– Вы, конечно, можете подвергать сомнению заключение Льва Соломоновича, нашего кардиолога, хотя он очень хороший специалист, но ваша электрокардиограмма не показывает никаких отклонений от нормы. Хотел бы я иметь такую, даже в молодости.

– Разрешите, я объясню?

Одна из суровых женщин за столом дождалась кивка председателя и перевела тяжелый взгляд на Егора:

– Главное показание к службе в армии в нашем анклаве находится у тебя между ног. По заключению хирурга – «развитие в норме, по возрасту». Так что все нормально. Мальчики служат в армии. Все мальчики, без исключения. Это первичный половой признак. Осознал? Тогда кругом, шагом марш.

А еще через неделю его вызвали к военкому. Сообщили, что военную подготовку так или иначе придется пройти, а вот работа в оборонном КБ вполне засчитывается как служба. В итоге начальство согласилось отпускать Егора один день в неделю учиться военному делу настоящим образом. Это оказалось достаточно распространенной практикой, кто учился день в неделю, кто два раза по полдня.

Теоретические занятия проходили в организации типа советского ДОСААФа – туда ходили и школьники на уроки начальной военной подготовки, и женщины-добровольцы из отрядов самообороны, и недавние переселенцы, не подлежащие призыву по возрасту или по важности работы. Стрелять ездили на стрельбище, бегать по полю и окапываться – на тактический полигон.

Егора присоединили к группе школьников, где он оказался самым старшим. Появление не прошло незамеченным. Девушки немедленно начали отрабатывать на новичке упражнение «стрельба глазками на поражение», а парни смотрели хмуро и ненавязчиво демонстрировали тощие бицепсы. Но когда Егор не поддался чарам первых и не испугался вторых, на него просто перестали обращать внимание. Очередной занудный взрослый, кому он интересен?

Стрельбы проходили раз в две недели. Егор быстро освоился с автоматом и на зачете вполне достойно отстрелялся, а потом что надо разобрал и почистил.

Остальные военные премудрости на уровне выпускника советской школы он тоже осилил, сдал зачеты, принял присягу и получил в новенький военный билет штампик об успешном прохождении начальной военной подготовки. Теперь раз в год его будут дергать на недельные сборы, и так до пятидесяти лет.

Забавнее всего то, что такая «Зарница» Егору даже понравилась.

Когда КБ-23 выкатило первый прототип своего навигационного приемника, пришло время испытаний. Железка представляла собой корзину с набором плат, в которые поочередно лазили то электронщики с паяльниками, то программисты с кабелями и программаторами. Понятно, что такую конструкцию громоздить на борт беспилотника смысла не было. И тяжелая, и громоздкая, и работает нестабильно, и пригляда требует. Договорились прототип и навигационные алгоритмы отработать на полноразмерном самолете, а на беспилотник ставить уже финальный вариант, легкий и компактный.

И вот однажды утром Егор с Семеном, немолодым, но очень общительным испытателем от КБ-23, приехали на аэродром. Половину салона «уазика»-«буханки» занимали железки, кабели и контрольные приборы. Егор с трудом верил, что все это вообще удастся запихнуть в самолет, даже большой, что уж там говорить о маленьком БПЛА.

«Уазик» проехал мимо длинной шеренги «Анов» на стоянке и остановился в дальнем конце аэродрома, возле маленького белого с красным самолета. Егор вылез и протер глаза:

– «Цессна»? Я на такой летать учился.

Семен удивленно обернулся.

– Ты пилот?

– Нет, не успел. Сдал зачет по матчасти, радиодело, аэродинамику, метеорологию, а вот собственно полетов было всего четыре. И все с инструктором.

– Ручку дергать – дело не сказать чтобы сильно хитрое. Научишься.

– Хотелось бы верить… Семен, скажи, а почему «Цессна»? Вон «Аннушек»^[29] добрых два десятка стоит. А там и внутри просторнее, и летают они дальше, и груза берут больше…

– А нам это избыточно. Четырехместная «Цессна» – в самый раз. Пилот, мы с тобой да центнер железок. Опять же, она дешевый автомобильный бензин кушает, а «Аннушка» – дорогой и редкий авиационный. И у ейного «Лайкоминга» оставшийся ресурс существенно больше, чем у наших изрядно потрудившихся «АШ-62».

– Слушай, ты столько всего знаешь…

– А ты помотайся с мое по полигонам. Я ж полжизни в командировках провел.

– Тяжело, наверное.

– Привыкаешь. Главное – не спиться. Не так много развлечений в степи.

Неделю они монтировали оборудование в самолет. Каждый чих, каждую отвинченную гайку и протянутый провод приходилось согласовывать с местным инженером. Сверлить обшивку им тоже не разрешили, поэтому Семен, чертыхаясь, был вынужден ехать к себе на производство паять новые кабели и фидеры, чтобы использовать уже существующие отверстия.

Но все плохое рано или поздно заканчивается. Закончилась и их монтажная эпопея. Антенны расположили под фюзеляжем. Этажерку с платами и приборами уместили вместо пассажирского сиденья за пилотом. Все провода и кабели аккуратно развели в жгуты и закрепили. Получилось даже где-то красиво. Любители электропанка оценили бы.

Пришел пилот, которого выделили для испытаний. Невысокий кругленький балагур. Представился Владимиром. Они с Семеном не успели перекинуться и парой слов, как уже начали вспоминать дальние аэродромы, интересные самолеты и общих знакомых. И так добрых полчаса, пока затрещавшее радио не напомнило о запланированном вылете.

Владимир подергал этажерку с аппаратурой, убедился, что она закреплена хорошо и не прилетит ему в спину, после чего занялся обычным предполетным осмотром. Замечаний не обнаружил, предложил садиться. Семен сразу полез на второй ряд, к приборам, а Егору досталась правая чашка спереди.

– Так, инструктаж стандартный. Ремни пристегнуть, наушники надеть. По салону не ходить, в туалете не курить, стюардесс за зад не хватать. Полетели.

Сами испытания оказались довольно нудными. Приходилось гонять длинные прямые участки, накапливая статистику для дальнейшей обработки сигналов приемников. Пилот скучал, маялся и ругался в голос, что это работа для новичков, а не для него, аса и короля неба. Семен отвлекся от приборов:

– Ну и дай Егорке порулить, у него целых четыре вылета.

Владимир радостно развернулся к Егору:

– На чем летал?

– Летал – громко сказано. Начал учиться. «Цессна-172».

– Один хрен, от этой только движком отличается. Так что будем тебя привлекать в качестве автопилота. Держи ручку, и ноги на педали.

Семен заржал:

– Будешь теперь знать, как нелегка доля автопилотская. Прежде чем автопилоты разрабатывать, надо самому в их шкуре побывать.

Дальше он не поленился рассказать, на кого Егор учился и кем работает, после чего ржали уже втроем.

Поначалу пилот доверял Егорке только «выдерживать режим» на прямой. Но постепенно начал учить его и другим маневрам. В результате испытания шли своим чередом, статистика накапливалась, а Егор осваивался с управлением. Не сказать, чтобы он был готов летать полностью самостоятельно, но взлет с посадкой, набор высоты, снижение, виражи и прочие простые эволюции делать мог. Понятно, что плохонько, коряво и только в идеальных условиях. Но мог и делал. И с каждым полетом получалось все лучше.

Постепенно перешли к полетам по маршруту. К тому времени подразделение, занимающееся фотоаппаратурой, выставило на испытания свои разработки: приспособленные к установке на беспилотник обычную бытовую «мыльницу»^[30] и три беззеркалки^[31] с разными объективами. «Мыльница» была перешита хитрой прошивкой^[32], отчего начинала самостоятельно фотографировать с заданной периодичностью сразу после подачи питания. С беззеркалками проще, у них штатно предусмотрена возможность дистанционного управления съемкой, поэтому их подключали к бортовому компьютеру беспилотника через специальные контроллеры. Электронщики обещали со временем объединить всю управляющую электронику в один блок и ужать его до размеров сигаретной пачки. Или даже компактнее. А пока Семен просто добавил в этажерку новые платы и провода.

Фотокамеры уже были смонтированы в штатном фюзеляже будущего беспилотника. С его подвеской под «Цессну» пришлось изрядно повозиться. Долго чесали затылки, пока аэродромный инженер не принес руководство по установке нижнего багажника от фирмы-производителя. Крепления пришлось изобретать самим, но встали они в штатные гнезда на нижней поверхности фюзеляжа, так что прочности конструкции самолета ничто не угрожало. Самолет с цилиндром беспилотного фюзеляжа под пузом со стороны напоминал ракетоносец с подвешенной ракетой. Орденская разведка голову сломает, какое такое новое оружие испытывают в ПРА.

Потом снова полеты, на этот раз для проверки алгоритмов аэрофотосъемки. Много думали, листали старые, времен войны учебники, подбирали оптимальные высоты, траектории и режимы работы фотокамер. Анализировали полученные снимки – вся ли заданная территория отснята, обеспечивается ли нужное качество картинки, разумно ли расходуется память.

Однажды Егор с Семеном сидели в тени под крылом после очередного вылета. Пилота срочно выдернуло к себе летное начальство. Можно было бы сходить пообедать, но лень тащиться под палящим солнцем на другой конец аэродрома. Да и есть в такую жару не хотелось. А холодное питье у них было – минералка у Егора и какой-то хитрый морс у его старшего товарища. Такое вот неожиданное применение имеют термосы в жарких краях.

– Говорят, история повторяется. Когда я был примерно в твоем возрасте, мы тоже так лежали после полета. Жара, а под крылом тенек. Вот только было то крыло немного побольше. Испытывали мы тогда… Не уверен, что сроки по нему уже вышли, так что пусть будет просто изделие. Так вот, сходили на маршрут, в нужной точке бандура штатно запустилась и ушла к цели, а мы вернулись обратно. Вылезли из мокрых комбезов и разлеглись в тенечке. Так вот, лежим под носителем, кругом степь, жара как сейчас… А на обшивке иней. Не успел самолет нагреться, пока снижались. Там-то, наверху, минус пятьдесят…

– Дядь Сень, а опасная эта работа?

– У нас, у инженеров? Не особенно. Обычно мы испытываем всякое новое оборудование на давно отлаженных типах. Вот летуны – те да, часто бились. Несмотря на все катапульты и прочие парашюты. Там ведь как: чуть раньше вышел – не получил полной картины отказа. Может не хватить данных конструкторам причину найти и поправить. А чуть опоздал – и полный рот земли. Опять же, всегда очень жаль дорогой экспериментальный самолет. А вдруг получится посадить?

– Ужас!

– Да ужас не в небе, ужас на земле. Из всего моего выпуска я последний живой остался. Кто по специальности работал, конечно. Притом что разбился у нас только Виталик Иванов, давно, еще в восемьдесят втором.

– А остальные?

– Остальные – на земле. Нервотрепка постоянная по работе, вечный срыв сроков и штурмовщина. Которая сменяется скукой и бездельем, когда нет погоды или пока ждем новую железку с Большой земли. Бытовая неустроенность, еда всухомятку. В семье конфликты. Сам подумай, какая нормальная баба будет довольна мужем, бывающим дома три месяца в году? Особенно если муж – не капитан дальнего плавания и не возит заграничные шмотки мешками. А на аэродроме – море спирта. Да еще и перестройка эта гадская, тоже множество поломанных судеб. И в результате – инфаркты, инсульты, язвы. А кто не успел от болезни загнуться – те спились.

– Веселые истории ты, дядя Семен, рассказываешь…

– Извини, что настроение испортил. Вспомнилось вдруг. Давай веселое расскажу?

– Расскажи.

– Работал я тогда в одной организации… Короче, сделали кой-какую аппаратуру, и надо ее было на борту контролировать. Вот примерно как мы сейчас, даже еще тупее – оно само работает, а ты рядом сидишь и смотришь, чтобы лампочки зеленым горели. То есть квалификации не нужно никакой, просто усидчивость и аккуратность.

Егору стало обидно за их работу, названную тупой. Но утешало, что есть работы тупее.

– Борт был большой и сложный. И куча железок от разных фирм. Естественно, то один отказ вылезет, то другой. Там не договорились, здесь сделали по-своему. Испытания затянулись. А тема-то в нашей конторе не единственная, и квалифицированных испытателей мало. В результате договорились до того, что в пригляд к нашим железкам стали отправлять молодых девчонок, кто не замужем и здоровье летать позволяет. Поначалу они соглашались неохотно, все же глушь невероятная, театров и показов мод нету, зато потом распробовали и чуть не дрались за право поехать. Особенно те, у которых дома с личной жизнью не ладилось.

– И что там такое для них притягательное было?

– Сразу несколько моментов. Во-первых, надо было подолгу сидеть в тесном фюзеляже, битком набитом электроникой. Советской электроникой тех лет, громоздкой, тяжеленной и потребляющей жуткие киловатты электричества.

– Сильно грелось?

– Как в сауне, только восемь-десять часов подряд. От таких условий труда все лишние килограммы с потом выходили за пару недель. Плюс на улице жара по полгода. Зато речка рядом.

– Прикольно.

– Это еще полприкола, прикол дальше будет. Вечером после полетов приходишь в гостиницу – а пожрать толком и негде. Развитой социализм, иоптыть. Так что вдобавок к сауне диета. Но и это еще не все.

– Боюсь предположить…

– Самая вкусняшка напоследок. Аэродром-то военный. Множество красавцев-летчиков, из которых большая часть или неженатых, или вынужденно холостякующих вдали от семей. Естественно, в таких условиях вокруг каждой новой женщины вьются толпы поклонников. В результате барышни наши возвращались с испытаний тощие, дочерна загорелые и полностью утомленные мужским вниманием.

– А потом?

– А потом систему с грехом пополам приняли на вооружение, и потеть вместо наших девчонок стали уже штатные экипажи. Но и много лет спустя, когда вспоминали те времена, у многих взрослых серьезных женщин на лицах появлялось мечтательное выражение…

Однажды настал день, которого долго ждали в ОКБ-17. Алгоритмы для дальнего БПЛА наконец-то «сложились». Автопилот надежно обеспечивал полет по маршруту и фотографирование заданного участка местности. Пока он, правда, только показывал пилоту настоящего самолета, куда крутить штурвал, да и выглядел как этажерка с платами. Осталось всего ничего – уменьшить аппаратуру до «авиамодельного» размера и подружить с системой управления беспилотника. Электронщики с программистами зарылись в работу, а у Егора вдруг появилось свободное время. Не так чтобы совсем свободное – отчет по испытаниям надо было оформлять, но он хотя бы сидел днем в офисе и вечером уходил домой. Целых два дня.

А потом его вызвали к начальству. И отправили на войсковые испытания «Совенка» – самого мелкого самолетика, который разрабатывало их КБ. Навыки авиамоделиста оказались очень кстати. Военные заказали сразу несколько комплектов для испытаний в разных условиях, и представителей КБ, работавших по этой теме, просто не хватало.

Ехать предстояло завтра с утра куда-то в предгорья на южной границе. Остаток дня был занят подготовкой комплекта из двух «Совят» и наземки, да еще в последний момент выяснилось, что нужно получить оружие и снаряжение. Испытания испытаниями, но военные шли на боевое патрулирование, поэтому надо было быть экипированным по уставу.

Склад у военных работал круглосуточно, так что вскоре припозднившийся Егор волок по пустым улицам два баула. Один, большой, с автоматом, запасными магазинами и патронами. Другой, огромный, со снаряжением и формой. Дома предстояло почистить автомат, набить магазины, сложить вещи… Поспать практически не получилось.

Поэтому утро отъезда в памяти не отложилось. Пятнистый грузовик на зубастых колесах подъехал к воротам КБ, в кузов погрузили ящики и баулы, Егор влез рядом и отрубился.

Разбудил его незнакомый офицер. Машина стояла, неподалеку слышались голоса, вкусно пахло обедом.

– Силен ты дрыхнуть, боец! Шесть часов без перерыва в кузове по грунтовке… Я бы не смог.

– Устал очень. Оборудование готовили, потом снаряжение получал, автомат чистил.

– Почистил?

– Почистил. И патронов в магазины набил.

– Тогда оружие к осмотру. Не понял? Автомат свой покажи. Посмотрю, в каком состоянии ты его содержишь.

– Возьмите. Только я его еще не очень содержу, только вчера получил.

Военный быстро разрядил автомат, снял крышку с пружиной, вынул затвор. Заглянул в ствол.

– Ну что, молодец. Оружие в норме. Как зовут, боец?

– Егор. Егор Мятин.

– Молодец, Мятин. Продолжай заботиться об автомате, и когда-нибудь он позаботится о тебе. Оборудование в порядке?

– Вчера было в порядке. Могло, конечно, повредиться при перевозке, но это вряд ли. Упаковывали хорошо. Могу посмотреть.

– Много времени нужно для проверки работоспособности?

– Ну… полчаса.

– Тогда сейчас, до начала обеда, проверяешь. На следующей остановке, через четыре часа, пробный вылет. Понял задачу?

– Ага. Попробую.

– Неправильный ответ. В армии не надо пробовать, в армии надо приказы выполнять. А поскольку ты военнообязанный и придан нам в качестве средства усиления – выполняешь мои, старшего лейтенанта Носова, приказы. Понятно?

– Так точно.

– И дуболома тоже включать не надо. Не переигрывай. Будет самолет готов к вылету на следующей остановке?

– Доложу через полчаса.

– Добро. Выполняй.

Транспортную упаковку для «Совят» коллеги по КБ разработали знатную. Танк она, может, и не выдержала бы, а вот путешествие в кузове грузовика – легко. Видимых повреждений самолетики не имели. Потом Егор проверил аккумуляторы. Все четыре бортовых из комплекта были заряжены наполовину – стандартный для литий-полимерок режим длительного хранения. Для немедленного вылета не годится. Надо заряжать. А вот наземка заряжена нормально.

Зарядник в комплекте был, но, к сожалению, один. И штатно допускал подключение только одного аккумулятора. С учетом двухчасового цикла зарядки – развлечение на всю ночь. Странно, что не подумали о тех, кто будет «Совят» обслуживать. Хотя, с учетом особенностей применения, оно и не сильно нужно. Заряжать батареи пехотинцам, разведчикам или диверсантам некогда и негде. Достал из рюкзака самолетик и пульт, взлетел, посмотрел что надо, а дальше уже и воевать пора. Или возвращаться к своим со свежими разведданными. А батареи заряжать можно потом. Если будет что. И кому.

Ладно, это все лирика, а через четыре часа надо иметь полностью готовый к полету комплект.

Егор чертыхнулся и полез в свой полетный ящик. Хорошо, что догадался захватить. С этим ящиком он ездил запускать свои модели последние лет десять. Внутри хватало и инструментов, и всяких полезных мелочей. В числе прочего был и универсальный зарядник. Осталось найти, к чему подключиться.

Когда старлей снова заглянул в кузов, Егор заканчивал шаманить кабель для параллельной зарядки. Еще один, длинный, для подключения к аккумулятору автомобиля, уже лежал рядом. Шипел газовый паяльник, пахло канифолью и пластиком.

– Ну как, полетаем на следующей остановке?

– Сейчас поставлю бортовые акки заряжаться, почти доделал «гирлянду». Чтобы все четыре махом.

– А что, в комплекте нет зарядника?

– Есть. Он вполне рабочий, но им бы я не успел зарядиться полностью за четыре часа. Приходится вот на коленке приспособу мастерить.

– Я про эти проблемы в акте испытаний напишу. Ты-то ладно, разберешься, надеюсь, а если боец молодой?

– Пишите. Это чужой комплекс, мне за него премию не снимут.

Егор отложил паяльник, сдвинул на место пайки термоусадку и щелкнул зажигалкой.

– Все, закончил. Сейчас протащу кабель к аккумулятору грузовика, подключусь и поставлю заряжать батареи.

– Хорошо. Поесть не забудь, я тебе вот здесь, в уголке, котелок поставил.

Минут через десять колонна тронулась дальше. Зарядник солидно мигал лампочками, вливая в батареи электричество, самое время и о себе позаботиться.