности касалось. Что-то старое советское, но злое ему почувствовалось, и глубже он смотреть не стал. Слишком много сил это дело всегда отнимает, чего их тогда тратить, если он уже знал, что результата будет ноль. А на сделку Шахтеру все же погадал, – и карты ответили, не соврали. Вот только с кем у Шахтера сделка была, Хром тоже не понял. А через месяц на том объекте обвал случился, пять строителей погибло, – он это из новостей узнал, а когда с картами смотрел, не почувствовал ничего. Потом только сообразил, что ковер ему в тот вечер почему-то дома горизонтально показывал как гробы, пять штук. В общем, у Шахтера партнер был какой-то мутный. Но все, что знал, Хром коням про него уже сообщил, а нового не припоминалось. Вот если только про партнера и муть эту потустороннюю сказать, да кто ж ему поверит? Кони-то не в теме его фокусов, иначе бы давно как доброго гостя оформили, а не в подвал к мышам поселили.

Поэтому было решено их по одному обработать. Думая об этом, Хром серебряной краской из баллончика начертил на деревянном полу подобие ковра: раз буфет добрался, то и коврик сможет. Надо ему только обеспечить местечко, куда подселиться. А дальше уже спокойно заняться шпаной Шизы, пока тот ему фору дал. Первого, как самого впечатлительного, чернявого этого Бабая уже почти вербанул, еще пара фокусов, и тот станет шелковый. Тощего-табуретку, который с ним у двери спорил, даже убеждать не нужно – и так внушаемый. А вот со следующим, как раз ковырявшим дверной замок с той стороны, Хрому придется поднапрячься. Со следующей, – поправил себя Хром, глянув на неосознанно нарисованный узор в прямоугольнике на полу. В уличном настенном искусстве он, не сказать, чтобы силен был, но женская половая щель она и в граффити такова.