Глава 2

США, штат Джорджия, близ Бэйнбриджа, май 1860 года

– Фил… Вилли. Джон! Рад, очень рад каждого из вас видеть.

Первым добравшийся до меня Мак-Грегор мало того что изрядно похрустел костями моей руки при рукопожатии. Так еще и ребра помял, полезши обниматься. Медведь, блин, шотландский! Зато Вильям был, как и всегда, в обычном своем состоянии, сдержан и корректен, потому ограничился нормальным рукопожатием и словами:

– Надеюсь, такого больше не случится. У меня не так много друзей, чтобы лишаться одного из них из-за жалкого беглого раба с камнем.

– Ну, он за это уже расплатился. Сполна.

Легкая улыбка и едва заметный промельк в глазах Степлтона позволили теперь уже воочию, а не по чужой памяти, убедиться в той хищной сути, что скрыта за респектабельным фасадом. Видел я таких у себя, в родном времени. Опасные враги, но если на твоей стороне, то можешь считать, что фортуна улыбнулась по полной.

– Да ты совсем-совсем здоровый, Вик, – неслабо так хлопнул меня по плечу Джонни. – Плохо верится, что недавно от трупа мало чем отличался.

– Сам с трудом верю. Проходите в дом, вы первые из приехавших. Да оно и неплохо. Сначала чуть поговорим, да и после у меня важный разговор будет. Очень важный.

– Важный? – сверкнул глазами Джонни, и в его лице что-то неуловимо изменилось. – А ведь верю. Сейчас – почему-то верю, – и тут же привычная маска простого, без особых затей, человека. А секунду назад проявилось нечто хищное. Но не того разряда, что у Степлтона. Куда как поковарнее. Значит, верно я про тебя подумал, «Джон Смит». – Сестры твои, красавицы, мужское общество украсят?

– Несомненно. Большую часть времени, – усмехнулся я, вспоминая некоторые нюансы. – Только ты, Филипп, с лицом своим поосторожнее.

– Вик?

– Да-да, с лицом. А то оно у тебя, когда красивую девушку видишь, становится как кошачья морда, когда тот миску сметаны в пределах досягаемости узрит.

Смеялись все, включая самого Мак-Грегора. Благо его удачные и не очень похождения по завоеванию сердец и не только прекрасной половины человечества давно стали притчей во языцех на местном уровне. Но стоило заметить, что к родственницам друзей от подступаться даже и не помышлял. Смотрел с привычным азартом в глазах – это да. Это уж чистой воды инстинкт бывалого донжуана. Зато переступать определенную черту – ни-ни.

– Всегда Филипп, – с нарочитой обидой вздохнул бритоголовый. – Я-то нормально смотрю, вижу, поступаю так, как и должен нормальный мужчина в расцвете сил. А вот наш Джонни никак своего счастья видеть не хочет! Смотрит куда угодно, только не в нужную сторону.

Теперь пришла очередь посмеяться над Джоном. Тоже беззлобно. Тем более что тема была давней, также всем своим известная. Принцесса, влюбившаяся в рыцаря, победившего похитившего ее дракона. Правда, вместо дракона были лишь несколько беглых рабов, но все равно романтика присутствовала, куда ж без нее! Так что Сильвия Мак-Грегор, двоюродная сестра – а поместному кузина – Филиппа, давно уже вздыхала по своему спасителю. Ну а тот… Относился к ней весьма даже неплохо, но явных попыток претендовать на ее руку – сердце и так уже того, было – не делал. Не в последнюю очередь по причине того, каким отец Сильвии, Коннор Мак-Грегор, видел жениха своей дочери.

Джон был хорош в качестве гостя, друга семьи, человека, в случае необходимости способного легко и без раздумий пристрелить врага. Но вот в качестве мужа своей дочери он хотел видеть кого-то посерьезнее и с видимыми перспективами. Однако Сильвия, в которой тоже текла кровь Мак-Грегоров со всем растворенным там упрямством, уперлась рогом. И единственное, чего добился отец – обещания подождать года три-четыре. Искренне надеялся, что за это время влечение Сильвии поутихнет. Однако не тут-то было! И никакие подбираемые кандидаты в женихи не помогали.

Потому скрепя сердце Коннор Мак-Грегор хоть и оттягивал неизбежное, но потихоньку смирялся с ним. Отсюда и все усиливающиеся попытки занять Джонни чем-то более серьезным, нежели «патруль» и ничегонеделание с друзьями. Равно как и осторожные попытки выяснить, а какими средствами располагает его будущий зять.

Только вот узнать о капитале и его происхождении у Джона было чуть ли не сложнее, чем выдать замуж сорокалетнюю девственницу. Равно как и узнать что-то о его семье, не получив в ответ ворох туманных присказок и смутных фраз.

Люблю загадки! И если представится случай, непременно попытаюсь докопаться до истины. А случай, как мне кажется, в относительно скором времени представится. Особенно если разговор пойдет в нужном направлении и удастся развести кое-кого на частицу откровенности.

Меж тем, перебрасываясь фразами обо всем и ни о чем, мы как-то незаметно подошли к дому, а там и внутри оказались. Затем в гостиную, путь в которую был хорошо знаком всем трем прибывшим гостям. Сколько раз они тут бывали, даже не сосчитать. Так что удобные кресла – или, в случае Джона, стену, которую удобнее спиной подпирать – нашли без труда. Предложение освежиться прохладными напитками, да и сигару выкурить, пока остальные гости еще не появились, было принято с заметным энтузиазмом. Правда, Фил заказал не прохладительное, а совсем даже наоборот, горячительное. Иными словами, дозу виски. Ну да дело хозяйское. Но еще до того как служанка – Хуанита, женщина латиноамериканских кровей средних лет – принесла заказанные гостями напитки, появились и мои, хм, сестрички. Обе, что характерно. И сразу попали под шквал естественных для Филиппа комплиментов, которые он раздавал уже чисто рефлекторно, как само собой разумеющееся. Но не стандартные, а относящиеся к той или иной женщине. Подчеркивая достоинства той и умело обходя недостатки, если таковые имелись. Бабник, что тут еще сказать. Но со стилем!

Пока Филипп развлекался привычным для себя образом, Джон, глядя на это, ехидно ухмылялся, а сестры благосклонно внимали потоку славословий… Вильям, которого это не интересовало, спросил:

– Давно меня занимало, почему у тебя в доме прислуга не из просто рабов или даже освобожденных, как некоторые делают? Должна быть причина. Не требую ответа, по дружески спрашиваю. Это ведь не тайна?

– Да какая тут тайна, – слегка улыбнулся я, раскуривая тонкую сигарку, больше всего напоминающую по габаритам привычные сигареты. – Даже немного удивлен, что ты раньше не спросил. Я, как и мои предки, не доверяю рабам. В любой момент от них можно ждать чего угодно. Иная кровь, совершенно другие мысли в голове. Они предсказуемы по сути и даже, при некоторых усилиях, по времени возникновения… Но стоит ли держать в доме койота, который укусит тебя за… пятку, как только ты будешь в не самом лучшем состоянии?

– Такого почти не случалось.

– Ключевое слово тут именно «почти», – раскурив, наконец, сигару, я выпустил в потолок струю ароматного дыма. – Поэтому не хочу ощущать себя неуютно в собственном доме.

– Почему мексиканцы и полуиндейцы?

– Деньги. Они не так много запрашивают. Кстати, напитки прибыли. Благодарю, Хуанита.

Небольшая пауза в нашей беседе, но потом она возобновилась. И я заметил, что другие тоже к ней помаленьку прислушиваются, хотя и не полностью на ней сконцентрировались.

– Глубокомысленно, Вик. Раньше ты так не рассуждал. Я удивлен!

– Все мы взрослеем, Вильям. Кто-то постепенно, кто-то рывком. Ну а я, наверное, по-особенному… Думаю, что мне очень хотелось продлить беззаботное время, поэтому я и позволял себе думать, мыслить, рассуждать, но до поры не оставлять и прежнюю легкость.

– Разве что-то изменилось?

– Кроме камня по голове и понимания того, что все это – неопределенный взмах рукой, – может мигом взять и исчезнуть? Пожалуй, что да. То самое умение рассуждать и желать выводы из происходящего вокруг нас. Вокруг – это не близ Бэйнбриджа и даже не в Джорджии, а в целом по стране.

– Вот как. Мой отец также обеспокоен и поделился со мной некоторыми мыслями. Это не тайна, и я могу… Небольшая, но многозначительная пауза. Понимаю.

А вот донор бы не уловил этого, не тот склад мышления.

– Не стоит… утруждаться два раза подряд. Я все равно собираюсь поднять за столом эту тему. А при большем количестве людей и прозвучит убедительнее, да и куда как удобнее. Со стороны порой подмечаются интересные аспекты. Сам знаешь, мои соседи более почтенного возраста. Различие поколений, которого у нас, тут собравшихся, в принципе быть не может.

– А кто еще приглашен?

– Уэйн и Бакхорст, конечно. Оба, как всегда, прибудут с супругами. А вот Холландер не появится. Отправился по делам в Олбани и не вернется еще с пару недель. А его жена леди старых правил, без мужа редко по гостям ходит.

Степлтон в ответ на то лишь улыбнулся. Понимал суть. Этикет – штука серьезная, хотя может довольно широко варьироваться. Сам он пользовался то одной его вариацией, то другой. Аккурат по своей выгоде. А уж в хороших манерах был подкован с двух сторон, со всеми отличиями латинских и английских правил.

Дальше разговор свернул на обсуждение последних новостей и сплетен. Тут можно было и посмеяться, и посочувствовать некоторым из соседей. Светский треп – я назвал бы происходящее именно так. И мне это очень даже нравилось. Особенно в сравнении с тем, что было привычно тогда, в прежней жизни. Атмосфера была совсем другая, не преисполненная ядовитого цинизма, пошлостью и всего в этом роде. Слово «честь» было отнюдь не пустым звуком, а за любую подлость тут с легкостью вызывали на дуэль, не доводя дело до суда. До суда тут вообще нечасто доходило.

В общем, сидели дружно, общались хорошо. А там и оставшиеся гости подоспели: Грегор и Лавиния Уэйны, а также Роберт и Марта Бакхорсты. Прибыли с интервалом минут в пять, как раз, чтобы поприветствовать и проводить в дом первых и успеть встретить вторых.

Обе супружеские четы были дружны с родителями донора, а к его детям относились почти что по-родственному. Часто появлялись, готовы были в случае чего помочь словом, советом и делом. В этом не было ничего удивительного. Юг, однако. Все знали всех в определенном секторе, плантаторов связывала не только и не столько кровь, сколько дух этих земель. Ну и понимание того, что только держась друг за друга, они представляют силу. А если связи нарушить – по отдельности им не устоять. Против кого? Да хотя бы против тех господ с севера, от которых на юге да-авно уже не ожидали ничего хорошего. Никакого единства между южными и северными штатами не было где-то с начала века. А к середине легкое недоверие переросло в открытое противостояние и глубокую неприязнь.

И дело было не только и не столько в самой рабовладельческой системе Юга. Это так, верхний слой, удобный и эффектнее всего выставляемый напоказ. На самом же деле бал правила ее величество Выгода! Экспорт хлопка, а в меньшей степени и иных выращиваемых в южных штатах культур, приносил очень большие деньги. Но вот промышленные товары и предметы роскоши южанам было гораздо выгоднее завозить из той же Европы, нежели покупать на Севере. И это с учетом того, что стоимость заокеанских товаров нехило так вырастала за счет транспортных расходов.

О чем это говорило? О феноменальной жадности финансовых воротил Севера, которые, имея возможность снизить цену, нипочем не желали этого делать. Ага, та самая погоня за сверхприбылями, от которой эти господа не отказались вплоть до следующего тысячелетия! Уж я в этом на своей шкуре убедился, имел такое сомнительное удовольствие.

Зато были истеричные вопли на самом верху. Равно как и попытки вместо снижения цен на свои товары ввести огромные пошлины на иностранные. Мало им было и так больших налогов, которые уплачивали плантаторы.

К слову, это лишь одна из причин конфликта, пусть и из числа наиболее весомых. Имелись и другие, куда более заковыристые. Впрочем… Сейчас всех нас ждал хорошо приготовленный и роскошный ужин. Следовало сначала отдать должное ему, а уж потом переходить к более серьезным и не столь приятным делам.

* * *

Ранний ужин шел хорошо. Достойное общество, легкие застольные беседы, чередуемые подачей новых блюд. Правда в кухне отчетливо прослеживались испанские мотивы, ну да учитывая личность повара, оно и неудивительно. К тому же гости удивлены не были. И правда, чему тут удивляться, если оно длится много лет подряд?

Обсуждали дела на моей и окрестных плантациях, планы насчет реализации хлопка, проблемы с воспитанием детей и внуков – это уже Уэйны и Бакхорсты подняли тему, которая молодым поколением поддерживалась лишь из вежливости. Нас-то воспитывать точно не стоило, сами воспитались.

А затем, уже когда были поданы десерты и кофе, проскользнула тема, которую я не мог упустить. Причем поднял ее Роберт Бакхорст – седоволосый и кряжистый бородач, недавно разменявший шестой десяток. Суть темы – грядущие президентские выборы, насчет которых Юг пребывал в глубоком пессимизме.

– Этот пройдоха Линкольн! – размахивая дымящейся трубкой, рычал Бакхорст. – Я слышал, что республиканцы хотят выдвинуть его. Он, видите ли, «отвечает их идеалам и является компромиссной фигурой в вопросе о рабстве». Компромиссной! Пусть Господь покарает его одной из своих молний!

– Тише, дорогой… И ты знаешь, у нас на юге за этого, прости меня Боже, проходимца никто не отдаст свой голос.

– Я еще сдерживаюсь, Марта, – чуток сбавил громкость Бакхорст. – Но если ты думаешь, что я преувеличиваю, давай спросим у Виктора. Он хозяин дома, а значит, должен высказаться.

Ай спасибо тебе, Роберт. Не пришлось аккуратно выводить нить разговора в нужную сторону. Надо всего лишь подхватить эстафету, а заодно использовать свои способности аналитика. Зачем? Да чтобы на примере этой типичной для южных штатов компании лично понять уровень их несовместимости и готовности противостоять Северу.

– Выборы-выборы. – А в голове всплывает известное продолжение, озвученное певцом-матерщинником Шнуром. – Их однозначно выиграет кандидат от Севера, причем совершенно неважно, флагом какой партии будут махать за его спиной. Все дело в количестве населения в южных и северных штатах. Я тут не так давно имел возможность ознакомиться с примерной оценкой численности населения. Результаты…

– Какие? – не выдержал Филипп. – Вик, не медли!

– В северной части, то есть территории этих янки, проживает около двадцати миллионов. У нас несколько менее десяти. Причем их них половина – это негры, которым, как вы понимаете, здесь никто права голоса давать и не собирается. Делайте выводы, леди и джентльмены, делайте выводы. Следующим президентом будет Линкольн, если только янки не захотят сменить вывеску, выдвинув вместо него очередную «говорящую голову».

– Прости, Виктор, какую голову?

– Говорящую, – улыбнулся я, отвечая на вопрос задавшему его Грегору Уэйну. Этот джентльмен был не слишком силен в образном мышлении, да и метафоры не очень воспринимал. Предпочитал конкретику. – Сам по себе Линкольн или любой другой на его месте значит не так чтобы очень уж много. Он лишь выражает интересы тех, кто стоит за его спиной. В нашем конкретном случае это банкиры и крупные промышленники. Хотя первые более значимы в силу некоторых причин, которые я не хочу сейчас излагать. Долго будет и малоинтересно для всех нас. Да и речь не совсем о них идет. Но очевидно, что победа Линкольна не принесет Югу ничего хорошего. Поэтому…

– Отделение, – сказал, как припечатал Вильям, после чего тяжелым взглядом обвел всех присутствующих. – Не мои слова, отца. И других, кто высоко сидит. Другого пути нет.

Слово прозвучало. Я же, ожидавший подобного момента, смотрел на лица и отражающиеся на них эмоции. И увиденное меня откровенно радовало. Никакого отторжения, лишь понимание, что при таком варианте иного выхода для Юга действительно нет.

Там, наверху, то есть в среде губернаторов и конгрессменов, еще могли питать какие-то иллюзии. Да тому пример и нынешний президент-южанин, Джеймс Бьюкенен, невероятным стечением обстоятельств сумевший победить на прошлых выборах. Вот он продолжал верить, что можно как-то договориться, найти общий язык… Ага, с банкирами и их ставленниками, которые спали и видели устранение угрозы для них, которую они ощущали в том пути, по которому двигался Юг. Юг с его опорой не на многочисленные эмигрантские потоки, а меньшее число, но куда более качественное, более развитое в разных сферах бытия.

Нет уж, с такими договариваться себе дороже. Запутают, закормят ложными обещаниями, после чего ослабят и потом схарчат жертву, ставшую менее опасной. Знакомое дело. Просто сейчас они в самом начале пути. Апогея же это их умение достигнет через век с небольшим. Печальный факт, однако!

Потому мне и хочется приложить все усилия, чтобы этот монструозный конструкт, каким стали знакомые мне с детства США, не смог состояться. А для этого… Есть задумки, еще как имеются.

Тем временем разговор снова свернул на куда более мирные и приятные для большинства собравшихся темы. Ну да это и неплохо. Чрезмерно заострять внимание на грядущем сейчас не стоило. Для всех не стоило. А вот для дружной троицы – непременно и обязательно. Только не сейчас, а после того, как старшее поколение, утомившись, отправится либо по домам, либо почивать в гостевые комнаты. Впрочем, скорее всего по домам. Недалеко, да и места вполне спокойные.

Собственно, так оно и произошло. Сначала, сославшись на дела, которые ну никак нельзя надолго бросать, откланялся Уэйн с супругой. Ну а еще минут через двадцать засобирались и Бакхорсты. Все же сказалось не слишком большое количество тем, которые можно продолжать. Разница поколений, что тут скажешь. Вот и остались той самой узкой, но дружной компанией. Оставалось только под благовидным предлогом сестричек спровадить.

Легче сказать, нежели сделать. Что Елена, что Мария – те еще энергичные и любопытные создания. Зато… О, точно! Это и впрямь неплохой вариант.

Улучив момент, я шепнул Вильяму:

– Если не затруднит, то вместе с Филом выведи моих сестричек вечернюю прогулку совершить. Ненадолго, даже минут двадцати хватит. Фил, он такой, умеет девушкам голову морочить. Они его общество любят.

– Даже Мари?

– Он ее забавляет, – криво усмехнулся я, зная отношение сестры к лысому бабнику. – Любит смотреть за тем, как другие тают от расточаемых комплиментов.

– Хорошо. Сделаем. Тебе ведь нужно поговорить с Джоном?

– Именно. Хотя потом почти обо всем и с вами. Просто он может кое-что подсказать насчет… выгодных финансовых вложений. Сам знаешь, что о капитале стоит бережно заботиться.