Глава 2. – Бегство от себя

Как же так! Куда делась молодость и красота?

Она бросилась в комнату, судорожно шарила старческими руками по кровати. Из-под подушки вытащила пластиковую баночку. На ладонь посыпались разноцветные таблетки.

«Экстази!? В шампанском было экстази? Вот почему так болезненно отреагировало тело».

В первый момент пришло желание бежать. Бежать подальше от позора, страха, отчаяния. Спрятаться, укрыться. Горечь поражения желчью изъедала внутренности. Молодой мачо обыграл её, опытную соблазнительницу. Провёл, как наивную девочку. Чем она лучше Лейлы? Лейла. Наивной девчонке достался богатый старичок? Молодость победила? Надо бежать, бежать, бежать.

Анжела судорожно одевалась. Тело расползлось вширь, словно распустили шнуровку на корсете. Еле натянула на себя платье. Бросилась к администратору. Он должен помочь. Подскажет, как найти вчерашнего постояльца. Она должна всё исправить.

Едва завидев испуганное лицо мужчины у стойки, она застыла в нерешительности посреди холла.

Всего мгновение на лице лощёного администратора высветились истинные чувства, он быстро справился с эмоциями и натянул приветливую улыбку, долженствующую положению. Но этих мгновений хватило, чтобы Анжела прочла в его глазах удивление. Что делает здесь дряхлая старуха, где царит молодость и красота?

– Чем могу быть полезен, мадам? – он сдвигал брови, щурил глаза, пытаясь припомнить постоялицу, но никак не мог. Всё переживаемые чувства от любопытства до замешательства легко читались на его лице.

– Я хотела бы узнать про одного вашего постояльца. Джон… Джон? – больше про своего ночного друга она ничего не знала. – Я из двадцать второго номера, – едва выдавила Анжела слова, словно зачитывала себе приговор. И не ошиблась.

Администратор поспешно вскочил, словно его в причинное место внезапно ужалила пчела.

– Он уехал сегодня ночью. Сказал, что дама из номера двадцать два оплатит его счёт, – служащий спешно рылся в бумагах на столе, словно боялся, что его кто-то остановит. Нашёл нужный чек, протянул старушке. – Вот уж не думал, что этой дамой окажетесь вы, – губы растянулись в ехидной улыбке. Во взгляде молодого мужчины промелькнуло отвращение, вызванное её внешностью.

Высокомерие молодости, считающей, что жизнь принадлежит молодым. Ещё вчера Анжела думала также.

Она неуверенно сделала шаг вперёд, чувствуя, как её затягивает в омут неизвестности.

– Это грабёж! Такую сумму невозможно потратить за один день? – слёзы выступили на глазах. Она тщетно пыталась придать сморщенному лицу выражение милой улыбки.

– Вы потратили эту сумму всего за одну ночь! – торжественно пригвоздил её администратор.

Страх пудовыми гирями сковал ноги. Но желание мести заставляло мозг лихорадочно работать.

– Моя внучка ночью спешно вынуждена была покинуть отель. Дела крови не требуют отлагательств, – сочиняла Анжела на ходу историю, напуская побольше тумана. Паника, растерянность сотрясали тело. Таких денег у неё и в помине не было. Теперь у неё совсем не было денег. Минутное замешательство. – Только я по-стариковски забыла все карточки дома. В Париже, – она уже примеряла на себя роль старой бабки, подчиняясь обстоятельствам. Безуспешно копошилась в женском ридикульчике, смешно хлопала длинными ресницами. Ждала, что будет дальше.

Ждал и администратор.

– Можно я позвоню? Внучок переведёт нужную сумму.

Почему она сразу не отправилась к Славику? К чему был ненужный демарш по отелю?

Молодой человек кивнул, нагло рассматривая странную старушку. В глазах ни тени сострадания.

Слава долго не брал трубку, переговоры с ним были похожи на маленькую войну. Просьбы, угрозы, потом мольбы и слёзы. Он не верил ни единому слову. Спустился посмотреть лично. Прошел мимо неё, даже не удостоив взглядом.

– Тут была девушка? Она меня искала, – холодно поинтересовался у администратора. Тот молча кивнул, указав за спину.

– Вы кто? Где Анжела? – Слава обернулся, накинулся на неё словно петух, потерявший свою курочку.

– Она уехала. Я её бабушка, – чувствуя, как почва ускользает из-под ног, вяло лепетала Анжела уже заученную историю. Не желала перед свидетелями разыгрывать унизительный спектакль.

«Слава! Это же я?» – кричали глаза, но он упорно отводил взгляд в сторону.

– Это мошенница. Я её не знаю, – высоко задрав голову, бывший напарник ушёл.

– Ещё родственников обзванивать будете? – с издёвкой скривил губы мужчина за стойкой.

– Нет.

Анжела сдалась. Села на пол. Ноги совсем отказывались повиноваться, комок в груди мешал дышать. А в голове образовалась звенящая пустота.

– Я в отчаянном положении. У меня нет ни гроша. Может я могу вам оказать какую-нибудь услугу? – не смея поднять глаза, попыталась разыграть единственный свой навык Анжела.

Молодой человек впервые сочувственно посмотрел на бесформенную груду в дорогом тряпье. Намёка не понял.

– Неприятности мне не нужны. Полиция в таком дорогом отеле весьма некстати, зря побеспокоит и напугает постояльцев, – его глаза перебегали с одного предмета на другой, он лихорадочно соображал, как побыстрее уладить конфликт.

Из лифта вышла солидная пара средних лет, удивлённо остановилась. Не зная, что делать с грудой человеческого мусора, неожиданно образовавшегося на их пути.

– Мадам, вам плохо? – администратор тут же бросился к Анжеле, расчищая пространство перед дорогими постояльцами. Крепкие мужские руки цепко держали старушку повыше локтя, словно стальные браслеты опоясали женские плечики. Он насильно поднял её на ноги, грубо встряхнул, приводя в чувство. В его порывистых движениях сквозила злость и неприязнь. – Идти можете?

Она кивнула, безропотно отдаваясь воле судьбы. Сейчас он выкинет бабульку на улицу. Всё равно. Лишь бы быстрее уйти от позора. Но администратор потащил её в подсобку.

– Если я сдам тебя полиции, скандала не избежать. Управляющий повесит все издержки на меня. А потом и уволит. Не пойдет. Ты отработаешь всю сумму, – его глаза сверкали праведным гневом.

Анжела поспешно стала расстёгивать пуговицы на платье. Крючковатые пальцы старухи плохо сгибались, застёжки никак не поддавались.

– Глупенький, я сразу тебе предлагала… – она повернулась спиной, рассчитывая, что он поможет ей раздеться.

– Дура! На кухне! Посудомойкой. Посидишь здесь, пока я выясню все обстоятельства.

Дверь хлопнула с такой силой, что затрещала дорогая отделка. Анжела сжалась, закрыла глаза.

«Что происходит? Кому я перешла дорогу?»

Это и предстояло выяснить, целиком окунувшись в унижения.

Глава 3. – Бумеранг всегда возвращается

Остаток дня прошёл, как в тумане.

Вжав голову в плечи, Анжела счищала остатки пищи с грязных тарелок и драила пригоревшие сковородки. Щёки налились румянцем от стыда и позора. Уши горели и словно забились ватой. Она ничего не желала слышать, уткнувшись носом в раковину. Голова была занята единственной мыслью: надо увидеть Славика и попробовать с ним ещё раз переговорить. Он мог растеряться, испугаться, не узнать, в конце концов. Она сама с трудом узнавала себя в отражении и брезгливо отворачивала голову от кусочка зеркала, подвешенного над раковиной.

Маленькая каморка рядом с кухней, освобождённая от всякого хлама и старой кухонной посуды, вышедшей из употребления, стала её новым пристанищем на неопределённый срок. Сколько времени ей понадобиться, чтобы отработать долг? На новую порцию инъекций тоже нужны деньги. Положение унизительное, но не безвыходное. Маленькая оплошность дорого обошлась девушке, но не ставить же крест на всей оставшейся жизни. Она рассчитывала, что Славик войдёт в её положение и поможет решить проблемы, так некстати обрушившиеся на несчастную жертву. Без Анжелы он тоже терял часть своего дохода, и не малого. Ему нет выгоды отворачиваться от компаньонки.

Как только отель погрузился в сонную негу, устав от ночного разгула, Анжела выбралась из своего закутка и отправилась к вчерашнему напарнику.

Южная ночь зажгла на небе звёзды, но сегодня ей было не до красоты и романтики. Она беспрепятственно добралась до нужного этажа, не встретив по пути ни одной живой души. Это хорошее предзнаменование. Она шла, окрылённая надеждой. Не шла, а летела.

Долго стояла в нерешительности под дверью, раздумывая, вломиться по наглому или воспользоваться своим ключом. Трясущимися руками взялась за дверную ручку. С удивлением обнаружила, что не заперто. Чуть приоткрыв, нежданная визитёрша просунула голову в щель, прислушалась. Давящая тишина приветливо приглашала внутрь.

«Ничего не боится, стервец, не запирается. А чего ему, собственно, бояться? Он здесь работает, его знает каждая собака. Постояльцы – богачи. Вряд ли они позарятся на сбережения обычного бармена. Может проучить мерзавца? Подчистить его кошелёк. Сейчас любые деньги будут уместны. Да и неизвестно, как разговор повернётся. Славик, оказывается, ещё та скотина. Как по-свински обошёлся утром. Проучу-ка я наглеца».

Крадучись, как пантера, выслеживающая добычу, а скорее, как неуклюжая панда, плохо осознающая свои габариты, она протиснулась в комнату. Осторожно прикрыла дверь.

Споткнулась о брошенные на полу брюки. Звякнула пряжка ремня. Анжела зажала рот рукой, чтобы не чертыхнуться. Его привычку раздеваться на ходу хорошо знала. Прислушалась. Тихо. Славик либо крепко спал, либо где-то шлялся.

«Без брюк?» – тревожная нотка мелькнула в сознании, но желание мести перекрыло здравую мысль.

Расположение предметов было знакомо. Действуя на ощупь, быстро добралась до тумбочки.

«Брюки снять успел, значит уходить не собирался. Но после звонка куда-то спешил, телефонный аппарат одним углом стоит на бумажнике. – Шарила она руками по тумбочке в темноте. – Тут что-то не так. – Бабушка учила подмечать мелочи».

И тут щёлкнул выключатель. Комнату залил яркий свет. Анжела зажмурилась. Спешно разжала пальцы. Бумажник шлёпнулся ей на ногу, а с ним и надежда на лёгкую наживу.

– Картина маслом, – хриплый голос принадлежал не Славику. От ужаса мороз сковал мышцы. Она застыла в нелепой позе.

– Ой, мальчики. Кажется, я сослепу не на свой этаж забрела. Простите великодушно, – Анжела старательно изображала растерянную старушку, естественно щуря глаза от яркого света. Всплеснула руками, покачала головой. – А я-то всё думаю, что это вещи мои разбросаны? И сумочки нигде нет.

Сквозь прикрытые ресницы осматривала комнату. Постель смята, но пуста. Стулья перевёрнуты, шкафы раскрыты, одежда разбросана на полу. Обыск?

Из разных углов комнаты на неё смотрели две настороженные физиономии. Чёрные костюмы нелепо смотрелись на атлетических фигурах мужчин.

– А чего свет не включила? – из-за шкафа вышел третий, сделал шаг вперёд, перекрывая пути к выходу.

– Так ведь я, ээээ, вижу всё равно плохо. Мне что есть свет, что нету. Всё равно двигаюсь почти на ощупь, – язык заплетался от страха.

– Очки чего не носишь? – поинтересовался огромный верзила у окна, хмуря брови. Густая борода скрывала чуть ли не большую часть лица.

– Очки портят имидж, – игриво пожала плечиком Анжела, виновато опустила голову. И только тут осознала, насколько нелепо выглядит открытое декольте на дряблом теле старушки. Краска смущения залила лицо.

– Какой имидж, бабка? Ты на себя давно в зеркало смотрела? Вот бабы! Вот дуры! Им уже в гроб пора, а они всё кокетничают, – верзила соскочил с подоконника, оскалился. Вынул спичку изо рта. Секунду раздумывал, куда бы её деть. С силой вогнал в мягкую обивку стенки. Подошёл к старушке с другой стороны.

Анжела оказалась запертой в узком проходе между стеной и кроватью. Сейчас её раздавят, как уличного котёнка, попавшего под гусеницы тяжёлого танка. Даже играть не пришлось. Слёзы сами навернулись на глаза, покрыв всё поволокой. Голова закружилась. Она выставила руки в стороны, ища за что ухватиться, чтобы не упасть. Шаря по воздуху, поломанными ногтями случайно саданула в лицо стоявшему перед ней бородачу. Зашипев, он схватился за глаз.

– Ты чего? Озверела?

– Худо мне, ребятушки. Худо, – ноги подогнулись, стали ватными. Анжела медленно по стеночке сползла на пол.

– Э-э, бабуля. Ты только коньки не двинь? А то нам ещё с твоим трупом разбираться придётся, – стоявший сзади парень быстро подхватил старушку под руки и поволок в туалет, с трудом протискиваясь в узком проходе. Включил воду, грубо сунул её лицо под струю. Она отфыркалась, протёрла глаза и снова застыла в ужасе.

На унитазе сидел Славик, связанный и без штанов. Огромный кляп во рту казалось притягивал его голову к голым коленкам. Он смотрел на неё снизу, ошалело округлив глаза. В уголках рта запеклась кровь. Один глаз слегка припух.

– Это кто такая? – четвертый бандит, словно массивный шкаф, равнодушно стоял рядом со Славиком. Вытащил у связанного кляп, махнул им в сторону вошедших.

– Ссссумасшедшая какая-то. Вчера пыталась выдать себя за постоялицу, – заикался бармен, жадно хватая воздух. Сплюнул кровавый сгусток на кафель, забрызгал обувь громилы. Тот наклонился, кляпом вытер ботинок, грубо взял заложника за чёлку, задрал голову и засунул грязный кляп ему обратно в рот.

– И зачем говорил, собака. Только штиблет мой испачкал, – говорил он с сильным южным акцентом.

Лицо Анжелы перекосилось от страха. В висках громким эхом отзывался пульс. Она бухнулась на коленки, поползла к двери.

– Отпустите, родимые. Грех попутал. Хотела десяткой разжиться по лёгкому. Есть грешок, выпить люблю, а деньжат не хватает. Дайте десятку. Ничего не вспомню на утро, клянусь, – голосила она первое, что пришло в голову.

Парень у входа брезгливо отступил в коридор.

– Шеф, что делать-то с полоумной бабкой будем? – растеряно развёл руками.

В комнате послышались приглушённые голоса. Головорезы о чём-то шептались. Но из-за шума льющейся воды слов Анжела не разобрала.

– А ты, мамаша, не промах, – в дверях показался пострадавший бородач, потирая покрасневший глаз. Других признаков увечья не наблюдалось. Присел рядом на корточки, беззлобно улыбался. – Так лихо машешь культями. Чуть без глаза не оставила. Смелая. Дать бы тебе как следует, да я старость уважаю. А ты этого мальчика знаешь?

Анжела обернулась. Славик затравленно смотрел ей в глаза. На миг показалось, он узнал её, шевелил бровями, делая какие-то знаки.

– Первый раз вижу, – сквозь сжатые зубы твёрдо отчеканила она.

– Дайте ей сотню и вышвырните на улицу. С такими деньгами бабка вряд ли где будет болтать языком. Да ей никто и не поверит, – из глубины комнаты донёсся спокойный голос. Послышался скрип половицы, говоривший тоже шёл в коридор. Анжела старательно смотрела в пол. Чем меньше увидишь, тем меньше впоследствии придётся врать. Этот принцип часто её выручал.