Глава 10. Кусок жизни, когда все покатилось к известной матери

Хром ожидаемо заболел – начал еще тем вечером, когда приперся Зарецкий, продолжил в подвале, когда перемерз, потом его дожали догонялки в шубе нараспашку и валяние с Шизой на снегу, но самый приход случился со снежного «ответа пиявки», после которого его пробрало холодом до печенок, будто от поцелуя мертвеца. Плюс ко всему – полтора километра по обочине пешком, пока не появилась попутка. Мужик на «калине», видимо, очень хотел узнать, откуда у него такой не популярный на районе прикид, но бумажная деньга, сразу брошенная на панель перед мордой водилы, а также разукрашенное и хмурое лицо обеспечили Хрому спокойную поездку почти до самого дома. В подъезд он проскочил крадучись, боясь напороться на позднюю бабу-сраку или собачника-соседа, узрей они его в таком виде, утром бы знал весь двор, что Хромов из шестьдесят девятой квартиры точно сутенер – мало что разных людей у себя принимает, так еще и ходит в розовом и леопардах.

Дома Хром, как после тяжелой пьянки, засунул все размышления и впечатления подальше: поздоровался с буфетом и ковром, потом сразу скинул шубу на диван, взял домашние шмотки и закрылся в ванной на час или больше, отмокать в горячей воде. После нее наконец нажарил картошки с размороженными в микроволновке опятами, сожрал разом всю сковородку, залил крепким сладким чаем и наболтал в стакане отдельно порошок «от соплей», которые у него лились уже не прекращая. Когда он вошел в комнату, шуба на диване не валялась, как ее бросили, а будто сидела, сложив рукава на груди.

– Ха-ха, – произнес Хром с хмурым лицом. – Очень смешная шутка, Ковер Петросяныч.

Хотя он действительно шутку оценил, буфет несколько раз подряд коротко подребезжал, имитируя смех как в дурацких комедиях.

Сил на разговор с Богданом, от которого нашлась тонна пропущенных, у Хрома не было, поэтому уже в ночи он отправил ему голосовое с просьбой подменить, потому что снова не сможет выйти на смену – а он не сможет, это было очевидно. Учитывая, что его начало ломать от темпы и заложило горло и нос, единственное путешествие в эти дни ему светило от койки до туалета, даже продукты придется заказывать или жить на одной картошке. Хотя, честно говоря, в таком состоянии на все было глубоко наплевать, дожить бы до следующего дня. Богдан в ответ поворчал, как обычно, но согласился, и не только потому, что торчал ему смены. Хороший он был мужик. Еще эсэмеснул Дядька: вроде как кто-то про него в ментовке спрашивал, но Хром решил ответить потом, не до разборок сейчас. От начальника пропущенные были тоже. Ему Хром написал, что заболел, и попросил отлежаться пару дней, чтобы не брать больничный. Тот согласился, но Хром все равно ощутил за этими словами какой-то пиздец – пока смутный, но возможный почти на сто процентов. Но сил не нашлось и на это, он упал на диван и отключился за минуту.

***

– Согласен, – не проговорил, а прокаркал, увидев утром на ковре смайлик с высунутым языком и глазами-крестиками, какими обычно в юморе обозначают труп. – Ощущения именно эти.

За окном валил снег, в квартире было холодно – либо Хрома так сильно морозило, что в процессе поиска шерстяных носков он аж затрясся от озноба. Еще надо было пожрать перед тем, как выпить таблетки, но мысли даже о простой яичнице нагоняли тоску, ведь сковородка была одна на все случаи жизни и сейчас лежала в раковине не вымытая. Махнув рукой, Хром набрал в стакан воды и уже собирался закинуть таблетки в рот, как вдруг, судя по звуку, дверцы буфета открылись. Подойдя к нему, Хром увидел стоящие на полках металлические ванночки с табличками: «Цезарь», «Оливье», «Московский», «Гнездо глухаря», «Сельдь под шубой», «Мимоза», «Граф», «Гранатовый» и еще несколько, без табличек.

– Буфетик… родненький, как же я тебя люблю, – Хром шмыгнул носом и пошел за тарелками на кухню, пока портал в холодильник кулинарного отдела супермаркета не закрылся раньше, чем он нагребет себе хавки на два дня вперед.

Вообще-то он такое не поощрял – все-таки это было самое настоящее воровство, ведь за взятое он не платил, но иногда, в подобных случаях, закрывал на выкидоны буфета глаза, потому что тот делал это от всей своей буфетной «души» и любви к Хрому.

То, что буфет может открыть портал в хранилище или поселиться в любую вещь с дверцами, к которой когда-либо прикасался «хозяин», Хром понял еще со школьных времен, когда тот перемещал его забытые шмотки из шкафчика и подкидывал мороженое в жару из Галиного круглосуточного – размокшие ценники, подписанные от руки, были только у нее. В плане заботы он напоминал бабулю, и вместе с ковром они казались семейной парой старичков, которые опекают внука и помогают ему не наделать еще большей херни. На самом деле, конечно, у домовых Хрома, вероятнее всего, не имелось ни возраста, ни пола, ни понятия о плохо-хорошо, только привязка к нему, как к хозяину. Кажется, они достались ему после менингита в детстве вместе с провидением, но Хром уверен не был. Такое ощущение, будто эти вещи были с ним всегда, просто Хром, пытаясь с годами хотя бы минимально овладеть своими способностями, научился взаимодействовать с ними, как с живыми людьми. С настоящими людьми он это никогда не обсуждал и себе подобных искать даже не пытался. Один раз, поддавшись соблазну найти родственную, так сказать, душу, поехал в соседний город, где по слухам жил слепой колдун-ясновидец, но как только Хром с ним встретился, то разочаровался в людях едва ли не больше, чем когда узнал, от чего на самом деле погиб его отец-мент и не двинул кони он сам, будучи совсем мелким. Встреченный же «ясновидец» имел за душой столько чужих поломанных судеб и обманутых на большие деньги невинных людей, что наивный восемнадцатилетний пацан, каким тогда был Хром, не удержался и блеванул ему прямо на богато украшенную «волшебную» скатерть и большой «магический» стеклянный шар. За что был тут же избит крышующими и выдворен из квартиры ясновидца. С тех самых пор Хром решил, что даром своим, если это вообще можно было называть именно даром, а не проклятьем, в корыстных целях он пользоваться не будет. И вообще старался по возможности людей избегать, иначе спустя время ловил слишком много инфы, как о той же Гале, а потому скоро привык к одиночеству и уже не нуждался в том, чтобы жить с кем-то еще. Достаточно того, что его ждали дома и скучали по нему эти двое, предметы мебели которые. Хотя в том, что они именно мебель или домовые, Хром иногда сомневался. Слишком уж ковер с буфетом самостоятельные и самодостаточные иногда.

Аппетита не наблюдалось, но все равно «Гнездо глухаря» Хром слопал с большим удовольствием и чувством благодарности к буфету, который точно не даст ему помереть с голоду, потом зашлифовал еду лекарствами и через полчаса мог уже нормально соображать. То, что мозги заработали, стало ясно, когда он дополз до зеркала в ванной, чтобы побриться, и заметил бурый синяк под челюстью. Как раз в месте, куда накануне его ударил Шиза перед тем, как повалить в снег.

– За-ши-бись, – прокомментировал Хром, натягивая ворот свитера выше и отмечая, как новый синяк все равно заметно и красиво сочетается с начавшим желтеть пятном под глазом.

В своих размышлениях обо всем, что произошло в доме семейки Адамс отечественного розлива, он провел все время, пока брился. Было, конечно, странно, стремно, но потом как-то даже… неплохо. Особенно когда сидели всей компанией у телика, реально будто старые приятели. О Шизе Хром думал позже, когда ложкой болтал чай в стакане и смотрел, как за окном падает снег. Такой крупный, тяжелый, и тихо было, словно кто-то перед камином неспешно перелистывал страницы его напечатанной в толстом переплете биографии. Пожалуй, этот кусок жизни должен быть с иллюстрациями, чтоб красочней, и обязательно одна такая, где Хром стоит после всего у окна, за которым снег, в свитере с растянутыми рукавами, кружкой чая и фингалом на лице.

На следующее утро заметно полегчало – может, в основном потому, что Хром наконец отоспался как вольный человек и опустошил половину аптечки, где хранились препараты на все случаи жизни, начиная от зеленки и заканчивая всем необходимым для первой помощи передознувшемуся. Потому что, во-первых, люди сюда приходили самые разные, а во-вторых, он сам относился к своему здоровью со всей серьезностью – хватит, мать, вон, в детстве за ним недоглядела, но он-то умнее теперь. Запускать ерундовую болячку до осложнений – это ведь полным затупком надо быть. И поэтому, чтоб не усугублять, весь предыдущий день Хром отфутболивал просившихся на консультацию клиентов, хотя один даже приехал из Камышина специально, Хром только плечами пожимал.

Ближе к обеду прилетел звонок от начальника, который в двух предложениях пояснил, что Василий Хромов теперь не числится в их организации и может подойти завтра за расчетом.

– В смысле? – Хрому показалось, что он неправильно понял, потому что толком не выздоровел. – За каким расчетом? Так мне надо больничный оформлять? Мы же вроде договорились, что я отлежусь пару дней, и все. За меня же Богдан вышел.

Начальник еще раз медленно, как для умалишенного, повторил то же самое, что и раньше, и попрощался, не дождавшись ответной реакции. Сидя в непонятках, Хром еще долго смотрел на телефон, а потом набрал Богдана.

– Такие дела, брат, – вздохнул тот, щелкая зажигалкой и прикуривая. Видать, отошел подальше от машины с напарником, чтоб поговорить. – Михалыч нам утром сказал, что завтра новенький выходит. Помнишь, племянник его в прошлом месяце заходил, чмо такое мелкое? Ну вот, не зря, получается, заходил. А ты как раз повод дал тебя уволить, совпало удачно прямо. Я тебе спецом говорить утром не стал, чтоб ты не приехал и не разбил Михалычу хлебальник.

– Я никогда бы так не сделал.

С Богданом потрещали о насущном еще недолго, потом тот отлучился по делу, и Хром в одиночестве, если не считать ковра и буфета, поминал начальника недобрым словом. Как только в жизни появился Шиза со своей командой, все покатилось к известной матери: Хрома неоднократно приложили ни за что и лицо болело до сих пор, он заболел, потерял работу, и что дальше делать и что ждало впереди – неизвестно. Вернее, ждала еще большая жопа, однозначно, – он это знал и без ковра, но готов не был.

Оставив расчет со своей конторой на потом, – благо, копейка пока в кармане имелась, а новое место по своей специализации он долго искать не будет, – Хром решил еще хотя бы пару дней поваляться, однако впервые в самом деле отдыхал за долгие месяцы и теперь нехило так себя чувствовал на харчах от буфета, который чуть позже с барского плеча докинул ему палку копченой колбасы к чаю. Хром не стал его ругать и за это, но напомнил, что только потому, что он правда сейчас не ходок по магазинам. Собственно, он и доедал жесткую жопку от этой колбасы, когда вдруг, без видимой причины, ею и подавился. На глазах тут же выступили слезы. Кашляя, он потянулся за салфетками и смахнул со стола стопку газет, которые по привычке всегда забирал из почтового ящика и потом подкладывал в мусорное ведро под пакет.

«Похоронное бюро «Обряд» – в трудную минуту решим все ваши проблемы. Катафалк – бесплатно!». Хром усмехнулся, дожевал кусок хлеба и направился к двери, не дожидаясь, когда в нее позвонят.